Дигитальное перо - [36]

В тот вечер и дочь почётного горожанина не очень хотела спать. Она видела разочарованные вздохи родителя, но ничего не могла сделать, чтобы развеять навалившееся тяжёлое настроение. Она не могла объяснить ему, почему из всего предложенного взяла именно этот даже не инструмент, а макет инструмента. А ведь всё было просто, эта вещь не была куплена. Она была подарком совершенно бескорыстным. В момент его передачи продавец ведь не знал, как девочка его воспримет. Он отдал его просто так, по зову сердца, без видимых на то причин. Лишь для того, чтобы дать ребенку хоть что-то, раз все остальные его услуги, коими он, конечно, гордился, остались неприемлемыми.

И вот когда девочка осталась в комнате одна, когда дом, и без того не очень людимый, затих, она открыла маленькую крышку футляра и поставила подарок на стол. Крошечная скрипка была хороша. Она была очень похожа на настоящую, в ней были даже натянуты струны. Может она даже и играла, но попробовать девочка не решилась. Она смотрела на неё зачарованно и представляла, как та играет. Придуманная ей мелодия звучала в голове переливисто и ярко, сменяя разные оттенки настроения. В девочке родилось что-то похожее на вдохновение. Стараясь не терять эту нить, она придвинула бумагу с чернилами и пером и постаралась описать впечатление, рождённое в ней. Она попыталась оформить это в небольшой сюжетный рассказ, но именно из-за сюжетности писать было трудно. Когда она выдохлась и перечитала написанное, то осталась больше довольной, чем наоборот. В конце концов, завтра всё, что необходимо, можно исправить и написать начисто. С этой ценной мыслью она отправилась спать. Футляр, подаривший ей такой вечер, она решила не закрывать, чтобы выпорхнувшее из него настроение не исчезло.

Утром она показала написанное отцу. Тот долго и внимательно читал, пока не прочёл всё дважды. То светлые, то тёмные тени пробегали по его лицу, предельно невозможно было понять: нравится ли ему прочитанное или нет. Когда же он наконец отложил рукопись на стол, во взгляде его читалась тихая радость, подтверждённая излишней влажностью глаз. Его дочь говорила. Пускай и письменно. Всё-таки учителя были правы, хоть и сами не знали, о чём советовали.

Прошло немного лет. Мальчик перенимал ремесло отца, но тот внезапно скончался, не завершив до конца таким образом семейное образование сына. Тому, правда, больше нравилось выделывать всякие штуки на скрипке и гонять голубей с дворовыми сверстниками, нежели прилежно проводить часы в мастерской. Но тут было объявлено тревожное время и подходящих юношей стали забирать в армию, укреплять границы. Без единственного родителя он быстро попал в набор и оказался в числе военных воспитанников. Не понятно было насколько придётся расстаться с ремеслом, но со скрипкой он не расстался. После отбоя часто можно было слышать тягучие переливные мелодии. Очень скоро, вопреки уставу, в это время желали слышать его музыку почти все офицеры, так что мальчик стал негласным символом своего подразделения. Видимо, чувствовались родные мотивы в его нотах, играл он до сих пор только то, что идёт в голову, а там жила оставленная им Родина.

Да и новое дело неожиданно стало поддаваться, взявшейся ниоткуда, сноровке. Очень скоро он обнаружил, что смел. Точнее не пасовал, когда знал, как выполнить задачу, пусть даже это было бы и трудно. Когда дело перешло из тренировочного лагеря на пограничные стычки, добавилась решительность дотащить до дома раненого товарища, чем бы самому это не грозило. На такое не все решались. Но если совсем честно, он не очень понимал, за что воюет. Переходы границы совершались с обеих сторон, и с обеих сторон росло напряжение, которое всё больше выражалось в ночных потасовках. Пуль и крови становилось всё больше, и путь домой уже почти растворился в утренних построениях, где всё чаще кого-то недосчитывались. И хоть на погонах и груди юноши копились звездочки, своих мелодий он не оставлял. Они, как и прежде, играли самыми разными красками: коротко-трельные сменялись протяжными, игривистые серьёзными, радостные сменяли грустные. Скоро звёздочек стало столько, что он был произведён в младших офицерский чин.

Девочка тоже подросла. Но, по мнению её отца, взрослость совершенно не соответствовала её юным годам. И выражалась прежде всего это не в одежде или манере держаться, а в том, что лилось на страницы её сочинений. Оценив сама по себе качество написанного, она без особого совета от родителя стала направлять свои рассказы в литературную газету. Для начала ограничилась посылкой по почте. Те, увидев имя на конверте, не то чтобы стали печатать из уважения к почётному горожанину, просто не стали раздувать из искры пламя и отдавали, как есть, произведения на суд общественности, без всяких псевдонимов. В конце концов, если это вызовет негативную реакцию, то он, горожанин, и сам мог с ней разобраться. Рычагов влияния у него должно быть предостаточно. Помимо давления на редакцию. Пусть он сам выясняет свои отношения с городом, предоставив газете избранное место посредника. Но город был не против рассказов, и вскоре волнения по этому поводу забылись.