Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя - [15]

Металлическая коробка с дырками в углу снова самопроизвольно включилась, и я подошла к ней, позволив ледяному воздуху обдувать мои голые ноги. Я была в той одежде, которую носила с момента отъезда из Портленда вчера вечером, каждая вещь была новехонькой, с иголочки. Это была моя походная одежда, и я чувствовала себя в ней немного чужой – человеком, которым пока еще не стала. Шерстяные носки под парой кожаных походных ботинок с металлическими застежками. Темно-синие шорты с внушительными карманами, которые застегивались на липучку. Трусы, изготовленные из специальной быстросохнущей ткани, и простая белая футболка поверх спортивного лифчика. Они были в числе множества вещей, на которые я копила деньги всю зиму и весну, отрабатывая как можно больше смен в ресторане, где обслуживала столики. Когда я их покупала, они не казались чужими. Несмотря на мое недавнее погружение в нервную городскую жизнь, меня с легкостью можно причислить к тем, кого называют заядлыми любителями свежего воздуха. В конце концов, в отрочестве я жила в почти первобытных условиях северных лесов Миннесоты. Наши семейные каникулы всегда включали ту или иную форму походов. Такими же были и поездки, которые я предпринимала сама – вместе с Полом, или одна, или с друзьями. Сколько раз я спала на заднем сиденье своего грузовичка, ставила палатку в национальных парках и лесах – не счесть! Но теперь, здесь, имея под рукой только эту одежду, я внезапно почувствовала себя мошенницей. За полгода, прошедшие с тех пор, как я решила отправиться в поход по МТХ, я минимум с десяток раз вела разговоры, в которых объясняла, почему поход – отличная идея и насколько хорошо я подготовлена к тому, чтобы выполнить эту задачу. Но теперь, оказавшись в одиночестве в своем номере в мотеле «Уайтс», я поняла: невозможно отрицать тот факт, что я ступила на зыбкую почву.

Я подумывала о том, чтобы пойти прогуляться и найти себе «спутника». Это было так легко сделать. Предыдущие годы превратились в сплошную цепь одно-, двух– и трехразовых пересыпов.

– Может быть, для начала тебе следовало бы попробовать поход покороче, – предположил Пол, когда я рассказала ему о своем плане во время одного из наших разговоров на тему «оставаться вместе или все-таки развестись», состоявшегося несколько месяцев назад.

– Почему? – спросила я раздраженно. – Ты что же, думаешь, что я не справлюсь?

– Дело не в этом, – ответил он. – Просто ты никогда не ходила в поход с рюкзаком, насколько я знаю.

– Нет, ходила! – рявкнула я в ответ, хотя он был прав: такого еще не было. Несмотря на все, что я прежде проделывала и что казалось мне таким близким к пешим походам с рюкзаками, на самом деле я никогда не ходила по безлюдной местности с рюкзаком за плечами, ни разу не ночевала там. Ни единого раза.

Я ни разу не ходила в поход с рюкзаком! – подумала я сейчас с каким-то унылым весельем. Я вдруг по-новому взглянула на свой рюкзак и оба пластиковых мешка, которые волокла с собой из Портленда; в них лежали вещи, которые я до сих пор не вынула из заводской упаковки. Мой рюкзак был цвета лесной зелени с черной отделкой; его основная часть состояла из трех больших отделений, на которые были нашиты толстенные карманы из сетки и нейлона, торчавшие по обе стороны рюкзака, как большие уши. Он стоял сам по себе, поддерживаемый «уникальной пластиковой полочкой», выступавшей вдоль его дна. То, что он стоял вот так, прямо, не заваливаясь на бок на остальные свертки, послужило мне небольшим, странным утешением. Я подошла к нему и легонько коснулась его верхушки, будто гладила по голове ребенка. Месяц назад мне настоятельно посоветовали упаковать свой рюкзак именно так, как я собираюсь сложить его на время похода, и вывести его на пробную прогулку. Я хотела провести пробный поход до отъезда из Миннеаполиса, потом решила сделать это, когда приеду в Портленд. Но так и не сделала. Так что эта пробная прогулка состоится завтра – в первый день моего похода.

Я сунула руку в один из пластиковых пакетов и вытащила оттуда оранжевый свисток, на обертке которого было хвастливо написано «самый громкий в мире». Вскрыла упаковку, вытянула из нее свисток за желтый шнурок, потом повесила его себе на шею, как спортивный тренер. И что же, мне придется весь поход носить его вот так, на себе? Пожалуй, это глупо. Покупая «самый громкий в мире свисток», я не продумала все до конца – как и в случае со всеми остальными приобретениями. Я сняла его и привязала к раме рюкзака, так что ему предстояло болтаться у меня над плечом, когда я выйду на маршрут. Оттуда его будет легко достать, если понадобится.

А понадобится ли он мне? – гадала я вяло и мрачно, плюхнувшись обратно на постель. Самое время поужинать, но я была слишком взволнована, чтобы ощущать голод, и одиночество неуютно плескалось в моем желудке.

На самом деле я никогда не ходила по безлюдной местности с рюкзаком за плечами и ни разу не ночевала там. Ни единого раза.

– Ты наконец получила то, чего хотела, – сказал Пол, когда мы прощались с ним в Миннеаполисе десятью днями раньше.

– Что именно? – спросила я.