Дикарь - [2]

Показывая вперёд, Рамон говорил по-португальски, и отец Гоуль переводил для меня.

— Смотри, видишь огни впереди. Это и есть карайканская деревня.

Я посмотрела в том направлении, куда мне указывал Рамон, там и, правда, джунгли, казалось, ярче горели огнями. По мере того, как мы продвигались вперёд, я заметила, что мы выбрались из леса и оказались на огромной грязной равнине, которая была по размеру около трёх гектаров. Несколько удлиненных домов были построены из тонких стволов бамбука — это было главной основой дома — снаружи это все поддерживалось поперечными перекладинами, находящимися под наклоном. Это было типично для большинства племенных жилищ, тут также не было никаких стен, а пол был не более чем грязной землей, по которой мы шли.

На западной стороне этой равнины я заметила, что около гектара земли было усажено зерновыми культурами. Я стала изучать племя карайканцев с коллегой, у которого был друг, живший некоторое время с ними около двух лет назад. Я узнала, что они выращивают большое количество продуктов для того, чтобы благодарить своих мужчин, вернувшихся с охоты с добычей. Это включало в себя бананы, маниоку, манго, сахарный тростник, кукурузу и сладкий картофель. Я заметила женщину, идущую от полей к их жилищу, с большой корзиной на спине. Корзина была доверху заполнена кукурузой, которая поддерживалась пальмовыми ремешками, проходящими вокруг лба.

Отец Гоуль решил, что именно он будет тем, кто введет нас в деревню. Я увидела пару женщин, которые занимались домашними делами в их длинном жилище, некоторые готовили хлеб из маниоки на горячих глиняных тарелках, стоящих на огне, некоторые нянчили детей, а остальные лежали спокойно в своих гамаках. Они наблюдали за нами с нескрываемым интересом, но никто из них не сделал ни единого действия, чтобы поприветствовать нас. Все женщины были голыми, но этого я и ожидала. Пока некоторые из этих племён имели слабые торговые отношения с миссионерами и другими племенами, у них был хоть какой-то прогресс в сфере одежды, и они даже принимали за основу такие вещи как набедренные повязки у мужчин.

Я пошла следом за отцом Гоулем по направлению к длинному дому, который как бы странно это не звучало, делился на секции внутри, размеры которых соотносились как одна четвертая от площади всего дома. Он прошел в хижину, громко говоря приветствия старому карайканскому мужчине, который лежал в своем гамаке. Старая женщина, скорее всего это была его жена, разводила огонь, где на глиняном диске была насыпана мука из маниоки.

Отец Гоуль тихо говорил с этим мужчиной на португальском языке, похлопывая его по плечу в приветствии. Мужчина улыбнулся своей полу беззубой улыбкой, что подчеркивало его морщинистое лицо. Было понятно одно: они обменивались приветствиями. Потом отец Гоуль показал на меня и сказал воодушевленно пару слов, я ничего не поняла, но чётко осознала, я была представлена.

Старый мужчина показал жестом подойти к нему, и я шагнула ближе.

— Мойра… это Парайла, приемный отец Зака.

Затем отец Гоуль повернулся опять к Парайле и продолжил говорить на португальском. Этот язык прижился во многих племенах в последнем веке, вызвано это было необходимостью общаться в диком мире Амазонки. Парайла посмотрел на меня и мягко кивнул, доброжелательно улыбаясь, и протянул мне руку. Я пожала ее, и он заговорил со мной. Когда он закончил свою речь, пожал мне крепко руку, и отец Гоуль сказал:

— Он приглашает тебя войти, счастлив принимать тебя в своей деревне. Парайла надеется, что ты немного отдохнешь, пока мужчины не вернутся с охоты, потом будет проведён большой праздник в нашу честь. Еще сказал, что он очень надеется, что ты хорошо позаботишься о его приемном сыне, но смотря на тебя, он чувствует, что ты очень хороший человек и сильная женщина, и у тебя не будет проблем в отношении Зака.

Я расплылась в приветливой улыбке Парайле и сказала:

— Отец Гоуль, скажите ему огромное спасибо. Я очень горда тем, что имею честь находиться здесь и да, я очень хорошо позабочусь о Заке, когда мы уедем отсюда.

Парайла улыбнулся мне ещё раз, затем он и отец Гоуль продолжили свой разговор. Тем временем я повернулась, чтобы рассмотреть деревню еще раз внимательнее. Здесь бегали пара худых и странных собак, у следующего длинного дома я увидела маленькую чёрную обезьянку, которая была привязана за шею пальмовой веревкой, накрученной на колышек, вбитый в землю. Один из детей кормил ее их фруктами, скорее всего, она была чем-то вроде домашнего питомца, что само по себе было очень интересным зрелищем, потому что я знала, что одним из видов мяса, употребляемых в пищу, по большому счету, было мясом обезьяны.

Положив руку мне на плечо, отец Гоуль сказал:

— Пойдем, давай разложим твой гамак, и я покажу тебе, где ты можешь освежиться. Затем ты можешь немного поспать. Праздник будет не раньше, чем через два часа, и продлится до поздней ночи.

Я кивнула и послушно последовала за отцом Гоулем, покидая дом Парайлы, страстно желая посмотреть на Зака в первый раз, когда он вернётся в деревню.

Праздник был в самом разгаре, а Зак так и не появился. Отец Гоуль сказал, когда я проснулась ото сна, что Парайла волнуется за него. Он так и не воспринял хорошо новости о том, что мы приезжаем, он был категорически против поездки с нами. Скорее всего, он и Парайла спорили на протяжении нескольких дней насчёт этого вопроса, но до сих пор не было ничего решено, согласен ли Зак вернуться со мной в Америку.