Диана: одинокая принцесса - [84]

Не меньшее удивление вызвал фрагмент, когда, услышав вопрос Джонатана «Вы будете королем?», принц засмущался![11]

Помощники, находившиеся в момент просмотра этого эпизода рядом с королевой, вспоминают, что Елизавета лишь недовольно поджала губы и как бы про себя буркнула:

– Похоже, все идет к этому…[12]

Штат принца был потрясен не меньше.

– Как Чарльз мог признаться в измене?! – озадаченно восклицали сотрудники его пресс-службы. – Ведь его предупреждали, чтобы он не вдавался в подробности своей супружеской жизни! Пусть Джонатан задает столько вопросов, сколько ему заблагорассудится. Ответил бы какой-нибудь обтекаемой фразой типа «Мой брак, как и отношения в семьях большинства других людей, – слишком личное, чтобы рассказывать об этом на публике» – и закрыл бы тему[13].

Чарльз и сам, наверное, быстро осознал, что сказал лишнее. А как еще можно объяснить ту злость, с которой принц накинулся на ни в чем не повинного Ричарда Эйларда? Или то отчуждение, которое возникло у него по отношению к своей близкой подруге, герцогине Вестминстерской, когда на вопрос «Как вам передача?» она в вежливой форме, но весьма определенно ответила: «Знаете, сэр, если честно, то мне кажется, что все прошло не очень хорошо»[14]?

Услышав это, Чарльз не разговаривал с герцогиней в течение всего уик-энда.

Диана также не стала сидеть сложа руки. В день выхода передачи в эфир она решила преподнести своему мужу сюрприз, домашнюю заготовку.

«Что я, одинокая женщина, могу противопоставить многомесячной работе целой команды?» – спросила себя Диана. Ответ напрашивался сам собой: «Только себя, свою красоту, свое женское обаяние!» И принцесса сделала это с потрясающим профессионализмом.

В вечер премьеры, 29 июня 1994 года, когда 13,4 миллиона британцев{68} собрались у экранов телевизоров просмотреть давно анонсируемую передачу о старшем сыне королевы, принцесса Уэльская появилась на благотворительном вечере, организованном журналом «Vanity Fair» в Галерее Серпентин в Кенсингтонском саду.{69}

Диана тщательно продумала свое появление и свой наряд. На ней было короткое сексуальное черное шифоновое платье с открытыми плечами, строгие туфли из шелковой ткани и струящийся от пояса шелковый шарф. Также в глаза бросалось ожерелье из жемчуга, плотно обхватывающее шею, и накрашенные ярко-красным лаком ногти, словно она предупреждала: «Берегитесь меня!»

В беседах с Полом Барреллом Диана часто повторяла, что самое главное при посещении общественных мероприятий – это появление и уход. Теперь, когда они выходили из Кенсингтонского дворца, Пол вспомнил об этом и добавил:

– Ваше Королевское Высочество, не забудьте выйти гордо, с высоко поднятой головой. Расправьте спину. Руки пожимайте уверенно. «Я – принцесса Уэльская», – скажите себе и не забывайте об этом на протяжении всего мероприятия.

Принцесса улыбнулась и произнесла:

– Тогда вперед, Пол[15].

Когда автомобиль с принцессой подъехал к галерее, она спокойно появилась под вспышками объективов перед ожидающей ее публикой.

«Принцесса настолько уверенно вышла из лимузина – словно атлет, готовый к установке нового рекорда, – вспоминает председатель галереи Питер Паламбо. – Тут же все обратили внимание на ее платье в стиле „Ну, я вам всем покажу!“. Это было незабываемо!»[16]

Во время мероприятия Диана заняла место между председателем Совета искусств лордом Гоури и редактором «Vanity Fair» Грэйдоном Картером. Грэйдон также вспоминал, что принцесса держалась очень уверенно. Настолько уверенно, что он так и не решился завести разговор о Чарльзе.

«У меня даже мысли не было, чтобы спросить ее: „Почему вы здесь, а не дома смотрите передачу?“», – признается Картер[17].

Их разговор больше вращался вокруг Жаклин Кеннеди-Онассис, статья о которой была помещена в последнем номере «Vanity Fair». Диана всегда с пиететом относилась к бывшей первой леди США, которая после убийства своего мужа вышла замуж за греческого судовладельца Аристотеля Онассиса. Возможно, подсознательно принцесса даже готовилась к тому, чтобы повторить ее путь. Если и так, то при поиске соответствующей кандидатуры Диане следовало помнить – второй брак Жаклин, первоначально казавшийся манной небесной, на самом деле не принес счастья ни Ари, ни самой Джеки. К тому же трагично разрушенными оказались куда более искренние отношения, сложившиеся между греческим миллиардером и богиней мировой оперной сцены Марией Каллас. Но Диану волновало совершенно другое.

«Она прочитала статью, опубликованную в нашем номере, и хотела побольше узнать о том остракизме, которому подверглась Жаклин со стороны клана Кеннеди после гибели ее мужа, – вспоминает Картер. – Я стал ей рассказывать, но Диана неожиданно произнесла: „Да, да. Как мне все это хорошо знакомо, когда тебя третируют подобным образом“»[18].

Своим появлением в Галерее Серпентин Диана одержала PR-победу. На следующий день журналисты на разные лады восхищались красотой принцессы и ее уверенным поведением. Кто-то привел для сравнения фото Камиллы, нелестные для последней, кто-то вспомнил о неуклюжих жестах Чарльза, когда тот отвечал на неприятные вопросы. Элегантная принцесса была на голову выше обоих и в этой медиагонке вырвалась на корпус вперед.