Дикая и необузданная - [17]

— Понятия не имею, почему Ник Фарадей выбрал именно меня. Это просто смешно. Когда я проснулась, думала, что все это мне привиделось.

— Нет, это не сон, а вот меня ждет сущий кошмар, потому что придется искать тебе замену.

— Я сказала Нику Фарадею, что его предложение меня не интересует, поэтому ни на какие пробы я не пойду.

— Что ты сказала?!

— Не надо повышать на меня голос, — тихо попросила Линдси.

— Мне показалось, что я ослышался. Если человек в своем уме, он не может отказать Нику Фарадею.

Линдси и сама отлично знала, что это так. Но с момента ее знакомства с Ником Фарадеем она была не в своем уме.

— А я взяла и отказала.

— И что в итоге? Машина придет за тобой… — он бросил взгляд на часы, — через двадцать минут.

— Ты считаешь, что мне нужно ехать? — Голос ее дрогнул.

Она вспомнила скрытую угрозу Ника. Это не укрылось от внимания Джима Берна. Впервые за все время их знакомства его добрые карие глаза, в которых она всегда искала поддержки, глаза человека, на которого можно положиться, смотрели не прямо ей в лицо, а куда-то в сторону.

— Этот парень пользуется громадным влиянием, Линдси.

— Я знаю, но…

— Почему ты так его недолюбливаешь? Только не надо говорить мне, что из женской солидарности, за погубленные невинные души… Ведь ясно, что дело в чем-то другом, более серьезном. Такой шанс выпадает раз в жизни! Неужели ты окажешься настолько глупа, чтобы упустить его? Ты хотя бы понимаешь, от чего отказываешься? Эта рекламная кампания затмит размахом и роскошью ту, которая сопровождала выпуск «Женщины Дельмар».

Набор косметических средств и туалетных принадлежностей «Женщина Дельмар» в изящной упаковке аквамаринового цвета красовался на полочке в ванной каждой женщины, привыкшей следить за собой, в том числе и Линдси. Выпущенный в продажу с большой помпой, он тут же приобрел успех, а в последующие годы затмил по популярности продукцию конкурентов.

— На эту затею будут потрачены миллионы фунтов стерлингов. Газеты, журналы, телевидение всего мира будут внимательно следить за ней. Ты покоришь Париж. Рим будет восхищаться тобой. Тебе ведь всегда хотелось съездить на Гавайи? Так вот, и Гавайи, и множество других райских уголков, о которых ты даже не мечтала, станут тебе доступны.

— Зря стараешься, Джим. Сахарная глазурь на торте не кажется такой уж аппетитной, если знаешь, что под ней скрывается нечто несъедобное, — тихо, но решительно ответила Линдси.

— Ты недооцениваешь этого парня, — хмыкнул он. — Дело в том, что мне не по силам тягаться с Фарадеем.

— Что-то не похоже на тебя, Джим.

— Да нет… — Он наморщил лоб. Насколько она его знала, сейчас он искал выход из создавшегося положения, при котором не пострадало бы его самолюбие. — Я не чураюсь борьбы, и при обычных обстоятельствах не задумываясь ринулся бы в самое пекло, если бы знал, что у меня есть хотя бы призрачные шансы. Но я никогда не смогу дать тебе то, что может Ник. И меня бы просто замучили угрызения совести, если бы я оказался виноватым в том, что ты упустила такую уникальную возможность. Да, кстати, что это за несъедобное, о котором ты говорила?

Линдси понимала, что независимо от ее желания рассказать ему все-таки стоит, хотя бы для того, чтобы дать выход накопившейся в ней злости и горечи. А может быть, Джим Берн сумеет помочь ей выпутаться из этой малоприятной истории. Джим с неподдельным интересом смотрел на нее, и Линдси уже открыла рот, чтобы заговорить, когда заметила, что рука его тянется под крышку письменного стола, где была спрятана крошечная кнопка, на зов которой часто являлась и сама Линдси, чтобы избавить Джима от назойливого посетителя. Не прошло и секунды, как в кабинет ворвалась вторая секретарша Джима — Дениз. В руке она держала пухлую палку.

— Надеюсь, ты не забыл, что у тебя назначена встреча с… — Безукоризненно выдержав паузу, Дениз широко раскрыла глаза при виде Линдси. — Ой, я думала, у тебя никого нет! Извините, что побеспокоила. Может быть, я зайду…

— Ничего страшного, Дениз, — мягко успокоил ее Джим Берн. — Правильно сделала. Совсем забыл, у меня еще куча дел. — Взглянув на макушку сидящей Линдси, он с грустью сказал: — Думаю, у нас еще будет возможность поговорить. Позвони мне после проб, ладно?

— Конечно, — согласилась Линдси, на лице которой не дрогнул ни один мускул, хотя на душе кошки скребли.

Линдси понимала, что требовать объяснений у Дениз бесполезно. Та была на несколько лет старше Линдси, но пребывала в отличной форме. С двумя последними поклонниками ей не повезло, и теперь она искала мужчину, который вернул бы ей уверенность в себе. Поэтому она то и дело призывно поглядывала на Джима Берна и наклонялась над его столом, приоткрывая свои прелести, а из кабинета выходила медленно, демонстрируя безукоризненной формы длинные ноги и соблазнительно покачивая бедрами. Если Линдси все же уйдет из агентства, Дениз, без сомнения, займет ее место и в отсутствие главного препятствия удвоит усилия по обрабатыванию Джима. Линдси невольно рассмеялась про себя.

После того как Ник Фарадей за один вечер обрушил на нее бурю эмоций и неизведанных ощущений, она явственнее, чем когда-либо, поняла, что очень привязана к Джиму Берну и нуждается в нем. Она не сомневалась, что он никогда не предаст ее и в любой момент придет на помощь, и готова была поклясться на Библии, что он никого и ничего не боится и будет бороться до конца, если считает, что правда на его стороне. Наверное, она совсем не разбирается в людях. Теперь за это приходилось расплачиваться щемящей болью в груди. Она никак не могла решить, считать ли малодушием или проявлением остатков совести то, что Джим не стал выслушивать ее опасения. Он предпочел сделать вид, что ничего не произошло, чтобы не услышать то, что могло бы побудить его к действиям.