Диалоги Эвгемера - [17]

Эвгемер. Вижу — у вас большие претензии. Вы напоминаете мне одного галльского маркиза, с коим я познакомился во время своих путешествий. Он сочинил мемуары, где пишет: "Чем больше я себя изучаю тем больше вижу, что гожусь лишь на то, чтобы быть королем".{Маркиз де Лассэ — в своих «Мемуарах» (т. IV, с. 322), переизданных в Лозанне в 1756 году. — Примеч. Вольтера.[18]} Что до вас, то вы желаете все знать; вы явно считаете себя пригодным к тому чтобы быть богом.

Калликрат. Не смейтесь над моей любознательностью: мы никогда ничего бы не знали, если бы не были любопытны. Я не могу отправиться в обучение к вашим ученым варварам — меня удерживает в Сиракузах моя жена. Скажите, как додумалась она до того, чтобы подарить мне ребенка, если не более моего знала, что происходит у нее там внутри? Ваши ученые, столь зорко усмотревшие пружину, с помощью которой бог приводит в движение все миры, должны были, без сомнения, понять, каким образом продолжается наш род.

Эвгемер. Очень часто по ряду вопросов нам лучше бывают известны вещи, находящиеся вне нас, чем то, что у нас внутри. Мы поговорим об этом в нашей следующей беседе.

Диалог девятый О ПОРОЖДЕНИИ

Калликрат. Я всегда поражался тому, что Гиппократ, Платон и Аристотель, имевшие детей, не были согласны между собой в отношении способа, каким природа производит это непрерывное чудо. Правда, они говорят, что в нем принимают участие оба пола, каждый из которых дает для этого немножко своей жидкости, но Платон, постоянно подменяющий природу своей теологией, рассматривает при этом одну лишь гармонию числа три — оплодотворяющее начало, оплодотворяемое и самку, в которой совершается акт оплодотворения: такая триада образует гармоническое соотношение; однако акушерка всего этого не понимает. Аристотель ограничивается сообщением, что самка производит материю зародыша, а обязанность самца — форма; это тоже не дает нам никаких дополнительных знаний.

Неужели нет никого, кто видел бы манипуляции природы так, как обычно видят манипуляции скульптора, создающего статую путем обработки глины, дерева или мрамора?

Эвгемер. Скульптор работает при свете дня, природа же — в темноте. Все, что до сих пор знали об этой природе, сводится к жидкости, которую всегда извергают при совокуплении самцы и выделение которой отрицают у многих самок; но все же преобладает физика двух детородных жидкостей, принятая в учении Гиппократа. Ваш Эпикур делает из этого сочетания некий род божества, определяя такое божество как наслаждение. Наслаждение это столь могущественно, что в Греции не допускают поисков иной причины.

В конце концов один великий физик, также уроженец острова Касситерида, опираясь на открытия некоторых итальянских физиков, заменил детородные жидкости яйцом. Этот великий анатом, по имени Аривхе,[19] заслуживает тем большего доверия, что он усмотрел в нашем теле циркуляцию крови, которой наш Гиппократ никогда не замечал и о которой Аристотель даже не подозревал. Аривхе произвел вскрытие тысячи четвероногих матерей семейств, воспринявших жидкость самца; но после того как он исследовал также куриные яйца, он решил, что все происходит из яйца и разница между птицами и другими видами животных состоит в том, что птицы высиживают яйца, другие же виды, — нет; женщины, таким образом, не отличаются от белой европейской курицы и черной курицы центральной Африки. После Аривхе люди стали твердить: все происходит из яйца.

Калликрат. Итак, эта тайна раскрыта.

Эвгемер. Нет. Очень скоро все изменилось: оказалось, что мы не происходим из яйца. Появился некий житель[20] Батавии,[21] с помощью искусно обточенного стекла узревший в семенной жидкости самцов целый народец уже полностью сформировавшихся младенцев, передвигавшихся с чудесной живостью. Многие любознательные мужчины и женщины проделали тот же эксперимент, и люди поверили, что тайна рождения наконец раскрыта, поскольку были обнаружены маленькие живые человечки в семени их отца. К несчастью, живость, с какой они плавали в жидкости, подорвала к ним доверие. Как могут люди, с такой стремительностью передвигающиеся в капле жидкости, оставаться затем в течение девяти месяцев почти неподвижными в чреве матери?

Некоторые наблюдатели решили, что эти маленькие семенные живчики надо рассматривать не как живые существа, но как волоконца самой жидкости, какие-то частицы этой горячей жидкости, колеблемые ее собственным движением и дуновением воздуха; многие любопытные стремились это увидеть, но не увидели вообще ничего; в конце концов людям приелось не столько доставлять материал для таких экспериментов, сколько утомлять свои глаза рассматриванием в капле спермы этого неуловимого народца, которого, возможно, и вообще-то не существует.

Некий человек[22] — опять-таки уроженец Касситериды, но недостойный числиться среди философов, — пошел другим путем; то был один из тех полудруидов, коим не дозволено совать свой нос в семенную жидкость; он решил, что достаточно немножко порченной пшеничной муки для порождения крохотных угорьков. Этим пресловутым экспериментом он ввел в заблуждение лучших натуралистов. Ваши сиракузские эпикурейцы охотно дали бы себя обмануть. Они могли бы сказать: "Из испорченной пшеницы рождаются угорьки, значит, хорошая пшеница может порождать людей, а следовательно, нет никакой нужды в боге для заселения мира, потому что это — задача атомов".