Диалог с историей (сборник) - [37]

Сначала я подумал: нет, почудилось. А потом стал внимательно читать тексты и понял – да, реально существует большая опасность: христианское богословие попадает в плен светской мысли, причем этот процесс пленения христианского богословия на Западе оказался далеко не безобидным.

Это не было просто философским заимствованием какой-то светской идеи и перенесением ее на христианскую почву – это было бы полбеды, и тут еще можно было бы разобраться. Но здесь происходила диффузия, проникновение светских идей в ткань богословской мысли настолько глубокое, что на выходе появлялся очень недоброкачественный продукт. Я имею в виду огромное влияние на западное христианское богословие идей эпохи Просвещения и философских идей либерализма. И это влияние состоялось несмотря на то, что в эпоху Просвещения светский разум, светская философия, в том числе политическая, были направлены на борьбу с Церковью, потому что Церковь представлялась частью системы угнетения, по крайней мере, для нового правящего класса. В сознании людей происходило очень активное восприятие этих либеральных постулатов.

В начале протестантское богословие занялось обслуживанием этих идей и перенесением их на язык проповеди, а во второй половине двадцатого века к этому присоединились и так называемые прогрессивные католические богословы. Да, действительно были выдуманы такие клише, которые существуют и до сих пор. Если ты прогрессивный, то ты обязательно своим богословием поддерживаешь либеральные философские идеи, а если консерватор, то не поддерживаешь. При этом консерватор – это непременно плохо, а прогрессист – это хорошо.

Каким должен быть наш ответ на все то, что сказано выше? Полагаю, что мы должны оживить наше богословие, вывести его из тени исключительно интеллектуального дискурса, сделать его частью нашей жизни, пастырской жизни, пастырской работы так, как это было у святых отцов. Нам нужно научиться сопрягать богословие с жизнью.

Какой первый урок нам дают святые отцы как ученые богословы? Они дают замечательный урок того, как богословие может и должно использовать достижения светского разума. Если вы читаете отцов-капподокийцев, вам может казаться, что идеи платонизма и неоплатонизма вошли в их сознание. Некоторые говорят: нет ничего нового в богословии капподокийцев, это просто заимствование платонистических идей, перенесение языческой философии на христианскую почву. Но так говорят только люди близорукие, не видящие смысла того, что происходило в ту эпоху. Святые отцы сумели использовать светскую ученость, светскую методологию, даже светские языческие категории философского мышления для того, чтобы выразить христианские идеи. Но что самое главное: заимствуя понятийный аппарат, они не пленяли свое богословие языческой системой ценностей.

* * *

Мы – свидетели того, что называется словом «прогресс». Существуют разные определения этого понятия и разные ответы на вопрос о том, что это такое. Но, как сказал один советский поэт, «все прогрессы реакционны, если рушится человек».

Пока законодательство государства в основе сохраняет приверженность традиционной нравственности, оно служит ограничению социального зла. Но если нравственное измерение будет изгнано из законодательной сферы, то закон превратится в опасное орудие дегуманизации общества.

К сожалению, именно эту тенденцию мы сейчас и наблюдаем. В рамках этой тенденции парадоксальным образом возникает такое явление как деградация прогресса. Прогресс – это движение вперед, а деградация – умаление. Прогресс – это расширение и развитие, а деградация – это сужение, это болезнь, которая может привести к застою и даже гибели организма.

Реализуя свой творческий дар, человек меняет себя и окружающий мир. И законотворчество в этом смысле не исключение, но этот процесс находится в непосредственной зависимости от духовного и душевного состояния человека. Важно понимать в связи с этим, что законотворчество – это не согласование существующих практик поведения в усредненную норму, не достижение компромисса и баланса среди разнонаправленных интересов общественных сил. Законодательный процесс имеет своей целью нечто гораздо большее. Если бы цель ограничивалась достижением баланса, то, наверное, скоро бы наступил такой момент, когда достаточно было бы подключить мощный суперкомпьютер к парламентским дебатам, чтобы определить алгоритм поиска компромисса, который бы покрывал ожидания большинства. Но, наверное, этого никогда не произойдет, ведь речь идет не только о техническом компромиссе. По своему существу законодательство призвано быть подлинным творческим актом, ставящим своей целью созидание максимально благоприятных условий для жизни и развития человеческого сообщества. На компромиссе такую идейную парадигму построить невозможно.

Но мы видим, как сегодня буквально на наших глазах во многих странах происходит активный процесс отделения нормативной сферы от нравственного базиса. Этот процесс угрожает превратить законодательство в опасное орудие дегуманизации общества. «Свято место пусто не бывает», – говорят в народе. Место вытесненной морали занимает новое представление о свободе как о ценности, существующей вне категорий ответственности и долга. Даже трудно себе представить, что мы дожили до того времени, когда об этом нужно говорить как о проблеме. Всегда было очевидным, что всякое свободное произволение человека имеет своим ограничением ответственность – перед Богом, перед законом, перед товарищами, перед семьей. Сегодня ответственность отрывается от свободы. Свобода провозглашается высочайшей ценностью сама по себе, вне нравственной ответственности.