Дихроя. Дневники тибетских странствий - [22]

– Чудо, а не отвар у тебя все-таки, Гомбожаб, – ворчал недавний больной, сидя у Цыбикова в палатке. – Если б Бадара надо мной не хлопотал, решил бы, что это твой сбор меня вылечил.

– Если это и лекарство, то только для души, – мягко улыбнувшись, сказал Цыбиков.

За то время, что они провели в Лабранге и Гумбуме, Даший весьма пристрастился к любимому напитку Гомбожаба. Востоковеду это не нравилось: мало того, что заводить друзей в путешествии он не планировал (опять же из страха быть разоблаченным), так еще и сбор таял буквально на глазах – из трех мешков один уже опустел.

«Но что я могу сделать с Дашием? Отказать ему? Или прогнать прочь? Да нет, глупости…»

В палатку вошел Ешей.

– Опять твой отвар пьете, Гомбожаб? – спросил он, окинув хмурым взглядом обоих спутников, сидящих с кружками в руках.

Тон предводителя сразу не понравился Цыбикову. Казалось, Ешей чем-то недоволен. Решив, однако, не обострять общение, Гомбожаб как ни в чем не бывало ответил:

– Как видишь.

– Ну, так допивайте скорей, потому что мы отправляемся, – холодно произнес предводитель. – К вечеру мы должны быть в Лхасе, а потом хоть опейтесь вашим варевом…

Развернувшись, он вышел из палатки. Цыбиков и его гость обменялись недоуменными взглядами.

– Чего это с ним? – неуверенно хмыкнул Даший. – Раньше с нами чаевничал охотно, а теперь ворчит…

– Ну, он же теперь не обычный паломник, а предводитель, – пожал плечами Цыбиков. – Видимо, чувствует ответственность, поэтому и стал так строг.

– Ну, может и так, Гомбожаб… – пробормотал Даший.

Он помолчал, а потом добавил – так же тихо, как прежде:

– Но вообще говорят про него всякое.

– В каком смысле? – нахмурился Цыбиков.

Он не слишком много общался с другими паломниками, а потому Даший был, пожалуй, единственным мостиком новостей между востоковедом и прочими членами каравана.

«Один из немногих плюсов нашей дружбы…»

Даший отхлебнул из кружки, причмокнул, а потом нехотя сказал:

– Ну, в общем, слышал я, что Ешей ни перед чем не отступится, чтобы добиться своего. И если кто-то между ним и его целью встанет, он от этого кого-то избавится очень быстро.

– Ну, честь ему и хвала, – неуверенно хмыкнул Цыбиков. – Такому целеустремленному. Но мы-то с тобой ему не соперники, окажемся в Лхасе – и все, расходимся кто куда.

– Ну, я просто передал тебе, что говорят, – пожал плечами Даший.

Он залпом допил остатки напитка, утерся рукавом и, поставив пустую кружку перед хозяином, резко поднялся со словами:

– Но лишний раз злить его не хочу, пойду собираться.

На ходу вытирая руки о дорожный наряд, гость пошел к выходу.

– Даший, – окликнул Цыбиков.

Бурят обернулся и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Как думаешь, нападение разбойников могло быть… как-то связано… с Ешеем? – спросил востоковед.

Даший от неожиданности вздрогнул. Взгляд его на несколько мгновений остекленел, но быстро прояснился.

– Я об этом просто стараюсь не думать, – сказал Даший, пристально посмотрев на Цыбикова. – Как ты сам сказал, нам бы до Лхасы добраться, а остальное…

Он махнул рукой и вышел из палатки, оставив Гомбожаба в одиночестве.

«Да нет, не мог он связаться с разбойниками ради того, чтобы возглавить караван, это не путь буддийского паломника… – подумал Цыбиков. – А раз Ешей едет в Лхасу, он именно паломник, а не разбойник, и знает прекрасно, что Будда все видит – у кого за душой камень, у кого руки в крови…»

Однако сомнения, конечно же, никуда не делись, и Гомбожаб, дабы отвлечься, позвал слугу и вместе с ним начал собирать вещи. Пока складывали пожитки востоковеда, явились другие паломники. Общими усилиями свернули палатку, навьючили верблюдов и вскоре продолжили путь к заветной цели…

– Лхаса, – сказал Ешей. – Место Богов.

Они достигли ворот древнего города уже на закате и теперь с перевала Го-ла наблюдали за тем, как позолоченные крыши храмов отливают багрянцем в лучах заходящего солнца. У Цыбикова перехватило дыхание от увиденного. Он подъехал к Ешею и остановил своего верблюда рядом с верблюдом предводителя.

– Дошли, – сказал востоковед, не в силах сдержать облегченную улыбку.

Ешей смерил его хмурым взглядом и через губу бросил:

– Не расслабляйся раньше времени, еще не доехали.

Оглянувшись, он прокричал:

– Хватит, потом налюбуетесь! Едем!

И, сжав бока верблюда ногами, первым понесся к воротам Лхасы.

«Как быстро меняются люди…» – провожая предводителя хмурым взглядом, подумал Цыбиков.

Около получаса спустя паломники уже заселились в скромную двухэтажную гостиницу на южной окраине Лхасы. Гостиница принадлежала сорокалетней женщине по имени Цэрин – милой и приветливой, но с пронзительным взглядом зеленых глаз, который, кажется, просвечивал человека насквозь. По крайней мере Цыбикову показалось, что хозяйке хватило одного-единственного взгляда, чтобы узнать все его секреты, включая самые страшные. Стараясь не думать об этом, Гомбожаб занял отведенную ему комнату на втором этаже и, пользуясь столь долгожданным одиночеством, достал из сумки священную книгу, чтобы сделать заметки по минувшему дню и вкратце расписать план на ближайшие дни, когда в дверь его постучали.

Это оказался Даший.

– Ну что, соскучился, Гомбожаб, – с широкой улыбкой сказал старый знакомец.