Дифференциальная психология. Индивидуальные и групповые различия в поведении - [265]

Представления о пространстве тоже зависят от системы координат, принятой в данной культуре. Такие представления о расстоянии и географии, в значительной степени окрашенные индивидуальным опытом человека, положены в основу забавных «карт» Соединенных Штатов, которые создавались для того, чтобы проиллюстрировать представления о стране жителя Бостона или Нью-Йорка. Как и большинство карикатур, эти «карты», без сомнения, отражают некоторые действительно существующие различия, связанные с различиями в интересах, традициях и знаниях людей, выросших в разных частях страны. Другим примером служат ежедневные наблюдения человека. Представления бывалого путешественника о расстоянии сильно отличаются от представлений фермера, который никогда не отваживался пройти дальше деревенского магазина.

В относительно изолированной турецкой деревне, описанной Шерифом и Шерифом (70, ее. 693–696), расстояние в три или четыре километра описывалось как «на расстоянии выстрела» или «так далеко, как только слышен мой голос». Более отдаленные точки определялись временем, требующимся для их достижения, если идти пешком. Ошибки и недоразумения появляются в том случае, если такой человек решит путешествовать поездом или на автобусе, поскольку у него нет критериев для перевода времени, потраченного на такой переезд, в привычную систему координат. Похожее использование определенных «психологических единиц» для обозначения расстояния наблюдалось среди солтекских индейцев, которые оценивали его по числу «ночевок», или ночей, проведенных в пути (34).

Даже привычные нам указания направления: север, юг, восток и запад, — хотя и используются в большинстве культур, однако не являются универсальной системой. Так, среди жителей Дебу пространство представлялось по аналогии с большим садовым участком, подобным тому, с которым они сталкивались в повседневной жизни своей общины. «Так же как сад имеет внутреннюю границу — кайкай, границу со стороны моря — куннкумвана и боковые стороны — нана, так же они имеются и у пространства в его широкой протяженности» (29, с. 131).

Индивидуальная память событий, которые наблюдает человек, или фактов, о которых ему рассказывают, также зависит от его культурного происхождения. Это особенно хорошо проиллюстрировано наблюдениями и тестами Бартлетта (4,5) и Нэдла (59, 60). Оба исследователя, работая с южно-африканскими племенами, показали роль культурных установок в «реструктуризации» и искажении воспоминаний. Например, пересказывая европейский рассказ, люди из этих групп привносят в него признаки, типичные для их племенного фольклора. Они также перестраивают последовательность рассказа и вводят повороты сюжета, характерные для их местных историй.

Прекрасной иллюстрацией эффекта культурных влияний на поведение служат эстетические предпочтения и художественный «вкус». Постепенное изменение стилей в музыке, живописи, скульптуре, архитектуре и других формах искусства свидетельствует о переменах «вкуса». Стили, которые высмеивались за строгость, грубость и неуклюжесть одним поколением, зачастую принимались следующими поколениями за шедевры. Любые художественные новшества, которые слишком сильно противоречат хорошо знакомым, традиционным формам художественного выражения, требуют некоторого периода для привыкания к ним. Многие великие деятели искусства, которые впоследствии назывались основоположниками новых течений, при жизни терпели насмешки, что безусловно плохо, но психологически понятно. Это происходит оттого, что часто они рождаются в период, когда не образовалась еще достаточная опытная база для наслаждения их произведениями.

Это вопрос об «искушенном» и «наивном» наблюдателе. Обученный критик или утонченный наблюдатель имели, конечно, особый опыт восприятия, дающий им возможность наслаждаться художественными произведениями, которые могут показаться другим бессмысленными или даже неприятными. С психологической точки зрения «наивных наблюдателей» не существует; такой человек наивен только с точки зрения особого опыта восприятия. Вместе с тем на его суждения прямо влияет имеющийся у него опыт. Его художественные реакции будут во многом продиктованы повседневными наблюдениями и популярными взглядами. Так, наблюдатель может получать удовольствие от реалистического искусства, поскольку ему ближе фотографическое воспроизведение объектов; он может к тому же проявлять некоторые традиционные художественные представления, которые были воспитаны в нем с детства. Нов любом случае его суждения будут зависеть от опыта. Другими словами, сущностная разница между опытным и наивным наблюдателем состоит в типе прошлого опыта, который они имели.

Близким примером может послужить наблюдение за представителями западной культуры, которые, слушая китайскую музыку впервые, нашли ее не только дисгармоничной и резкой, но и неприятно громкой. В то же время сообщалось, что китайцы считают американский джаз и духовые произведения Вагнера беспокойными и шумными, когда слушают их впервые (ср. 43, с. 213). Вся история западной музыки свидетельствует о постоянных изменениях в музыкальных предпочтениях. Музыка, которая нравится одному поколению, может показаться скучной и неинтересной другим поколениям. То, что в одно время отвергается как дисгармоничное и безобразное, в другое время полностью удовлетворяет эстетические потребности слушателей. В своем классическом эксперименте Мур (57) обнаружил, что при повторном прослушивании дисгармоничных интервалов в некоторых музыкальных отрывках возрастает эстетическое предпочтение таких интервалов. Мур объяснил эти результаты прогрессивными изменениями в восприятии созвучий. Последующий эксперимент, однако, продемонстрировал, что улучшение понимания дисгармоничной музыки не коррелирует с преобразованиями диссонансов в консонансы (13). При повторении испытуемые могут просто привыкнуть к диссонансам, так их и воспринимая.