Дикарка и лунный принц - [3]

Я отказался от имени, которое знала каждая крыса в королевстве. Отныне меня звали Вельд тир Антас тау Кхэн, или Защитник Смерти, Лишённый Туата. Так я ещё раз подтвердил готовность следовать клятве, данной отцу.

Надо сказать, с тех пор, как мой брат объявил себя королём Мак а’гхеалах, наши отношения порядком изменились. Я по-прежнему люблю его настолько, чтобы не пытаться убить во сне, в то время как он явно не слишком верит в данную мной клятву, ведь никто из нас не чурается насилия, если необходимо разрешить конфликт. Только этим я могу объяснить тот факт, что, несмотря на все способности и познания, я назначен дозорным в передовой отряд разведки и отправлен на дальнюю восточную границу королевства – к берегам Великой Реки – Моейр Авейн.

Солдаты смотрят на меня с сочувствием и страхом, офицеры – с неловким смущением: и никто не знает, как отдавать мне приказы.

Я же без зазрения совести летаю на виверне над головами «однополчан», давая понять, что мы из разного теста. Я не соблюдаю дисциплину и не докладываю о своих наблюдениях, что в первые же дни было признано моей законной привилегией как старшего сына туата Ночных Волков… Прошу прощения, как безродной скотины по имени Вельд тир Антас.

Не спорю, в былые годы мне нравилось кружить на виверне над базальтовыми пустошами Элреа. С высоты полета я видел всю поверхность плато, покрытую, как пирог глазурью, множеством лавовых слоёв. Толстые пласты базальта, налегающие друг на друга, можно увидеть во многих частях материка, но только наше плато они покрывают целиком. Но! Всё это было до того, как я узнал, что мне предстоит провести в седле всю грядущую зиму

На душе у меня было паршиво, и настроение портилось день ото дня. Я считал ночи до окончания долгого пути, который в одиночку мог преодолеть за полчаса полёта. Только надежда встретить нарушителей и превратить их в кровавое месиво слегка скрашивала серые будни. Я продолжал искать ответ на вопрос, что мне делать теперь.

Глава 1. Трофей

Альдэ

Я не знаю, где еще можно встретить такое разнообразие жизни, как в окрестностях Великой реки. Здесь и заснеженные вершины Ледниковых гор, и долина Дикой вишни, и непроходимые болота, и шелестящие под ветрами кроны Заповедных рощ, и базальтовые пики плато Элдеа, сумрак северных лесов и сосны Ведарской Чащи. А как прекрасны и неповторимы впадающие в нее реки – мне не дано описать.

В каждой из них есть что-то свое, чего не найти в другой: тихие воды Реки Дождей, дикая красавица Гулет – река празднеств, и призрачный проток Темного Духа, стремительный Бренин Писгод, обиталище Короля Рыб – одну реку не спутать с другой.

Да и ширь Дур Маур трудно представить тому, кто никогда не ступал на её берега.

Старейшины рассказывают, что однажды в Дур Маур заплыла диковинная гигантская рыба, какую пришельцы из дальних земель называют кашалот. Она плыла вверх по течению, и из спины её иногда вырывался фонтан. Добралась до самого Ажурного моста, начав свое путешествие от моря Асир – и, может, доплыла бы еще дальше, но несчастному созданию не повезло: острые пороги Великой реки остановили её путь наверх.

В дельте Дур Маур можно разглядеть берега только если нет тумана – и то с трудом.

Несущая свои воды почти строго с севера на юг, Дур Маур отделяет земли Лесных кланов от земель других народов. При этом ландшафт вокруг нее постоянно меняется. У истока Дур Маур горы толпятся вокруг берегов, а где-то посередине её русло служит границей между Койдвиг Маур и чёрными камнями Элдеа – землёй, где поселились чужаки – Койгреах.

По левому берегу пихты и ели поднимаются из бескрайних болот, а на правом леса нет совсем, только чёрная плоская поверхность камня. Лишь тускло-зелёные кроны лиственниц виднеются кое-где.

Даже птицы на разных берегах разные: вороны и маленькие пустомели гнездятся только на левом берегу. Зато дрозды и певчие чайки выбирают для себя правый берег. Здесь же проходят торговые тракты, по которым раньше шли обозы с товарами.

Те, кто плавал до места впадения Дур Маур в море Асир, рассказывают, что опытные моряки не могут распознать, где Великая река вливается в залив – необозримый водный простор окружает судно, и только вкус воды сможет подсказать, где проходит корабль – в море или в реке.

Дело шло к зиме. Небо хмурилось, и река выглядела угрюмой. Если же выглядывало солнце (чего не случилось за неделю моего пути), то даже в это холодное время на воде играли радужные краски. Лучики солнца сверкали в такие дни на блёстках нестаявшего снега, медно-оранжевых обрывах, и отблески их возвращались обратно, тонули в лазури неба и снеге облаков, чтобы радужными переливами отразиться в воде.

Уже в конце сентября верхнее течение реки сковывал лёд – кромка его следовала за мной по пятам. Я шла на юг, чтобы успеть добраться до брода, пока лёд не накроет реку до самых нижних портов. Потом уже станет слишком холодно, чтобы продолжать путь, и придётся вернуться в горы, чтобы укрыться до весны.

До моря всё ещё оставалось далеко, когда я миновала последнюю, самую южную пристань Дур Маур, и двое суток шла к заливу. И только на крохотном островке Хир-ин, в пятистах лигах к югу, наконец увидела первых сородичей…