Диалоги - [49]

С а м м а т о в. А-а, ты… Сыновей ждал, и ты… Что ж, проходи. Поужинаем, посидим.

Н е з н а к о м е ц. Хлебосол? И угостишь даже? Вот это я понимаю!

С а м м а т о в. Водки не пью, коньяк с чаем… Картошка у меня варится, посмотрю. (Собирает на стол тарелки, рюмки. Ставит на стол початую бутылку коньяка.) Садись. Значит, судьба твоя… и моя в том, что пришел.

Н е з н а к о м е ц. Коньяк?! Уважаешь, выходит?

С а м м а т о в. За что тебя уважать?

Н е з н а к о м е ц. Неприветлив ты, гляжу, старик. Но я не обижаюсь. Я сам такой. (Кричит весело и как бы для глухого.) Вот, папаша, ты свое хорошо пожил! Сумел, а? А теперь я живу. Я здесь на станции, на узловой, поезда сортирую. Россия-то, вообще, что мешок, набитый под завязку! Под самую! Людей много, и живут все в одно время. А вот встретились на одной меже! За любовь за нашу! За встречу! Один живешь?

С а м м а т о в. Один… Один. Не беспокойся.

Н е з н а к о м е ц. А у меня дом, хозяйство, семья. А раньше летал, как свободная птичка!

С а м м а т о в (равнодушно). Не кричи. Что нервничаешь?

Н е з н а к о м е ц. Ох, старик!

С а м м а т о в. Как птичка, значит?

Н е з н а к о м е ц. Как птичка, отец, как птичка.

С а м м а т о в. Божья птичка? Ангел? Или Азраил?

Н е з н а к о м е ц (недоуменно). Что?

С а м м а т о в. Ничего, ничего, сиди.

Н е з н а к о м е ц. Я говорю, сейчас вот укоренился. Исключительно, я тебе скажу, бабы меня с пропиской спасают. Еду в поезде, гляжу: одинокий кадр. И точно! Подъезжаем к месту назначения, она и говорит: «Давай, Боря, вместе сойдем». А я говорю ей: «А почему, дорогая Клава, не сойти?» И вот любовь. Живем. Хозяйство есть. Жизнь свою на стоп-кран посадил.

С а м м а т о в. Ну, а передо мной нутро свое чего выворачиваешь?

Н е з н а к о м е ц. А я разве выворачиваю!.. Ведь ежели его вывернуть?.. Да и говорить о жизни люблю. Сказал — ушел. Следов нет. (Хохочет.)

С а м м а т о в. Ушел?

Н е з н а к о м е ц (протрезвев, смотрит Самматову в глаза). Ох, старик… Силен! Всю жизнь, видно, по крупной играл?

С а м м а т о в (равнодушно). Жил по крупной.

Н е з н а к о м е ц. Но ведь и я по мелочи не живу! Не страшно здесь одному?

С а м м а т о в. Ешь картошку, ешь.

Н е з н а к о м е ц. Дома, говорю, забитые все, заколоченные. По воскресеньям, поди, народ приезжает? Да этот сторож-дурак. Кто его поставил сюда? Да-а, а сегодня вот решил к тебе — в гости. Премию дали! Ты небось думаешь, я — босяк! А мы работаем, работаем, старик!.. Вот снег завтра обещали, все запорошит.

Самматов медленно встает.

Незнакомец вскакивает, бросая руку в карман.

С а м м а т о в. Сиди, сиди. Чай кипит. (Возвращается с майником.) Попьем чайку. Торопиться некуда. Ночь длинная.

Н е з н а к о м е ц (после паузы). Покрепче давай! Люблю крепкий.

С а м м а т о в. Да, коньячок с чаем. Бодрит… (Наливает немножко из бутылки в бокал.) Анекдот есть такой. Старый. Притча.

Н е з н а к о м е ц. Давай-давай.

С а м м а т о в. Приходит шаман племени к своему народу. Две новости, говорит, есть. Одна плохая, другая хорошая… Плохая новость, еды больше нет, шаман говорит. Отходы свои употреблять остается. А хорошая — отходов таких у нас много, шаман говорит. Очень много. Так что куда спешить?

Н е з н а к о м е ц (резкий горловой смех). Ох, старик! Ну дал, ну дал! На всю ночь у нас с тобой дерьма хватит, а? Верно! В самый раз хватит!

С а м м а т о в. Дерьма? Ты зачем пришел? Прошлое мое перечеркнуть хочешь? Да, со всеми грехами, пусть с ошибками… Но оно было, было! И не ради тебя я всю жизнь!.. Не ради таких, как ты!.. (Обрывает себя.)

Н е з н а к о м е ц (с усмешкой). Ты, старик, многодум. А я идеи пока в сундук положил. С клопами.

С а м м а т о в (бьет кулаком по столу, звенят чашки, рюмки, льется вино). Молчать!

Парень вскакивает.

Сиди, сиди! (Презрительно и властно.) Нож? Кастет? Положи на стол.

Н е з н а к о м е ц (бросая на стол гаечный ключ, с усмешкой). Я им орехи обычно бью. Этой… Штукой этой! Знаешь, грецкие… На черепок наш здорово похожи.

С а м м а т о в. Зачем спешить? Некуда спешить.

Н е з н а к о м е ц (после паузы). Я в детдомах детство свое извел. После войны дело было. И вот ты скажи, если такой разговор! Я мать не виню, что она меня когда-то, как щепка слепоглазого, бросила. Значит, не могла иначе! Но зачем она меня родила? Зачем?

С а м м а т о в. Налей водки… (Пьет.) Два инфаркта… Давно водки не пил… (Медленно — словно самому себе и куда-то в пространство.) Сыновей нет. Приемные… Вот жду их… Вместо них ты пришел… Борис, значит?

Н е з н а к о м е ц. Борис, отец, Борис.

С а м м а т о в. Борис… А мать как?

Н е з н а к о м е ц. Настя вроде. Говорили так.

С а м м а т о в. Настя… Две тысячи женщин и голая земля под осенним военным небом. И невозможно сжатые сроки. Отсутствие стройматериалов… Но заводы оставались!.. Заводы… Вот копал землю в саду. А когда копал? Вчера, сегодня? Раньше я был нужен тому, что происходило. И был нужен такой, каким был. Жизнь всегда оправдывала меня. И я нужен был ей. Жизни! Она шла в вечность и через меня! Какого черта меня надо было лечить? Таких, как я, не лечат… Теперь это колесико вертится без меня… Десятки и сотни миллионов рублей — чистую абстракцию — перевести, превратить в натуру, в крупные предприятия, десяткам тысяч людей дать работу, цель, дело. Всю жизнь я делал дело! Дело было моим материалом, из которого я строил себя… А теперь?.. Я не понимаю вещи, которые понимал всю жизнь. Дерево растет. Почему оно растет? Почему пять больше трех? Вчера сон увидел… Я был чем-то, а потом это что-то стало незаметно львом, леопардом, зажило своей жизнью… А потом я стал чувствовать, как пасть, которая только что рвала мясо, вдруг постепенно превращается в рыло свиньи. И она уже рылась где-то в грязи. Ее пятак превратился потом в совсем острую морду! Затем в птичий клюв!.. И тело!.. Оно покрывалось то пухом, то шерстью. А потом шерсть облезла, сошла, откинулась, и опять я стал каким-то голым животным… Ступни с пальцами… Они изменились в сплошную ступню. А потом из суставов пальцев выросли новые пальцы. И новые пальцы ушли в землю и стали корнями дерева!.. Что это было?