Диета старика - [169]
Фильм завершается разговором двух членов советского руководства - оба то ли с похмелья, то ли на отходняке. Они пьют пиво на задворках Белого Дома, устало закусывая сморщенными маслинами. Это "хиппи" и "боксер".
- Сегодня я приказал расстрелять этого мудака агронома, - хмуро говорит "боксер", - он совершил преступление. Американцы нас обманули. Бросили одних в этом аду.
- И что, его расстреляли?
- Он в бегах. Пока не нашли. Ищут.
- И по какой статье он будет расстрелян?
- В нашей стране смертью карается лишь одно преступление - измена Родине.
Лесли и Терри, два сложной формы чрезвычайно подвижных существа, способных становиться одним существом, так что впредь их, видимо, имеет смысл именовать Леслитерри или, более официально, Койнтлеймом - итак, Леслитерри Койнтлеймом со смехом настраивают "видоискатель" Монгольского Окошка на того, кто в бегах.
Беглец в этот момент проходит окраиной фабричного предместья. За ним мелькают заборы, сторожки, мелькает проходная какого-то завода. Из глубин рая они смотрят на этого "некто", на эту воплощенную неказистость, с бесконечным обожанием, с бесконечной благодарностью.
- ЕГО СЛЕДУЕТ НАГРАДИТЬ, - "говорит" Терри.
- ЭТО, НАДО ПОЛАГАТЬ, ДЕЛО БУДУЩЕГО, - "отвечает" Койн.
Как я уже сказал, этот "фильм" ничем не отличается от множества других фильмов того же жанра. Сюжетная пружина раскручивается согласно правилам, здесь есть и подобие детективной интриги, и политическая и научно-техническая версия будущего, и история любви, причем любовники (опять же в соответствии с каноном) принадлежат к враждебным кланам, к Монтекки и Капулетти: к кланам пацифизма и милитаризма. А их слияние обеспечивает желанное единство противоположностей - в данном случае "войну без войны".
Впрочем, есть смещения - в первую очередь замысловатая путаница, связанная с харизматическими ролями Спасителя и Изменника. Как сказано в Книге Творения, один из ангелов предал Бога и Небеса и стал хозяином Ада. Когда-нибудь, согласно логике симметрии, порожденный Адом (или земной Юдолью Страданий, что, возможно, одно и то же) должен совершить обратное предательство - переметнуться на сторону Рая, стать "предателем ада".
В тот август в Коктебеле я, кроме "Предателя Ада", видел лишь еще один фильм - он шел не за закрытыми веками, а в упомянутом кинотеатре "Луч" (сооружение, напоминающее античный храм на горе - без крыши, с деревянными скамейками внутри). Это был китайский фильм "Приказ императора" - исторически-приключенческая лента, окрашенная в тона глубокого пессимизма. В этом фильме, в частности, была такая сцена: армия (дело происходило, кажется, в XVII веке, в период междоусобиц) врывается в даосский монастырь.
Монахи дают отпор вооруженным солдатам, демонстрируя искусство кон-фу и другие боевые искусства. Внезапно появляется величественный древний старец-даос в белоснежном одеянии, с длинной седой бородой. Он мгновенно вступает в бой с толпами солдат, являя чудеса боевого мастерства: он совершает гигантские прыжки, повисает в воздухе, ударом пятки убивает целые отряды врагов, взмахом мизинца превращает неприятельские войска в кашу раздробленных тел. Захватчикам, видимо, пришел конец - кажется, их ничто не спасет. Неожиданно один из солдат - жирный увалень с трусливыми глазками - грузно подбегает сзади к великолепному старцу и убивает его ударом пики в затылок. После этого солдаты уничтожают монастырь. Эта "китайская шутка" чем-то напомнила мне эпизод с агрономом.
Странно, что "Приказ императора", эта цепь образов тусклых и призрачных, является реальностью - этот фильм может посмотреть любой, и сам я, при желании, смогу посмотреть его еще раз. Но "Предатель Ада" с его сочными красками и головокружительными эффектами - его никто уже не сможет посмотреть. И я не смогу. Даже если Голливуд вдруг бросит свою машинерию к моим ногам и одиозная "фабрика грез" станет работать на удовлетворение моих онейроидных капризов - все равно я не смогу найти таких актеров, и усилия аниматоров меня не удовлетворят. Да и сам я, как сказано у Борхеса в "Алефе", "постепенно утрачиваю бесценные черты Беатрис", то есть, иначе говоря, постепенно забываю "Предателя". Фабула запомнилась мне лучше, зрительные детали выветриваются. Остается удивление, что это произведение - массово-развлекательное по всем признакам - было создано для единственного зрителя и только для одного просмотра.
Честно говоря, меня неприятно поражает, что пересказ получился таким длинным. Я наивно полагал, что он займет страницы три. Не совсем понимаю, зачем я все это так старательно записал. Наверное, мною руко-иодило смутное чувство, что этот несуществующий фильм и эта запись когда-нибудь принесут мне деньги. Это беспочвенное предчувствие возникло у меня еще во время "просмотра", и оно до сих пор меня не покинуло. Пожалуй, это единственная странность во всей этой истории.
1996, март, Кельн
Философствующая группа и музей философии
НА ПЛАТИНОВОЙ ТАБЛИЧКЕ, ИНКРУСТИРОВАННОЙ ПО КРАЯМ ОПАЛАМИ И ЖЕМЧУГОМ, НАПИСАНО:
Философствование иногда было (бывает, будет бывать) последствием галлюцинаций, чаще, впрочем, оно являлось проектом их преодоления - противоядием своего рода. Считается, что человеческий разум способен "перерабатывать" логос со специальной целью обеспечить себя подобными противоядиями, помогающими преодолеть ту степень идеологической интоксикации (отравленность иллюзиями), на которую обречено нефило-софствующее существо.
В новом романе критика, художника и писателя Павла Пепперштейна гений и злодейство соединяются в декорациях «Вальпургиевой ночи» Густава Майринка. Главный герой — киллер, от природы наделенный чрезвычайно острым зрением и осененный музой поэзии, да еще читающий между делом доклад о событиях Пражской весны на социологической конференции. Его идефикс — пришить «гауляйтера Москвы», который из хозяйских соображений лишил столицу того ощущения собственной истории, которым дышит для чехов Прага.Иллюстрации Павла Пепперштейна и Ивана Разумова.
Владимир Петрович Дунаев, парторг оборонного завода, во время эвакуации предприятия в глубокий тыл и в результате трагического стечения обстоятельств отстает от своих и оказывается под обстрелом немецких танков. Пережив сильнейшее нервное потрясение и получив тяжелую контузию, Дунаев глубокой ночью приходит в сознание посреди поля боя и принимает себя за умершего. Укрывшись в лесу, он встречает там Лисоньку, Пенька, Мишутку, Волчка и других новых, сказочных друзей, которые помогают ему продолжать, несмотря ни на что, бороться с фашизмом… В конце первого тома парторг Дунаев превращается в гигантского Колобка и освобождает Москву.
Из рецензий:«Пепперштейну удалось то, что не получилось у Гроссмана, Солженицына, Астафьева, — написать новую „Войну и мир“, сказать окончательную правду про 1941 — 1945 годы, как Толстой про 1812 год.»«МИФОГЕННАЯ ЛЮБОВЬ КАСТ» — безупречных пропорций храмовый комплекс, возведенный из всяческого пограничного, трэшевого языкового опыта."«МИФОГЕННАЯ ЛЮБОВЬ КАСТ» — роман умственный, требующий постоянного внимания, что называется «интеллектуальное приключение».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Примечание относительно авторства второго тома «МЛК»Первый том романа «Мифогенная любовь каст» был написан двумя авторами — Сергеем Ануфриевым и мной. К сожалению, по житейским обстоятельствам С.А. не смог принять участие в написании второго тома, за исключением двух больших фрагментов — в первой и десятой главах, — которые принадлежат его перу.Я также позволил себе включить в текст романа некоторые стихи С.А.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?