Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками - [6]

Бюрка и Квест — хорошие головные собаки, однако они еще слишком молоды, им не хватает жизненного опыта и, возможно, таланта для того, чтобы претендовать в данное время на какую-либо «незаурядность» (качество, которое некоторые погонщики собачьих упряжек совершенно необъективно приписывают любой собаке, способной поворачивать по приказу человека направо или налево). Мивук еще только учится, но он хороший ученик.

Моя собачья упряжка состоит из молодых собак в возрасте от полутора до трех лет. Данная экспедиция является их первым путешествием за пределами истоптанных тропинок Веркора, и им предстоит здесь очень многое узнать и много нового для себя открыть. Каждый день им придется сталкиваться со множеством непривычных ситуаций, что будет способствовать обогащению в плане опыта, заставит их повзрослеть и приобрести большую уверенность в себе. Примером тому может служить сегодняшний день, когда им впервые в жизни пришлось бежать по голому льду.

Сегодня вечером, разгружая сани, которые я снарядил в той же манере, в какой неизменно делаю это вот уже тридцать лет, и на которых всегда лежат одни и те же предметы, я совершаю привычные для себя движения и произношу привычные для себя слова — так, будто продолжаю все то же непрерывное путешествие, предыдущими этапами которого были Аляска, Канада, Лапландия, Сибирь…

У меня складывается впечатление, что по мановению волшебной палочки куда-то исчезает вся та — совершенно другая — жизнь, в которой я не мчусь на собачьей упряжке по заснеженным просторам. Мне кажется, что здесь я сбрасываю с себя свой тесный костюм — а заодно и все то, что связывает меня с ним невидимыми ниточками, — и облачаюсь в удобную одежду путешественника. Еще мне кажется, что с помощью каких-то волшебных приемов создания коллажей все мои путешествия склеиваются в одну грандиозную одиссею, состоящую из нескольких сменяющих друг друга этапов. У меня возникает ощущение, что я, однажды отправившись в путешествие, никогда из него не возвращался: уж больно легко во мне восстанавливаются выработанные ранее навыки, позволяющие действовать быстро и эффективно, когда я снова начинаю заниматься тем, что надеваю упряжь на собак, нагружаю сани, развожу костер, плавлю лед или готовлюсь к ночлегу под открытым небом. Я нахожусь здесь, на Севере, то есть у себя дома. Да, это мой дом, и я чувствую себя здесь так же хорошо, как в другой своей жизни, той жизни, к которой вернусь через несколько месяцев.

Во время этого путешествия я буду спать там, где придется: иногда в какой-нибудь деревне, иногда в тайге, иногда в хижине охотника — такого как Николай. В Монголии мне, быть может, доведется поспать и в юрте. Иногда у меня будет возможность встретиться с Аленом и Фабьеном и благодаря этому переночевать в палатке, обогреваемой небольшой дровяной печкой, которую они везут с собой. Однако чаще всего я буду ночевать под открытым небом в спальном мешке, положенном на подстилку из еловых ветвей. Люди часто удивляются, когда я рассказываю им, что иногда сплю при температуре ниже пятидесяти градусов мороза. Собственно говоря, спать при такой температуре — для меня отнюдь не проблема. Я привык выдерживать низкую температуру воздуха, и теплый спальный мешок согревает меня так же хорошо, как согревает собак их мех, а ведь собаки в любое время года и в любую погоду ночуют на открытом воздухе.

Везти с собой палатку было бы бессмысленно, потому что она утяжелила бы сани, к тому же зимой не идут дожди, а следовательно, нет риска промокнуть. Единственное преимущество палатки заключается в том, что в ней можно было бы греться с помощью дровяной печки, но эту печку тоже пришлось бы везти с собой, а мои сани и без того уже в начале этапа длительностью в одну неделю весят в нагруженном виде больше ста восьмидесяти килограммов. На кормление собак ежедневно требуется, по меньшей мере, полтора десятка килограммов еды (что составляет более сотни килограммов в неделю). К этому добавляется мешок со сменной одеждой и запасной парой сапог (на случай, если мои сапоги промокнут). Еще в одном мешке лежит все, что мне необходимо для собак: аптечка; ремонтный комплект, позволяющий чинить шлейки, постромки и потяг; несколько запасных элементов упряжи; стейк-аут, используемый ночью; миски…

В задней части саней находится термос, в котором я готовлю смесь из воды и сухого корма «4008 Роял Канин». Еще я везу большой котелок, чтобы растапливать снег, а также маленький котелок, предназначенный для приготовления пищи, топор, пилу, пассатижи, проволоку для ремонта саней, запасные части полозьев. В средней и задней части саней лежат рюкзаки с едой для собак и один рюкзак с едой для меня (моя еда — это разнообразные высушенные продукты), а также спальный мешок. Все это идеально упаковано, разложено и закреплено в моей традиционной манере. Поэтому я нахожу большой котелок за какую-нибудь долю секунды, и для этого мне не приходится рыться во всей поклаже. Высвободив трех собак — Бюрку, Юника и Камика, — я иду вместе с ними к ручью, в котором намереваюсь набрать из полыньи воды. По дороге нам попадаются совсем свежие следы большой рыси. Собаки взволнованно обнюхивают их, однако остаются возле меня и, идя одна за другой по тонкому снегу, слегка рычат друг на друга. Поведение Бюрки не оставляет никаких сомнений относительно того, в каком состоянии она сейчас пребывает. Мне придется за ней приглядывать, если я не хочу, чтобы через пару месяцев она родила щенят. В этом заключается неудобство того, что в своре имеются самки, и подобные проблемы могут возникать два раза в год. В обычной обстановке вполне достаточно отделить самцов от самок на период течки, длящийся одну неделю, однако сейчас, во время путешествия, такое не представляется возможным, и к нескольким неизбежным потасовкам добавляется рассеянность собак, которые теперь думают только об этом.