Дика - [11]

В гостиницу они вернулись поздно. Илита долго не могла уснуть — ворочалась с боку на бок, вставала, пила воду. Но уснуть все же было надо: утром открывался съезд, хотелось, чтобы внимание и память были ясными. Она уснула после того, как куранты на Спасской башне пробили два. Но спала она тоже беспокойно: боялась, как бы не опоздать к открытию съезда. Утром долго расчесывала перед зеркалом волосы и заплетала свою длинную черную косу. Нарочно отпустила ее и, глянув в зеркало, удивилась: коса чуть ли до щиколотки не доходила. Потом надела специально сшитый к съезду национальный костюм с позолоченными застежками на груди, новые туфли, накинула на плечи нарядную косынку.

Одна из подруг не выдержала:

— Красивая ты, Илита!

Илита задорно рассмеялась. Ей была приятна эта неожиданная похвала.

— И ты тоже, — ответила она подруге.

Сегодня весь мир, все люди казались Илите красивыми, празднично прекрасными!

Мылыхо Цораева и других делегатов из Осетии девушки встретили в вестибюле. Мужчины тоже были в национальных костюмах. На бригадире ладно сидел белый бешмет. Черная черкеска была стянута в талии серебряным поясом; каракулевая шапка подвинута на брови; сапоги блестели так, словно хотели соперничать с зеркалом. В общем, собрался Мылыхо Цораев будто на свадьбу.

За завтраком Илита почти ничего не ела — очень волновалась. Что ждет ее в Кремле? Увидит ли она на съезде руководителей партии и правительства? В Кремль решили идти пешком, хотя у подъезда гостиницы делегатов ожидали машины. Уж очень хотелось увидеть Красную площадь при ярком солнечном свете, — день как раз выдался светлый, ясный, безоблачный.

Они шли в ярких национальных костюмах, и все прохожие оглядывались им вслед.

Вот наконец и Кремль. В вестибюле большого здания Мылыхо и его друзья скинули мохнатые бурки, приняли пальто у девушек и передали одежду гардеробщице. Потом вся группа осетин не торопясь поднялась по широкой, покрытой ковром лестнице на второй этаж. Сбоку кто-то щелкнул затвором фотоаппарата, затем еще и еще. Наверху, в большом зале, Илита увидела кинооператоров, которые суетились возле большой съемочной камеры, стоящей на трех ножках. Один из операторов случайно взглянул на Илиту и вдруг заспешил к ней:

— Простите, вы не Илита Даурова из Осетии?

Илита кивнула.

— Подождите, сейчас мы кончим съемку.

Он исчез, но на смену ему тут же появился высокий и толстый человек — тоже фоторепортер. Без лишних слов он нацелился на группу осетин своей «лейкой». Затем вспыхнул магний, вспыхнул так неожиданно, что Илита вздрогнула, и фоторепортер, сказав: «Большое спасибо!» — куда-то умчался.

Илита была смущена этим вниманием. Она растерялась и, когда группа осетин вошла в зал, свернула в сторону. Не глядя юркнула в первую же попавшуюся дверь.

Здесь тоже хозяйничали фотокорреспонденты. Они снимали большую группу людей, среди которых большинство было военных. В одном из военных Илита сразу узнала Климента Ефремовича Ворошилова. Неужели это он — человек легендарной храбрости, знаменитый командарм гражданской войны? О, точно он! А что это за человек с маленькой, аккуратной бородкой, стоящий в самом центре? Калинин! Это ведь перед ним танцевала она в Фарне! Это он хвалил ее за лихость!

Ей было неудобно стоять на виду у всех. Она собралась уже повернуться и уйти. Но в этот миг к ней быстро подошел какой-то военный.

— Вы, по-видимому, с Кавказа? — спросил он. — Сделайте одолжение, сфотографируйтесь с нами. — Он посмотрел на Калинина. — Вы присоединяетесь к моей просьбе, Михаил Иванович? Рядом с такой розой и мы, мужчины, будем выглядеть красивее!

— Конечно, присоединяюсь! — Калинин улыбнулся и, прищурившись, стал разглядывать Илиту. — Тем более, что мы, кажется, знакомы…

— Знакомы, Михаил Иванович, — еле слышно пролепетала Илита. — Вы приезжали к нам в Фарн, в Осетию.

— Вот-вот!

Илита перевела взгляд на военного, который пригласил ее сняться вместе с группой. Где она могла его видеть? Что-то очень знакомое было в лице этого высокого, стройного мужчины. Тухачевский!.. Конечно» это он! Теперь Илита вспомнила: она видела Тухачевского на портретах — и в газетах, и в журналах. Как она сразу не узнала это чеканное лицо с пристальными, умными глазами?

Когда фотографы закончили свою работу, группа распалась на несколько кучек. Люди окружили Калинина и Ворошилова, завязалась оживленная беседа. Тухачевский так и не отошел от Илиты. Усадив ее рядом с собой, он принялся задавать ей один вопрос за другим: кто она, откуда, как вышло, что такую молодую избрали на съезд, похвалил ее костюм.

Илита не очень хорошо говорила по-русски, но все же сумела ответить на вопросы маршала.

— А что вы собираетесь делать в ближайшие годы? — спросил ее Тухачевский. — По-прежнему собирать кукурузу?

— Нет. Я хочу… — Илита лишь одно мгновение помедлила, — хочу в летную школу. — Она твердо и прямо посмотрела в лицо маршалу.

— Ого! — Тухачевский, видимо, о чем-то подумал — морщинка легла на его крутом, высоком лбу. Потом с сомнением покачал головой, словно отбрасывая недавнюю мысль. — Боюсь, что не по плечу себе дело выбрали. Хотя… — Он снова задумался. — Однако зачем же бросать дело, в котором вы добились таких значительных успехов? Вы умело выращиваете кукурузу, вы даете стране хлеб — нет ничего выше и благороднее этой работы! Вот взяли бы и поступили в Сельскохозяйственную академию имени Тимирязева…