Дика - [42]
«Ночью я снова стану орлом, — шутливо писал Харитон. — Поднимусь в небо и полечу далеко-далеко, в чужие, недобрые края. Но, кажется, орлы не пишут писем? Не видела же ты орла с пером в руке, склонившегося над листочком бумаги. Так что некоторое время не жди от меня весточки, дорогая… Только куда бы ни забросила меня судьба, ты всегда будешь у меня в сердце, словно ласточка в родном гнезде.
Мы устали от разлуки — и ты, и я. Но кому жаловаться на это? Время сейчас не такое, чтобы жаловаться, да и некому жалобы разбирать. Война! Огненный вихрь на нашей земле не стихает. Каждый день гибнут люди — тысячи замечательных людей. Когда все это кончится? Кто ответит на этот вопрос? Но без надежды нельзя воевать, нельзя жить. И да будет так, как мы с тобой, любимая, договорились, ладно? 22 июня 1941 года — день нашей несостоявшейся свадьбы. 22 июня в год окончания войны! — наша новая свадьба! Дай руку, радость моя! Хорошо? Я пожимаю твою руку от всей души! Тебе не больно?..
До свидания, любимая! Подожди, подожди, не прощайся — только еще одно теплое, сердечное объятие и один сердечный поцелуй! Вот так, теперь совсем хорошо! Мне стало легко, когда я поговорил с тобой. Я буду смелее чувствовать себя на крутых и длинных поднебесных дорогах. А теперь еще раз до свидания! До встречи в Берлине. Ведь разобьем же мы когда-нибудь этих фашистских бандитов, прогоним их с родной земли! Да, до встречи в Берлине! И чтобы мы танцевали там победный симд — наш старинный осетинский танец. Береги себя, Илита».
Слезы потекли по щекам Илиты. Она не могла, не хотела их сдерживать. Пусть текут, если плачется. Это не от слабости, не от растерянности. Это… просто слез много… накопилось.
Потом, наплакавшись, сложила письмо привычным треугольником, спрятала его в карман гимнастерки. Харитон надеется, что они встретятся в Берлине, в самом логове грязного убийцы Гитлера. Надеется, что они будут танцевать там победный симд. Что ж, Илита не откажется сплясать симд в Берлине. Но доживут ли они с Харитоном до этого славного, счастливого дня? И как далеко этот день от дня нынешнего?
Вздохнув, Илита встала и подошла к окну. Она и дома, в родном Фарне, любила подолгу стоять у окна в зимнюю пору. Тут, на краешке кубанской земли, снега было немного. Но зато ветер, неутомимый и злой ветер, рыскал по полям и дорогам, стискивал ледяными объятиями верхушки холмов, сбивал с ног людей. «Таманец, — говорили о таком ветре. — С Тамани идет».
Таманец то и дело рвал холодными и острыми когтями рамы. Он взвихривал снег перед окном, и тогда быстрая, текучая пелена скрывала от взгляда Илиты разбросанные дома хуторка, возле которого расположился аэродром.
Безлесная, скучная равнина расстилалась вокруг. Как говорится, глазам не на что порадоваться.
И тут Илита вспомнила о елочке, которую она вчера ночью сбросила с самолета севастопольским детишкам. То-то будут они счастливы! Конечно, елка маленькая, куцая, но зато она, может, единственная на весь Севастополь. Вот соберут ребят в каком-нибудь бомбоубежище, украсят елку чем бог послал и устроят новогодний праздник…
Илита попыталась представить себе эту картину и не могла. Праздник… Немало ребятишек осталось в Севастополе. Елка им, конечно, понравится. А ведь из-за этой малорослой елочки Илита пошла на большой риск. Могла бы и машину погубить. Уж старший лейтенант Ефименко выговорил бы ей за это. Неизвестно еще, как посмотрит на все дело Джапаридзе. Будет обидно, если он действительно влепит ей суток десять домашнего ареста!
Прошлой ночью, когда Илита вернулась на аэродром, друзья тут же окружили ее. Одни с укором качали головой, другие предрекали Илите самое суровое наказание за самовольство, за риск, которому она подвергла и себя и машину.
— С ума сошла девка! — сердито кричал Ефименко. — Мы ведь думали, что тебя подбили! На выручку самолет хотели послать! А ты… за елочкой, видите ли, спустилась. Ну, подожди, всыплет тебе командир эскадрильи по первое число! Я сло́ва против не скажу, когда он посадит тебя под домашний арест. И поделом! Ишь, новый Валерий Чкалов выискался!
Старый друг, Сергей Иванович Козорез, с озабоченным лицом ходил вокруг «Ласточки», считая пробоины.
Эх, «Ласточка», «Ласточка», в каких только не побывала ты переделках! И ураганы хлестали тебя ветрами, и снега кутали, и били тебя жестокие пулеметные очереди «мессеров», а ты все жива! Даже в тот трудный день, когда «мессершмитты» бомбили поселок и ты смело бросилась им навстречу, отвлекая врага от госпиталя, заполненного ранеными, когда, истерзанная пулями, ты с трудом села на прибрежный песок, и тогда ты не сдалась! Подлатал тебя твой «доктор» Козорез и снова выпустил в полет. И сейчас, побывав над Севастополем и выдержав поединок с зенитками, ты, несмотря на пробоины в крыльях и фюзеляже, выглядишь браво…
А Козорез между тем бормотал:
— Что детям на Новый год елка нужна, это само собой. Но «Ласточку» тоже надо беречь! Машина все-таки, не игрушка. А ее в решето превратили — дырка на дырке… Ну что я теперь с тобой буду делать? — Он обращался к самолету, будто к живому существу.
На русский язык переведено уже несколько книг известного осетинского писателя Тотырбека Джатиева — «Два друга», «Морской джигит», «Горная звезда», «Пламя над Тереком», «Дика», издан сборник повестей и рассказов. В настоящую книгу включены две повести. В первой — «Тайными тропами» — поведана действительная история храброго командира особой партизанской бригады осетина Хатагова, которая действовала в годы войны на территории Белоруссии. Во второй повести — «Мои седые кудри» — рассказывается о судьбе осетинки Назират — о ее безрадостном детстве, которое прошло в условиях царской России, о молодых и зрелых годах, совпавших с рождением и становлением советской власти на Кавказе.
Следы остаются — первая книга о милиции Северной Осетии. Вместе со всеми органами внутренних дел страны сотрудники милиции республики стоят на переднем крае борьбы с пережитками прошлого в сознании людей. Решительно пресекая преступные посягательства на социалистическую и личную собственность граждан, личность и права советских людей, они борются за утверждение социалистической законности и справедливости, за высокую дисциплину и образцовый общественный порядок. В создании сборника приняли участие журналисты, работники МВД республики.
Известный осетинский писатель Тотырбек Джатиев — автор более тридцати книг, несколько из них посвящены героической борьбе народов Кавказа против немецко-фашистских захватчиков. В настоящий сборник включены три документальные повести: «Пламя над Тереком», «Иду в атаку», «Тайными тропами», уже издававшиеся в «Советском писателе».
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
В книге автор рассказывает о борьбе армянского национального героя Андраника Озаняна (1865 - 1927 гг.) против захватчиков за свободу и независимость своей родины. Книга рассчитана на массового читателя.
Евгений Львович Шварц, которому исполнилось бы в октябре 1966 года семьдесят лет, был художником во многих отношениях единственным в своем роде.Больше всего он писал для театра, он был удивительным мастером слова, истинно поэтического, неповторимого в своей жизненной наполненности. Бывают в литературе слова, которые сгибаются под грузом вложенного в них смысла; слова у Шварца, как бы много они ни значили, всегда стройны, звонки, молоды, как будто им ничего не стоит делать свое трудное дело.Он писал и для взрослых, и для детей.
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.