В.: Разве это мешает использовать такие способы для художественных целей? И вообще, что есть способ конкретно?
О.: Нет, не мешает, если они осознаются как средство. Способ — самая реальная операция, участвующая в производстве звука. Скажем, способ связи звуков между собой и характер этой связи — штрихи. Общий смысл этого способа хорошо известен, услышан. Музыканты каждой специальности представляют себе зону правильности, адекватности, скажем, штриха деташе на своем инструменте. И этому штриху можно научить любого ученика путем показа, имитации. Например, у ученика не получается этот штрих. Дело происходит в классе тромбона. Как педагог продиагностировал ситуацию?
Он задал ученику этюд - коротенькое произведение инструктивного назначения. Ученик играет более или менее правильно, но деташе не получается. И педагог берет инструмент и показывает, что такое деташе. Ученик имитирует. — Нет, опять не то.
В этой ситуации еще нет педагогики и еще не поставлена подлинная художественная цель. Но есть профессиональное требование в изучении отдельного способа.
Педагог объясняет ученику, что деташе — это штрих, предельно расширяющий звуки. Они должны следовать без пауз. Можно имитировать виолончель, где деташе прослушивается весьма выразительно. В конце концов ученик сносно сыграл заданный этюд этим штрихом.
В.: Это урок профессионализма. И он вполне устраивает учебный процесс.
Постепенно задачи будут усложняться, и мы выйдем в зону художественности...
О.: Возможно, так и будет. Но возможность выхода в зону художественности есть уже в первом извлеченном звуке, о чем выше было сказано немало. Здесь конкретно: штрих деташе был в центре внимания и требований педагога. Он и был целью, что профессионально вполне допустимо, но в художественном отношении — ошибка. Педагогика начинается не с техники, а с общения, где в центре - личность ученика. Если бы был найден образ этюда как некая большая задача, чем исполнение текста, то и деташе как штрих тут же опустился бы на уровень средств. И мы о нем говорили бы как о способе, позволяющем выполнить большую задачу. Скажем, цель настроений: ”неотступно - настойчиво - уверенно - решительно — волево — серьезно” с необходимостью требует такой связи и такого ее характера между звуками, который и называется деташе. То есть не изучается, как учебная школьная задача, отдельно штрих, но получается сам собой — как средство для выявления более высокой цели - программы настроений, которая всем и руководит.
Художественная работа уже давно вышла за пределы профессионализма, и ее трудно туда вернуть и втиснуть. Да, собственно, художественная деятельность — вовсе не работа. Для художника она есть жизнь. Художник — это даже не черта характера, как говорил Никита Михалков. Художник — это весь характер. Художник — это диагноз. Неизлечимость, которая должна быть в радость...
В.: А противоположный полюс профессионализма? Дилетантизм?
О.: Профессионализм противостоит дилетантизму по наполненности деятельности, по охвату всех условий профессии. Профессионализм -ответ на требования, ответ обязанностям с предположением материального вознаграждения. Дилетантизм нередко бескорыстен и потому близок духовному служению. Но дилетантизм беспомощен перед историей культуры и не в состоянии удержать любой аспект традиции и ”чистоту достижения".
Профессионализм есть необходимая ступень для желающих развиваться в духовном отношении.
Музыкант-любитель, дилетант чаще всего искренне, по духовным причинам обращается к музицированию. Но намного и надолго его запала не хватает. У дилетанта духовность в музыке как бы расщепляется, когда не складывается художественная сторона игры; намерения хорошие, чистые, но вот уходит почва из-под ног - нет профессионального фундамента.
Профессионализму противостоит не дилетантизм: это было бы слишком просто — не принимать его во внимание и не иметь конкурентности в деловом освоении искусства. Нет, профессионализму противостоит художественность, подлинный артистизм, не определяемый окончательно во всех своих свойствах и потому таинственный и рационально непостижимый.
Определенности профессионализма противостоит неопределенность художественности. Высокая неопределенность, где точность и ясность измеряются другими критериями, чем те, которые мы применяем к профессионализму.
В.: Непонятно только, почему профессионал не может быть и художником сразу — ведь у него, как сказано выше, есть все средства.
О.: Профессионалом мы называем такого музыканта, у которого технологическое владение инструментом заменяет всю музыку; он отодвигает художественную цель на какое-то туманное будущее (”когда надо — я сыграю!”), у него художественное развитие подчиняется технике, а не наоборот; профессионал начинает движение по музыкальному произведению как по учебному объекту; он не понимает музыку — живую реальность, где, применяя его возможности и средства, можно воссоздать какие-то художественные события.
В.: Здесь рисуется какая-то неполноценность, закрытое, ограниченное сознание. Примерно то, что можно вменить в вину обывателю, человеку без воображения и перспективы...