Дикарь - [3]

— И как дела у нашего «пациента»? — улыбаясь поинтересовался экспериментатор.

— Судя по показаниям датчиков и ментограмме, за последние шесть часов его состояние стало еще хуже. Высшая нервная деятельность полностью оказалась угнетена, даже редких всплесков, как в последние дни, уже не наблюдается. Но мозг продолжает функционировать, по крайней мере основные рефлексы сохранились. Объект реагирует на боль, на резкое изменение освещенности, на температуру окружающей среды, но не более.

— Что с активировавшимися участками головного мозга?

— Ничего. Новый штамм пытается выстроить что-то отдаленно напоминающее нейросеть, но закрепление не происходит, и проявившиеся цепочки разрушаются быстрее, чем возникают новые. Зато остановилось развитие некроза, вместо этого начали появляться открытые раны и повреждения внешнего слоя кожи, напоминающие по своим признакам ожоги.

— Пару дней еще протянет?

— Нет. По расчетам ИскИна еще несколько часов, не более.

— А вот это очень плохо. Я разговаривал с заказчиком, у него на этот образец есть кое-какие планы и он будет очень недоволен. — Тут взгляд ученого зацепился за стоящий на лабораторном столе спецконтейнер, предназначенный для хранения и транспортировки биологическиопасных структур. — Был курьер?

— Да, час назад нам доставили новый штамм. Если судить по сопроводительной спецификации, это что-то вроде боевого вируса с избирательным действием, но очень коротким сроком жизни в теле реципиента.

— Ну, чего-то подобного я и ожидал. Заказчик очень сильно рекомендовал испытать действие этого штамма на нашем последнем объекте. Подготовьте тут все, а я переоденусь, и начнем.

Через час ван Эйкен стоял перед исследовательской «колбой» и с улыбочкой наблюдал, как бьется в конвульсиях тело молоденького парнишки. Но интересовали его, в первую очередь, не они, а те метаморфозы, что происходили с телом парня. Буквально за несколько секунд все раны и повреждения организма исчезли, приборы фиксировали взрывную регенерацию. Даже появилась кое-какая активность мозга. Вот только так же быстро как все началось, так же быстро все и закончилось. Отказала часть внутренних органов, кожа подопытного покрылась паутиной кровоточащих трещин, в переплетении которой образовались глубокие язвы, через некоторые из которых легко просматривались чуть розовые кости скелета. Но что самое удивительное, «объект» все еще был жив…

А на следующий день лабораторный комплекс посетили «гости». Пять разумных, в скафандрах высшей биологической защиты. Они внимательно ознакомились с результатами исследований, полюбовались на единственного подопытного и… убыли. А ещё через пару часов ван Эйкен получил уведомление, что принято решение об увеличении финансирования его работ на тридцать процентов и переводе его самого и его лаборантов в другую лабораторию. Все оборудование должно быть подготовлено к перевозке через сорок часов, все записи, данные исследований, информация о подопытных и ходе экспериментов должны быть переданы курьеру, а все следы проводимых работ уничтожены. У ученого-садиста неприятно кольнуло под ложечкой, похолодело внутри и появилось стойкое чувство, что его списали…

Бежать! Бежать? Но как это сделать, уже с самого утра за ним по пятам ходит один из этих хмурых лаборантов, верных цепных псов своего хозяина. Не понимают, глупцы, что если списали его, Кориса ван Эйкена, то и они никому не нужны! Ну уж нет, так просто с ван Эйкиным не справиться, тем более что о чем-то подобном ученый подозревал уже давно и готовился, тихо, медленно, но готовился. Вот и пришло время проверить, что он успел и на столько ли он умен, как о себе думает.

Раздав все необходимые распоряжения, ван Эйкен направился в свой кабинет, сопровождаемый одним из «лаборантов», который уже не скрываясь и не изображая из себя старательного помощника проследовал за ним.

— О, Марик, вы-то мне и нужны! — продолжал изображать из себя наивного ученого ван Эйкен. — У нас еще достаточно времени, пока ваши коллеги занимаются демонтажем оборудования, вы мне немного поможете. — С этими словами ученый открыл свой персональный сейф, содержимое которого, как он знал, уже давно не является секретом для его лаборантов, и достал из него маленькую пластиковую коробочку. — Я уже стар, а увеличение финансирования и переезд в новую лабораторию подразумевают под собой увеличение работ. Конечно, полную генную модификацию я пройти не успею, но запустить этот процесс и провести первые, самые сложные и тяжелые, сутки в медкапсуле теперь есть возможность. Вы же не откажете мне и запустите процесс? Тем более что ваша квалификация вполне позволяет это сделать, так же, как и проследить за всем процессом.

— Конечно, господин ван Эйкен, конечно, — усмехнулся лаборант, внимательно наблюдая за действиями биолога.

Корис ван Эйкен неспеша разделся и с кряхтением залез в медкапсулу. Устроившись поудобнее, он кивнул своему помощнику. Крышка медицинской капсулы медленно закрылась, полностью изолируя своего пациента от всего внешнего мира на тридцать два часа. А за стенкой, в соседнем помещении, один из медицинских дроидов сошел со своего места, протянул манипулятор к стоящему рядом лабораторному столу и резким движением сбросил на металлопластиковый пол неприметную мензурку с какой-то ядовито-фиолетовой жидкостью.