Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1 [заметки]
1
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 497.
2
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 132–133.
3
Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. 1. М.-Л., 1930. С. 42.
4
Там же. С. 215.
5
«Все что нас окружает, может служить примером диалектики. Мы знаем, что все конечное изменяется и уничтожается, его изменение и уничтожение есть не что иное, как его диалектика, оно содержит в себе свое иное и потому выходит за пределы своего непосредственного существования и (потому оно – Н.С.) изменяется» / Там же. С. 135. «Мы говорим, что все вещи, или все конечные предметы обречены на гибель, и в этом смысле диалектика есть всеобщая неотразимая власть, которой все должно покориться, как бы оно ни было, по-видимому, независимо и прочно» / Там же. С. 135–136.
6
Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. 1. М.-Л., 1930. С. 134.
7
Там же. С. 133–134.
8
«Изложение Гегелем в «Науке логики» созданной им идеалистической диалектики является единственным примером построения философской теории в соответствии с внутренней логикой ее содержания. Ни до, ни после Гегеля не было и нет подобного логически обоснованного и доказательного изложения философского учения, представленного в процессе самодвижения, саморазвития его содержания от самых абстрактных характеристик бытия до наиболее конкретного описания его как самопознающего субъекта. Гегелю удалось представить свою философию в виде целостной и вместе с тем развивающейся системы знания» / Солопов Е.Ф. Философия. Предмет и логика философии. Истоки диалектики и метафизики. М., 2001. С. 7.
9
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 179.
10
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 278. Заметим, критикуя «критиков» философии Г. Гегеля, которые ограничиваются «презрительным пожатием плеч по поводу его крайнего идеализма», Г.В. Плеханов указывал, что «если ее ошибочная идеалистическая основа действительно дает себя чувствовать слишком часто; если она ставит слишком тесные пределы движению гениальной мысли великого человека, то именно это обстоятельство и должно заставить нас отнестись к философии Гегеля с величайшим вниманием; именно оно-то и делает ее в высшей степени поучительной. Идеалистическая философия Гегеля сама по себе самое лучшее, самое неопровержимое доказательство несостоятельности идеализма» / Плеханов Г.В. Соч. Т. VII. М., 1931. С. 38–39.
11
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 22.
12
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 496–497.
13
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 21.
14
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 22.
15
Диалектический метод, диалектическая логика «показывает, что, подобно тому, как при исследовании развития объекта, находящегося на определенном этапе этого развития, нельзя брать взаимодействующие в его структуре моменты в той последовательности и субординации, в которой они появлялись в истории становления объекта, так, соответственно, и при исследовании теории объекта нельзя брать категории в том порядке, в котором они появлялись в ходе истории возникновения, складывания и развития этой теории» / Диалектика научного познания. Очерк диалектической логики. М., 1978. С. 218.
16
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 726.
17
Там же. С. 727.
18
Конкретное и абстрактное «как диалектические противоположности взаимосвязаны так, что абстрактное находится не где-то вне, а «внутри» конкретного, оно порождается в процессе познания «из» конкретного. На стадии восхождения от абстрактного к конкретному получается даже так, что теория тем конкретнее, чем абстрактнее отдельные теоретические понятия, в которых она излагается. Вообще знание одновременно, но в разных отношениях может быть и абстрактным, и конкретным, например интенсионально абстрактным и экстенсионально конкретным. Движение от конкретного к абстрактному гносеологически в принципе означает отправляющийся от явления процесс проникновения в сущность, тогда как последующее восхождение от абстрактного к конкретному прослеживает прежде всего развитие уже выявленной сущности, а вместе с тем и конкретизацию ее в совокупности многообразных явлений.
Таким образом, абстрактное и конкретное неразделимы непроходимой метафизической границей, они способны переходить, переливаться друг в друга» / Диалектика научного познания. С. 171–172.
19
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 31. С. 277.
20
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 29. С. 212.
21
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 456.
22
В этой связи Е.Ф. Солопов пишет: «О чем свидетельствуют эти письма. Во-первых, о том, что у Маркса было намерение написать работу, непосредственно посвященную теории диалектики. Во-вторых, эти письма говорят о том, что в постановке данной задачи и в подходе к ее решению Маркс прямо и непосредственно опирался на Гегеля, на его достижения и заслуги в открытии законов диалектики, их систематической разработке и изложении. Маркс не считал, что в данном вопросе он поставлен перед необходимостью начинать работу на голом месте и видел свою задачу конкретно в том, чтобы исправить уже сделанное Гегелем, а именно освободить его изложение диалектики от идеалистической мистификации и в соответствии с этим дать общедоступное изложение диалектики, сознательно исходя из материалистического ее понимания. В-третьих, эти письма свидетельствуют о том, что Маркс знал, как приступить к выполнению данной задачи, что он уже имел в своей голове ее принципиальное решение, которое ему осталось только развернуть и реализовать, изложить на бумаге, сделать общедоступным для всех. В-четвертых, эти письма отражают главную причину, почему Маркс не осуществил своих намерений в данной области – у него так и не нашлось на это времени, подавляющую часть которого «съела» работа над «Капиталом»» / Солопов Е.Ф. Указ. соч. С. 23–24.
23
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 301.
24
Там же. С. 162.
25
Там же. С. 203.
26
См., напр.: М.М. Розенталь. Вопросы диалектики в «Капитале» К. Маркса. М., 1955; он же. Диалектика «Капитала» К. Маркса. М., 1967; З.М. Оруджев. К. Маркс и диалектическая логика. Баку., 1964.
27
См. Ильенков Э.В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса. М., 1960.
28
Типухин В.Н. Метод восхождения от абстрактного к конкретному в «Капитале» К. Маркса / Труды Омского с-х. ин-та им. С.М. Кирова, 1961. Т. 45; Маньковский Л.А. Логические категории в «Капитале» К. Маркса / Учен. Зап. Моск. гос. пед. ин-та им. В.И. Ленина, 1962. № 179.
29
Вазюлин В.А. Логика «Капитала» К. Маркса. М., 1968. С. 26.
30
Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 29. С. 238.
31
История марксистской диалектики. От возникновения марксизма до ленинского этапа. / Отв. ред. М.М. Розенталь. М., 1971. С. 360.
32
Розенберг Д.И. Комментарии к первому тому «Капитала» К. Маркса; он же. Комментарии ко второму и третьему томам «Капитала» К. Маркса. М., 1961.
33
Затянувшаяся сенсация (вместо предисловия) / Вазюлин В.А. Логика «Капитала» К. Маркса. М., 2002. С. 3–4.
34
См. Сычев Н.В. Актуальные проблемы политической экономии. М., 2015.с. 221–228.
35
Решение этих проблем будет дано автором в третьем томе настоящей монографии.
36
Заметим, автором уже начата работа по созданию такого труда. После публикации трех томов по диалектике, или логике развития капиталистической экономики, она будет завершена и представлена научной общественности (разумеется, при наличии соответствующих условий: источника ее финансирования, возможности издания и т. п.).
37
См. Сычев Н.В. Политическая экономия, или Общая теория развития экономики. Т. 1. Жуковский, МИМ ЛИНК, 2012. С. 954–1168. Необходимо отметить, что значительная часть экономического материала, содержащегося в трех главах этого труда, в которых речь идет о товаре, деньгах и рынке, составляет первый раздел представленной монографии, а оставшаяся часть, посвященная трактовке этих категорий в российской политической экономии дооктябрьского периода, представлена в трех приложениях, вследствие, во-первых, ограниченности объема самой монографии; во-вторых, важности данного материала, который до сих пор является малоизученным.
38
Следует иметь в виду, что «эта объективная причинно-следственная связь между двойственной природой труда, воплощенного в товаре, и двойственным характером всех явлений и процессов товарного хозяйства и составляет содержание основной структурной закономерности товарных отношений. Данная закономерность обусловливает не только двойственность всех явлений товарного хозяйства, но и характер этой двойственности, ее связь с конкретным и абстрактным трудом товаропроизводителей.
Основная структурная закономерность товарных отношений определяет не социально-экономическую сущность явлений товарного производства в различных общественно-экономических формациях. Это функция основных экономических законов этих формаций. Основная структурная закономерность товарных отношений – это не специфический, а общий закон всех общественно-экономических формаций, в которых есть товарное производство. Наибольшего развития эта закономерность достигает при капитализме, все экономические явления которого, как известно, приобретают товарную форму.» / Афанасьев В.С. Великое открытие Карла Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. М., 1980. С. 14–15.
39
«Двойственная природа труда, воплощенная в товаре, предопределяющая как двойственный характер каждого явления и процесса капиталистической экономики, так и природу этой двойственности, дает возможность в явлениях капиталистической экономики провести ясное различие между их натурально-вещественным содержанием, непосредственно связанным с конкретным трудом и создаваемой им потребительной стоимостью, и их социально-экономической формой, непосредственно проистекающей из той роли, которую играет абстрактный труд и создаваемая им стоимость товара в капиталистической системе производственных отношений. Таким образом, явления капиталистической экономики, с одной стороны, представляют собой различные выражения процессов конкретного труда, а с другой – выступают одновременно и как проявления процессов абстрактного труда, в единстве составляющих совокупность экономических процессов и явлений капиталистического способа производства.» / Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 15.
40
«Разумеется, во всех этих случаях речь идет лишь о неразрывно связанных между собой сторонах экономических явлений капитализма, поскольку процессы конкретного труда не существуют отдельно от соответствующих им процессов абстрактного труда, как, впрочем, и последние находятся в органической связи с первыми. Однако в теоретическом анализе разграничение этих сторон обязательно, поскольку только оно может позволить избежать ошибок в решении сложных проблем политической экономии капитализма.» / Там же. С. 16.
41
Более подробно см. Сычев Н.В. Актуальные проблемы политической экономии. С. 14–15, 41–42, 52–58.
42
Заметим, товарами являются не только продукты труда, но и любые объекты, вступающие в рыночный обмен: естественные блага, деньги, рабочая сила человека, капитал, информация и т. п.
43
«В методе исследования общественных явлений у древнегреческих философов была одна характерная черта, выгодно отличающая их от исследователей позднейших времен, действовавших в условиях чрезвычайно дифференцированной, раздробленной до мельчайших деталей, научной работы: они старались прежде всего охватить предмет в его целом. Заинтересованные в коренной реформе существующего общественного строя, они подходили и к теоретическому изучению его с широким общим взглядом, и только набросав возможно отчетливее основные контуры своих теоретических построений, обращались к углублению в частности изучаемого комплекса явлений. Отсюда – мы находим у них ряд глубоко продуманных социологических обобщений, образующих солидную основу для теоретических систем по различным отраслям общественной жизни, отчасти подробно разработанных уже ими самими, отчасти незатронутых или очерченных только некоторыми намеками. Слитность рассуждений древнегреческих философов, легко переходивших от экономических и социальных вопросов к моральным и эстетическим, – так неприятно действующая на некоторых современных ученых, привыкших к более спокойной и упорядоченной работе за прочными перегородками мысли, – имела и свою хорошую сторону. Теоретическое мышление древних последовательно и цельно. Их экономические и политические рассуждения образуют живой, объединенный единой мыслью, комплекс идей, логически тесно связанный их общим с философским и моральным мировоззрением. Впрочем, для них трудно говорить отдельно даже об их моральном мировоззрении; их мышление едино во всех его составных частях и в нем созвучно укладываются все отдельные элементы их миропонимания, их отдельных чаяний и стремлений» / История экономической мысли. Т. 1. Под. ред. В.Я. Железнова и А.А. Мануилова. М., 1916. С. 4–5.
44
«Отправной точкой и объектом греческой цивилизации является человек. Она исходит из его потребностей, она имеет в виду его пользу и прогресс. Чтобы их достичь, она вспахивает одновременно и мир, и человека, один посредством другого. Человек и мир в представлении греческой цивилизации являются отражением один другого – это зеркала, поставленные друг против друга и взаимно читающие одно в другом» / Боннар А. Греческая цивилизация. М., 1958. С. 42.
45
«Они (античные философы – Н. С.) совершенно ясно сознавали, более того: они ясно чувствовали всем своим существом аксиоматическую истину, составляющую и до сих пор фундамент всего экономического знания, – об известной зависимости людей от окружающего их мира природы, иначе говоря, об ограниченности запаса материальных благ, по сравнению с удовлетворяемыми ими человеческими потребностями. Это убеждение давало им определенный ответ на основной вопрос экономической теории – о ценности хозяйственных благ. Ответ этот вполне гармонизировал с их общим взглядом на общественные отношения и тесно связывался с их философскими и моральными идеями. В вопросе о ценности хозяйственных благ греческие мыслители решительно выдвигали наиболее близкую общему духу их мировоззрения точку зрения полезности. Им и не было надобности считаться с возможностью иных точек зрения, потому что теория полезности давала для них вполне закругленное, законченное решение проблемы. Греческого гражданина хозяйственные блага интересовали преимущественно по их назначению, а не по происхождению; он вполне осязательно чувствовал зависимость в своем существовании и в излюбленных формах своей деятельности от известного запаса материальных благ и в этом видел основание для их оценки. Обеспечить государственный организм достаточными средствами существования, которые позволили бы ему беспрепятственно выполнять свое высокое назначение, при условиях, устраняющих раздоры и несогласия между отдельными гражданами и группами граждан, – такова была, по убеждению передовых людей того времени, задача хозяйственной организации» / История экономической мысли. Т. 1. Под. ред. В.Я. Железнова и А.А. Мануилова. С. 5–6.
46
«В особенности интересны его (Ксенофонта – Н. С.) рассуждения о ценности, которые имеют вид некоторой целостности, включая и анализ некоторых эмпирических соотношений, которым подчиняется меновой акт. Ему принадлежит заслуга ясной формулировки понятия “полезность” с подразделением его на два вида: полезность вследствие непосредственного употребления, что можно назвать потребительной стоимостью, и полезность вследствие возможности обмена, что можно назвать меновой стоимостью. Именно Ксенофонту принадлежит положение о том, что “благо есть все то, что полезно”, т. е. удовлетворяет человеческим потребностям. При этом он не замыкается в рамки плоского гедонизма: “полезность” он не замыкает рамками “утилитарной” экономики, а рассматривает широко – она совмещает у него не только хозяйственный момент, но и момент нравственный, выводящий за рамки натурального хозяйствования. Полезным, с хозяйственной точки зрения, он считал все то, что удовлетворяет известную потребность, что служит полезному назначению; полезным же с нравственной стороны является то, что не заключает в себе нравственного вреда» / Шухов Н.С. Ценность и стоимость (опыт системного анализа). Ч. 1. М., 1994. С. 115.
47
Ксенофонт Афинский. Сократические сочинения. М.—Л., 1935. С. 253.
48
«Чтобы у нас успешнее шло сапожное дело, – говорится в проекте идеального государства Платона, – мы запретили сапожнику даже пытаться стать земледельцем, или ткачом, или домостроителем; так же точно и всякому другому мы поручили только одно дело, к которому он годится по своим природным задаткам, этим он и будет заниматься всю жизнь, не отвлекаясь ни на что другое, и достигнет успеха, если не упустит время. А разве не важно хорошее выполнение всего, что относится к военному делу? Или оно настолько легко, что земледелец, сапожник, любой другой ремесленник может быть вместе с тем и воином? Прилично играть в шашки или кости никто не научится, если не занимался этим с детства, а играл так, между прочим. Неужели же стоит только взять щит или другое оружие и запастись военным снаряжением – и сразу станешь способен сражаться, будь то гоплитов или других воинов? Никакое орудие только от того, что оно очутилось у кого-либо в руках, не сделает его сразу мастером или атлетом и будет бесполезно, если человек не умеет с ним обращаться и недостаточно упражнялся» / Платон. Государство. Законы. Политик. М., 1998. С. 116–117.
49
Там же. С. 113. Поясняя свою мысль, Платон писал: «Если земледелец или кто другой из ремесленников, доставив на рынок то, что он производит, придет не в одно и то же время с теми, кому нужно произвести с ним обмен, неужели же он, сидя на рынке, будет терять время, нужное ему для работы?
Найдутся ведь люди, которые, видя это, предложат ему свои услуги. В благоустроенных государствах это, пожалуй, самые слабые телом и непригодные ни к какой другой работе. Они там, на рынке, только того и дожидаются, чтобы за деньги приобрести что-нибудь у тех, кому нужно сбыть свое, и опять-таки обменять это на деньги с теми, кому нужно что-то купить.
Из-за этой потребности появляются у нас в городе мелкие торговцы. Разве не назовем мы так посредников по купле и продаже, которые засели на рынке? А тех, кто странствует по городам, мы называем купцами» / Там же. С. 113–114.
50
Аристотель. Сочинения. Т. 4. М., 1983. С. 387.
51
Там же. С. 390.
52
Там же. С. 155–156.
53
Там же. С. 156.
54
История экономической мысли. Т. 1. Под. ред. В.Я. Железнова и А.А. Мануилова. С. 225.
55
Аристотель. Сочинения. Т. 4. С. 157.
56
Там же. С. 156.
57
Там же. С. 156, 157.
58
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 69–70.
59
Там же. С. 70. «При всех замечательных достоинствах аристотелевской теории экономического обмена и тесно связанной с ней теорией денег на учении Аристотеля лежит печать исторической ограниченности. Это учение теоретика рабовладельческого общества и рабовладельческих отношений в сфере труда. Аристотель исходит не из производственной деятельности работников, а из потребностей лиц, вступающих между собой в обмен. Если бы обмен стоял в зависимости от относительных затрат труда на производство обмениваемых предметов, то пропорциональное отношение лиц к продуктам труда было бы прямым. В этом случае работа, например, сапожника относилась бы к работе земледельца, как затраченный сапожником труд к труду земледельца. Но Аристотель признает в качестве регулятора обмена лишь потребность в вещи у лица, намеренного обменять ее на свою вещь. Поэтому пропорция у него оказывается обратной: пара сандалий будет так относиться к мере хлеба, как потребность земледельца в сандалиях относится к потребности сапожника в хлебе…именно потребность связывает как бы в единое целое отношение обмена. Сама возможность для предметов, по существу несоизмеримых, стать соизмеримыми объясняется тем, что соизмеряемость их устанавливается только по отношению к потребности. Здесь это уравнение достаточно достижимо.
Такая точка зрения естественна для идеолога общества, основным социальным отношением которого является отношение рабовладельца к рабу и в котором труд не имеет большой цены в глазах верхушки рабовладельческих классов. Именно с этой точки зрения Аристотель ищет отношение равенства не в равенстве различных количеств труда, а в равенстве потребностей свободных членов рабовладельческого общества, обменивающихся различными вещами или товарами» / Асмус В.Ф. Античная философия. М., 1976. С. 370–371.
60
Петти В. Экономические и статистические работы. М., 1940. С. 40.
61
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 40.
62
Петти В. Экономические и статистические работы. С. 73.
63
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. 1. С. 357.
64
Петти В. Указ. соч. С. 73.
65
Там же.
66
Там же.
67
Там же.
68
Там же.
69
Там же.
70
См., там же. С. 36.
71
Там же. С. 55.
72
Там же. С. 35.
73
Там же. С. 23.
74
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. 1. С. 364.
75
Там же. С. 364, 365.
76
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 40.
77
Напомним, античные мыслители заложили основы теории ценности, с точки зрения которой они исследовали двойственную природу товара, различая его потребительную ценность и меновую ценность. Такой подход всецело вписывался в логику их натурально-хозяйственной концепции, отражавшей реальные процессы древнегреческого общества, в котором товарно-денежные отношения еще были не развиты. Напротив, в условиях капиталистического способа производства именно эти отношения становятся всеобщими, т. е. господствующей формой экономических связей. В результате обнаружилась эвристическая ограниченность категорий потребительной и меновой ценности. Последние, характеризуя двойственную природу полезности вещи, не позволяли раскрыть объективную основу товарно-денежных отношений, связанную с затратами труда на производство товаров. Это обстоятельство негативным образом отражалось на развитии политической экономии. Великая заслуга классиков этой науки в том и состоит, что они перенесли вопрос о происхождении общественного богатства из сферы обращения в сферу производства, что позволило им выработать трудовую теорию стоимости. Именно с точки зрения этой теории классики раскрыли анатомию и физиологию буржуазного общества. Особое место среди них, несомненно, занимает А. Смит, который обобщил и систематизировал накопленные знания и превратил их в целостную теоретическую систему.
78
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. 1. М. – Л., 1935. С. 28.
79
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 730.
80
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. II. С. 177. «У Смита, – пояснял далее К. Маркс, – это имеет свое оправдание (за исключением отдельных специальных исследований о деньгах), так как его задача была в действительности двоякой. С одной стороны, это была попытка проникнуть во внутреннюю физиологию буржуазного общества; с другой же стороны, Смит стремился: отчасти – впервые описать проявляющиеся внешним образом жизненные формы этого общества, изобразить его внешне проявляющуюся связь, а отчасти – найти еще для этих явлений номенклатуру и соответствующие рассудочные понятия, т. е. отчасти – впервые воспроизвести их в языке в процессе мышления. Одна работа интересует его в такой же степени, как и другая, и так как обе они протекают независимо друг от друга, то здесь получается совершенно противоречивый способ представления: один взгляд более или менее правильно выражает внутреннюю связь, другой же, – выступающий как столь же правомерный и без всякого внутреннего взаимоотношения с первым способом понимания, без всякой внутренней связи с ним, – выражает внешне проявляющуюся связь» / Там же. С. 177–178.
81
«Недостаток… теории Смита состоял в том, что он ставил на одну доску те различные результаты, которые он получал с помощью различных методов исследования, смешивая содержание экономического явления и его внешнюю форму, которая выступала в его теории как некая “вторая сущность”. В результате двойственность примененного Смитом метода обусловила и двойственность всей его теоретической системы. С помощью описательного метода Смит получал достаточно цельную картину общественно-экономических отношений, какой она выглядит на поверхности экономической жизни общества. Абстрактный же метод, примененный Смитом, позволял ему разработать другой теоретический блок, отражающий свойства той же самой экономической системы, но уже с точки зрения ее сущностных закономерностей» / Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М., 2005. С. 92–93.
82
Смит А. Указ. соч. С. 30.
83
Там же.
84
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. I. С. 44.
85
Смит А. Указ. соч. С. 35.
86
«Рассматривая труд под углом зрения его разделения в обществе, Смит приходит к выводу о том, что источником стоимости является труд в любой отрасли материального производства, а не какой-либо его специфический вид. Этот вывод имел весьма важное значение для экономической науки. Ведь Смит фактически утверждал, что труд как источник стоимости не зависит от своей отраслевой специфики, абстрагирован от нее и выступает как труд вообще. Эта позиция Смита открывала дорогу к категории абстрактного труда, а тем самым – к выявлению двойственного характера труда, создающего товар. Однако неразвитость исторического метода Смита не позволила ему провести различие между трудом вообще как затратой труда в физиологическом смысле слова и абстрактным трудом как особой исторической формой труда вообще, при которой затраченный труд превращается в общественный труд, выступающий в качестве меры и регулятора меновых отношений» / Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 107–108.
87
Смит А. Указ. соч. С. 31.
88
Там же.
89
Там же.
90
Там же.
91
«Мясник, – пояснял А. Смит, – редко тащит своего быка или барана к булочнику или пивовару для того, чтобы обменять их на хлеб или на пиво; он отправляется с ними на рынок, где выменивает их на деньги, а затем обменивает эти деньги на хлеб и на пиво. Количество денег, которое он получает за них, определяет в свою очередь количество хлеба и пива, которое он может затем купить. Поэтому для него гораздо естественнее и проще расценивать их стоимость по количеству денег – товара, на который он непосредственно выменивает их, чем по количеству хлеба и пива – товаров, на которые он может обменять их только при посредстве третьего товара. Проще сказать, что мясо стоит три или четыре пенса за фунт, чем сказать, что оно стоит три или четыре фунта хлеба или три или четыре кварты пива» / Там же. С. 32.
92
Там же. С. 32.
93
Там же. С. 32–33.
94
Там же. С. 36. «В каждый данный момент и в каждом данном месте деньги какой-либо страны представляют собою более или менее точное мерило стоимости в соответствии с тем, насколько находящаяся в обращении монета более или менее точно соответствует своему узаконенному масштабу или содержит более или менее точно то самое количество чистого золота или чистого серебра, которое оно должно содержать» / Там же. С. 43.
95
Там же. С. 45.
96
Там же.
97
Там же. С. 46.
98
Там же. С. 47.
99
Там же.
100
Там же. С. 49.
101
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. II. С. 235. «… Если А. Смит отождествляет “естественную цену” товара, или его цену издержек, со стоимостью товара, то это происходит после того, как он предварительно оставил свой правильный взгляд на стоимость и заменил его тем взглядом, который навязывается явлениями конкуренции и проистекает из них. В конкуренции не стоимость, а цена издержек выступает как регулятор рыночных цен, так сказать, как имманентная цена – как стоимость товаров. А сама эта цена издержек выступает в конкуренции, в свою очередь, как нечто данное, как определяемая данной средней нормой заработной платы, прибыли и ренты. Поэтому Смит и пытается установить эти последние самостоятельно, независимо от стоимости товара, рассматривая их, наоборот, как элементы “естественной цены”» / Там же. С. 254.
102
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. II. С. 182.
103
Там же. С. 177.
104
Там же. С. 178.
105
Там же.
106
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 141.
107
Там же. Соч. Т. 26. Ч. II. С. 176.
108
Рикардо Д. Соч. Т. 1. М., 1955. С. 35.
109
Там же. С. 33.
110
Там же. Соч. Т. V. М., 1961. С. 263.
111
Там же. С. 235–236.
112
Там же. С. 236.
113
Там же.
114
Там же. Соч. Т. 1. С. 33.
115
Там же. С. 34.
116
Там же.
117
Там же.
118
«По Рикардо получается, – отмечает в этой связи В.С. Афанасьев, – что определение стоимости товара его редкостью (фактически определенным соотношением спроса и предложения, поскольку редкость – это превышение спроса над предложением) представляет собой исключение из закона стоимости. Это действительно исключение, но в несколько ином смысле: невоспроизводимые товары не обладают стоимостью, хотя они продаются и покупаются по определенным ценам. Ведь стоимость товара в количественном отношении – это общественно необходимые затраты труда, регулирующие меновые пропорции при товарном обмене. Что касается невоспроизводимых товаров, то затраты труда на их производство не регулируют их цены. Эти затраты остаются неизменными после того, как такие товары произведены, а цены на них имеют тенденцию расти и быть очень высокими. Такие ценовые особенности объясняются тем, что воспроизвести эти товары невозможно, а потому и их цены приобретают монопольный характер и определяются все более усиливающимся преобладанием спроса на такие товары над их предложением.
Отсюда следуют важные выводы, – поясняет далее автор, – в частности, заключение о том, что в отношении товаров, представляющих собой произведения искусства, действуют два различных механизма ценообразования. Первый – при жизни художника, когда его творения представляют собой воспроизводимые блага и цены на них устанавливаются в ходе конкуренции на рынке на основе их стоимости, обычно при превышении предложения художественных произведений над спросом на них, а потому, как правило, на достаточно низком уровне. По этой причине многие художники оказываются в бедственном материальном положении. Второй механизм ценообразования складывается после смерти художника, когда созданные им произведения искусства превращаются в невоспроизводимые блага. Их предложение вырасти уже не может, а спрос на них увеличивается (разумеется, только в том случае, если это действительно произведения искусства или создана иллюзия, что они являются таковыми). Цены на них поэтому приобретают монопольный характер, которые непосредственно определяются соотношением спроса и предложения, а не затратами общественно необходимого труда на производство этих товаров, и по этой причине цены начинают расти, достигая нередко баснословных величин. Результаты труда художника при этом пожинают либо его наследники, либо скупщики произведений искусства. Яркий пример тому – судьба выдающегося итальянского художника Амедео Модильяни (1884–1920), в 36 лет умершего в нищете, картины которого после его кончины обогатили многих торговцев живописью» / Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 175–176.
119
Рикардо Д. Указ. соч. Т. 1. С. 40.
120
Там же. С. 38.
121
См. там же. С. 35.
122
Там же.
123
Там же. С. 40.
124
Там же.
125
Там же. С. 42. «Выяснение этой проблемы имело огромное значение. Рикардо показал, что орудия труда не создают новой стоимости. Их собственная стоимость, являющаяся результатом прошлого труда, переносится в процессе производства на изготовляемый товар. Тем самым Рикардо выступил против теории “производительности капитала” Сэя и Мальтуса, объявлявшей капитал источником прибыли, и дал более глубокое, нежели А. Смит, обоснование трудовой теории стоимости. В отличие от Смита Рикардо пришел к выводу о том, что в условиях капиталистической экономики (а не только при простом товарном хозяйстве) стоимость товаров определяется трудом, затраченным на их производство, что накопление капитала не отменяет принципа трудовой стоимости, а лишь усложняет процесс образования стоимости товара» / Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 180–182.
126
Рикардо Д. Соч. Т. 1. С. 69.
127
Там же. С. 83.
128
Там же. С. 226.
129
Там же.
130
Там же. С. 227.
131
Там же. С. 228.
132
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 495–496. Вместе с тем Ф. Энгельс отмечал, что «гегелевский способ мышления отличался от способа мышления других философов огромным историческим чутьем, которое лежало в его основе. Хотя форма была крайне абстрактна и идеалистична, все же развитие его мыслей всегда шло параллельно развитию всемирной истории, и последнее, собственно, должно было служить только подтверждением первого. Если при этом истинное отношение было перевернуто и поставлено на голову, то все же реальное содержание повсюду проникало в философию, тем более, что Гегель в отличие от своих учеников не делал добродетели из невежества, а был одним из образованнейших людей всех времен. Он первый пытался показать развитие, внутреннюю связь истории, и каким бы странным ни казалось нам теперь многое в его философии истории, все же грандиозность основных его взглядов даже и в настоящее время еще поразительна, особенно если сравнить с ним его предшественников или тех, кто после него отважился пускаться в общие размышления об истории. В “Феноменологии”, в “Эстетике”, в “Истории философии” – повсюду красной нитью проходит это великолепное понимание истории, и повсюду материал рассматривается исторически, в определенной, хотя и абстрактно извращенной, связи с историей.
Это составившее эпоху понимание истории было прямой теоретической предпосылкой нового материалистического воззрения, и уже благодаря этому была дана исходная точка также для логического метода. Если эта забытая диалектика, даже с точки зрения “чистого мышления”, привела к таким результатам, если она к тому же, как бы играючи, покончила со всей прежней логикой и метафизикой, то, значит, в ней во всяком случае было что-то большее, чем просто софистика и схоластические изощрения. Но критика этого метода была нелегкой задачей; вся официальная философия боялась и теперь еще боится взяться за нее» / Там же. С. 496.
133
См. там же. С. 496–497.
134
Там же. С. 497.
135
Там же. С. 497–498.
136
«Политическая экономия начинает с товара, с того момента, когда продукты обмениваются друг на друга отдельными людьми или первобытными общинами. Продукт, вступающий в обмен, является товаром. Но он является товаром только потому, что в этой вещи, в этом продукте, завязывается отношение между двумя лицами, или общинами, отношение между производителем и потребителем, которые здесь уже более не соединены в одном и том же лице. Здесь мы сразу имеем перед собой пример своеобразного явления, которое проходит через всю политическую экономию и порождает в головах буржуазных экономистов ужасную путаницу: политическая экономия имеет дело не с вещами, а с отношениями между людьми и в конечном счете между классами, но эти отношения всегда связаны с вещами и проявляются как вещи. Эта связь, о которой в отдельных случаях лишь догадывался тот или другой экономист, впервые была раскрыта Марксом во всем ее значении для политической экономии, и благодаря этому труднейшие вопросы он сделал такими простыми и ясными, что понять их смогут теперь даже буржуазные экономисты» / Там же. С. 498.
137
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 6.
138
Там же. С. 43.
139
Розенберг Д.И. Комментарии к первому тому «Капитала» К. Маркса. Т.1. М., 1961. С. 46–47.
140
Шкредов В.П. Метод исследования собственности в «Капитале» К. Маркса. М., 1973. С. 66. Заметим, аналогичная точка зрения развивается и в философской литературе. Так, В.А. Вазюлин пишет: «К. Маркс начинает именно с капиталистического товара, с товара, существующего при господстве капиталистического способа производства, а отнюдь не с простого товарного производства». И в другом месте: «К. Маркс исходит не из исторических предпосылок буржуазного общества, а, … из буржуазного общества, развивающегося на своей собственной основе, когда исторические предпосылки исчезли. К. Маркс не начинает с капиталистически модифицированного товара только в том смысле, что он не рассматривает в начале товарный капитал. Но К. Маркс берет капиталистически модифицированный товар в том смысле, что в первых главах “Капитала” товар в его существовании в качестве простого товара есть товар капиталистического, а не докапиталистического общества. К. Маркс фиксирует простой товар капиталистического общества. Именно это обстоятельство, что это простой товар капиталистического общества, определяет и характер его рассмотрения, и место в системе экономических категорий» / Вазюлин В.А. Логика «Капитала» К. Маркса. М., 2002. С. 61, 361.
141
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. I. С. 16, 19.
142
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 448. «Этот ход изложения, – писал К. Маркс в другом месте, – соответствует также и историческому развитию капитала, для которого обмен товаров, торговля товарами являются одним из условий его возникновения, которое, однако, в свою очередь создается на основе различных ступеней производства: общим для всех этих ступеней является то, что капиталистическое производство пока еще совсем не существует или существует только спорадически. С другой стороны, развитый обмен товаров и форма товара как всеобще необходимая общественная форма продукта суть только результат капиталистического способа производства» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 49. С. 3–4.
143
«Открыть эти различные стороны, а следовательно, и многообразные способы употребления вещей, есть дело исторического развития. То же самое следует сказать об отыскании общественных мер для количественной стороны полезных вещей. Различия товарных мер отчасти определяются различной природой самих измеряемых предметов, отчасти являются условными» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 43–44.
144
Там же. С.44. «Какова бы ни была общественная форма богатства, потребительные стоимости всегда образуют его содержание. По вкусу пшеницы нельзя определить, кто ее возделал: русский крепостной, французский мелкий крестьянин или английский капиталист. Потребительная стоимость, хотя и является предметом общественных потребностей и потому включена в общественную связь, не выражает, однако, никакого общественного производственного отношения (выделено нами – Н. С.). Например, данный товар, как потребительная стоимость, есть алмаз. По алмазу нельзя узнать, что он товар. Там, где он служит как потребительная стоимость, эстетически или технически на груди лоретки или в руке стекольщика, он является алмазом, а не товаром. Быть потребительной стоимостью представляется необходимым условием для товара, но быть товаром, это – назначение, безразличное для потребительной стоимости (выделено нами – Н. С.). Потребительная стоимость в этом безразличии к экономическому определению формы, т. е. как потребительная стоимость находится вне круга вопросов, рассматриваемых политической экономией. К области последней потребительная стоимость относится только лишь тогда, когда она сама выступает как определенность формы (выделено нами – Н. С.). Непосредственно потребительная стоимость есть вещественная основа, в которой выражается определенное экономическое отношение, меновая стоимость» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 14.
145
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 44.
146
Там же. С. 45.
147
Там же. С. 45–46.
148
Там же. С. 46.
149
Там же. С. 47.
150
«Трудность понимания товара, – писал Ф. Энгельс, – заключается в том, что он, как и все категории капиталистического способа производства, представляет отношение лиц под вещной оболочкой. Сопоставляя свои продукты как товары, производители сопоставляют различные виды своего труда как всеобщий человеческий труд; без этого опосредствования вещью они не могут обойтись. Отношение лиц проявляется, следовательно, как отношение вещей» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 16. С. 253.
151
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 47.
152
Там же. С. 48.
153
Там же. С. 49.
154
«Вещь может быть потребительной стоимостью и не быть стоимостью. Так бывает, когда ее полезность для человека не опосредствована трудом. Таковы: воздух, девственные земли, естественные луга, дикорастущий лес и т. д. Вещь может быть полезной и быть продуктом человеческого труда, но не быть товаром. Тот, кто продуктом своего труда удовлетворяет свою собственную потребность, создает потребительную стоимость, но не товар. Чтобы произвести товар, он должен произвести не просто потребительную стоимость, но потребительную стоимость для других, общественную потребительную стоимость. {И не только для других вообще. Часть хлеба, произведенного средневековым крестьянином, отдавалась в виде оброка феодалу, часть – в виде десятины попам. Но ни хлеб, отчуждавшийся в виде оброка, ни хлеб, отчуждавшийся в виде десятины, не становился товаром вследствие того только, что он произведен для других. Для того чтобы стать товаром, продукт должен быть передан в руки того, кому он служит в качестве потребительной стоимости посредством обмена. – Прим. Ф.Э.} Наконец, вещь не может быть стоимостью, не будучи предметом потребления. Если она бесполезна, то и затраченный на нее труд бесполезен, не считается за труд и потому не образует никакой стоимости» / Там же.
155
См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 21, 22.
156
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 50.
157
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 31. С. 277.
158
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 9.
159
«… Открытие К. Марксом двойственного характера труда принадлежит к числу величайших свершений человеческого гения, сравнимых, пожалуй, лишь с раскрытием тайны строения атомного ядра, позволившим подойти к пониманию природы строения материи. Исследование К. Марксом двойственной природы содержащегося в товарах труда дало ключ к выявлению двойственного характера всех экономических процессов и явлений товарного, прежде всего капиталистического, производства» / Афанасьев В.С. Великое открытие К. Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. М., 1980. С. 11. «Открытие двойственного характера труда в системе товарного хозяйства – выдающееся научное достижение К. Маркса, которым он обогатил трудовую теорию стоимости и на основе которого стало возможным проникновение в сущность стоимостных взаимосвязей, в природу категории товара как формы научного отражения производственных отношений обособленных производителей в условиях общественного разделения труда» / Елецкий Н. Д. Основы политической экономии. С. 182.
160
«Учение К. Маркса о двойственном характере труда представляет собой исходный пункт понимания всех фактов капиталистической экономики не только потому, что оно является составной частью трудовой теории стоимости, лежащей в основе научного анализа капитализма. Эта теория имеет и ряд других составных элементов. Однако ни один из них не играет такой выдающейся методологической роли, как учение о двойственном характере труда. Дело в том, что именно это учение дает ключ к раскрытию внутренней природы “экономической клеточки” буржуазной экономики – природы товара. Оно позволяет объяснить его двойственность, обнажить противоречия потребительной стоимости и стоимости товара в их историческом развитии, раскрыть структуру стоимости товара, движение потребительной стоимости и стоимости в связи с изменением производительной силы и интенсивности труда, тайну товарного фетишизма, господства стоимости над потребительной стоимостью и т. д. Тем самым учение о двойственном характере труда дает научный анализ внутренней анатомии товара и законов его развития, т. е. определяет научный подход к раскрытию закономерностей капиталистического способа производства» / Афанасьев В.С. Великое открытие К. Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. С. 38–39.
161
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 50.
162
Там же. С. 51.
163
Там же. С. 52.
164
Там же. С. 53.
165
Там же.
166
Там же.
167
«К. Маркс в качестве простого труда рассматривал труд человека, не обладающего специальной подготовкой. Сейчас подобная совершенно неквалифицированная рабочая сила может использоваться лишь на подсобных работах. Все основные формы работ требуют той или иной степени квалификации. Поэтому мы вправе в качестве простого труда выделять труд наименее квалифицированных основных работников, принимающих участие в производстве каждого данного типа продукта» / Экономическая теория. //Под ред. Н.И. Базылева, С.П. Гурко, Мн., 1997. С. 83.
168
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 17.
169
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 46.
170
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 83.
171
Там же. С. 53.
172
«Чтобы товары могли измеряться содержащимся в них количеством труда, – а мерой количества труда является время, – разнородные виды труда, содержащиеся в товарах, должны быть сведены к одинаковому простому труду, к среднему труду, к обычному, необученному труду. Только тогда возможно измерять временем, одинаковой мерой количество содержащегося в них труда. Труд этот должен быть качественно одинаков, чтобы его различия стали лишь количественными различиями, представляли бы лишь разницу в величине. Однако это сведение к простому среднему труду не есть единственное определение качества этого труда, к которому, как к единому началу, сводятся стоимости товаров. То обстоятельство, что количество содержащегося в каком-либо товаре труда есть общественно необходимое для его производства количество, что рабочее время есть, следовательно, необходимое рабочее время, – это – такое определение, которое касается только величины стоимости. Но труд, образующий единое начало стоимостей, не есть только одинаковый, простой, средний труд. Труд есть труд частного индивидуума, представленный в определенном продукте. Однако как стоимость продукт должен быть воплощением общественного труда и в этом своем качестве он должен обладать способностью непосредственно превращаться из одной потребительной стоимости в любую другую (та определенная потребительная стоимость, в которой труд непосредственно представлен, должна быть чем-то безразличным для него, так чтобы продукт можно было из одной формы потребительной стоимости переводить в другую). Частный труд должен, следовательно, выявить себя непосредственно как свою противоположность, как общественный труд; этот превращенный труд, как непосредственная противоположность частного труда, есть абстрактно всеобщий труд, который поэтому и выражает себя в некотором всеобщем эквиваленте» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 137.
173
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 24. С. 22–23.
174
Там же. С.23.
175
«Теории факторов производства как теории стоимости имели следующие общие характерные черты. Во-первых, создание стоимости связывалось не с деятельностью одного какого-либо фактора производства (например, с трудом, как это делали классики английской политэкономии), а с деятельностью нескольких факторов производства. Поскольку основных факторов производства насчитывается три – труд, капитал (точнее, вещественные элементы капитала – средства производства) и земля, то в большинстве теорий факторов производства создание стоимости приписывалось всем этим трем факторам (или, при отнесении земли к капиталу, двум факторам). Во-вторых, само приписывание или, по современной западной терминологии, вменение стоимости различным факторам производства проводилось следующим образом. Стоимость рассматривалась как слагаемое из доходов, полученных различными факторами производства. Доходы в свою очередь рассматривались как порождение соответствующих факторов производства. В-третьих, в качестве основных доходов в большинстве случаев принимались: заработная плата, предпринимательский доход, процент и рента. Заработная плата и предпринимательский доход в одинаковой мере рассматривались как вознаграждение за труд, только заработная плата – за труд наемных работников, предпринимательский доход – за труд предпринимателей. Причем понятие “труд” все в большей степени трактовалось в субъективном смысле, т. е. как отрицательные эмоции, связанные с трудом. Рента трактовалась как дифференциальная рента, либо сводилась к каким-либо другим доходам. Процент приписывался или вменялся капиталу» / Никитин С.М. Теории стоимости и их эволюция. М., 1970. С. 19–20.
176
Афанасьев В.С. Этапы развития буржуазной политической экономии (Очерк теории). М., 1985. С. 210. «Эта форма вульгаризации буржуазной политической экономии, – поясняет далее автор, – отражает степень утраты ранее присущего ей научного характера познавательного процесса.
Сам факт отказа от научного исследования экономических отношений и подмена его описанием обманчивых форм экономических явлений отнюдь не исчерпывают возможностей вульгаризации экономической науки: степень этого отказа может быть различной, а вместе с тем различна и степень вульгаризации политической экономии. Интенсивность вульгаризации различна на различных этапах кризиса буржуазной политической экономии. Более того, она изменяется и в пределах одного и того же этапа в зависимости от того, какие формы экономических процессов используются буржуазными идеологами для затушевывания сущности этих процессов. В самом деле, с точки зрения гносеологии вовсе не безразлично, что лежит в основе той или иной концепции: сущность изучаемого явления в ее связи с формой этого явления (например, стоимость товара и его цена); существенная форма явления (например, цена производства) или внешняя, поверхностная форма, взятая в отрыве от сущности явления (например, рыночная цена товара). Таким образом, характер лежащих в основе буржуазных концепций экономических форм выражает различную степень интенсивности вульгаризации науки, которая тем больше, чем дальше такие формы отстоят от сущности изучаемых экономических явлений, и тем меньше, чем они ближе к этой последней.
Такой подход к буржуазной экономической идеологии позволяет уловить главное направление ее развития. Кризис буржуазной политической экономии предстает перед нами в движении и развитии, а не как единовременный акт, не как нечто неизменное и застывшее» / Там же.
177
Там же. По мнению автора, «своеобразие интенсивной формы развития кризиса буржуазной политической экономии состоит в том, что лежащие в ее основе изменения апологетических приемов не выходят за пределы собственно экономической теории, а потому она может быть также названа экономической формой вульгаризации. Однако эти пределы ограничены при всем многообразии форм экономических процессов, используемых в апологетических целях. Экономическая форма апологии капитализма не в состоянии полностью исключить возможность понимания действительного процесса – если не его сущности, то хотя бы его формы. Если познание вообще, социально-экономических процессов в том числе, по своей природе бесконечно, то экономическая вульгаризация имеет свои объективные пределы во внешней, конкретной форме явлений. Именно поэтому на определенном этапе развития вульгаризации возникает необходимость выйти за пределы собственно экономического поля, необходимость в иной, отличной от интенсивной форме вульгаризации». / Там же. С. 211.
178
Сэй Ж.Б., Бастиа Ф. Трактат политической экономии / Ж.Б. Сэй; Экономические софизмы. Экономические гармонии / Ф. Бастиа. М., 2000. С. 29. «По общепринятому пониманию, богатыми людьми называют тех, – пояснял Ж.Б. Сэй, – кто обладает большим количеством этих благ, имеющих определенную ценность. Но когда речь идет о том, чтобы изучить, как образуются, распределяются и потребляются богатства, то этим же именем называют все предметы, заслуживающие его, независимо от того, много ли их или мало, точно так же как зерном называется как отдельное зерно, так и целый мешок этого товара» / Там же.
179
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. 1. С. 30.
180
Там же.
181
Сэй Ж.Б., Бастиа Ф. Указ. соч. С. 29–30.
182
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 124.
183
Сэй Ж.Б., Бастиа Ф. Указ. соч. С. 30.
184
Там же.
185
Там же.
186
Там же.
187
Там же. С. 31.
188
Там же.
189
Там же. С. 30.
190
Там же. С. 31.
191
Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М. 2005. С. 152.
192
В теории Ж.Б. Сэя «основные элементы капиталистического производства – наемный труд, капитал и частная земельная собственность – оказались “очищенными” от своей капиталистической формы и превратились соответственно в труд вообще, в средства производства и землю. Подменяя процесс производства стоимости и прибавочной стоимости процессом создания потребительной стоимости, Ж.Б. Сэй пытался изобразить в качестве источников стоимости факторы, принимающие участие лишь в процессе труда, т. е. в создании потребительной стоимости, а именно труд, средства производства и землю. Так возникла вульгарная теория трех факторов производства Ж.Б. Сэя» / Афанасьев В.С. Этапы развития буржуазной политической экономии (Очерк теории). С. 216.
193
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 529.
194
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. II. С. 233.
195
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 18.
196
Сэй Ж.Б., Бастиа Ф. Указ. соч. С. 171.
197
Там же. С. 193.
198
Там же. С. 160.
199
Там же. С. 165.
200
Там же. С. 161. «Но свобода имеет только одну форму. Всякий, кто убежден, что каждая частица, входящая в состав жидкости, содержит в себе самой силу, устанавливающую общий уровень, придет к заключению, что самое простое и самое верное средство достигнуть такого уровня – не мешать. Следовательно, всякий, кто признает, что эта точка отправления верная, т. е. что интересы гармоничны, согласится и с практическим решением социальной задачи: воздерживаться от вмешательства и не перемещать интересов.
Принуждение, наоборот, может обнаруживаться, смотря по различным точкам зрения, в бесчисленных формах. Школы, исходной точкой которых служит то положение, что интересы враждебны друг другу, еще ничего не сделали для решения задачи, они только исключили из нее свободу. Им еще придется отыскивать среди бесконечных форм принуждения наиболее подходящую форму, если только она может быть найдена. А потом им придется преодолеть последнее затруднение – заставить всех, т. е. людей свободных, признать эту предпочтительную форму принуждения» / Там же.
201
Там же. С. 163. «И этим объясняется, каким образом в их сердцах живет еще какая-то сентиментальная филантропия, тогда как из уст истекает ненависть. Каждый из них бережет всю свою любовь для общества, но такого общества, которое создает в своем воображении, а что касается общества действительно существующего, в котором нам приходится жить, то чем скорее рухнет оно к их удовольствию, тем лучше, потому что на развалинах его создается новый Иерусалим» / Там же.
202
Там же. С. 141.
203
Там же. С. 140.
204
См., там же.
205
Там же. С. 179.
206
Там же. С. 193.
207
Там же. С. 165.
208
Там же. С. 195–196.
209
Там же. С. 196.
210
Там же. С. 197–198.
211
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 97–98.
212
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 16. С. 326.
213
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 575.
214
Кэри Г. Руководство к социальной науке. СПб., 1869. С. 38.
215
«Необходимость заставляет человека тяготеть к другим людям. Из всех животных в нем сильнее других проявляется склонность к общежительности.» «Непременным следствием отсутствия ассоциации является варварство. Человек, лишенный ассоциации, теряет свои отличительные качества и перестает быть предметом социальной науки» / Там же. С. 39, 49.
216
«Где бы мы ни взяли крысу и кролика, лисицу и волка, они всюду являются типами своих пород и обладают инстинктами и привычками, общими всей породе. Совсем другое в отношении человека, у которого вкус, чувства и способности столь же разнообразны, как и его наружность. Но для развития этого разнообразия, однако, необходимо, чтобы человек жил в сообществе с другими людьми. Где этого нет, там не может быть индивидуальности, как и между лисицами и волками. Дикари Германии и Индии так мало отличаются друг от друга, что, читая описание одних, легко можно принять, что речь идет о других. Переходя затем к низшей форме общественности, какую мы встречаем у диких племен, мы находим больше разнообразия индивидуального характера. Высшую же ступень этого различия должно искать там, где существует значительный спрос на умственный труд, где есть наибольшее разнообразие в занятиях, где, следовательно, существует значительное развитие склонности к ассоциации, то есть в городах и столицах» / Там же. С. 49.
217
«Раб – неответственное существо, потому что он только повинуется своему господину. Солдат не отвечает за совершенные им убийства, потому что он играет роль простого орудия в руках своего командира, который, в свою очередь, повинуется безответственному главе государства. Бедняк также есть безответственное существо, хотя люди часто считают его ответственным. Ответственность возрастает с возрастанием индивидуальности, а последняя, как мы видели, возрастает с увеличением склонности к ассоциации» / Там же. С. 55.
218
«Заяц, волк, бык и верблюд в настоящее время точно такие же, какими они были в дни Гомера или во времена египетских царей, оставшиеся после которых пирамиды свидетельствуют об отсутствии индивидуальности между их подданными. Один только человек обладает способностью собирать то, что видит и чему научился, и умеет извлекать пользу из трудов своих предков. Но для этого ему необходим язык; а для возникновения языка необходима ассоциация.
Прогресс возможен только при существовании движения, которое есть результат беспрерывного сложения и разложения вещества; ассоциация же есть постоянное сложение и разложение различных сил человека. Куча газет представляет нам результат труда тысячи лиц, начиная от рудокопа, добывающего железо, свинец и каменный уголь, и тряпичника, до словолитчика, бумажного фабриканта, машиниста, механика, наборщика, прессовщика, писателя, издателя и собственника, и, наконец, мальчика, разносящего газеты. Этот обмен услуг совершается изо дня в день, без перерыва, в течение целого года, причем каждый участник в труде имеет свою долю в плате, а каждый читатель газеты пользуется известной долей этого труда» / Там же. С. 58.
219
Там же. С. 59.
220
Там же. С. 60–61.
221
Там же. С. 156.
222
Там же. С. 156–157.
223
Там же. С. 157.
224
«При этом происходят несогласия относительно условий торговли. У рыболова много наловлено рыбы, но так как охотник случайно добыл себе порядочный запас рыбы, то ему нужны только плоды, которых нет у рыболова. Отсутствие различия служит препятствием для ассоциации, и такого рода препятствия встречаются во всяком обществе, в котором нет разнообразия в занятиях. Земледельцу или огороднику редко приходится обмениваться своими произведениями с таким же земледельцем и огородником, точно также башмачнику нечего менять с другим башмачником. Недостаток в различии, необходимом для образования целого, единицы, есть та причина, по которой в обществе, в период его младенчества, представляется столько трудностей для сношений, что торговец, посвящающий свою деятельность на их устранение, становится таким важным членом общества» / Там же. С. 159.
225
«C возрастанием богатства и народонаселения в обществе умножается движение: муж обменивается услугами с женою, дети с родителями и между собою. Каждое из окружающих семейств вращается около своей собственной оси, тогда как общество, коего они суть члены, обращается, в свою очередь, вокруг общего центра. Таким образом, перед нами последовательно раскрывается система, во всем соответствующая той, которая поддерживает данный порядок во вселенной» / Там же. С. 159–160.
226
Там же. С. 126.
227
«Сначала Крузо мог получать растительную пищу с меньшим напряжением, чем мясную; но, при посредстве лука, мясо добывается скорее, чем плоды. Это сразу же производит изменение в относительных ценностях: цена птиц и кроликов падает в сравнении с плодами. Но рыбы он еще не может ловить и с удовольствием отдал бы дюжину кроликов за одного налима. Приготовив из кости крючок для удочки, он получает рыбу за меньшую цену, как и всякую пищу. Цена рыбы падает сразу же, в сравнении с прежнею пищею; ценность же человека, вследствие того господства, которого он достиг над силами природы, возвышается, в сравнении со всеми этими жизненными потребностями. Теперь он получает свою пищу ценою половины потраченного времени и может, поэтому, употребить остальное время на приготовление платья, устройство более просторного жилища и улучшение всех своих орудий» / Там же. С. 126.
228
«Ценность его прежних орудий уменьшается с каждым новым шагом, вследствие уменьшения стоимости издержек на их воспроизведение. Сначала он с большим трудом добывал тетиву для своего лука; теперь же, этот самый лук дает ему возможность убивать птиц и кроликов, доставляющих ему тетиву; таким образом, сам лук служит причиною уменьшения своей собственной ценности. То же самое происходит со всем остальным. Уголь помогает нам добывать запасы железной руды, и цена железа сразу же уменьшается; железо, в свою очередь, дает возможность добывать большие запасы угля, и цена топлива тотчас падает, тогда как ценность человека, в то же время, возрастает» / Там же.
229
«Совершив поездку в байдарке вдоль морского берега, Крузо встречается с другим человеком, находящимся в таком же положении, как и он сам, с тою только разницею, что, в одном отношении, тот приобрел меньшую, а в другом – большую власть над природою, чем он сам. Последний не имеет лодки, но у него стрелы лучше, так что он в один день может добыть столько птиц, сколько Крузо в неделю. Поэтому, в его глазах цена их меньше, тогда как цена рыбы больше. Вот каковы условия, предшествующие становлению меновой системы. Наловив рыбы и обменяв ее своему соседу, первый может этим косвенным путем получить больше мяса в один день, чем если бы он мог добыть сам в целую неделю своим плохим луком и стрелами; между тем как другой, точно так же, может добыть больше рыбы, если он употребит один день на охоту за птицами, чем если бы он сам мог наловить ее в месяц, так как у него нет ни крючка, ни лесы; оба видят, что путем мены их труд становится производительней. При этом, однажды, каждый старается за свой дневной труд получить дневной труд другого. У одного много различных сортов рыбы, и он ценит каждую по трудности, с которою он ее поймал; поэтому одного соленого щетинозуба он ценит дороже, чем шесть налимов. У другого есть различные животные, и он точно так же одного индейского петуха считает равноценным шести кроликам» / Там же. С. 126–127.
230
Там же. С. 127. «Если бы наш островитянин был настолько счастлив, чтобы, вместо соседа мужчины, найти соседку женщину, то от этого возникла бы подобная система мены. Он занялся бы охотой, а она стала бы варить мясо и выделывать из кожи одежду. Он стал бы возделывать лен, а она выделывала бы из него ткани. В случае умножения семейства, один занялся бы полем, другой добывал бы дичь, третий посвятил бы себя домашнему хозяйству: приготовлению пищи и одежды. Здесь возникла бы целая система мены, которая, в своей сфере, настолько же была бы совершенна, как и та, которая имеет место в большом городе» / Там же.
231
Там же. С. 128.
232
Там же. С. 143.
233
Там же. С. 507.
234
Там же. С. 525. «Тогда все придут к сознанию, что в законах, управляющих отношениями человека с ближним, царствует та же прекрасная простота и гармония, которые проявляются всюду с такой очевидностью; все постепенно познают, что их собственные интересы наилучшим образом споспешествуемы, когда они станут уважать в других права личности и имущества, которые для них желательно, чтобы они были уважаемы и в них самих; и все, под конец, убедятся, что вся социальная наука заключается в немногих словах великого основателя христианского учения: “делай другим то, что ты желаешь, чтобы они для тебя делали”» / Там же.
235
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 326.
236
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 542.
237
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 28. С. 424. Заметим, в отличие от Ф. Бастиа, Г. Кэри был сторонником не фритредерства, а протекционизма. В этой связи К. Маркс отмечал, что Г. Кэри «… сначала объявляет капиталистические производственные отношения вечными законами природы и разума, а государственное вмешательство лишь нарушающим их свободную гармоническую игру, а затем открывает, что дьявольское влияние Англии на мировом рынке, – влияние, по-видимому не вытекающее из естественных законов капиталистического производства, – вызывает необходимость государственного вмешательства, а именно защиты этих “законов природы и разума”, alias (иначе) – необходимость системы протекционизма». И далее К. Маркс с иронией продолжал: «Он (Г. Кэри – Н. С.) открыл далее, что не теоремы Рикардо и других, в которых сформулированы существующие общественные противоположности и противоречия, являются идеальным продуктом действительного экономического развития, а наоборот, действительные противоречия капиталистического производства в Англии и прочих странах суть результат теории Рикардо и других. Он открыл, наконец, что врожденные прелести и гармонии капиталистического способа производства разрушаются в последнем счете торговлей. Еще один шаг в этом направлении, и, чего доброго, он откроет, что единственным злом капиталистического производства является сам капитал. Только человек, отличающийся такой ужасающей некритичностью и такой ложной ученостью, заслужил того, чтобы, несмотря на свою протекционистскую ересь, стать тайным источником гармонической мудрости для какого-нибудь Бастиа и всех прочих оптимистов современного фритредерства» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 574–575.
Как убежденный сторонник протекционизма, Г. Кэри выражал интересы национального развития Соединенных Штатов, указывал на противоположности интересов Соединенных Штатов и Англии, конкуренцию между ними. Для этого, по его мнению, Соединенным Штатам нужно разрушить распространяемый Англией индустриализм путем более быстрого развития его у себя дома при помощи покровительственных пошлин, насильственного национального ограждения от разрушительного действия английской крупной промышленности. «Последним убеждением “экономических гармоний”, – подчеркивал К. Маркс, – оказывается, таким образом, государство, которое Кэри первоначально клеймил как единственного нарушителя этих гармоний» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 6.
238
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 4.
239
Цит. по: Афанасьев В.С. Этапы развития буржуазной политической экономии (Очерк теории). С. 223.
240
Рикардо Д. Соч. Т. III. М., 1955. С. 133.
241
Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 224.
242
Согласно К. Марксу, это определение означает, что «стоимость товара равна сумме денег, которую должен заплатить покупатель, а эта сумма денег лучше всего оценивается той массой простого труда, которая может быть куплена на эти деньги. Но чем определяется эта сумма денег, об этом здесь, конечно, не сказано ни слова. Перед нами совершенно вульгарное представление, какое люди имеют об этом предмете в обыденной жизни, – простая тривиальность, высокопарно выраженная. Другими словами, это означает не что иное, как отождествление цены издержек и стоимости, – смешение, которое у А. Смита и еще более у Рикардо противоречит их действительному анализу, но которое Мальтус возводит в закон. Тем самым здесь перед нами то представление о стоимости, которое свойственно погрязшему в конкуренции и знающему только создаваемую ею видимость филистеру мира конкуренции. Чем же определяется цена издержек? Величиной авансированного капитала плюс прибыль. А чем определяется прибыль? Откуда берется фонд для нее, откуда берется прибавочный продукт, в котором представлена эта прибавочная стоимость? Если речь идет лишь о номинальном повышении денежной цены, то повысить стоимость товаров – самое легкое дело. А чем определяется стоимость авансированного капитала? Стоимостью содержащегося в нем труда, – говорит Мальтус. А чем определяется последняя? Стоимостью тех товаров, на которые расходуется заработная плата. А стоимость этих товаров? Стоимостью труда плюс прибыль. Мы так и не перестаем вращаться в порочном кругу» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 24–25.
243
Цит. по: Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 224.
244
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 8.
245
Там же. С. 18. Поясняя свою мысль, К. Маркс далее отмечал, что «если рабочий работает 12 часов и получает в качестве заработной платы продукт 6 часов, то этот продукт 6-часового труда составляет стоимость, даваемую за 12 часов труда (ибо он составляет заработную плату, товар, обмениваемый на 12 часов труда). Отсюда не следует, что 6 часов труда равны 12 часам, или что товар, в котором представлено 6 часов, равен товару, в котором представлено 12 часов; не следует, что стоимость заработной платы равна стоимости того продукта, в котором представлен (обмененный на эту заработную плату) труд. Отсюда следует только то, что стоимость труда (так как она измеряется стоимостью рабочей силы, а не выполненным ею трудом), стоимость определенного количества труда содержит меньше труда, чем она покупает; что поэтому стоимость того товара, в котором представлен купленный труд, весьма отлична от стоимости тех товаров, на которые данное количество труда было куплено или которые распоряжаются этим трудом» / Там же.
246
Там же. С. 48. «Но лишь только он переходит к практическим выводам и тем самым снова вступает в ту область, в которой он подвизался как своего рода экономический Абрагам а Санта Клара, он оказывается вполне в своей стихии. Однако он и здесь не изменяет своей натуре прирожденного плагиатора. Кто с первого взгляда поверил бы, что «Principles of Political Economy» Мальтуса представляют собой лишь мальтузианизированный перевод книги Сисмонди «Nouveaux Principes d’economie politique»? И все же это так. Книга Сисмонди появилась в 1819 году. Год спустя увидела свет Мальтусова английская карикатура этой книги. Как раньше у Таунсенда и Андерсона, так теперь у Сисмонди Мальтус снова нашел теоретическую точку опоры для одного из своих многочисленных экономических памфлетов, причем ему наряду с этим пригодились еще и почерпнутые из рикардианских «Principles» новые теории» / Там же.
247
Там же. С. 82.
248
Рикардо Д. Соч. Т. V. М., 1961. С. 233.
249
Там же. С. 237.
250
Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 84.
251
Там же. С. 95.
252
Там же. С. 69.
253
Там же. С. 80.
254
Там же. С. 125.
255
Там же. С. 141.
256
Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 156.
257
«Если классическая школа в лице Д. Рикардо шла к разграничению стоимости и к меновой стоимости товара, разграничению важному, в частности, с той точки зрения, что оно поднимает вопрос о различии субстанции стоимости и ее внешнего проявления и подводит к вопросу об источнике стоимости, то вульгарная политическая экономия в лице С. Бейли именно по этим причинам стремилась отождествить стоимость с меновой стоимостью товара и устранить само понятие стоимости. Имманентную меру стоимости С. Бейли смешивает с ее внешней мерой, с ее выражением в товарах или ценах, а потому и отождествляет в конечном итоге стоимость товара с его ценой и тем самым возвращает экономическую науку к тому пункту, с которого начали меркантилисты» / Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 234.
258
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 156.
259
Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 166.
260
Там же.
261
Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 173.
262
Там же. С. 174.
263
Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 176.
264
Цит. по: указ. соч. С. 176–177.
265
Там же. С. 183.
266
Там же. С. 184.
267
Там же. С. 189.
268
Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. 1. М., 1980. С. 76. «Книга “Богатство народов” во многом устарела и в целом неудовлетворительна. Политическая экономия в ее надлежащем понимании была во времена Адама Смита еще в младенческом возрасте и с тех пор повзрослела, а наука об обществе, от которой этот выдающийся мыслитель практически никогда не отделял свою специфическую дисциплину, вышла далеко за пределы того состояния, в каком она находилась при нем, хотя все еще пребывает на ранних ступенях своего развития. Однако до настоящего времени не было предпринято попытки соединить его практический метод исследования политической экономии с возросшими с тех пор теоретическими представлениями в данной области или установить связь между экономическими явлениями в обществе и лучшими социальными идеями современности, как это великолепно сделал Адам Смит по отношению к философии своего века» / Там же. С. 76–77.
269
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 17–18.
270
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 34. С. 98.
271
Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. II. С. 171. Поясняя свою мысль, Дж. С. Милль далее писал: «Смешивать эти представления – значит, по моему мнению, совершать не только политическую, но и практическую ошибку. В данном случае мы имеем дело с ошибкой, слишком распространенной в политической экономии и состоящей в том, что не различают необходимости, проистекающей из природы вещей, и необходимости, созданной общественным устройством. Эта ошибка, как мне кажется, всегда порождает два противоположных заблуждения: с одной стороны, заставляя политэкономов зачислять чисто преходящие истины их предмета в состав его постоянных и универсальных законов, а с другой стороны, приводя к тому, что многие по ошибке принимают постоянные законы производства (такие, как законы, на которых основана необходимость сдерживания роста населения) за временные случайные свойства существующего общественного устройства, – свойства, которыми те, кто будет создавать новую систему общественного устройства, вольны пренебречь» / Там же. С. 171–172.
272
Милль Дж. С. Указ. соч. С. 172.
273
Там же. С. 222.
274
Там же. С. 174.
275
Там же. С. 222.
276
Там же. Т. 1. С. 113 (курсив наш. – Н. С.).
277
Там же. Т. II. С. 183.
278
Там же. С. 184.
279
Там же. С. 186.
280
«Капиталисты не станут продолжать производство, постоянно приносящее убыток. Они не станут вести даже производство, приносящее прибыль меньше той, на какую они могут жить. Лица, капитал которых уже вложен и не может быть легко высвобожден, будут в течение длительного времени стойко продолжать производство без прибыли и, случалось, упорно продолжали производство даже с убытком для себя в надежде на лучшие времена. Но они не будут делать это бесконечно или тогда, когда ничто не указывает на возможную перемену к лучшему. Никакой новый капитал не будет вложен в занятие, если это не обещает не только некоторой прибыли, но и прибыли не меньшей, чем можно ожидать от любого другого капитала в данное время и в данном месте (при этом во внимание принимается и степень приемлемости занятия в других отношениях. Когда очевидно, что нельзя ожидать такой прибыли, капитал если и не изымается фактически, то по крайней мере не замещается новым по мере его потребления)» / Там же. С. 190.
281
Там же.
282
Там же. С. 191–192.
283
Там же. С. 223.
284
Там же. С. 196.
285
Там же.
286
Там же. С. 224.
287
Там же. С. 197.
288
Там же. С. 198, 224.
289
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 624–625 (прим.).
290
Блюмин И.Г. Субъективная школа в политической экономии. Т. I. М., 1931. С. 12.
291
Маклеод Г.Д. Основания политической экономии. СПб., 1865. С. 11.
292
Там же. С. 13.
293
Там же. С. 14.
294
Там же. С. 16.
295
Там же. С. 19.
296
Как уже отмечалось, подобные представления вновь воспроизводятся в современной российской литературе / См. Брагинский С.В., Певзнер Я.А. Политическая экономия: дискуссионные аспекты, пути обновления. М., 1993. С. 7.
297
Маклеод Г.Д. Указ. соч. С. 22.
298
Там же.
299
Например, «если бы дичина считалась, вообще, более вкусною, чем баранина, то она и требовалась бы больше, чем баранина, а именно в том размере, в каком первая требовалась бы больше, чем вторая, охотник усилил бы свои требования на другие произведения, обмениваемые на дичину. Это означало бы, что меновая ценность дичины возвысилась. С другой стороны, если бы никто не спрашивал баранины, скотоводу не удавалось бы убедить кого-либо обменять свои произведения на баранину; тогда баранина не имела бы меновой ценности, сколько бы труда ни было потрачено на разведение баранов. То же самое, очевидно, прилагается и ко всяким другим произведениям. Так, если бы кожа одного животного была красивее или полезнее, чем кожа другого, то их меновая ценность значительно подверглась бы влиянию этих особых свойств, а не определялась бы количеством труда, употребленного на их производство» / Там же. С. 22–23.
300
Там же. С. 23.
301
Там же. С. 24.
302
«Употребляя слово «ценность» (value), экономисты часто рассматривали это понятие как качество, в силу которого предмет становится привлекательным или заманчивым. Но тут, очевидно, недоразумение. Политической экономии нет никакого дела до того, почему люди желают одних предметов более, нежели других. Объяснение этих причин входит в сферу других наук. Политическая экономия столь же мало касается причины, почему люди желают известных вещей, как астрономия мало интересуется метафизическою причиною тяготения. Все, что она обязана сделать, это принять факт, как он есть, и объяснить его последствия. Присвоение понятия ценности свойствам, делающим предмет привлекательным, есть один из примеров весьма распространенного заблуждения, в силу которого одно и то же название дается явлению и причине этого явления, как справедливо заметил Милль» / Маклеод Г. Указ. соч. С. 54.
303
Там же. С. 55.
304
См. Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. II. М., 1980. С. 172–174.
305
Маклеод Г. Указ. соч. С. 55. Напомним, у А. Смита это высказывание звучит следующим образом. «Надо заметить, – писал он, – что слово стоимость имеет два различных значения: иногда оно обозначает полезность какого-нибудь предмета, а иногда возможность приобретения других предметов, которую дает обладание данным предметом. Первую можно назвать потребительной стоимостью, вторую – меновой стоимостью». Однако «предметы, обладающие весьма большой потребительной стоимостью, часто имеют совсем небольшую меновую стоимость или даже совсем ее не имеют; напротив, предметы, имеющие очень большую меновую стоимость, часто имеют совсем небольшую потребительную стоимость или совсем ее не имеют. Нет ничего полезнее воды, но на нее почти ничего нельзя купить, почти ничего нельзя получить в обмен на нее. Напротив, алмаз почти не имеет никакой потребительной стоимости, но часто в обмен на него можно получить очень большое количество других товаров» / Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. I. М. – Л., 1935. С. 28–29.
306
Маклеод Г. Указ. соч. С. 55. «В подобных предметах есть зародыш или след ценности. Таковы обстоятельства, когда, как например при коронации или при других подобных торжествах, стакан воды может быть ценим очень высоко. В городах, где за пользование водою взимается плата, всякая капля употребляемой воды, очевидно, чего-нибудь стоит, хотя ценность эта до чрезвычайности мала. Таким образом, разграничение это несовместимо с какою-либо философскою симметриею. Вода представляет только нижнюю ступень лестницы, верхнюю ступень которой изображает брильянт» / Там же.
307
«Ветер, когда он дует, составляет достояние всех и каждого. Но ветер прихотлив: по-временам, когда в нем нуждаются, он не дует вовсе; в другое время дует не в том направлении, какого мы желаем, и во всех подобных случаях мы должны решаться на денежные пожертвования, чтобы приобрести помощника, более послушного нашим желаниям. По причине изменчивости ветра паровые мельницы заменяют ветряные мельницы, пароходы вытесняют парусные суда. Сумма, которую мы платим за создание двигательной силы, каков пар, показывает, как велика ценность ветра, т. е. сколько мы готовы заплатить за постоянное пользование ветром; то же самое замечается и в других случаях» / Там же. С. 56.
308
Там же.
309
Маклеод Г. Указ. соч. С. 56–57.
310
«Если бы кто-нибудь употребил много труда и денег на изучение китайского языка, то такое знание очень высоко ценилось бы в Лондоне или Париже, где всегда есть спрос на подобные специальные сведения. Обладание такими познаниями имеет ценность в этих местах. Но если бы то же лицо отправилось жить на Гебриды, посреди тамошних крестьян, там не оказалось бы спроса на подобные познания и, следовательно, они не имели бы там никакой цены. Это соображение представляется верным повсеместно; тот же принцип прилагается ко всякому другому произведенному результату. Гинея представляет значительную ценность в большей части европейских государств, но, будучи отвезена во внутренность Африки, она не будет представлять никакой ценности. Пятифунтовый билет Английского Банка, в Лондоне, в настоящее время равняется, во всех отношениях, пяти соверенам, и так как его берут в публике с меньшею готовностью, чем соверены, то это означает, что он совершенно равен соверенам по ценности. Увезенный в место, где публика не стала бы принимать его, он потерял бы свою ценность. В некоторых слоях общества картины Рафаэля или Корреджио ценятся чрезвычайно высоко, в других же окажут предпочтение красивой вывеске. Из этого видно, что не труд сообщает ценность произведенному результату, а единственно спрос на этот результат (курсив наш. – Н. С.)» / Там же. С. 57.
311
Там же.
312
Там же. С. 58. «Так, если я вижу книгу или другой предмет, который желаю получить, и готов сделать для этого известное пожертвование, то такой предмет имеет для меня положительную ценность. С другой стороны, может существовать предмет для меня неприятный или вредный и я буду готов заплатить деньги, чтобы от него избавиться. Такой предмет имеет для меня отрицательную ценность. В обоих случаях способность известного лица оказывать мне услугу представляет ценность для него самого. Так, если река или море наводняет мою землю и лишает меня возможности ее обрабатывать, то я нанимаю инженера с целью устройства плотины для удержания воды; у меня воды слишком много, я испытываю ее вредное влияние и плачу деньги, чтобы от нее избавиться. Следовательно, она представляет для меня отрицательную ценность» / Там же.
313
«Очевидно, что значительная часть человеческих профессий имеет дело лишь с отрицательными ценностями. Так, когда я страдаю болезнью, я беру врача, чтобы от нее избавиться. Когда я терплю от неправосудия, я беру адвоката, чтобы получить удовлетворение от суда. Когда я имею причины опасаться насилия, вне или внутри пределов моей земли, я плачу солдатам или полицейским, чтобы они меня защищали. Так как человечество подвержено порокам и греховности, то оно содержит духовенство, которое способствовало бы ему очиститься от пороков и грехов. Все это – отрицательные ценности, и все деньги, употребляемые людьми с подобными целями, приводят их только в то положение, которое они должны бы были занимать и без этих пособий» / Там же. С. 59.
314
Маклеод Г. Указ. соч. С. 107.
315
Там же. С. 114.
316
Там же. С. 117.
317
Там же.
318
Там же. С. 118.
319
Там же. С. 130.
320
Там же. С. 133.
321
Там же. С. 142.
322
Там же. С. 134. «Производители исследуют и соображают, в чем нуждаются другие люди, и сообразно с тем производят. Необходим постоянный запас известных предметов. Изобретатели надеются, что могут создать или вызвать желание; но, во всяком случае, люди станут покупать не потому, что другие производят, и если никто не встретит надобности или не пожелает купить то, что произведено, то такой предмет не будет иметь никакой ценности» / Там же. С. 134–135.
323
Там же. С. 135.
324
«Рыночная же цена вполне подчиняется соотношению предложения и спроса, а совершенно не зависит от издержек производства. С другой стороны, количество, произведенное при наиболее благоприятных обстоятельствах, в сравнении со всем количеством, на которое могут найтись покупщики, готовые дать известную цену, определяет размер предложения или объем количества, которое имеет быть произведено» / Там же. С. 124.
325
Там же. С. 136.
326
Там же. С. 137.
327
Там же.
328
«Камни эти, по некоторым причинам, высоко ценятся во мнении людей, а так как они редки, то самолюбие заставляет людей желать сделаться владельцами подобных редких предметов. Отыскание алмазов составляет случайность; они попадаются лишь в немногих местностях и не превышают известных размеров. Если бы хоть несколько человек были настолько счастливы, что открыли бы сотни алмазов значительной величины, то ценность их заметно уменьшилась бы во всем свете; причем едва ли можно было бы определить, какую часть их цены следовало бы тогда отнести к труду, потраченному на их добывание. С другой стороны, если бы миллион людей посвятили себя на отыскание алмазов и если бы эти люди, несмотря на поиски, не отыскали ничего, то это обстоятельство не оказало бы ни малейшего влияния на возвышение ценности хотя бы одного алмаза» / Там же. С. 138–139.
329
Там же (курсив наш. – Н. С.).
330
Там же.
331
Там же.
332
Там же. С. 145.
333
Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). С. 305.
334
Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М., 1968. С. 145.
335
«Фальсифицируя явления, исследуемые неэкономическими науками, вульгарные экономисты пытаются представить их в качестве конечных причин экономических явлений. И здесь они, как правило, опираются на внешнюю видимость явлений, но явлений неэкономического характера.
Экономические отношения людей, являющиеся, как известно, предметом особой науки – политической экономии, развиваются как органическая часть совокупной системы общественных отношений, в теснейшей связи (и зависимости) с отношениями общества, с природой, с производительными силами. Экономическая деятельность людей теснейшим образом переплетается с их идеологическими, технико-производственными, половыми, политическими, национальными, психологическими и прочими отношениями, являясь для одних социальной формой, основой, базисом – для других или находясь с ними в иных связях. Обилие этих отношений, сложность их взаимосвязей являются удобным материалом для искажения действительных закономерностей экономических отношений вульгарной политической экономией»/ Афанасьев В.С. Этапы развития буржуазной политической экономии (Очерк теории). С. 259.
336
Там же. «Разумеется, – поясняет автор, – различие этих двух форм развития кризиса буржуазной политической экономии при всей его важности относительно. Экстенсивная форма выступает как своего рода продолжение, развитие и дополнение интенсивной: она в еще большей степени уводит от понимания действительной сущности капиталистических производственных отношений и законов, прибегая к их неэкономической интерпретации. Вместе с тем… интенсивная вульгаризация развивается и на базе экстенсивной, поскольку и в условиях господства этой последней процесс углубления вульгаризации не приостанавливается.
С возникновением и распространением экстенсивной формы вульгаризации экономической науки интенсивная форма вовсе не сходит со сцены. Напротив, она является своего рода основанием экстенсивной, ибо неэкономическое истолкование, как правило, осуществляется по отношению к поверхностным явлениям экономической жизни, на описание которых и вывела буржуазную экономическую теорию интенсивная форма вульгаризации. И исторически, и логически экстенсивная вульгаризация является продолжением и развитием интенсивной» / Там же. С. 259–260.
337
В результате «принадлежащий представителям классической школы анализ реальных затрат был отвергнут, и предпочтение было отдано психологической трактовке издержек. Такая трактовка предполагала определенную систему понятий, характеризующую поведение человека; впоследствии она смогла превратиться в отправной пункт новой теории стоимости… Одну из своих главных задач – защиту статус-кво – маржиналисты, возможно, и выполнили бессознательно, но все же кажется очевидным, что они, как заметил однажды Гарви Пек, “по крайней мере усилили имевшиеся в классической теории слабые звенья и тем самым вновь утвердили теоретическую систему, опираясь на которую предприниматели и праздные капиталисты могли подыскать социальное оправдание для личного честолюбия или для деятельности в защиту своих привилегий”. Если же дело обстояло так, то маржинализм, стало быть, является своеобразной формой скрытой апологии тех, кого, используя термин Райта Миллса, можно назвать властвующей элитой (курсив наш. – Н. С.). Если же политическая экономия должна быть определена как наука, изучающая скорей богатство, чем благосостояние, тогда, разумеется, такой подход не должен вызывать каких-либо возражений» / Селигмен Б. Указ. соч. С. 145.
338
Напомним, Аристотель был первым, кто обратил внимание на особую значимость степени полезности благ в хозяйственной жизни. По его мнению, эта степень находится в прямой зависимости от их количества. Поэтому более редкое благо ценится выше блага, имеющегося в изобилии. Например, золото дороже железа, хотя оно и менее полезно (в смысле общей полезности). Это объясняется тем, что приобретение такого блага намного труднее, а потому оно имеет более высокую ценность. Вместе с тем Аристотель указывал, что в повседневной жизни обычные блага ценятся гораздо больше редких, поскольку они преобладают и тем самым удовлетворяют насущные потребности. Следовательно, Аристотель фактически поставил, хотя и не разработал в деталях, вопрос о необходимости разграничения общей и конкретной полезности благ, полагая, что ограниченность последних служит важнейшим фактором, определяющим их ценность.
339
Согласно Э. Кондильяку и Ф. Галиани, «редкие вещи обычно имеют наибольшую полезность, так как потребность в них является весьма сильной. Поэтому в пустыне могут заплатить сто луидоров за какой-нибудь стакан воды, между тем как для человека, стоящего у реки, ценность этого стакана воды является ничтожной. Обмен, по учению Кондильяка, представляет процесс, в котором каждый из участников получает некоторый выигрыш в ценности, обменивая менее полезный предмет на вещь, в которой чувствуется большая потребность. У Галиани мы встречаем весьма отчетливую разработку о конкретной полезности. Основу ценности Галиани видел в конкретной полезности данного количества благ, взятого в отдельности, причем эта полезность определяется различной степенью насущности потребности. Потребность в одном и том же благе, например в хлебе, может иметь различную интенсивность в зависимости от того, в какой мере насыщен наш голод. На основании своей теории Галиани пытался объяснить, почему хлеб имеет меньшую ценность, чем золото. Хотя весь запас хлеба, имеющийся в стране, удовлетворяет несравненно более важную и сильную потребность, чем весь запас имеющегося золота, но этого нельзя сказать об отдельных весовых единицах хлеба и золота. Хлеба имеется гораздо больше, чем золота, и поэтому потребность в первом удовлетворяется значительно полнее, чем потребность во втором» / Блюмин И.Г. Субъективная школа в политической экономии. Т. I. С. 11–12.
340
Там же. С. 12.
341
Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. М., 1992. С. 38.
342
Там же. С. 39–40.
343
Там же. С. 40.
344
Там же. С. 41.
345
«Если эти полезные действия или бездействие такого рода, что мы в состоянии распоряжаться ими, как это, например, действительно имеет место по отношению к кругу покупателей, фирмам, монопольным правам и т. д., то нет основания не приписывать им характера благ, не прибегая вместе с тем к темному понятию отношений (курсив наш – Н. С.) и не противопоставляя последних прочим благам как особой категории» / Там же. С. 42.
346
См., там же.
347
Там же. С. 43. Например, пояснял автор, хлеб, который мы потребляем, мука, из которой он изготовлен, зерно, из которого мелется мука, поле, на котором растет рожь, – все это лишь предметы блага. Но «подобное знание для нашей науки недостаточно; гораздо важнее, чтобы мы, как это имело место во всех других опытных науках, старались распределять блага по внутренним основаниям, узнать, какое место занимает каждое из них в причинном соотношении благ, и, наконец, исследовать законы, которым блага в этом отношении подчиняются» / Там же.
348
Там же. С. 45.
349
Там же. С. 45–46.
350
Там же. С. 51.
351
«Если мы располагаем комплементарными благами какого-либо высшего порядка, то сперва эти блага должны быть преобразованы в блага ближайшего низшего и так далее, пока мы не получим благ первого порядка, которые можно уже непосредственно применить к удовлетворению наших потребностей. Промежутки времени, лежащие между отдельными фазами этого процесса, как бы они ни были коротки в некоторых случаях, – а успехи в технике и путях сообщения имеют тенденцию их все больше и больше сокращать, – все же вполне исчезнуть не могут. Невозможно превратить блага какого-либо высшего в соответственные блага низшего порядка одним лишь мановением руки; напротив, не может быть никакого сомнения в том, что тот, кто располагает благами высшего порядка, будет в состоянии располагать соответственными благами ближайшего низшего порядка лишь через некоторый промежуток времени, то более короткий, то более длинный – в зависимости от особенности случая. То, что относится к отдельным звеньям причинной цепи, относится еще в большей степени ко всему процессу» / Там же. С. 53–54. Заметим, что такая абстрактная трактовка сущности благ высшего порядка сопрягается с рядом трудностей, вследствие чего одни и те же блага выступают одновременно и в качестве высшего, и среднего (промежуточного), и низшего порядков.
352
Там же. С. 55.
353
См., там же. С. 76.
354
См., там же. С. 79.
355
См., там же. Заметим, что речь в данном случае идет не о собственности вообще, а о частной собственности.
356
См., там же. С. 82.
357
«Экономический характер благ ни в коем случае не предполагает человеческого хозяйства в его общественной форме. Если надобность в благе изолированного хозяйствующего субъекта превышает доступное его распоряжению количество, то он удерживает, сохраняет в своем распоряжении каждую долю этого количества, применяет ее к удовлетворению своих потребностей наиболее целесообразным образом и делает выбор между потребностями, подлежащими удовлетворению, и теми, которые не будут удовлетворены. По отношению к благам, предоставленным распоряжению человека в количестве, превышающем его надобность, тот же субъект не будет иметь побуждения к указанной деятельности. Поэтому и для данного изолированного субъекта будут существовать блага экономические и блага неэкономические. Ни способность блага быть «объектом обмена», ни способность его быть «объектом собственности» не может быть причиной его экономического характера. Столь же мало можно выставить критерием экономического и неэкономического характера благ то обстоятельство, что блага частью являются продуктами труда, частью предоставляются нам без всякого труда природой, несмотря на все остроумие, затраченное на объяснение с этой точки зрения явлений, ей противоречащих. Опыт учит нас, что многочисленные блага, на которые не затрачивается никакого труда (например, наносная земля, сила воды и т. д.), обладают экономическим характером везде, где они предоставлены нашему распоряжению в количестве, не превышающем нашей надобности в них; в то же время само по себе то обстоятельство, что предмет является продуктом труда, не влечет за собой необходимого экономического характера блага и даже характера блага вообще. Поэтому и затраченный на благо труд не может быть критерием экономического характера благ; ясно, что его нужно искать исключительно в отношении между необходимостью в благах и количеством благ, доступным распоряжению.» / Там же. С. 82–83 (прим.). Отсюда видно, что К. Менгер отрицал научную значимость качественного метода в политической экономии. Опираясь исключительно на количественный метод, он стремился опровергнуть трудовую теорию стоимости.
358
Там же. С. 83.
359
См., там же. С. 83–84.
360
«На высокой ступени культуры народов таким благом бывает обыкновенно школьное обучение. Точно так же свежая вода для питья имеет для жителей многих городов значение столь важного блага, что, где ее нет в естественном изобилии, там путем водопроводов ее проводят в публичные источники, и в столь больших количествах, что не только полностью покрывается надобность в ней жителей, но и всегда распоряжению доступны еще значительные количества, превышающие круг потребностей. В то время как на низких ступенях культуры обучение есть экономическое благо для нуждающегося в нем, при высокоразвитой культуре это благо становится для каждого жителя данной местности неэкономическим благодаря предусмотрительности общества. Точно так же хорошая, здоровая вода для питья теряет свой экономический характер для потребителей во многих больших городах». / Там же. С. 84–85. Нелепость приведенных рассуждений столь очевидна, что вряд ли она нуждается в каких-либо комментариях.
361
«В изобилующих лесами странах есть много местностей, щедро наделенных природой деревом, так что доступное распоряжению количество последнего значительно превышает надобность в нем жителей и дерево в сыром виде согласно естественному ходу вещей не должно было бы иметь никакого экономического значения. Но если кто-либо захватит в свою власть весь лес или же значительную часть его, то он может регулировать количество дерева, действительно доступного распоряжению жителей данной местности, так что последнее приобретает для них экономический характер». / Там же. С. 85.
362
Там же. С. 87.
363
Там же. С. 88.
364
Там же. С. 89.
365
Там же. С. 94.
366
«Поэтому явление жизни, называемое нами ценностью благ, происходит из того же источника, что и экономический характер благ, т. е. из вышеизложенного отношения между надобностью и количеством благ, доступным распоряжению. Различие между обоими явлениями заключается в том, что познание количественного отношения является побуждением для нашей предусмотрительной деятельности, благодаря чему блага, стоящие в таком отношении, делаются предметами нашего хозяйства, т. е. экономическими благами; с другой стороны, познание этого отношения приводит нас к осознанию значения, которое имеет для нашей жизни и для нашего благосостояния наличие в распоряжении каждой конкретной части всего доступного распоряжению количества благ. Поэтому блага, стоящие в вышеуказанном отношении, получают для нас ценность». / Там же. С. 96–97.
367
«Отношение, создающее неэкономический характер благ, состоит в том, что надобность в соответственных благах меньше, нежели доступное распоряжению количество их. Благодаря этому всегда существуют части количества неэкономических благ, которым не соответствует никакая человеческая потребность, подлежащая удовлетворению, и которые поэтому могут потерять свой характер блага без всякой опасности для удовлетворения человеческих потребностей. Таким образом, от наличия в нашем распоряжении конкретных благ, не имеющих экономического характера, не зависит никакое удовлетворение потребности, и поэтому конкретные количества благ, стоящих в указанном отношении, т. е. неэкономических, не имеют для нас также никакой ценности». / Там же. С. 97.
368
Там же. С. 99.
369
См., там же. С. 99—100.
370
Там же. С. 100–101.
371
Там же. С. 104. В этой связи необходимо отметить, что еще в 1854 г. Г. Госсен сформулировал два закона, которым подчиняются получаемые людьми удовольствия. Первый закон выражает два положения: а) в одном непрерывном акте потребления полезность последующей единицы потребляемого блага убывает; б) при повторном акте потребления полезность каждой единицы блага уменьшается по сравнению с ее полезностью при первоначальном потреблении. Суть второго закона такова: чтобы получить максимум полезности от потребления данного набора благ за ограниченный период, нужно каждое из них потребить в таких количествах, при которых предельная полезность всех потребляемых благ будет равна одной и той же величине. / См. Законы Госсена // Экономическая школа. 1992. Вып. 2. С. 39–41.
372
См. Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. С. 106−107.
373
Там же. С. 107.
374
Там же.
375
Там же. С. 108.
376
Там же.
377
Там же. С. 110.
378
Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. С. 165.
379
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 17. Характеризуя суть данного метода, К. Маркс писал: «Это – робинзонады, которые отнюдь не являются – как воображают историки культуры – лишь реакцией против чрезмерной утонченности и возвращением к ложно понятой природной, натуральной жизни… А в действительности это, скорее, – предвосхищение того “гражданского общества”, которое подготовлялось с XVI века и в XVIII веке сделало гигантские шаги на пути к своей зрелости. В этом обществе свободной конкуренции отдельный человек выступает освобожденным от природных связей и т. д., которые в прежние исторические эпохи делали его принадлежностью определенного ограниченного человеческого конгломерата. Пророкам XVIII века, на плечах которых еще всецело стоят Смит и Рикардо, этот индивид XVIII века – продукт, с одной стороны, разложения феодальных общественных форм, а с другой – развития новых производительных сил, начавшегося с XVI века, – представляется идеалом, существование которого относится к прошлому; он представляется им не результатом истории, а ее исходным пунктом, ибо именно он признается у них индивидом, соответствующим природе, согласно их представлению о человеческой природе, признается не чем-то возникающим в ходе истории, а чем-то данным самой природой…
Человек есть в самом буквальном смысле [политическое животное – Авт.], не только животное, которому свойственно общение, но и животное, которое только в обществе и может обособляться. Производство обособленного одиночки вне общества – редкое явление, которое, конечно, может произойти с цивилизованным человеком, случайно заброшенным в необитаемую местность и потенциально уже содержащим в себе общественные силы, – такая же бессмыслица, как развитие языка без совместно живущих и разговаривающих между собой индивидов (выделение наше – Н. С.)». / Там же. С. 17–18.
380
Блюмин И.Г. Субъективная школа в политической экономии. Т. I. С. 71.
381
«В самом деле, с точки зрения теории субъективной ценности получается, что одинаковые блага у одного и того же хозяйственного субъекта в одно и то же время получают совершенно разные оценки, следовательно, обладают различными “ценностями” в зависимости от того, какую потребность этого индивида они удовлетворяют. При таком подходе категория “ценности” утрачивает характер всеобщности и выступает как нечто столь единичное и случайное, что не может быть объектом изучения политической экономии» / Афанасьев В.С. Этапы развития буржуазной политической экономии (Очерк теории). С. 287.
382
Селигмен Б. Указ. соч. С. 165.
383
Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. С. 120.
384
«В пустыне же, где от одного глотка воды нередко зависит жизнь путешественника, можно представить себе обратный случай, когда от фунта воды зависят более важные удовлетворения потребностей, нежели даже от фунта золота. Вследствие этого в данном случае ценность фунта воды должна была бы быть для такого индивида большей, чем ценность фунта золота». / Там же. С. 121. Спрашивается, нужно ли доказывать эту элементарную истину? Ведь она очевидна.
385
Там же. С. 124–125.
386
Там же. С. 125. «Поэтому, – пояснял далее автор, – нередко блага, на которые затрачивается много труда, не имеют ценности, другие, на которые не затрачивается труда, имеют большую ценность, а различные блага, из которых на одни затрачивается много, а на другие мало или вовсе не затрачивается труда, имеют одинаковую ценность для хозяйствующих людей. Таким образом, количество труда или других средств для производства, затраченное на производство блага, не может быть моментом, определяющим меру его ценности. Правда, сравнение ценности продукта с ценностью затраченных на его производство производственных средств показывает нам, было ли и в какой мере целесообразным и экономическое производство его, следовательно, уже прошедший акт человеческого хозяйства; на ценность же самого продукта затраченные на его производство количества благ не имеют ни необходимого, ни непосредственного определяющего влияния» / Там же.
387
Там же. С. 126.
388
Там же. С. 127.
389
Указывая на это обстоятельство, Н.С. Шухов пишет: «В этой связи необходимо различать субстанцию стоимости и субстанцию экономической ценности. Поскольку ценность выражает приращение степени удовлетворения потребностей, ее субстанцией может быть только общественная полезность, выражающая в свою очередь эффективность общественных затрат. Однако в условиях подчинения производства самовозрастанию стоимости капитала действительная величина и субстанция экономической ценности не проявляется. Формой выражения ценности становится стоимость, имеющая совершенно иную субстанцию – социально уравненный абстрактный человеческий труд. В отличие от субстанции экономической ценности вообще субстанцией стоимости как специфической исторической формы экономической ценности становятся только затраты труда. Они приобретают в этих условиях особое ценностное значение и особую социальную роль. Стоимость создается только трудом – и притом не трудом в его определенной полезной форме, а трудом вообще – абстрактным трудом как исторически определенной формы выражения общественного труда. Эта исторически преходящая форма труда связана всецело и исключительно со специфической целью товарного хозяйства, имеющей стоимостную форму выражения как следствие общего подчинения производства самовозрастанию стоимости капитала» / Шухов Н.С. Ценность и стоимость (опыт системного анализа). Ч. 1. М., 1994. С. 45–46.
390
См. Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. С. 128.
391
См., там же. С. 128.
392
См., там же. С. 128–129.
393
См., там же. С. 129.
394
См., там же. С. 129, 138–139.
395
См., там же. С. 141–142.
396
«Ценность в первом случае и ценность во втором составляют поэтому только две различные формы одного и того же явления хозяйственной жизни и представляют значение, которое приобретают блага для хозяйствующих субъектов благодаря тому, что последние сознают зависимость удовлетворения своих потребностей от обладания этими благами. Особенный характер придает явлению ценности в обоих случаях то обстоятельство, что в первом случае благо получает для обладателя значение, называемое нами ценностью в силу непосредственного употребления, а во втором – в силу косвенного; разница, однако, настолько важная как для жизни, так и для нашей науки, что она вызывает необходимость особого названия для каждой из этих двух форм одного и того же общего явления ценности, и мы в первом случае обозначаем ценность словом потребительная, а во втором – меновая.
Потребительная ценность есть поэтому значение, приобретаемое благами для нас благодаря тому, что они обеспечивают нам непосредственно удовлетворение потребностей при таких обстоятельствах, при которых подобный результат не был бы достигнут без обладания благами; меновая же ценность есть значение, приобретаемое благами для нас благодаря тому, что распоряжение ими обеспечивает нам при прочих же отношениях тот же результат косвенным путем» / Там же. С. 192–194.
397
Там же. С. 204.
398
«Исходным пунктом для Бем-Баверка служила теория Менгера, и Бем-Баверк стремился ни в чем не изменить своему учителю. Ему были чужды напрасные усилия или погоня за мимолетным успехом: цель Бем-Баверка состояла в том, чтобы развить теорию полезности и продвинуться в этой области дальше Менгера» / Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. С. 175.
399
Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. С. 254.
400
Там же.
401
Там же. С. 255.
402
Там же. С. 259.
403
«Ценность предполагает именно ограниченность количества вещей, отсутствие ценности предполагает избыток их, и притом, должны мы добавить теперь, избыток настолько значительный, чтобы можно было возместить потерю хотя бы только самих оцениваемых экземпляров, не превращая изобилия в недостаток» / Там же. С. 262.
404
Там же. С. 269.
405
«Если взять различные виды потребности и расположить их в известном порядке сообразно их важности для человеческого благополучия, то окажется, что потребность в пище имеет наиболее высокое значение, потребность в жилище и одежде – почти столь же высокое, потребность в табаке, в спиртных напитках, в наслаждениях музыкой и пр. − уже гораздо меньше, потребность в украшениях – еще меньше. Совсем иной вид представляет шкала конкретных потребностей. В пределах одного и того же вида потребностей потребность бывает далеко не всегда одинаково напряженной. Не всякий голод одинаково интенсивен, и не всякое удовлетворение голода одинаково важно. Например, конкретная потребность в пище у человека, не евшего целую неделю и близкого к голодной смерти, бесконечно настоятельнее и важнее, нежели потребность другого человека, который, сидя за обедом, уже съел два из своих обычных блюд и дожидается третьего. Благодаря этому и шкала конкретных потребностей отличается крайней сложностью по сравнению со шкалой различных видов потребностей. В последней потребность в пище в ее целом стоит впереди потребностей в табаке, спиртных напитках, украшениях и т. д., тогда как в первой переплетаются потребности, принадлежащие к самым различным видам. Правда, и в шкале конкретных потребностей первое место занимают важнейшие из конкретных потребностей важнейших видов; зато конкретные менее важных видов стоят нередко выше менее важных потребностей важнейших видов, а последние члены важнейших видов стоят иногда даже ниже верхних членов самых подчиненных видов» / Там же. С. 270–271.
406
Там же. С. 278–279.
407
Там же. С. 279.
408
Там же. С. 314. «Если, например, три материальных блага А, В и С составляют комплементарную группу и если наименьшая, выгодная в хозяйственном отношении польза, которую можно получить при совместном, комбинированном употреблении этих трех материальных благ, выражается цифрой 100, то и ценность всех трех материальных благ А, В и С вместе будет равна тоже 100» / Там же.
409
«Если, например, предельная польза, получаемая при комбинированном употреблении, равняется 100, а “субституциональная ценность” трех членов группы в отдельности – лишь 20, 30 и 40, – всего, значит, лишь 90, – то от всех трех материальных благ, взятых вместе, будет зависеть не получение комбинированной предельной пользы в 100, а получение лишь меньшей пользы в 90». / Там же. С. 315.
410
Там же. С. 315. «Положим, что у меня есть пара перчаток, общая ценность которой равняется одному гульдену; если я потеряю одну перчатку, я лишаюсь всей той пользы, которую приносит пара перчаток, а следовательно, и всей ценности, которой обладает целая пара, – вторая перчатка, оставшаяся у меня, не будет представлять уже никакой ценности» / Там же. С. 315–316. Отсюда видно, что, смешивая ценность со стоимостью, О. Бем-Баверк стремился научно «обосновать» элементарную истину.
411
Там же. С. 316. «Предположим, например, что три материальных блага А, В и С при комбинированном употреблении могут принести предельную пользу, выражающуюся цифрой 100, и что при этом вещь А, взятая отдельно, может дать предельную пользу 10, В – 20, а С – 30. В таком случае ценность вещи А будет такова: если она употребляется отдельно от остальных вещей, то от нее можно получить лишь ее изолированную предельную пользу 10, такова же будет и ее ценность. Если же берется вся группа в целом и предполагается вещь А продать, подарить и т. д., то окажется, что при вещи А можно получить общую пользу в 100, без вещи А – лишь меньшую изолированную пользу вещей В и С, выражающуюся цифрами 20 и 30, следовательно, всего 50, и, значит, от обладания вещью А или от утраты ее зависит разница пользы в 50.
Стало быть, в качестве последнего, решающего члена группы вещь А имеет ценность 100 – (20 + 30), т. е. 50; в качестве изолированной вещи – лишь ценность 10. Мы видим, следовательно, что во втором случае колебания в распределении общей ценности группы между ее членами не так резки, как в первом случае» / Там же. С. 316–317.
412
«Например, для постройки дома необходимы участок земли, кирпич, бревна и труд работников. Если пропадет несколько возов кирпича, предназначенного для постройки дома, или же если уйдут несколько человек из нанятых для этой цели рабочих, то при нормальных условиях это обстоятельство отнюдь не помешает получению комбинированной пользы, т. е. не воспрепятствует постройке дома, а только утраченные строительные материалы и ушедшие рабочие будут заменены новыми» / Там же. С. 317. Поистине «научная» аргументация автора не знает границ!
413
Там же. С. 248.
414
«Потребительной ценностью, – писал О. Бем-Баверк, – называется то значение, которое приобретает вещь для благосостояния данного лица в том случае, когда это лицо употребляет ее непосредственно для удовлетворения своих нужд …» / Там же. С. 310. Иными словами, под субъективной ценностью О. Бем-Баверк понимал то значение, которое человек придает вещи, то есть ее «потребительную ценность».
415
Там же. С. 248.
416
Там же. С. 249.
417
Там же. С. 310.
418
Там же. С. 348.
419
Заметим, весьма основательная критика концептуальных положений, выдвинутых О. Бем-Баверком против трудовой теории стоимости, как мы увидим ниже, была дана российскими экономистами.
420
Елецкий Н.Д. Основы политической экономии. Ростов-н/Д, 1997. С. 187.
421
«В теории предельной полезности я вижу единственно возможное основание научной теории ценности; у Маркса же я заимствую социальную точку зрения на экономические явления, как на результат взаимодействия и борьбы общественных групп за свои экономические интересы. Таким образом, не будучи правоверным учеником ни Госсена, ни Маркса, я нахожу много ценного и верного в воззрениях того и другого». / Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии, СПб., 1909. С. V–VI.
422
Там же. С. VI. Отметим, что М.И. Туган-Барановский впервые поставил этот вопрос еще в 1890 г. По его мнению, теория предельной полезности «не составляет опровержения взглядов Рикардо и Карла Маркса». Более того, правильно понятая, она «составляет необходимое подтверждение учения о ценности названных экономистов». / Туган-Барановский М.И. Учение о предельной полезности хозяйственных благ как причина их ценности. / Юридический вестник, 1890. № 10. С. 228.
423
См. Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии. С. 54–55.
424
Там же. С. 55.
425
См., там же. С. 56.
426
Там же.
427
Там же.
428
Там же. С. 57.
429
См., там же.
430
Там же.
431
«Хлеб полезнее алмаза, и железо полезнее золота – однако хлеб и железо ценятся несравненно ниже, чем золото и алмаз. Эти факты доказывают, по-видимому, что ценность не только не пропорциональна полезности хозяйственных предметов, а, скорее, изменяется в обратном отношении к последней» /Там же. С. 57–58.
432
Там же. С. 59. «Таким образом, трудовая теория ценности (в том виде, как ее развивал Рикардо) не в силах объяснить все явления ценности, во всем их объеме, и принуждена признавать наряду с трудом действие совершенно иного начала, чем труд – спрос и предложение. Между тем процесс оценки воспроизводимых и невоспроизводимых предметов, по существу один и тот же; точно так же средние товарные цены слагаются из рыночных цен, почему и нельзя исходить при объяснении цен того или другого рода из различных принципов» / Там же. Заметим, эти аргументы, несостоятельность которых была весьма убедительно раскрыта рядом российских экономистов, М.И. Туган-Барановский заимствовал у О. Бем-Баверка.
433
Там же. С. 59–60.
434
См., там же. С. 60–61. Поясняя свою мысль, автор иллюстрировал это положение на известном примере с водой. Последняя обладает и абстрактной полезностью, т. е. полезностью вообще, и конкретной полезностью, т. е. полезностью, например, каждого стакана воды. По мере увеличения запаса данного блага уменьшается его конкретная полезность, поскольку она доставляет все менее значительное удовольствие. Поэтому ценность воды будет определяться не наибольшей и не средней, а наименьшей, т. е. предельной полезностью данного запаса блага, находящегося в распоряжении человека.
435
См., там же. С. 63–64.
436
См., там же. С. 66–67.
437
См., там же.
438
Там же. С. 67.
439
Там же. С. 68.
440
Там же.
441
Там же.
442
Там же.
443
Там же. С. 69.
444
Там же.
445
См., там же. С. 70–71.
446
Там же. С. 71.
447
Заметим, что математическое обоснование синтеза трудовой теории стоимости и теории предельной полезности пытались дать в начале XX в. Н.А. Столяров, В.К. Дмитриев, В. Гиршфельд и др.
448
Туган-Барановский М.И. Указ. соч. С. 71. «Всякое экономическое построение, – пояснял автор, – которое только субъективично или только объективично, тем самым является односторонним и, значит, неполным. Теория предельной полезности только субъективична, теория трудовая только объективична. Истинная теория ценности должна от субъективных элементов хозяйства возвыситься до объективных элементов – исходя из субъективной предельной полезности, перейти к труду, как объективному фактору ценности» / Там же.
449
См., там же. С. 71–72.
450
Там же. С. 72.
451
Там же.
452
Там же. С. 73.
453
Там же.
454
Там же. С. 75.
455
См., там же.
456
Там же. С. 76.
457
Там же.
458
Там же.
459
Там же. С. 77.
460
Там же. С. 78.
461
См., например: Бухарин Н.И. Политическая экономия рантье. Теория ценности и прибыли австрийской школы. М., 1988 (заметим, эта книга была написана автором в 1919 г.); Борхардт Ю.И. Основные положения политической экономии по учению Карла Маркса. Л.—М., 1925; Михалевский Ф.И. Политическая экономия. М.—Л., 1930 и др.
462
Более подробно см.: История политической экономии социализма. Л.,1983.
463
См. Брагинский С.В., Певзнер Я.А. Политическая экономия: дискуссионные проблемы, пути обновления. М., 1991; Курс экономической теории /Под ред. Чепурина М.Н., Киселевой Е.А. Киров, 1994; Любимов Л.Л. Введение в экономическую теорию. Кн. 1. М., 1999; Экономическая теория /Под ред. В.Д. Камаева. М., 2001; Хвинтелиани В.Г. Очерки истории теории стоимости. М., 2005.
464
См. Елецкий Н.Д. Основы политической экономии. Ростов н/Д., 1997; Политэкономия (история экономических учений, экономическая теория, мировая экономика) /Под ред. Д.В. Валового. М., 1999; Зяблюк Р.Т. Трудовая теория стоимости и полезность. М., 2001; Сорокин А.В. Экономическая структура общества. М., 2004; Основы экономической теории /Под общ. ред. А.А. Кочеткова. М., 2004; Черковец В.Н. Политическая экономия. Принципы. Проблемы. Политика. М., 2005.
465
См. Политическая экономия. / Под ред. В.В. Радаева. М., 1992; Экономическая теория /Под ред. А.И. Добрынина, Л.С. Тарасевича. СПб., 1997; Борисов Е.Ф. Экономическая теория. М., 2000; Экономическая теория (политэкономия) / Под общ. ред. В.И. Видяпина, Г.П. Журавлевой. М., 2000; Экономическая теория / Под общ. ред. В.И. Видяпина, А.И. Добрынина, Г.П. Журавлевой, Л.С. Тарасевича. М., 2000; Андреев Б.Ф. Системный курс экономической теории: Микроэкономика, Макроэкономика. СПб., 2000; Экономическая теория / Под ред. И.П. Николаевой. М., 2001; Экономическая теория / Под ред. А.Г. Грязновой, Т.В. Чечелевой. М., 2003; Козырев В.М. Основы современной экономики. М., 2003; Экономическая теория. Микроэкономика – 1,2. / Под общ. ред. Г.П. Журавлевой. М., 2004; Куликов Л.М. Экономическая теория. М., 2004; Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М., 2005; Сажина М.А., Чибриков Г.Г. Экономическая теория. М. 2005; Экономическая теория. / Под ред. А.И. Архипова, С.С. Ильина. М., 2006.
466
Эту точку зрения развивают В.С. Афанасьев, Е.Ф. Борисов, Г.П. Журавлева, В.М. Козырев, Л.М. Куликов и др.
467
Козырев В.М. Основы современной экономики. М., 2003. С. 105.
468
Экономическая теория / Под общ. ред. В.И. Видяпина, А.И. Добрынина, Г.П. Журавлевой, Л.С. Тарасевича. М., 2000. С. 150.
469
Шухов Н.С. Ценность и стоимость (опыт системного анализа). Ч. 1. М., 1994, С. 42. «Отождествление стоимости с затратами труда – типичное упрощение марксовой трудовой теории стоимости, согласно которой стоимость как экономическая категория может существовать только там, где и поскольку существует необходимая форма ее проявления – меновая стоимость, как особая историческая форма общественной связи между производителями. Общественно-необходимые затраты труда – это категория, общая всем способам производства, но стоимость – исторически преходящая категория, ибо она не может существовать без необходимой формы своего проявления – меновой стоимости. Учение о меновой стоимости – это главное в учении К. Маркса о стоимости, ибо именно оно раскрывает социальные функции стоимости в товарно-капиталистическом обществе» / Там же. С. 43.
470
Коршунов А.М. Диалектика субъекта и объекта в познании. М., 1982. С. 107, 108.
471
См. Бем-Баверк О. Критика теории Маркса. М., 2002. С. 73.
472
«Стоимость и усилие,… – пояснял автор, – вовсе не являются столь тесно связанными понятиями, чтобы с первого взгляда можно было понять, что усилие есть основа стоимости. То, что я над какой-нибудь вещью помучился, это одно дело, но что вещь оценивается мучением – это совершенно другое дело, что оба факта не всегда идут рука об руку, столь хорошо подтверждается опытом, что в этом не может быть никакого сомнения. На это указывает любое из многочисленных безрезультативных усилий, которые ежедневно в силу технической ли неопытности, или ошибочного расчета, или просто в силу несчастного случая приводят к ничего не стоящему результату. Но в меньшей мере на это указывает также и любой из бесчисленных случаев, когда небольшое усилие оплачивается большой стоимостью» / Там же.
473
Там же. С. 74.
474
«Основное положение, в которое Маркс предлагает верить своим читателям, заключается в том, что меновая стоимость товаров – так как его анализ направлен только на нее, а не на потребительную стоимость – находит свое основание и меру в количествах труда, овеществленных в товарах» / Там же.
475
Там же. С. 75.
476
«Вместо того, чтобы обосновывать свое положение эмпирически, или психологически, исходя из опыта или из действующих мотивов, – писал автор, – Маркс предпочитает третий путь доказательства, притом в данном случае довольно странный, а именно – путь чисто логического доказательства диалектической дедукции из сущности обмена» / Там же. С. 76–77.
477
Там же. С. 77. Однако «современная политическая экономия…единодушна в том, что старое схоластически-теологическое воззрение об “эквивалентности” обмениваемых стоимостей несостоятельно» / Там же. Как говорится, «ври, да знай меру!» Это «единодушие» характерно лишь для маржинализма, который оказался не в состоянии решить данную проблему.
478
Там же. С. 79.
479
См., там же. С. 85.
480
«Капитал» и экономикс: Вопросы методологии, теории, преподавания. Выпуск 2 / Под ред. В.Н. Черковца. М., 2006. С. 173.
481
«Почему же, спрошу я снова теперь, принцип стоимости не может так же хорошо заключаться в одном из этих общих свойств, а не в том свойстве, что они – продукты труда? Ведь в пользу последнего у Маркса не имеется даже следа положительного обоснования; он обосновывает это исключительно путем отрицания, а именно, что удачно подвергнутая отвлечению потребительная стоимость не является принципом меновой стоимости. Но разве это отрицательное обоснование не подходит в той же самой мере ко всем другим, Марксом не замеченным общим свойствам?» / Бем-Баверк О. Указ. соч. С. 85. Подчеркнем, негоже представителю старого дворянского рода, к которому принадлежал О. Бем-Баверк, так беспардонно врать. Ведь хорошо известно, что К. Маркс дал положительное обоснование «принципа меновой стоимости» в целом ряде своих работ. Используя, однако, весьма вульгарный прием, О. Бем-Баверк пытался «доказать», будто бы К. Маркс при анализе меновой стоимости вообще исключал потребительную стоимость и ставил на ее место только труд. Но такое вульгарное утверждение не соответствует действительности, ибо К. Маркс рассматривал потребительную стоимость, во-первых, как необходимое условие товара, вне которого он существовать не может; во-вторых, как вещественную основу меновой стоимости; в-третьих, как определенность экономической формы, которая изучается политической экономией. Что же касается потребительной стоимости как естественного блага, не выражающего никаких общественных отношений, то в таком качестве она является предметом изучения не политэкономии, а особой науки – товароведения.
482
Там же. С. 86–87.
483
Там же. С. 87. «Я убежден, – пояснял далее автор, – что можно утверждать, и притом с полной уверенностью, а не в шутку, что в обоих абзацах с. 12 («Капитала» К. Маркса. – Н.С.), из которых в первом происходит отвлечение от влияния потребительной стоимости, а во втором труд представлен как искомое общее, подлежащие могут взаимно меняться местами без какой бы то ни было перемены во внешней логической правильности. Не изменяя строения фразы, можно подставить в первом абзаце всюду вместо потребительной стоимости – труд и продукты труда, во втором – всюду потребительную стоимость вместо труда!» / Там же. Иными словами, можно свободно «жонглировать» трудом и потребительной стоимостью по произвольному усмотрению, что не нарушит «внешнюю логическую правильность» подобного действия.
484
Там же. С. 91.
485
Там же. С. 92–93.
486
При этом следует иметь в виду, что «вопрос о соизмерении разнокачественных видов труда в абстрактном труде не относится к фундаментальным проблемам, теории стоимости, поскольку это – вопрос не о сущности и источнике стоимости, а более конкретного порядка, касающийся количественных аспектов формирования стоимости.
Вместе с тем трудовая теория стоимости заложила основы понимания и этого вопроса. Абстрактный труд, согласно трудовой теории стоимости, есть противоположность конкретного труда и в принципе не может быть выражен каким-либо видом конкретного труда. Это – экономическая форма труда, при которой труд, необходимый обществу для производства продукта, измеряется не прямо в рабочем времени, а окольным путем – посредством денег, и это измерение происходит только в процессе обмена товаров, постериори. Трудовая теория стоимости установила, что количество абстрактного труда определяется рабочим временем, общественно необходимым для производства товара; что оно представляет собой рабочее время нормальной интенсивности; что в основе сведения сложного труда к простому лежат затраты труда, необходимые для специальной подготовки работников. Различия в создаваемой трудом стоимости, согласно трудовой теории стоимости, не сводятся только к различиям сложного и простого труда. На объем создаваемой живым трудом стоимости оказывают влияние соотношение индивидуальной и общественной производительности труда, различия в природных условиях производства, степень соответствия производства общественным потребностям, индивидуальные различия в способности работников и другие факторы.
Трудовая теория стоимости пока ответила не на все вопросы, касающиеся закономерностей формирования абстрактного труда. Но данное обстоятельство не может служить основанием для отказа от категории “абстрактный труд” как субстанции стоимости» / «Капитал» и экономикс: Вопросы методологии, теории, преподавания. С. 175.
487
Бем-Баверк О. Указ. соч. С. 94–95.
488
Там же. С. 96–97. Поэтому «“общественный процесс”, в действительном существовании которого не может быть сомнения, сводит постоянно, например, фунт золота в необработанном виде к 40 000, а фунт серебра в необработанном виде к 1500 фунтов в необработанном виде. Обработка золота, например, обычным золотых дел мастером или рукою великого художника порождает дальнейшие нюансы в квалификации вещества, что опытным путем и подтверждает практика наличием особых масштабов сведения. Если поэтому фунт золота в слитке обменивается на 40 000 фунтов необработанного железа или если золотой бокал работы Бенвенуто Челлини такого же веса обменивается на 4 000 000 фунтов железа, то это является не нарушением, а подтверждением того положения, что товары обмениваются в отношении представленного в них “среднего вещества”!» / Там же. С. 97.
489
Отметим, наряду с отмеченными, О. Бем-Баверк выдвинул и другие аргументы, направленные на дискредитацию и опровержение марксистской теории стоимости. Они касаются главным образом так называемого «большого противоречия» между первым и третьим томами «Капитала» К. Маркса, критический анализ которых будет дан ниже.
490
«Маркс начинает с обычной для теоретиков своего времени, как и более ранних периодов, попытки сделать теорию ценности краеугольным камнем всей теоретической структуры. Его теория ценности – рикардианская. Я знаю, что такой выдающийся авторитет, как проф. Тауссиг, не согласен с этим и всегда подчеркивал различие этих теорий. Да, есть масса различий в словах, в методах дедукции и социологических выводах, но никаких различий в самой теореме, которая одна только и имеет значение для современного теоретика, не существует» / Шумпетер Й.А. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. М., 2007. С. 397.
491
Шумпетер Й.А. История экономического анализа. Т. 2. М., 2004. С. 778.
492
Там же. С. 782. «И Риккардо, и Маркс утверждают, что ценность каждого товара (в условиях совершенного равновесия и совершенной конкуренции) пропорциональна количеству труда, содержащегося в этом товаре, при условии, что этот труд соответствует существующим стандартам эффективности производства (“общественно необходимому количеству труда”). Оба измеряют это количество часами труда и используют тот же самый метод сведения различных свойств труда к единому стандарту. Оба одинаково относятся к фундаментальным трудностям, внутренне присущим этому подходу (т. е. Маркс относится к ним так, как он усвоил это у Рикардо). Ни один из них не сказал ничего толкового относительно монополии или того, что мы называем сегодня несовершенной конкуренцией. Оба отвечают на критику одинаковыми аргументами. Только марксовы аргументы менее вежливы, более многословны и более “философичны” в самом худшем смысле этого слова» / Шумпетер Й.А. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. С. 397–398.
493
«Мы подразумеваем под теориями ценности попытки указать факторы, которые объясняют меновую ценность вещи, или (хотя это не вполне одно и то же) факторы, “регулирующие” или “управляющие” ценностью» / Шумпетер Й.А. История экономического анализа. Т. 2. С. 774.
494
Шумпетер Й.А. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. С. 398.
495
Там же.
496
Там же. «Необходимость второй предпосылки, – вещал автор, – является особенно гибельной для трудовой теории стоимости. Она способна справиться с различиями качества труда, обусловленными обучением (приобретенной квалификацией): соответствующие количества труда, которые затрачиваются на обучение, следует добавить к каждому часу квалифицированного труда; так что мы можем, не нарушая принципов, считать час труда, совершаемого квалифицированным рабочим, равным часу неквалифицированного труда, умноженному на определенный коэффициент. Однако этот метод не срабатывает в случае “естественных” различий в качестве, обусловленных различиями в умственных способностях, силе воли, в физической силе или ловкости. В этом случае необходимо учесть различия в ценности часов, отработанных рабочими, которые обладают разной работоспособностью в силу своих естественных особенностей, но это явление не может быть объяснено в соответствии с принципом трудовых затрат» / Там же. Напротив, и «это явление» легко объясняется с точки зрения трудовой теории стоимости. Ибо речь, в данном случае, идет о сведении различных видов квалифицированного труда к неквалифицированному, величина которого измеряется не индивидуальным, а общественно необходимым рабочим временем, затраченным на производство товара. При этом «естественные различия в ценности часов, отработанных рабочими», сводятся к единой основе – простому (абстрактному) труду.
497
Там же. С. 398–399.
498
Там же. С. 399. «Фактически из теории предельной полезности вытекает следующее: для существования равновесия каждый фактор должен быть так распределен между различными, открытыми для него видами производства, чтобы последняя единица этого фактора, где бы она ни использовалась для производственных целей, производила ту же величину ценности, что и последняя единица, используемая в каждом из любых видов производства. Если не существует других производственных факторов, кроме труда одного вида и качества, то из этого с очевидностью следует, что относительные ценности или цены всех товаров должны быть пропорциональны количеству человеко-часов, содержащихся в них, при условии существования совершенной конкуренции и мобильности» / Там же.
499
Там же.
500
Напротив, по мнению автора, трудовая теория стоимости «была бы верна (при идеальном равновесии и совершенной конкуренции), если бы труд, причем труд одного вида и качества, являлся единственным фактором производства. Это можно было бы рассматривать как специальный случай более общей теории предельной полезности последующего периода» / Шумпетер Й.А. История экономического анализа. Т. 2. С. 778. Разумеется, это «мудрое» высказывание нельзя принимать всерьез. Ибо оно есть не что иное, как плод нелепого «творческого воображения» автора – «великого техника» экономического анализа.
501
В этой связи следует отметить, что Й. Шумпетер, как, впрочем, и все последующие экономисты, уделял самое пристальное внимание вышеуказанному «большому противоречию» между первым и третьим томами «Капитала» К. Маркса, подробный анализ которого будет дан ниже.
502
См. Блауг М. Методология экономической науки, или Как экономисты объясняют. М., 2004.
503
Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. 216.
504
Там же. С. 216, 219.
505
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 133.
506
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 27. С. 406.
507
Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. С. 217, 218.
508
См. Борисов Е.Ф. Экономическая теория. М., 1996. С. 92—103; Экономическая теория / Под ред. А.И. Добрынина, Л.С. Тарасевича. СПб., 1997. С. 72–80; Экономическая теория (политэкономия) / Под общ. ред. В.И. Видяпина, Г.П. Журавлевой. М., 2000. С. 78–84; Экономика / Под ред. А.Г. Грязновой, И.П. Николаевой, В.М. Кадыкова. М., 2001. С. 140–147. Козырев В.М. Основы современной экономики. М., 2003. С. 98—105; Экономическая теория / Под ред. А.Г. Грязновой, Т.В. Чечелевой. М., 2003. С. 157–184; Куликов Л.М. Экономическая теория. М., 2004. С. 128–133; Экономическая теория. Микроэкономика – 1, 2 / Под общ. ред. Г.П. Журавлевой. М., 2004. С. 270–282; Сажина М.А., Чибриков Г.Г. Экономическая теория. 2005. С. 46–51; Афанасьев В.С. Влияние австрийской школы на развитие трудовой теории стоимости / Капитал и экономикс: Вопросы методологии, теории, преподавания. М., 2006. С. 12–34; Экономическая теория / Под ред. А.И. Архипова, С.С. Ильина. М., 2006. С. 80–91; Кучуков Р.А. Экономическая теория. М., 2007. С. 136–140, и др.
509
«Вопрос о синтезе каких-либо теорий, концепций, взглядов предполагает, конечно, четкое выявление не только “общего”, что между ними имеется, но и глубины различий как теоретико-содержательных, так и методологических – особенно. Последними в конечном счете и определяются возможности “синтезирования”». / «Капитал» и экономикс: Вопросы методологии, теории, преподавания. М., 2006. С. 471.
510
Там же. С. 490.
511
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 387.
512
См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 29. С. 254.
513
Заметим, эту точку зрения разделяют и другие авторы. «В трудах русских ученых конца XIX в., – пишут С.В. Брагинский и Я.А. Певзнер, – слово “Wert” переводилось как “ценность”, а “Wertgesetz” – как “закон ценности”. В первые 10–12 лет после Октябрьской революции в нашей литературе также преобладало понятие “ценность”. В переводах трудов Маркса и Энгельса этот термин уступил место термину “стоимость”, и больше к термину “ценность” не возвращались» / Брагинский С.В., Певзнер Я.А. Политическая экономия: дискуссионные проблемы, пути обновления. М., 1991. С. 29. «Если товар приобретается на рынке, – говорится в одном из учебных пособий по экономической теории, – то это происходит… потому, что данный товар для покупателя обладает определенным полезным эффектом; покупатель ценит этот товар. Недаром на русский язык слово “стоимость” в конце XIX – начале XX вв. переводилось именно как “ценность”, и это был более точный перевод. А ценность – это категория во многих (если не во всех) отношениях субъективная» / Курс экономической теории // Под общ. ред. М.Н. Чепурина, Е.А. Киселевой. М., 1993. С. 50. Спрашивается, отдают ли авторы себе отчет в том, что они пишут? Как мы увидим ниже, такой подход завел теорию рыночного ценообразования в тупик, выход из которого едва ли возможен, если понятие стоимости подменить категорией ценности.
514
Майбурд Е.М. Введение в историю экономической мысли. М., 2000. С. 271.
515
Там же. С. 273−274.
516
См. Преодоление времени / Под. ред. Ю.М. Осипова, В.М. Кулькова, Е.С. Зотовой. М., 1998. С. 194−209; Экономическая теория на пороге XXI века / Под. ред. Ю.М. Осипова, Е.С. Зотовой. М., 1999. С. 10−12; Козаченко Б.Ф. Законы и закономерности построения систем и теории политической экономии. М., 2001. С. 6−7.
517
Ибо «они строятся на одной или нескольких перечисленных ниже ложных посылках и шатких основаниях: 1) недостаточном различении и даже игнорировании особенности стоимости и потребительной стоимости и процессов их создания; различий абстрактного и конкретного труда; 2) требовании полного совпадения стоимости как сущности цены и формы ее проявления; непризнании товарного производства как исходного пункта анализа стоимости и цены; 3) неадекватном и даже искаженном толковании тех или иных положений трудовой теории стоимости; отсутствием достаточного доказательства в суждениях; 4) на действительно недостаточно изученных трудовой теорией стоимости аспектах товарных отношений; 5) утверждении о том, что трудовая теория стоимости была верна лишь для исторического периода, когда преобладал простой физический труд» / «Капитал» и экономикс: Вопросы методологии, теории, преподавания. С. 195.
518
Певзнер Я.А. Государственно-монополистический капитализм и теория трудовой стоимости. М., 1978. С. 60.
519
Там же. С. 62–63.
520
Там же. С 63–64. «Прежде всего он часто неприятен вследствие монотонности, длительного тяжелого напряжения, необходимости пребывания в условиях грязи, шума, неприятных запахов, опасностей. Далее, с определенного момента (со времени перехода от ремесла к мануфактуре) труд требует дисциплины, необходимости находиться на работе в определенные часы, зачастую весьма неудобные для участников производственного процесса (транспортные трудности, вечерние и ночные смены и др.), необходимости почти ежедневно по многу часов быть в тесном контакте с людьми, которых человек сам себе в друзья и компаньоны не выбирал. Наконец, современный труд требует длительных и больших усилий в получении квалификации и образования, что очень часто сопровождается большими ограничениями в отдыхе и в условиях личной жизни» / Там же. С. 64.
521
Там же. С. 65.
522
Там же. С. 66.
523
Там же. С. 67.
524
Там же. С. 68.
525
Там же. С. 69.
526
Там же. С. 71.
527
Певзнер Я.А. Крах коммунизма и современные общественные отношения. М., 1999. С. 91. Заметим, по своей сути эта книга направлена на дискредитацию и опровержение марксизма.
528
Там же. С. 110–111. Отметим, пути научного «решения» этой проблемы, предложенного представителями теории предельной полезности, автор показал в вышеуказанной работе / См. Брагинский С.В., Певзнер Я.А. Политическая экономия: дискуссионные проблемы, пути обновления. С. 50–75.
529
Певзнер Я.А. Крах коммунизма и современные общественные отношения. С. 112, 113.
530
См. Экономическая теория (политэкономия) / Под общ. ред. В.И. Видяпина, Г.П. Журавлевой. М., 2000. С. 85; Экономическая теория / Под общ. ред. В.И. Видяпина, А.И. Добрынина, Г.П. Журавлевой, Л.С. Тарасевича. М., 2000. С. 154; Экономика / Под ред. А.Г. Грязновой, И.П. Николаевой. М., 2001. С. 148; Козырев В.М. Основы современной экономики. М., 2003. С. 106; Экономическая теория. Микроэкономика – 1, 2 / Под общ. ред. Г.П. Журавлевой. М., 2004. С. 285 и др.
531
Самуэльсон П.А., Нордхаус В.Д. Экономика. М., 1997. С. 517.
532
Лиетар Б.А. Будущее денег: новый путь к богатству, полноценному труду и более мудрому миру. М., 2007. С.92.
533
См. Крылов В.К. Теоретические проблемы регулирования денежного обращения и обоснования вариантов денежно-кредитной политики. М., 1997. С. 6.
534
Аристотель. Соч. Т. 4. М., 1983. С. 156.
535
Там же. С. 155–156.
536
Там же. С. 156. «Что потребность связывает так, как будто существует известное единство, станет, должно быть, ясно, потому что если нет потребности друг в друге (у обеих ли сторон или у одной из двух в другой), то обмен и не происходит, например, когда у одного есть то, в чем другой, нуждаясь (скажем, в вине), позволяет взамен вывоз хлеба. А значит, это, т. е. хлеб и вино, должно быть приравнено.
И если сегодня нет ни в чем нужды, то монета служит нам как бы залогом возможности обмена в будущем, если возникает нужда, ибо нужно, чтобы у того, кто приносит деньги, была возможность приобрести на них что-либо». / Там же. С. 156–157.
537
Там же. С. 157.
538
Там же. С. 391.
539
Там же.
540
Там же.
541
Там же. «Вот почему и создалось представление, – писал Аристотель, – будто предметом искусства наживать состояние служат главным образом деньги и будто главной его задачей является исследование того источника, из которого возможно почерпнуть наибольшее их количество, ведь оно рассматривается как искусство, создающее богатство и деньги» / Там же. С. 391–392.
542
«Для теории меновой ценности Аристотеля характерно, что в нее включена как органический член и теория ценности денег. Деньги выполняют в меновых отношениях функцию общепризнанного “представителя полезности”, и потому они могут служить мерилом ценности всех остальных хозяйственных благ» / История экономической мысли. Т. 1. Под ред. В.Я. Железнова и А.А. Мануилова. М., 1916. С. 238.
543
Аристотель. Указ. соч. С. 392.
544
Там же. С. 391.
545
«Древние не хуже новых народов понимали действительное назначение денег. Аристотель сказал о них: “Деньги есть товар – посредник для облегчения обмена между двумя другими товарами”. Ксенофонт выражается с неменьшей точностью: “В большей части других городов, – говорит он, имея в виду Афины, – купцу необходимо принимать товары взамен тех, которые он сам привозит, потому что употребляемые там деньги не имеют обращения вне его; у нас же, напротив того, иностранному купцу представляется выгода, что он находит множество предметов, которые всюду требуются, и, сверх того, если он не желает грузить свой корабль товарами, то он может получить за привезенные чистые деньги, которые из всех предметов торговли суть самый верный и удобный, потому что они принимаются во всех странах, и сверх того, доставляют еще особую выгоду своему хозяину, когда он захочет сбыть их” (речь в данном случае идет о работе Ксенофонта “Опыт о доходах Аттики” – Н.С.).
Роль монеты не изменилась со времени Ксенофонта и Аристотеля; деньги остались посредствующим товаром между другими товарами для облегчения их обмена» / Бланки Ад. История политической экономии в Европе с древнейшего до настоящего времени. Т. 1. СПб., 1869. С. 279–280.
546
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. 1. М. – Л., 1935. С. 24.
547
«Предположим, – пояснял автор, – что один человек обладал бóльшим количеством определенного продукта, чем сам нуждался в нем, тогда как другой человек испытывал в нем недостаток. Поэтому первый охотно отдал бы часть этого излишка, а второй охотно приобрел бы его. Но если последний в данный момент не имел бы ничего такого, в чем нуждается первый, то между ними не могло бы произойти никакого обмена. Мясник имеет в своей лавке больше мяса, чем сам может потребить, а пивовар и булочник охотно купили бы каждый часть этого мяса; они не могут ничего предложить ему в обмен, кроме различных продуктов их собственного промысла, но мясник уже запасся тем количеством хлеба и пива, которое ему нужно на ближайшее время. В таком случае между ними не может состояться обмен. Мясник не может явиться поставщиком пивовара и булочника, а они его потребителями; и таким образом они все ничем не могут служить друг другу» / Там же. С. 24.
548
Там же.
549
«По отношению к драгоценным металлам, когда даже ничтожная разница в количестве обусловливает громадную разницу в их стоимости, самое взвешивание с надлежащей точностью требует, по крайней мере, очень точных весов и гирь. Взвешивание золота в особенности представляет собою очень кропотливую и тонкую операцию. Конечно, с более грубыми металлами, когда небольшая ошибка не имеет большого значения, требуется меньшая точность. Однако мы нашли бы в высшей степени неудобным, если бы бедный человек, собирающийся купить или продать что-нибудь за мелкую монету, должен был бы каждый раз отвешивать надлежащее количество металла. Операция удостоверения чистоты металла еще более затруднительна, требует еще большей кропотливости, и если металл не расплавлен надлежащим образом в тигле и не обработан надлежащими кислотами, всякое определение пробы его будет в высшей степени неточно. И до введения чеканной монеты люди всегда должны были подвергаться самым грубым обманам и надувательствам, если не производили этой трудной и отнимающей много времени операции. Вместо фунта чистого серебра или чистой меди они могли получить в обмен на свои товары поддельный сплав из самых грубых и дешевых материалов, которые, однако, по внешнему виду походили на эти металлы» / Там же.
550
Там же. «Первые публичные клейма такого рода, которые накладывались на находившиеся в обращении металлы, во многих случаях, по-видимому, имели в виду удостоверять то, что было труднее и важнее всего удостоверить, а именно доброкачественность или чистоту металла; они походили на пробу, которой в настоящее время клеймятся слитки серебра или серебряная посуда, или на испанскую пробу, которая иногда накладывается на слитки золота и которая, будучи наложена только на одну сторону слитка, не покрывая всю его поверхность, удостоверяет только чистоту металла, а не его вес» / Там же. С. 26.
551
Там же. С. 27.
552
См., там же. С. 27–28.
553
Там же. С. 28.
554
Рикардо Д. Соч. Т. I. М., 1955. С. 288.
555
«Экономия, которая получилась бы вследствие этого, была бы очень значительна: гинеи не теряли бы части своего веса от трения, которому они подвергаются во время своих беспрерывных странствий, а, кроме того, были бы сбережены расходы по их пересылке. Но гораздо бóльшие выгоды дало бы снабжение денежного обращения как в провинции, так и в Лондоне, особенно поскольку речь идет о мелких платежах, таким дешевым орудием его, как бумага, вместо дорогостоящего золота. Таким образом, страна получила бы прибыль, какую можно было бы извлечь при производительном использовании капитала, равного всей сбереженной сумме. И мы, конечно, не имели бы никакого основания отказаться от такой безусловной выгоды, если бы только нам не были указаны какие-нибудь специфические неудобства, которыми могло бы сопровождаться пользование более дешевым орудием обращения» / Там же. С. 295.
556
Там же. С. 295–296.
557
Там же. Т. II. С. 193.
558
Там же. С. 49. При этом «золото и серебро в монете или слитках стали бы немедленно, повинуясь закону, регулирующему все остальные товары, предметами вывоза; они покинули бы страну, где они стали дешевы, и направились бы в страны, где они дороже, и продолжали бы это делать до тех пор, пока рудник сохранял бы свою производительность и пока не восстановилось бы вновь отношение, существовавшее в каждой стране между капиталом и деньгами до открытия рудника, а золото и серебро не обрели бы всюду одинаковую стоимость. Взамен за вывезенное золото были бы ввезены товары, и хотя то, что обычно называется торговым балансом, было бы против страны, вывозящей деньги или слитки, стало бы все же очевидно, что она ведет в высшей степени выгодную торговлю, ибо она вывозила бы то, что для нее совершенно бесполезно, в обмен за товары, которые могут быть употреблены для расширения ее промышленности и возрастания ее богатства» / Там же. С. 49–50.
559
Там же. С. 75.
560
Там же. Т. V. С.25.
561
Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М., 2005. С. 185–186.
562
«Человек в промышленности старается сообщить ценность своим продуктам, создавая для них какое-нибудь полезное употребление, и может надеяться, что его товар будет оценен и продан только там, где есть люди, имеющие средства купить его. Из чего состоят эти средства? Из других ценностей, из других продуктов, плодов промышленности, из их капиталов, земель» / Сэй Ж.Б., Бастиа Ф. Трактат политической экономии / Ж.Б. Сэй; Экономические софизмы. Экономические гармонии / Ф. Бастиа. М., 2000. С. 42.
563
Там же. С. 43.
564
Там же. С. 44. «Когда какого-нибудь товара очень много и он не находит себе покупателей, – пояснял Ж.Б. Сэй, – то причина этого вовсе не в том, что недостаток денег останавливает продажу. Продавцы его были бы очень довольны получить ценность своего товара такими продуктами, которые нужны им для их потребления, по курсу настоящего дня; они совсем не ищут денег и не имеют в них надобности, а если и желают иметь их, то лишь для того, чтобы превратить их в предметы своего потребления» / Там же.
565
«Во всяком мало-мальски цивилизованном обществе никто не может сам производить все, что ему нужно, редко бывает даже, чтобы одно и то же лицо произвело какой-нибудь предмет весь сполна. Но если каждый производитель и совершает только то, что по его силам необходимо для полного производства продукта, то потребности его все-таки не ограничиваются каким-нибудь предметом – они чрезвычайно разнообразны. А следовательно, всякому производителю приходится еще заботиться о всех других предметах своего потребления посредством обмена того, что он произвел сам для удовлетворения своих личных потребностей, на другие продукты, которые ему нужны». / Там же. С. 51. Заметим, в этой связи Ж.Б. Сэй критиковал меркантилизм, согласно которому «обмен служит самой главной основой производства богатств, тогда как он играет в этом настолько второстепенную роль, что если бы каждое семейство само производило (примеры этого встречаются в западных областях Соединенных Штатов) все предметы, необходимые для его потребления, то общество все-таки могло бы существовать, хотя тут и не совершалось бы никакого обмена» / Там же.
566
Там же. С. 52.
567
Там же. С. 53.
568
Там же.
569
«Если, например, ножовщик, вместо того чтобы делать ножи все сполна, изготовляет одни только ручки к ним, как это бывает обыкновенно в городах, где ножевое дело ведется в больших размерах, то он, собственно говоря, не делает ничего, что могло бы быть непосредственно полезно ему, ибо на что пригодна ему ручка от ножа без лезвия? Очевидно, что он не может потребить непосредственно даже самой малой части того, что он произвел, и вот ему приходится менять все наделанные им ручки на такие предметы, которые ему нужны, например, на хлеб, мясо, холст и пр. Но ни пекарю, ни мяснику, ни ткачу совсем не нужен такой продукт, который годится одному только фабриканту ножей, а этот последний, в свою очередь, не может дать в обмен на ручки ни мяса, ни хлеба, ибо он не производит их. Следовательно, ему остается только одно – дать ножовщику такой товар, который по обычаю страны можно было бы всем легко променять на всякий другой» / Там же. С. 53–54.
570
Там же. С. 54.
571
Там же. С. 54–55.
572
Там же. С. 55.
573
Милль Дж. С. Основы политической экономии и некоторые аспекты их приложения к социальной философии. Т. II. М., 1980. С. 228.
574
Там же. С. 228–229. «Говорят, что существуют африканские племена, у которых на самом деле принят этот несколько искусственный способ. Они исчисляют стоимость вещей посредством известного рода счетных денег, называемых макутами. Они говорят, что одна вещь стоит 10 макут, другая – 15, третья – 20. В действительности нет вещи, называемой макутой: это общепринятая единица для более удобного сравнения вещей друг с другом» / Там же. С. 229.
575
«Портной, у которого нет ничего, кроме сюртуков, мог бы умереть с голоду прежде, чем сумел бы найти кого-нибудь, имеющего для продажи хлеб и желающего купить сюртук; кроме того, он не захотел бы получать сразу столько хлеба, сколько стоил бы сюртук, а разделить сюртук невозможно» / Там же.
576
«Поэтому каждый человек всегда спешил бы отдать свой товар в обмен на какую-то вещь, которая, возможно, и не удовлетворяла бы его собственные непосредственные потребности, но пользовалась бы большим и всеобщим спросом и была бы легко делима, так как это позволило бы ему быть уверенным в том, что, располагая этой вещью, он способен купить все, имеющееся в продаже» / Там же.
577
Там же. С. 229–230.
578
Поясняя свою мысль, Дж. С. Милль писал: «Никакие другие вещества не соединяют в себе в такой большой степени все необходимые качества со множеством второстепенных преимуществ. На низшей ступени развития общества самое сильное влечение, не считая потребности в пище и одежде, а при известном климате только потребности в пище, люди испытывают к личным украшениям и к тому роду отличий, которые приобретаются редкостью или дороговизной таких украшений. После того как оказались удовлетворенными непосредственные жизненные потребности, каждый стремился накопить как можно больше вещей, одновременно дорогих и способных служить украшением, какими являлись, главным образом, золото, серебро и драгоценные камни. Это были вещи, которые каждый хотел иметь и на которые с наибольшей уверенностью можно было найти покупателей, желающих получить их в обмен на любой вид продукции» / Там же. С. 230.
579
«Ни один товар не свободен полностью от таких колебаний. Золото и серебро с начала истории испытали одно сильное долговременное изменение стоимости вследствие открытия американских рудников и несколько временных колебаний вроде того, которое в последнюю войну (то есть в наполеоновские войны – Н.С.) было вызвано оттоком драгоценных металлов в скрытые запасы и в казну огромных армий, постоянно пребывавших в полевых условиях. В нынешние времена открытие новых месторождений, столь богатых, как рудники Уральских гор, Калифорнии и Австралии, может стать началом другого периода падения их стоимости, о глубине которого сейчас было бы бесполезно рассуждать. Но в целом никакие другие товары не подвергаются столь незначительному воздействию причин, вызывающих колебания. Издержки производства золота и серебра колеблются в меньшей мере, чем издержки производства почти всех других вещей. А вследствие такой устойчивости их суммарное наличие всегда столь высоко по сравнению с годовой добычей, что влияние на стоимость даже изменения издержек производства не бывает внезапным, поскольку необходим весьма продолжительный отрезок времени для сокращения существующего наличия драгоценных металлов. Впрочем, заметное увеличение их количества также не слишком быстрый процесс» / Там же. С. 231.
580
Там же. «Если бы обязательство выражалось в зерне, – отмечал автор, – то в течение одного года неурожай мог бы вчетверо увеличить бремя намеченного платежа, а в течение другого обильный урожай мог бы низвести его до >1/4. Если бы было оговорено осуществление платежа сукном, то любое промышленное изобретение могло бы раз и навсегда уменьшить платеж до >1/10 его первоначальной стоимости. Такое случалось даже тогда, когда оговаривался платеж золотом и серебром, но сильное падение их стоимости после открытия Америки, продолжающееся до сих пор, служит единственным достоверным примером; да и в этом случае изменения происходили чрезвычайно медленно, в течение многих лет» / Там же. С. 231–232.
581
Там же. С. 232.
582
Там же. Этот «план был бы так же прост и так же хорошо отвечал бы своему назначению, если бы в законодательном порядке было установлено, что “сотня” должна всегда означать 5; это вызвало бы такое же сокращение во всех денежных контрактах и вовсе не было бы более бесстыдным. Использование подобных политических приемов все еще продолжают рекомендовать, но к ним перестали прибегать, разве только изредка через выпуск бумажных денег; в этом случае характер операции из-за большей непонятности законов обращения бумажных денег оказывается чуть менее явным» / Там же. С. 232–233.
583
Там же. С. 233. «Человек, расстающийся с деньгами ради приобретения товаров, если только он не намеревается перепродать их, предстает в воображении как лицо, совершающее худшую сделку, чем человек, расстающийся с товарами ради получения денег; первый представляется расходующим свои средства, а второй – приумножающим их. Это заблуждение, хотя теперь оно в некоторой мере рассеяно, долгое время было настолько сильным, что господствовало в сознании всех европейских государственных деятелей, как теоретиков, так и практиков» / Там же.
584
Там же. «Фермер платит своим рабочим и своему землевладельцу этими квитанциями, так как это удобнее всего для него и для них; но действительный доход этих денег состоит в известной доле его зерна, скота и сена, и нет существенной разницы в том, распределяет ли фермер эту долю прямо между ними или продает ее за них, отдавая этим лицам цену их доли; но поскольку, если бы он не продавал их долю, им самим пришлось бы заниматься этим, а сам он в любом случае выступает продавцом своей доли, постольку для всех будет лучше, чтобы он продавал их долю наряду со своей, оставляя рабочим больше свободного времени для работы, а землевладельцу – для праздности. Капиталисты, исключая производителей драгоценных металлов, не извлекают никакой части своего дохода из этих металлов, так как они получают их только в силу купли-продажи, отдавая взамен свой собственный продукт, тогда как всем другим лицам их доход уплачивается капиталистами или теми, кто получил эти средства от капиталистов; но так как капиталисты с самого начала не имеют ничего, кроме своего продукта, следовательно, он, и только он, обеспечивает все доходы, предоставляемые капиталистами» / Там же. С. 233–234.
585
Там же. С. 234.
586
Там же.
587
Там же. С. 238.
588
«Если бы вся сумма находящихся в обращении денег удвоилась, цены также выросли бы вдвое. Если бы она увеличилась на >1/4, то и цены выросли бы на >1/4. Денег было бы на >1/4 больше, и все они использовались бы на покупку тех или иных товаров. По прошествии времени, достаточного для того, чтобы увеличившееся предложение денег достигло всех рынков или (согласно привычной метафоре) проникло во все каналы обращения, все цены выросли бы на >1/4. Но общее повышение цен не зависит от этого процесса распространения и выравнивания. Даже если бы одни цены выросли больше, а другие меньше, их среднее повышение составило бы >1/4. Это необходимое следствие того факта, что за одно и то же количество товаров давалось бы на >1/4 больше денег. Поэтому общий уровень цен в любом случае был бы на >1/4 выше» / Там же. С. 240.
589
Там же. С. 240–241.
590
Гальчинский А.С. Карл Маркс об историзме денежных отношений (Методологический аспект). М., 1985. С. 8.
591
Там же. С. 10.
592
Там же. С. 14. «Понимание денег в их “чистом виде” как исходного, постоянно воспроизводимого на всех уровнях отношения дает ключ к объяснению не только процессов становления денежных отношений, но и специфики их современного развития… Теоретическая модель денег представляет собой научную абстракцию, отражающую простейшую, элементарную экономическую форму денежных отношений, с помощью которой К. Маркс фиксирует то общее, существенное, в котором содержатся в зародыше все основные черты и противоречия денежных отношений в их развитом виде. В то же время она является выражением исторически конкретного первоэлемента – денег простого товарного производства, из которого реально развилось все многообразие структурных элементов функционирующих денежных отношений в условиях развитого современного капитализма» / Там же.
593
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 102.
594
Там же. С. 56.
595
Там же. С. 56–57.
596
Там же. С. 57.
597
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 31.С. 260.
598
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 58.
599
Там же.
600
Там же. С. 59.
601
Там же.
602
Там же.
603
См., там же.
604
Там же. С. 60.
605
Там же.
606
Там же. С. 60–61.
607
Там же. С. 61.
608
Там же.
609
Там же. «Чтобы высказать, что труд в своем абстрактном свойстве человеческого труда образует его, холста, собственную стоимость, он говорит, что сюртук, поскольку он равнозначен ему и, следовательно, есть стоимость, состоит из того же самого труда, как и он, холст. Чтобы высказать, что возвышенная предметность его стоимости (Wertgegenständlichkeit) отлична от его грубого льняного тела, он говорит, что стоимость имеет вид сюртука и что поэтому сам он в качестве стоимости (Wertding) как две капли воды похож на сюртук» / Там же. С. 61–62.
610
«В некоторых отношениях человек напоминает товар. Так как он родится без зеркала в руках и не фихтеанским философом: “Я есмь я”, то человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь относясь к человеку Павлу, как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе, как к человеку. Вместе с тем и Павел как таковой, во всей его павловской телесности, становится для него формой проявления рода “человек”» / Там же. С. 62.
611
Там же. С. 62.
612
Там же. С. 64.
613
Там же.
614
Там же. С. 65.
615
Там же. С. 66.
616
Там же.
617
Там же. С. 67.
618
Там же. С. 68.
619
См., там же. С. 68–70.
620
Там же. С. 70. «Когда мы в начале этой главы, придерживаясь общепринятого обозначения, говорили: товар есть потребительная стоимость и меновая стоимость, то, строго говоря, это было неверно. Товар есть потребительная стоимость, или предмет потребления, и “стоимость”. Он обнаруживает эту свою двойственную природу, когда его стоимость получает собственную, отличную от его натуральной, форму проявления, а именно форму меновой стоимости, причем товар, рассматриваемый изолированно, никогда не обладает этой формой, но обладает ею всегда лишь в стоимостном отношении, или в меновом отношении, к другому, не однородному с ним товару. Раз мы это помним, указанное выше неточное словоупотребление не приводит к ошибкам, а служит только для сокращения» / Там же.
621
См., там же. С. 70–71. «Следовательно, для них и стоимость, и величина стоимости товара существуют лишь в том выражении, которое они получают в меновом отношении товаров, т. е. лишь на столбцах текущего прейскуранта товаров. Шотландец Маклеод, профессиональная обязанность которого заключается в том, чтобы разукрашивать возможно большей ученостью сумбурные представления банкиров Ломбард-стрита, являет собой удачный синтез между суеверными меркантилистами и просвещенными ревнителями свободной торговли» / Там же. С. 71.
622
Там же. С. 71.
623
Там же. С. 72.
624
Там же.
625
Там же. С. 73.
626
Там же.
627
Там же.
628
Там же. С. 74.
629
Там же.
630
Там же.
631
«Следует иметь в виду, что к пониманию и интерпретации этого раздела, как, впрочем, и всего “Капитала” в целом, нельзя подходить эмпирически или просто с точки зрения “здравого смысла”. Постижение формы стоимости предполагает преодоление ограниченности узкоэмпирического подхода, согласно которому истинно лишь то, что отражает непосредственно наблюдаемые факты, то, что можно видеть или чувственно воспринимать каким-либо иным способом. С этой точки зрения марксов анализ формы стоимости не может быть правильно понят. Истинное его постижение возможно лишь на основе диалектического образа мышления» / Очерки по истории «Капитала» К. Маркса. М., 1983. С. 251.
632
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 75.
633
Там же.
634
Там же.
635
Там же. С. 76.
636
Там же.
637
«Данный товар приобретает всеобщее выражение стоимости лишь потому, что одновременно с ним все другие товары выражают свою стоимость в одном и том же эквиваленте, и каждый вновь появляющийся товар должен подражать этому. Вместе с тем обнаруживается, что так как стоимостная предметность товаров представляет собой просто общественное бытие этих вещей, то и выражена она может быть лишь через их всестороннее общественное отношение, что их стоимостная форма должна быть поэтому общественно значимой формой» / Там же.
638
Там же. С. 77.
639
Там же.
640
Там же.
641
Там же. С. 78.
642
Там же.
643
«Форма всеобщей непосредственной обмениваемости не обнаруживает при первом взгляде на нее того обстоятельства, что она – противоречивая товарная форма, так же неразрывно связанная с формой не непосредственной обмениваемости, как положительный полюс магнита с его отрицательным полюсом. Поэтому столь же допустимо вообразить себе, что на все товары одновременно можно наложить печать непосредственной обмениваемости, как допустимо вообразить, что всех католиков можно сделать папами. Для мелкого буржуа, который в товарном производстве видит nec plus ultra (вершину) человеческой свободы и личной независимости, было бы, конечно, в высшей степени желательно устранить недостатки, связанные с этой формой, в особенности же тот недостаток товаров, что они не обладают непосредственной обмениваемостью. Размалевывание этой филистерской утопии и составляет прудоновский социализм, который… не отличается даже оригинальностью, а лишь повторяет то, что гораздо раньше и лучше сказали Грей, Брей и др. Это не препятствует в наши дни такой мудрости распространяться в известных кругах под именем “науки”. Ни одна школа не носилась так со словом “наука”, как прудоновская, потому что “Коль скоро недочет в понятиях случится, их можно словом заменить”» / Там же.
644
Там же. С. 78–79.
645
Там же. С. 79.
646
Там же.
647
Там же. С. 80.
648
Там же.
649
Там же.
650
Там же. С. 100.
651
Елецкий Н.Д. Основы политической экономии. Ростов-н/Д, 1997. С. 198–199.
652
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 110.
653
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 21.
654
Елецкий Н.Д. Указ. соч. С. 201.
655
Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, В. Визер. М., 1992. С. 205.
656
См., там же. С. 205–206. Так, «если мы теперь обратим внимание на круг лиц, которыми ограничен сбыт того или другого товара, то для каждого товара получим весьма различную картину. Сравним, например, круг лиц, среди которых может иметь место сбыт хлеба и мяса или вина и табака, с тем, где возможна продажа астрономических инструментов или санскритских сочинений. Еще ярче бросается в глаза это различие среди нескольких видов товара одного и того же рода. Наши оптики держат в магазине очки для всех степеней дальнозоркости и близорукости, наши шляпочники и перчаточники, сапожники и скорняки имеют шляпы, перчатки, башмаки и кожаные товары различной величины и качества. Как велико, однако, различие между кругом лиц, которым ограничен сбыт самых сильных очков, и тем кругом, среди которого можно сбыть очки средней силы, или между кругом лиц, на которые распространяется способность к сбыту перчаток и шляп средней величины, и кругом лиц, которым можно продать шляпы и перчатки необычной меры» / Там же. С. 206.
657
См., там же. С. 206. «Что касается пространства этой области, то и здесь различия для отдельных товаров не менее велики, чем те, которые мы наблюдаем относительно круга лиц, сред которых возможен сбыт того или другого товара. Одни товары сбываются только в пределах одного населенного места, вследствие того что потребность в них существует лишь в пространственно узких границах, другие – только в пределах отдельного округа, третьи – в одной только стране, четвертые – во всех культурных странах, и, наконец, некоторые – почти во всех населенных частях Земли…
Не менее важное различие в размерах области сбыта обусловлено различием экономических жертв, связанных с перевозкой товаров на отдаленные рынки…
Разница в цене товара на месте и на рынке, для которого он предназначается, должна покрывать экономические жертвы, связанные с перевозкой. По отношению к товарам, стоимость которых невелика, эта разница сама по себе не может быть значительной» / Там же. С. 207.
658
См., там же. С. 208. «Что касается этих размеров, то и здесь мы наблюдаем по отношению к отдельным благам значительное разнообразие. Одни товары могут найти при всяких обстоятельствах только строго определенный сбыт вследствие строго ограниченного размера потребностей в них; по отношению к другим размерам потребностей больше, а значит, шире количественные границы способности их к сбыту; наконец, по отношению к некоторым всякое количество, имеющее какое-нибудь практическое значение, находит себе обыкновенный сбыт» / Там же. С. 208.
659
См., там же. С. 209. Так, «потребность в иных благах существует только зимой, в других – только летом, спрос на некоторые бывает исключительно в течение более или менее короткого, преходящего промежутка времени. Программы предстоящих празднеств, каталоги выставок картин и даже в известном смысле журналы и предметы моды – все это блага такого рода, затем все блага, которые могут сохраняться недолго, по внутренней своей природе ограничены в своей способности к сбыту небольшими промежутками времени.
Сюда присоединяется еще и то, что «держание на складе» обыкновенно связано для собственника товаров со значительными экономическими жертвами. Что для способности товаров к сбыту в пространственном отношении составляют издержки по перевозке, то для способности к сбыту в пределах времени составляют расходы на склад, хранение и потеря процентов…
И по отношению ко времени различные товары обнаруживают резко бросающуюся в глаза разницу…
К этому присоединяется еще то обстоятельство, что экономические жертвы, связанные с сохранением и держанием на складе товаров, чрезвычайно различны, и отсюда возникает еще одна важная причина разнообразия границ способности товаров к сбыту во времени…» / Там же. С. 209–210.
660
Там же. С. 210.
661
Там же. «Если поэтому конкуренция по отношению к какому-нибудь товару почему-либо не урегулирована и можно опасаться, что собственники продадут его не по экономическим ценам, тогда как для владельцев другого товара подобного опасения не существует совсем или же не в такой мере, то это обстоятельство, конечно, обусловливает важную разницу в способности наших товаров к сбыту: первые без всяких затруднений, несомненно, исполнят свое назначение, другие – часто только по условиям экономических жертв, а иногда и совсем не осуществят его» / Там же. С. 210–211.
662
Там же. С. 211. «Ясно, что открытие, например, в каком-нибудь городе рынка шерсти или хлеба значительно увеличивает способность данных товаров к сбыту в пределах прилегающих к рынку областей, точно так же как допущение на бирже сделок с какой-нибудь ценной бумагой, так называемая котировка, сильно способствует экономическому образованию цен и увеличению способности последней к сбыту именно ввиду порождаемой этим обстоятельством уверенности владельцев бумаги в возможности сбыта ее по экономическим ценам» / Там же.
663
См., там же. С. 212.
664
См., там же. «Для полезного домашнего скота, хлеба, металлов и других т. п. благ всеобщего потребления почти везде существуют базары, и самые маленькие города и местечки становятся в известное время рынками таких товаров; наоборот, для других благ (сырья, чая, индиго) есть немного пространственно далеко отстоящих друг от друга рынков. Эти последние не остаются независимыми один от другого. Сведения о положении на одном рынке, если он только важен, передаются на все другие главные рынки, и специальный класс хозяйствующих индивидов – арбитражеры заботятся о том, чтобы разница в ценах товаров на отдельных рынках не превышала хоть сколько-нибудь значительно расходов перевозки.
То обстоятельство, что способность товаров к сбыту ограничена более или менее обширной в пространственном отношении областью и что одни товары находят себе сбыт по экономическим ценам в пределах этой области во многих, а другие – только в нескольких центральных торговых пунктах, и владелец первых может поэтому сбыть их по экономическим ценам по желанию в одном из многочисленных пунктов обширной области, а владелец других – в нескольких только местах более ограниченной области, – это обстоятельство составляет вторую причину различной способности товаров к сбыту» / Там же. С. 212–213.
665
См., там же. С. 213. «То обстоятельство, что количественные границы способности товаров к сбыту бывают шире или ýже и что внутри последних всякое фактически поступающее количество одного блага легко можно сбыть по экономическим ценам, тогда как по отношению к другому сбыт равного же количества вызывает затруднения, а подчас и совсем неосуществим, – это обстоятельство составляет третью причину различной способности товаров к сбыту» / Там же. С. 213–214.
666
См., там же. С. 214. «То обстоятельство, что границы способности благ к сбыту во времени бывают шире или ýже и что внутри них одни товары можно сбыть по экономическим ценам в любой момент, а другие – только в известные моменты, отделенные более или менее продолжительными промежутками времени, и составляет четвертую причину различной способности товаров к сбыту.
Если, бросив взгляд на явления хозяйственной жизни, мы увидим картину необычайного разнообразия в способности отдельных товаров к сбыту, то нам нетрудно будет свести это разнообразие к одной или нескольким из только что изложенных причин» / Там же.
667
См., там же. С. 215. Так, «некоторые товары имеют одинаковую почти способность к сбыту в руках всякого хозяйствующего индивида. Крупицы золота, найденные трансильванским цыганом в песках реки Араньом, обладают в его руках такой же способностью к сбыту, как и в руках владельца золотоносного рудника, если только он умеет найти надлежащий рынок для своего товара, и это золото может пройти через любое число рук, нисколько не теряя своей способности к сбыту. Наоборот, к предметам одежды, постельным принадлежностям, готовым кушаньям в руках вышеуказанного лица мы относились бы подозрительно, даже если бы оно не пользовалось ими, даже если бы с самого начала оно приобрело бы их путем обмена с исключительной целью дальнейшего сбыта; эти предметы почти потеряли бы способность к сбыту и во всяком случае в значительной степени обесценились бы. Товары такого рода могут обладать большой способностью к сбыту в руках соответствующих производителей или известных торговцев и совершенно или отчасти терять ее, если только существует подозрение, что они находились уже в употреблении или только были в грязных руках; они поэтому не годятся для перехода из рук в руки в экономическом обмене» / Там же. По мнению автора, различная способность товаров к сбыту зависит от целого ряда и других факторов: познания, искусства, связи, разрешения властей, привилегий, наличия потребностей в данных благах, информации о ценах и т. п. / См., там же. С. 215–217.
668
Там же. С. 217.
669
Там же. С. 217–218. Например, «А имеет сети, которые он охотно обменял бы на известное количество конопли. Но чтобы этот обмен действительно осуществился, требуется не только, чтобы был какой-нибудь другой хозяйствующий индивид В, готовый отдать за сети А количество конопли, совпадающее с желаниями последнего; необходимо еще одно условие: чтобы А и В встретили друг друга. Земледелец С владеет лошадью, которую он охотно променял бы на некоторое число земледельческих орудий и предметов одежды. Однако маловероятно, чтобы он нашел другое лицо, которое, нуждаясь в его лошади, в то же время было бы в состоянии и желало предложить ему в обмен за его лошадь все требуемые им орудия и предметы одежды» / Там же. С. 218. Нетрудно видеть, что в данном случае речь фактически идет о тех затруднениях, которые присущи полной, или развернутой, форме стоимости.
670
Там же. С. 219–220. По мнению автора, большое влияние на возникновение денег, наряду с привычкой, оказывают также хозяйственная практика и правопорядок, существующий внутри государственных границ / См., там же. С. 220–224.
671
«Деньги не установлены государством, они не продукт законодательного акта, и санкционирование их государственной властью вообще чуждо по этому понятию денег. Функционирование определенных товаров в роли денег образовалось, естественно, на почве экономических отношений, без государственного вмешательства» / Там же. С. 224.
672
Там же. С. 232.
673
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 81.
674
Там же.
675
Там же. С. 82.
676
Там же.
677
Там же.
678
Там же.
679
Там же. С. 83.
680
Там же. С. 84.
681
Там же.
682
Там же. С. 85.
683
Там же. С. 85–86.
684
Имея в виду это обстоятельство, К. Маркс писал: «Когда я говорю: сюртук, сапог и т. д. относятся к холсту как всеобщему воплощению абстрактно человеческого труда, то нелепость этого выражения бьет в глаза. Но когда производители сюртуков, сапог и т. п. сопоставляют эти товары с холстом или – что не изменяет дела – с золотом и серебром как всеобщим эквивалентом, то отношение их частных работ к совокупному общественному труду представляется им именно в этой нелепой форме» / Там же. С. 86.
685
Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 142.
686
Там же. С. 102–103.
687
Там же. С. 86.
688
Там же.
689
«Больше или меньше места займет в его совокупной деятельности та или другая функция, это зависит от того, больше или меньше трудностей придется ему преодолеть для достижения данного полезного эффекта. Опыт учит его этому, и наш Робинзон, спасший от кораблекрушения часы, гроссбух, чернила и перо, тотчас же, как истый англичанин, начинает вести учет самому себе. Его инвентарный список содержит перечень предметов потребления, которыми он обладает, различных операций, необходимых для их производства, наконец, там указано рабочее время, которое ему в среднем стоит изготовление определенных количеств этих различных продуктов» / Там же. С. 87.
690
Там же. С. 87.
691
Там же. С. 88.
692
Там же. С. 90.
693
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 104.
694
Там же. С. 105.
695
Там же.
696
Там же.
697
Там же.
698
Там же. С. 106.
699
Там же. «Там, где золото и серебро, согласно закону, одновременно функционируют как деньги, т. е. как мера стоимостей, постоянно делались тщетные попытки рассматривать их как одну и ту же материю. Предполагать, что одинаковое рабочее время неизменно овеществляется в одинаковых пропорциях серебра и золота, значит предполагать в сущности, что серебро и золото суть одна и та же материя и что определенное количество менее ценного металла, серебра, составляет неизменную дробную часть определенного количества золота. Начиная с правления Эдуарда III до времен Георга II, история английского денежного обращения представляла собой непрерывный ряд его нарушений, вызванных коллизией между установленными по закону соотношением стоимости золота и серебра и действительными колебаниями их стоимости. То золото оценивалось слишком высоко, то серебро. Металл, оцененный слишком низко, изымался из обращения, переплавлялся в слитки и вывозился за границу. Тогда соотношение стоимостей обоих металлов вновь изменялось законодательным путем, но вскоре новая номинальная стоимость приходила в такой же конфликт с действительным соотношением стоимостей, как и старая. – В наше время даже очень слабое и преходящее падение стоимости золота по сравнению с серебром, вследствие спроса на серебро со стороны Индии и Китая, вызвало во Франции в самых крупных масштабах то же явление, а именно вывоз серебра и вытеснение его из обращения золотом. В течение 1855, 1856 и 1857 годов ввоз золота во Францию превышал его вывоз на 41 580 000 ф. ст., между тем как превышение вывоза серебра над его ввозом составляло 34 704 000 фунтов стерлингов. Фактически в таких странах, где по закону оба металла являются мерой стоимостей и потому оба должны приниматься при платежах, – причем каждый по желанию может платить золотом или серебром, – тот металл, стоимость которого повышается, приобретает лаж и, подобно всякому другому товару, измеряет свою цену в металле, оцененном слишком высоко, в то время как мерой стоимостей служит только этот последний. Весь исторический опыт в этой области сводится просто к тому, что там, где по закону функцией меры стоимостей были наделены два товара, фактически эта функция всегда закреплялась лишь за одним из них» / Там же. С. 106–107.
700
Там же. С. 107.
701
Слово «рубль» происходит от глагола «рубить». Будучи денежной единицей, рубль представлял по стоимости половину предшествовавшей ему гривны. «В домонгольской Руси и в первое столетие монгольского ига до второго десятилетия XIV в. самою крупною денежною единицею была гривна. Она отличается архаическою особенностью всех древнейших денежных единиц… Она одновременно и денежная, и весовая единица… Древнейший рубль возникает не только как самая крупная денежная единица, заменяющая гривну, как денежную же единицу; он возникает сверх того, как новая весовая единица, заменяющая гривну в той же роли. Древнейший рубль возникает в начале XIV века не просто как рубль, а как рублевая гривенка, как гривенка, вес, служащая рублем, или как рубль, составляющий гривенку, имеющий вес гривенки. В этом отношении между древнею Русью и ранним средневековьем Западной Европы оказывается полное сходство. В Западной Европе древнейшею самою крупною денежной единицею был ливр, который одновременно был и денежной, и весовой единицею; этому в древнейшей Руси соответствует гривна. В XI столетии ливр оказывается слишком крупною единицею, и его заменяет марка (в одних местах половина, в других – две трети ливра), и в древнейшем своем виде марка сохраняет архаическую двойственность, служа одновременно как весовою, так и денежною единицею. И то же самое мы видим в древней Руси: западно-европейской марке соответствует в древней Руси рублевая гривенка, которая в XIV столетии и в первой половине XV столетия служит одновременно денежною и весовою единицею, а с половины XV столетия обе эти единицы обособляются (дифференцируются) одна от другой и продолжают свою эволюцию одна независимо от другой» / Кауфман И.И. Серебряный рубль в России. СПб., 1910. С. 12 // Цит. по: Михалевский Ф.И. История денег и кредита. Хрестоматия. М., 1925. С. 7–8.
702
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 107–108.
703
Там же. С. 108.
704
В современных условиях под девальвацией понимается понижение курса одной валюты по отношению к другой, а под ревальвацией – повышение этого курса.
705
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 110.
706
Там же.
707
«Так как золото в качестве масштаба цен выступает под теми же счетными названиями, как и товарные цены, – например, унция золота, точно так же как и стоимость тонны железа, выражается в 3 ф. ст. 17 шилл. 10 >1/2 пенсах, – то эти счетные наименования золота назвали его монетной ценой. Отсюда возникло странное представление, будто золото (или серебро) оценивается в своем собственном материале и, в отличие от всех других товаров, получает от государства твердую цену. Установление счетных названий для определенных весовых количеств золота ошибочно принималось за установление стоимости этих весовых количеств» / Там же.
708
Там же. С. 111.
709
Там же. С. 112.
710
Там же.
711
Там же. С. 113.
712
Там же. С. 95.
713
Там же. С. 97.
714
Там же. С. 116.
715
Там же. С. 116–117.
716
Там же. С. 117.
717
Там же.
718
Там же. С. 118.
719
Там же. С. 115.
720
Там же. С. 118–119.
721
Там же. С. 119.
722
Там же.
723
«Исключение составляет, как уже было упомянуто выше, производитель золота или серебра, который обменивает свой продукт без предварительной продажи его» / Там же. С. 120.
724
Там же. С. 120.
725
Там же. С. 121.
726
Там же.
727
Там же. С. 121–122.
728
Там же. С. 122.
729
Там же. С. 123.
730
Там же.
731
Заметим, эту точку зрения развивал и Д. Рикардо. По его мнению, «каждый человек производит только для продажи или для потребления, и он продает всегда только с целью купить какой-нибудь другой товар, который мог бы быть ему непосредственно полезен или мог бы способствовать будущему производству. Таким образом, всякий производитель необходимо становится или потребителем собственных товаров, или покупателем и потребителем товаров какого-нибудь другого производителя. Нельзя предположить, что он будет в течение долгого времени плохо осведомлен о том, какие товары он может производить с наибольшей выгодой для того, чтобы достичь своей цели, а именно: приобрести другие товары. Маловероятно поэтому, чтобы он продолжал производить товар, на который нет спроса…
Продукты всегда покупаются на продукты или услуги; деньги служат только мерилом, при помощи которого совершается этот обмен. Какой-нибудь отдельный товар может быть произведен в излишнем количестве, и рынок будет до такой степени переполнен, что не будет даже возмещен капитал, затраченный на этот товар. Но это не может случиться одновременно со всеми товарами» / Рикардо Д. Соч. Т. I. М., 1955. С. 239–240.
732
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 123.
733
Там же. С. 124.
734
Там же. «Два пункта характерны здесь для метода экономической апологетики. Во-первых, отождествление обращения товаров и непосредственного обмена продуктов путем простого отвлечения от их различий. Во-вторых, попытка отрицать противоречия, присущие капиталистическому процессу производства; последнее достигается тем, что отношения между капиталистическими агентами производства сводятся к простым отношениям, вытекающим из товарного обращения. Между тем производство товаров и обращение товаров представляют собой явления, свойственные самым разнообразным способам производства, хотя объем и значение их далеко не одинаковы. Мы, следовательно, ровно ничего не знаем о differentia specifica (характерных особенностях) данных способов производства, не можем ничего сказать о них, если нам известны только общие им всем абстрактные категории товаров обращения. Ни в одной науке, кроме политической экономии, не провозглашаются с такой претенциозностью элементарнейшие общие места. Например, Жан Батист Сэй берется судить о кризисах, зная только одно: что товар есть продукт» / Там же.
735
Там же. С. 125.
736
Там же. С. 126.
737
Там же.
738
Там же. С. 127.
739
Там же.
740
Там же. С. 128. «Совершенно то же явление имело бы место, если бы, например, не стоимость золота понизилась, а серебро заместило бы его в качестве меры стоимости, или, наоборот, если бы не стоимость серебра повысилась, а золото вытеснило бы серебро из функции меры стоимости. В первом случае должно было бы обращаться серебра больше, чем раньше обращалось золота, во втором – меньше золота, чем раньше обращалось серебра. В обоих случаях изменилась бы стоимость денежного материала, т. е. товара, функционирующего как мера стоимостей, а потому изменилось бы также выражение товарных стоимостей в ценах, а следовательно, – масса обращающихся денег, которые служат для реализации этих цен» / Там же.
741
Там же. С. 128. «Этот процесс выравнивания сопровождается непрерывным ростом количества благородных металлов, притекающих взамен непосредственно обмениваемых на них товаров. Поэтому в той же самой мере, в какой среди товаров распространяются эти новые, исправленные цены, или в какой степени стоимости товаров оцениваются в новой, упавшей и продолжающей до известного пункта падать стоимости металла, в такой же мере уже имеется в наличии добавочная масса благородного металла, необходимая для реализации этих новых цен. Одностороннее наблюдение фактов, последовавших за открытием новых месторождений золота и серебра, привело в XVII и в особенности в XVIII столетии к неверному выводу, будто товарные цены возросли потому, что большее количество золота и серебра стало функционировать в качестве средства обращения» / Там же. С. 128–129.
742
Там же. С. 129.
743
Там же. С. 130–131. Поясняя свою мысль, К. Маркс далее писал: «Масса денег, которая в начале, например, дневного процесса обращения вступает в него, определяется, конечно, суммой цен товаров, обращающихся одновременно и пространственно рядом друг с другом. Но в пределах процесса каждая денежная единица становится, так сказать, ответственной за остальные. Если одна из них ускоряет быстроту своего обращения, то тем самым она замедляет быстроту обращения другой; причем последняя может даже совсем вылететь из сферы обращения, так как эта сфера в состоянии поглотить лишь такую массу золота, которая, будучи помножена на среднее число оборотов ее отдельных элементов, равна сумме цен, подлежащих реализации. Поэтому, если растет число оборотов денег, то масса денег, находящаяся в обращении, уменьшается. Если уменьшается число их оборотов, то масса их растет. Так как при данной средней быстроте обращения масса денег, которая может функционировать как средство обращения, дана, то стоит бросить в обращение определенное количество банкнот, например, однофунтового достоинства, чтобы извлечь из него ровно столько же золотых соверенов, – фокус, хорошо известный всем банкам» / Там же. С. 131.
744
При этом «вариации различных факторов могут взаимно компенсировать друг друга таким образом, что, несмотря на их постоянную изменчивость, общая сумма товарных цен, подлежащих реализации, остается постоянной, а потому остается постоянной и обращающаяся масса денег. Поэтому, особенно при рассмотрении сравнительно продолжительных периодов, масса денег, обращающихся в каждой данной стране, обнаруживает гораздо более постоянный средний уровень и гораздо менее значительные отклонения от этого среднего уровня, чем можно было бы ожидать с первого взгляда; исключение составляют периоды сильных потрясений, которые вызываются промышленными и торговыми кризисами, реже – изменениями в стоимости самих денег» / Там же. С. 133.
745
Там же. С. 133–134.
746
«На территории России чеканка монет восходит к концу Х – началу XI в., в период принятия и распространения христианства. В эту эпоху в русскую речь прочно входят слова: златица, златница, златик, злато, золотник. Исторические источники утверждают, что первой монетой отечественной чеканки был златник, выпущенный в конце Х в. князем Владимиром. На одной стороне этой монеты был изображен сам Владимир с трезубцем. Не менее распространенным в эту же эпоху становится слово “серебренник”, означающее отечественную монету, которая чеканилась во многих русских городах. Предтечей будущего рубля была гривна серебра. Именно этой монетой рассчитывались между собой князья Древней Руси. Русская гривна исторически вошла в экономическую жизнь Московского государства, а позднее и России. Царь Иван III право чеканки монет присвоил только держателю Московского престола. При Иване IV в Московском государстве свободно обращались “московка” и “новгородка”. В начале XVII в. на Руси установилась единая денежная единица – копейка, т. е. монета, на которой был изображен всадник с копьем. Она весила 0,68 г серебра. Копейка делилась на полкопейки и полушку – четверть копейки. Несколько позднее на Руси в счетную систему были введены рубль, полтина, гривна, алтын» / Козырев В.М. Основы современной экономики. М., 2003. С. 107.
747
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 135.
748
Там же. С. 136.
749
Там же.
750
Там же.
751
«Таким образом, если товар после первого же своего шага, которым он вступает в обращение, из него выпадает, то монета после нескольких своих шагов в обращении представляет больше металлического содержания, чем она в действительности имеет. Чем дольше монета обращается при неизменной скорости обращения или чем быстрее ее обращение в продолжение одного и того же промежутка времени, тем больше ее бытие в качестве монеты отделяется от ее золотого или серебряного бытия… Призрачное бытие золота в пределах его функции вступает, однако, в конфликт с его действительным бытием» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 92–93.
752
По английскому закону, на который ссылался К. Маркс, золотой соверен, потерявший в весе более 0,747 грана, перестает быть законной монетой / См., там же. С. 94.
753
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 136–137.
754
См. Михалевский Ф.И. История денег и кредита. Хрестоматия. М., 1925. С. 12–17.
755
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 137.
756
Там же. С. 138.
757
Следовательно, «бумажные деньги являются знаками золота, или знаками денег. Их отношение к товарным стоимостям состоит в том, что последние идеально выражаются в тех же самых количествах золота, которые получают в бумажках чувственно воспринимаемое символическое выражение. Бумажные деньги лишь постольку знаки стоимости, поскольку они являются представителями известных количеств золота, а количество золота, как и всякие другие количества товаров, есть в то же время количество стоимости» / Там же. С. 139.
758
«Правда, – пояснял К. Маркс, – обособление этой функции не имеет места по отношению к отдельным золотым монетам, хотя оно и проявляется в том, что стершиеся монеты продолжают оставаться в обращении. Куски золота остаются только монетами, или только средством обращения, лишь до тех пор, пока они действительно находятся в обращении. Но то, что неприменимо к отдельным золотым монетам, применимо к той минимальной массе золота, которая может быть замещена бумажными деньгами» / Там же.
759
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 97. «Золотая монета произвела, однако, своих заместителей, сперва металлических, а затем бумажных, только потому, что она, несмотря на потерю части металла, продолжала функционировать в качестве монеты. Она не потому обращалась, что истерлась, а она истерлась до превращения в символ потому, что она долго обращалась. Лишь поскольку золотые деньги в процессе обращения сами становятся простым знаком своей собственной стоимости, они могут быть замещены простыми знаками стоимости» / Там же.
760
В функции средства обращения золото «является всего лишь связующим звеном метаморфозов товаров и их лишь мимолетным денежным бытием; оно реализует цену одних товаров только для того, чтобы потом реализовать цену других товаров, но нигде не выступает как находящееся в покое бытие меновой стоимости или даже как находящийся в покое товар. Реальность, которую меновая стоимость товаров получает в этом процессе и которую золото представляет в своем обращении, – писал К. Маркс, словно предвидя «электронные деньги», – есть только реальность электрической искры. Хотя это действительное золото, функционирует оно здесь лишь как кажущееся золото и потому может быть замещено в этой функции знаком самого себя» / Там же. С. 98.
761
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 140.
762
Там же. С. 141.
763
«Первая, естественно возникшая форма богатства, это – излишек, или избыток продуктов, т. е. та часть продуктов, которая не нужна непосредственно в качестве потребительной стоимости, или же владение такими продуктами, потребительная стоимость которых находится вне круга первых необходимых потребностей. При рассмотрении перехода товара в деньги мы видели, что именно этот излишек, или избыток, продуктов на неразвитых ступенях производства образует сферу товарного обмена. Избыточные продукты становятся продуктами, способными к обмену, или товарами. Адекватной формой существования этого излишка являются золото и серебро, первая форма, в которой богатство утверждается как абстрактное общественное богатство. Товары не только могут сохраняться в форме золота и серебра, т. е. в денежном материале, но золото и серебро суть богатство в сохраненной форме. Каждая потребительная стоимость как таковая служит тем, что она потребляется, т. е. уничтожается. А потребительная стоимость золота как денег состоит в том, чтобы быть носителем меновой стоимости, чтобы в качестве бесформенного сырья быть материализацией всеобщего рабочего времени. В виде бесформенного металла меновая стоимость обладает непреходящей формой. Золото или серебро, приведенные таким образом в виде денег в неподвижное состояние, суть сокровище» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 109–110.
764
Там же. С. 110.
765
«Деньги представляют собой не только один из предметов страсти к обогащению, но единственный ее предмет. Эта страсть по существу есть auri sacra fames (проклятая страсть к золоту – ред.). Страсть к обогащению, в отличие от страсти к определенному натуральному богатству или к потребительной стоимости, как, например, к платью, украшению, стадам и т. п., возможна только тогда, когда всеобщее богатство как таковое индивидуализируется в особой вещи и потому может сохраниться в виде отдельного товара. Таким образом, деньги выступают как предметом, так и источником страсти к обогащению. В сущности в основе здесь лежит то, что меновая стоимость как таковая, а тем самым и ее умножение, становится целью. Скупость сохраняет сокровище, не позволяя деньгам стать средством обращения, но жажда золота сохраняет денежную душу сокровища, его постоянное стремление к обогащению» / Там же. С. 114–115.
766
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 142–143.
767
Там же. С. 144.
768
Там же.
769
«Наш собиратель сокровищ выступает мучеником меновой стоимости, благочестивым аскетом на вершине металлического столба. Он имеет дело только с богатством в его общественной форме и поэтому прячет его от общества. Он жаждет товара в его постоянно пригодной для обращения форме и поэтому извлекает его из обращения. Он мечтает о меновой стоимости и поэтому не обменивает. Текучая форма богатства и его окаменелая форма, жизненный эликсир и философский камень, как в алхимии, яростно сталкиваются друг с другом. В своей воображаемой безграничной жажде наслаждений он отказывается от всякого наслаждения. Желая удовлетворить все общественные потребности, он едва удовлетворяет свои естественно-необходимые потребности. Сохраняя богатство в его металлической телесности, он превращает его в простой призрак. В сущности накопление денег ради денег есть варварская форма производства ради производства, т. е. развитие производительных сил общественного труда за пределы обычных потребностей. Чем менее развито товарное производство, тем более важное значение имеет это первое самостоятельное обособление меновой стоимости в виде денег, собирание сокровищ, которое играет поэтому большую роль у древних народов, в Азии до настоящего времени, и у современных земледельческих народов, где меновая стоимость еще не охватила всех производственных отношений» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 116.
770
«… Постоянные колебания размеров товарного обращения, колебания цен и скорости товарного обращения вызывают непрерывные отливы и приливы находящейся в обращении денежной массы. Следовательно, последняя должна обладать способностью к расширению и сокращению. То деньги должны притягиваться в качестве монеты, то монета должна отталкиваться в качестве денег. Чтобы действительно циркулирующая денежная масса соответствовала постоянно степени полной насыщенности сферы обращения, количество золота и серебра, находящееся в каждой стране, должно быть больше того, что требуется в каждый данный момент для монетной функции. Это условие выполняется благодаря превращению денег в сокровище. Резервуары сокровищ служат одновременно отводными и приводными каналами для находящихся в обращении денег, которые поэтому никогда не переполняют каналов обращения» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 145.
771
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 119.
772
«В этой форме продажи товар меняет свое место, находится в обращении, между тем как свой первый метаморфоз, свое превращение в деньги, он откладывает. Напротив, на стороне покупателя второй метаморфоз, т. е. превращение денег обратно в товар, совершается раньше, чем совершился первый метаморфоз, т. е. раньше, чем товар превратился в деньги. Таким образом, первый метаморфоз выступает здесь во времени после второго. И тем самым деньги, этот образ товара в его первом метаморфозе, получают новую определенность формы. Деньги, или самостоятельное развитие меновой стоимости, представляют собой уже не посредствующую форму товарного обращения, а его завершающий результат» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 124.
773
«Что подобные продажи на срок, в которых оба полюса продажи существуют раздельно друг от друга во времени, возникают естественным образом из простого товарного обращения, – не требует подробных доказательств. Прежде всего развитие обращения приводит к тому, что поочередное выступление одних и тех же товаровладельцев по отношению друг к другу, как продавца и покупателя, повторяется. Это повторяющееся выступление не остается только случайным, но, например, товар заказывается на какой-нибудь будущий срок, к которому он должен быть поставлен и оплачен. В этом случае продажа совершается идеально, т. е. в данном случае юридически, без появления товара и денег в их телесном виде. Обе формы денег, как средства обращения и как платежного средства, здесь еще совпадают, так как, с одной стороны, товар и деньги меняют место одновременно, а с другой стороны, деньги не покупают товара, а реализуют цену товара, проданного ранее. Далее, в силу самой природы целого ряда потребительных стоимостей они действительно отчуждаются не в момент фактической передачи товара, а лишь путем предоставления последнего на определенный срок» / Там же. С. 124.
774
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 147.
775
Там же. С. 147.
776
Именно деньги «перемещают товар с его места, из рук продавца в руки покупателя. Когда наступает срок исполнения контракта, деньги вступают в обращение, так как они меняют место и переходят из рук бывшего покупателя в руки бывшего продавца. Но они вступают в обращение не как средство обращения или как покупательное средство. В качестве таковых деньги функционировали раньше, чем имелись налицо, а появляются они уже после того, как перестали функционировать в качестве таковых. Напротив, они вступают в обращение как единственный адекватный эквивалент товара, как абсолютное бытие меновой стоимости, как последнее слово процесса обмена, – короче говоря, как деньги, и притом как деньги в определенной функции всеобщего платежного средства. В этой функции платежного средства деньги выступают как абсолютный товар, но в сфере самого обращения, а не вне его, как это было с сокровищем. Различие между покупательным средством и платежным средством обнаруживается весьма неприятным образом во времена торговых кризисов» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 123.
777
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 147. В этом случае «покупатель превращает деньги обратно в товар прежде, чем он превратил товар в деньги, т. е. он совершил второй метаморфоз товара раньше первого. Товар продавца обращается, но при этом реализует свою цену лишь в виде частноправового требования на получение денег. Он превращается в потребительную стоимость раньше, чем успеет превратиться в деньги. Его первый метаморфоз осуществляется лишь задним числом» / Там же. С. 148.
778
Там же. С. 150.
779
«Например, крестьянин продает свой хлеб за 2 ф. ст., которые служат, таким образом, в качестве средства обращения. С наступлением срока платежа он оплачивает этими же 2 ф. ст. холст, который раньше доставил ему ткач. При этом все те же 2 ф. ст. теперь функционируют как средство платежа. Затем ткач покупает библию за наличные деньги, и эти же 2 ф. ст. снова функционируют как средство обращения и т. д. Поэтому даже в том случае, если даны цены, скорость денежного обращения и экономия платежей, все же масса денег, находящихся в обращении в течение определенного периода, например одного дня, более не совпадает с массой обращающихся товаров. Обращаются деньги, представляющие такие товары, которые давно уже извлечены из процесса обращения. Обращаются товары, денежный эквивалент которых появится лишь впоследствии. С другой стороны, ежедневно заключаемые и ежедневно погашаемые платежные обязательства представляют собой совершенно несоизмеримые величины» / Там же.
780
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 149.
781
Там же. С. 153.
782
Там же.
783
«Если золото и серебро как деньги, по своему понятию, суть всеобщий товар, то в мировых деньгах они получают соответствующую форму существования универсального товара. В той мере, в какой все продукты отчуждаются за золото и серебро, последние становятся превращенной формой всех товаров и поэтому всесторонне отчуждаемым товаром. Материализацией всеобщего рабочего времени они действительно становятся в той мере, в какой обмен веществ реальных видов труда охватывает весь земной шар. Они становятся всеобщим эквивалентом в той степени, в какой развивается ряд особенных эквивалентов, образующих сферу их обмена. Так как в мировом обращении товары развертывают свою собственную меновую стоимость универсальным образом, то превращенная в золото и серебро форма последней выступает как мировые деньги. Таким образом, если нации товаровладельцев благодаря своему разнообразному производству и всеобщему обмену превращают золото в адекватные деньги, то производство и обмен выступают для них лишь средством для того, чтобы извлекать из мирового рынка деньги в форме золота и серебра. Поэтому золото и серебро как мировые деньги представляют собой в такой же мере продукт всеобщего товарного обращения, как и средство дальнейшего расширения его сферы. Подобно тому, как за спиной алхимиков, пытавшихся делать золото, выросла химия, так за спиной товаровладельцев, гоняющихся за товаром в его магической форме, возникают источники мировой промышленности и мировой торговли. Золото и серебро помогают созданию мирового рынка, предвосхищая его бытие в своем понятии денег» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 133.
784
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 155–156.
785
Там же. С. 156.
786
Вышеуказанные процессы характеризуют трансформацию международной валютной системы, подробный анализ которой будет дан во втором томе.
787
Шаров А.Н. Эволюция денег при капитализме. М., 1990. С. 4–5.
788
Заметим, такой подход, берущий свое начало еще от работ Дж. Беркли и Дж. Стюарта, получил широкое распространение в конце XIX – начале ХХ вв. не только в зарубежной, но и российской экономической литературе. Так, А.А. Мануилов писал: «Определение денег основывается на их функциях. Самое простое определение этого рода и в свое время наиболее употребительное заключается в том, что в определении денег перечисляются все функции, которые они исполняют. Согласно такому определению, деньги – предметы, являющиеся орудиями обмена, платежными средствами, измерителями ценностей и средствами их хранения» / Мануилов А.А. Учение о деньгах. Специальный курс политической экономии, читанный профессором А.А. Мануиловым в Московском Коммерческом Институте. М., 1918. С. 16.
789
Харрис Л. Денежная теория. М., 1990. С. 75.
790
См., там же. С. 75–78.
791
«Таким образом, – пишет автор, – деньги существуют лишь в таких общественных системах, где имеет место обмен товаров, где характер производства диктует необходимость разделения труда и где правовая и этическая системы допускают наличие частной собственности. Но деньги отнюдь не обязательно используются во всех общественных системах, допускающих обмен товарами. В примитивном хозяйстве обмен может быть построен на принципах бартера, хотя можно поставить под сомнение вероятность того, что когда-либо существовало общество, базирующееся на всеобщем бартере» / Там же. С. 78.
792
См. Макконнелл К.Р., Брю С.Л. Экономикс: Принципы, проблемы и политика. Т.1. М., 1992. С. 264–265; Долан Э.Д., Кэмпбелл К.Д. Деньги, банковское дело и кредитно-денежная политика. М., 1991. С. 26–33.
793
См. Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. М., 1993. С. 474–475.
794
См. Самуэльсон П.А., Нордхаус В.Д. Экономика. М., 1997. С. 517.
795
Отметим, что эти определения денег были выдвинуты американским экономистом Ф. Уокером и английским экономистом Дж. Хиксом. Вместе с тем некоторые зарубежные экономисты не считают вообще нужным давать какое-либо определение денег как особого экономического феномена, полагая, что этот феномен априори известен каждому / См., например Хансен Э. Денежная теория и финансовая политика. М., 2006.
796
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. II. М.—Л., 1935. С. 27.
797
Посошков И.Т. Книга о скудости и богатстве. М., 1959. С. 238.
798
Указывая на это обстоятельство, Г. Кнапп писал: «Наши государства представляют собой платежные организации; они устанавливают правовые нормы, определяющие употребление денег для платежей. Конечно, гражданам или, вернее, обитателям государства остается еще известная возможность отклонить при случае те или другие денежные знаки; однако было бы большим заблуждением думать, что такие частные побуждения имеют в конечном итоге решающее значение для денежного устройства. Ни молчаливое соглашение, ни обычное право не лежат в основе нашего денежного устройства. В основании его лежат государственные законы. Кто им не подчиняется, тот столкнется с судебной властью государства, которое его принудит платить согласно действующим нормам или удовлетвориться законными платежами». / Кнапп Г.Ф. Очерки государственной теории денег. Деньги. Денежная система, Одесса, 1913. С. 4.
799
Там же. С. 6.
800
Там же. С. 45.
801
Там же. С. 7.
802
«С юридической точки зрения везде, где существует денежное устройство, платеж в конечном основании является номинальным; везде единица ценности определяется номинально, но иногда знаки, которыми платят, снабжены металлическим содержанием, иногда нет. Таким образом, металлическое содержание юридически не существенно для процесса платежа. Я совершенно не отрицаю в высшей степени важных и с давних пор признанных преимуществ металлического содержания денежных знаков, точнее, необыкновенно большого значения наличного денежного устройства, в особенности для внешнего обращения. Но иметь важное значение для хозяйственного обращения – это нечто совершенно иное, чем быть существенным для правового устройства. И в этом смысле нужно сказать: при всяком денежном устройстве единица ценности номинальна; иногда встречается металлическое содержание знаков, иногда нет. Дилемма возникает лишь после того, как номинальность единицы ценности признана общим верховным свойством всех денежных устройств. Вот основание, по которому возможна единая, общая теория денег…
Верховным понятием является платеж. И вот прежде всего спрашивается: происходит ли платеж в виде передачи металла по весу? Если он происходит таким образом, то имеется налицо пензаторный платеж, и денег еще нет. Но если платеж происходит в виде передачи клейменых знаков, обладающих прокламаторною силою, тогда имеется налицо денежное устройство». / Там же. С. 21–22.
803
Там же. С. 22.
804
Бендиксен Ф. Деньги. Пг., 1923. С. 22.
805
Там же.
806
Там же. С. 22–23.
807
Там же. С. 23.
808
Там же.
809
«Характерной чертой современной хозяйственной системы является то, что за услугу, оказанную отдельному индивиду, требование можно направить к целому (die Gemeinschaft). Взамен, скажем, конторской работы в акционерном обществе индивид рассчитывает на получение услуг сапожника и портного, булочника и мясника, которые вовсе ничем ему не обязаны и не имеют ни малейшего представления о характере и полезности его занятий. Достаточно, чтобы кто-либо счел мои услуги полезными и ими воспользовался, для побуждения неопределенного круга лиц предложить в свою очередь мне свои услуги и, именно, вследствие оказанных предварительно услуг кому-либо другому». / Там же. С. 23–24.
810
Там же. С. 24.
811
Там же.
812
«Деньги, являясь в юридическом отношении платежным средством, в хозяйственном отношении представляют собой основанное на предварительном оказании услуг право на свободно продаваемые потребительские блага. Для классических денег уже отсюда вытекает одно значительное следствие. Только услуги, оказанные другим, создают право на получение денег, т. е. легитимации на встречные услуги. Мысль о самодовлеющей легитимации в виде получения золота из подземных глубин или из лаборатории химика в хозяйственном отношении равносильна мысли об изготовлении фальшивых монет. Это походит как бы на незаконное создание денег, нарушающее права законных владельцев их». / Там же.
813
Самуэльсон П., Нордхаус В. Экономикс (дайджест самого популярного учебника по рыночной экономике). М., 1993. С. 54.
814
По К. Марксу, суть данного положения, на которое опирался Д. Юм, состоит в следующем. «При определенных предпосылках увеличение или уменьшение количества либо находящихся в обращении металлических денег, либо находящихся в обращении знаков стоимости оказывает на товарные цены как будто равномерное воздействие. Если падает или повышается стоимость золота или серебра, в которых меновые стоимости товаров выражаются как цены, то повышаются или падают цены, ибо изменилась их мера стоимостей; а большее или меньшее количество золота и серебра находится в обращении в качестве монеты потому, что цены повысились или понизились. Однако видимое явление есть изменение цен вследствие увеличения или уменьшения количества средств обращения при неизменившейся меновой стоимости товаров. С другой стороны, если количество находящихся в обращении знаков стоимости уменьшается или увеличивается относительно их необходимого уровня, то оно насильственно сводится к этому необходимому уровню падением или повышением товарных цен. В обоих случаях кажется, что один и тот же результат вызван одной и той же причиной, и этой иллюзии твердо придерживается Юм». / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 141.
815
Юм Д. Опыты. М., 1896. С. 20.
816
Там же.
817
Там же. С. 21. «К счастью, – писал далее автор, – в человеческих делах существует, по-видимому, такое стечение обстоятельств, которое сдерживает развитие торговли и богатств и мешает им ограничиваться пределами одного государства, как можно было бы опасаться ввиду прибыльности всякой установившейся торговли. Когда одна нация в области торговли опередила другую, то последней бывает трудно вернуть потерянное – вследствие большого трудолюбия и большей ловкости первой, а также вследствие того, что купцы обладают бóльшими капиталами и, следовательно, могут довольствоваться соразмерно-меньшим барышом. Но эти преимущества до известной степени уравновешиваются дешевизной труда у всякой нации, не обладающей ни обширной торговлей, ни большим количеством золота и серебра. Вследствие этого мануфактуры мало-помалу меняют свое местопребывание: они покидают страны и области, уже обогащенные ими, и переселяются туда, куда их привлекает дешевизна жизненных припасов и труда; обогатив и эти места, они по тем же причинам снова переселяются. И вообще можно заметить, что дороговизна всякого рода товаров, обусловленная изобилием денег, есть вредное последствие установившейся торговли и во всех странах останавливает ее развитие, давая возможность более бедным государствам продавать свои товары на всех иностранных рынках дешевле, чем могут продавать богатые». / Там же. С. 21–22.
818
Там же. С. 22.
819
Там же. С. 24. «Но несмотря на этот вывод, правильность которого невозможно отрицать, несомненно, что со времени открытия американских рудников промышленность развилась у всех народов Европы, включая самих владетелей этих рудников, что, между другими причинами, с полным правом можно приписать увеличению количества золота и серебра». / Там же.
820
Там же. С. 25.
821
Там же. С. 27.
822
Там же. С. 27–28.
823
«Могущество Германии, без сомнения, гораздо более возросло за последние три века, чем ее производительность, население и мануфактура. Австрийские области империи в общем хорошо населены, хорошо обработаны и весьма обширны; между тем они имеют сравнительно ничтожное значение в европейском балансе, что обыкновенно приписывают недостатку в них денег». / Там же. С. 28.
824
Там же. С. 28.
825
Там же. С. 28–29.
826
Там же. С. 29.
827
Там же. С. 30.
828
«Шерсти, собранной фермером с собственного стада, выпряденной в его собственном доме и выделанной соседним ткачом, который получает плату в виде хлеба или шерсти, хватает для домашних потребностей и на одежду. Плотник, кузнец, каменщик, портной получают вознаграждение в такой же форме, и даже собственник, живущий по соседству, охотно берет в уплату за аренду продукты, собранные фермером. Большую часть их он, при своем деревенском гостеприимстве, потребляет сам; остаток он, может быть, продает в соседнем городе на деньги, которые и покрывают небольшие расходы и траты на роскошь». / Там же. С. 30–31.
829
Там же. С. 31.
830
Там же. Напротив, «товары, которые потребляются дома или в соседстве вымениваются на другие товары, никогда не поступают на рынок; они нисколько не влияют на количество монеты, находящейся в обращении; с этой точки зрения они как бы совсем не существуют, и следовательно, такой способ употребления продуктов уменьшает пропорцию со стороны товаров и повышает их цену. Но когда деньги участвуют во всех сделках и повсюду являются мерой обмена, тогда то же количество денег, которое составляет национальный фонд, имеет гораздо больше работы; тогда все товары поступают на рынок, обращение принимает более широкие размеры; получается такое положение, как будто та же сумма должна удовлетворять потребности более обширного государства; и так как поэтому пропорция падает со стороны денег, то все товары должны дешеветь и цены постепенно падать». / Там же. С. 31–32. Как видим, Д. Юм отождествлял товар как таковой с натуральным продуктом. Если последний произведен для внутрихозяйственного потребления и не поступает на рынок, то он не является товаром, а потому не обладает ни потребительной стоимостью (для других), ни стоимостью. С этой точки зрения натуральный продукт никакого отношения к количеству обращающихся денег не имеет. Ведь деньги обслуживают лишь сферу товарного обращения, хотя, разумеется, при этом спрос и предложение могут совпадать, а могут и не совпадать друг с другом, что обусловливает динамику колебания товарных цен. Но эта динамика предопределяется в конечном счете не количеством денег, находящихся в обращении, а стоимостью товаров и стоимостью самих денег.
831
Там же. С. 34.
832
Там же. С. 35.
833
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 143.
834
Рикардо Д. Соч. Т. V. С. 63.
835
«Рикардо, как и его предшественники, смешивает обращение банкнот, или кредитных денег, с обращением простых знаков стоимости. Для него важнейшим фактом является обесценение бумажных денег и одновременное возрастание товарных цен. Чем американские рудники были для Юма, тем станки для печатания бумажных денег на Треднидл-стрит были для Рикардо; и в одном месте он сам открыто отождествлял оба эти фактора». / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 150.
836
Там же С. 151.
837
Рикардо Д. Соч. Т. II. С. 49–50.
838
Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. II. М., 1980. С. 235.
839
Там же. С. 236.
840
Там же. С. 237.
841
См., там же. С. 237–238. «Правда, – пояснял автор, – люди могут отказаться от продажи и изъять свои товары с рынка, если они не могут получить за них цену, представляющуюся им достаточной. Но так бывает только тогда, когда они полагают, что цена повысится и они получат больше денег в результате ожидания. Если бы люди полагали, что цена будет постоянно низкой, они бы продали свои товары за столько, сколько можно было бы получить. Продажа торговцем своих товаров – это всегда sine qua non (непременное условие) его деятельности». / Там же. С. 238.
842
См., там же.
843
Там же. С. 240.
844
Там же. С. 240–241. «Надо отметить, что это – специфическое свойство денег. Мы не сочли справедливым в отношении всех товаров вывод, что всякое уменьшение предложения повышает стоимость точно пропорционально существующей нехватке или что всякое увеличение предложения понижает ее в точной пропорции к излишку. Стоимость одних вещей меняется обычно в большей степени, чем пропорционально их излишку или недостатку, а стоимость других – обычно в меньшей степени, потому что в обычных условиях желание получить вещь может быть сильнее или слабее, и сумма денег, которую люди готовы истратить на нее, будучи так или иначе ограниченной, может в очень неодинаковой степени испытывать влияние определенных затруднений, связанных с ее приобретением или отсутствием таковых. Что же касается денег, которыми желают обладать как всеобщим покупательным средством, спрос на них состоит из всего того, что есть у людей для продажи; и их желание продавать ограничивается только отсутствием товаров, которые они могли бы предложить. Поскольку в любом случае все товары обмениваются на все деньги, поступающие на рынок для расходования, эти товары станут продаваться за меньшую или большую сумму денег, смотря по тому, сколько их будет на рынке – меньше или больше». / Там же. С. 241.
845
Там же. С. 241–242.
846
Там же. С. 242.
847
Там же. С. 242–243. «Если каждая денежная единица перешла из рук в руки в среднем 10 раз за то время, как стоимость проданных товаров составила 1 млн ф. ст., то очевидно, что для распространения этих товаров потребовалось 100 тыс. ф. ст. И наоборот, если в обращении находится 100 тыс. ф. ст. и каждая денежная единица при покупке товаров переходит из рук в руки по 10 раз в месяц, то ежемесячный объем продаж товаров должен в среднем достигать 1 млн ф. ст.» / Там же. С. 243. Заметим, в этой связи Дж. Ст. Милль считал выражение «скорость обращения» малопригодным. Более пригодным, хотя и не безупречным, по его мнению, является выражение «эффективность денег». / См., там же.
848
Там же. С. 244. При этом Дж. Ст. Милль подчеркивал, что речь в данном случае идет о количестве и товаров, и денег, находящихся в обращении. «Например, обычно предполагают, что если увеличивается количество денег в стране или всех существующих денег вообще, то за этим обязательно должен последовать рост цен. Но это не такое уж неизбежное следствие. Стоимость любого товара определяется не его наличным количеством, а его количеством, предлагаемым для продажи. Каково бы ни было количество денег в стране, воздействие на цены окажет только та их часть, которая поступает на товарный рынок и действительно обменивается там на товары. Все, что увеличивает размеры этой части денег в стране, ведет к повышению цен. Но откладываемые в запас деньги не оказывают влияния на цены. Деньги, накапливаемые индивидуумами на непредвиденные обстоятельства, которые, однако, не возникали, не влияют на цены. Деньги в казне Английского банка, равно как и деньги, сохраняемые в качестве резерва частными банкирами, не влияют на цены, пока их не извлекут. Но даже в этом случае они не оказывают влияния, если только их не извлекли для расходования на товары». / Там же. С. 244–245.
849
Там же. С. 248.
850
Там же. С. 249.
851
«Золотые или серебряные монеты весом в фунт и слиток того же веса будут в точности обмениваться друг на друга. Если исходить из того, что денежное обращение свободно, металл в виде слитка не сможет стоить больше, чем в виде монет, так как, поскольку они могут быть переплавлены без всякой потери времени и почти без всяких затрат, это, конечно, делалось бы до тех пор, пока количество денег в обращении не уменьшилось бы настолько, чтобы их стоимость сравнялась со стоимостью слитков такого же веса. Однако можно было бы думать, что хотя монета не может иметь меньшую стоимость, она может и, являясь прошедшим обработку товаром, естественно, будет иметь большую стоимость, чем пошедший на нее слиток, в силу того же принципа, в соответствии с которым холст обладает большей стоимостью, чем равная ему по весу льняная пряжа. Это было бы справедливо, если бы правительство в Англии и в некоторых других странах не чеканило бы монету любому, кто предоставлял металл, бесплатно». / Там же.
852
Там же. С. 250. Более того, «правительство могло бы попытаться извлекать прибыль из этого дела, вводя соответствующий сбор, но все, что оно брало бы за чеканку сверх ее издержек, приносило бы такую же прибыль частным лицам, занимающимся чеканкой. Чеканка отнюдь не сложная операция, хотя она и не так легка, как переплав; и при производстве полноценных монет установленной пробы частную чеканку очень трудно разоблачить. Поэтому, если бы чеканка полноценных монет приносила прибыль, ею бы обязательно занимались; и попытка правительства сделать сбор за право чеканки источником дохода потерпела бы неудачу. Точно так же была бы сорвана всякая попытка поддерживать искусственно завышенную стоимость монеты не с помощью сборов, а путем отказа производить чеканку». / Там же.
853
Там же. С. 252. «Предположим, – пояснял далее Дж. Ст. Милль, – что оно продается дороже своей естественной стоимости, т. е. выше стоимости, равной по величине труду и издержкам по добыче и компенсации за риск, сопровождающий это производство, в котором 9 из 10 попыток оканчиваются обычно неудачей. Часть всей массы оборотного капитала, ищущего помещения, направится тогда в горное дело; добыча золота, таким образом, увеличится, а его стоимость понизится. Если, напротив, оно продавалось бы ниже своей естественной стоимости, владельцы золотых приисков не получали бы обычной прибыли и сократили бы объем своих работ; если бы падение стоимости было большим, на некоторых из наименее продуктивных приисков, возможно, вообще прекратились бы работы; и сокращение годовой добычи, не позволяющее полностью возмещать годовую убыль золота, постепенно уменьшило бы его количество и восстановило бы его стоимость». / Там же.
854
Более того, «даже если эта небольшая годовая добыча была бы полностью прекращена, потребовалось бы много лет для такого уменьшения количества драгоценного металла, какое вызвало бы существенное изменение цен. Количество драгоценного металла можно увеличить намного быстрее, чем уменьшить, но это увеличение должно быть весьма значительным, прежде чем оно станет ощутимым для такой массы драгоценных металлов, какая существует во всем коммерческом мире. И следовательно, все изменения в условиях добычи драгоценных металлов влияют вначале и продолжают влиять в течение многих лет только на их количество и сказываются незначительно на издержках производства. В первую очередь сказанное относится к такой ситуации, когда, как сейчас, одновременно открыто много новых источников предложения, большинство из которых может разрабатываться одним трудом без какого-либо авансирования капитала сверх оплаты кирки и недельного запаса продовольствия, и когда разработка остается еще полностью пробной, а сравнительная постоянная продуктивность различных приисков совершенно неопределенной». / Там же. С. 253.
855
Там же. С. 255.
856
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 165.
857
Цит. по: Усоскин В.М. Денежный мир Милтона Фридмена. М., 1989. С. 55.
858
Фишер И. Покупательная сила денег. М., 2001. С. 20. «Если защищаемые здесь принципы правильны, – подчеркивал И. Фишер, – то покупательная сила денег или соответствующая ей обратная величина – уровень цен – зависят исключительно от пяти определяющих факторов: 1) от массы денег в обращении; 2) от скорости их обращения; 3) от массы банковских вкладов, подлежащих чековому обороту; 4) от скорости чекового оборота и 5) от объема торговли. Каждая из этих пяти величин вполне определенна, и их отношение к покупательной силе денег может быть определенно выражено посредством “управления обменом”. По моему мнению, та часть экономики, которая трактует об этих пяти факторах покупательной силы денег, должна быть признана и в конце концов будет признана точной наукой, способной давать отчетливые формулировки, точные доказательства и статистические проверки». / Там же.
859
Там же. С. 20–21. Аргументируя свою позицию, И. Фишер писал: «Делая эту попытку к восстановлению теории, я не без удовлетворения увидел себя на этот раз скорее консерватором, чем радикалом в экономической теории. Мне казалось позорным, что академические экономисты из-за внешнего шума были введены в раздоры по основным положениям, касающимся денег. Это произошло вследствие замешательства, в какое была ввергнута проблема денег, ради политических контрверз, с которыми она была сплетена.
Как кто-то сказал, – пояснял далее автор, – даже Эвклидовы теоремы были бы подвергнуты пересмотру и сомнению, если бы они выдвигались одной политической партией против другой. Во всяком случае, как только количественная теория стала предметом политического спора, она потеряла свой престиж и даже стала рассматриваться многими как достойная порицания ложь. Попытки сторонников испорченных денег ненадлежащим образом использовать количественную теорию, как в первой Брайановской компании, вызвали во многих приверженцах здоровых денег крайнее отвращение к количественной теории. Последствием было то, что в особенности в Америке количественная теория нуждается в том, чтобы опять ввести ее в общее знание». / Там же. С. 21.
860
Там же. С. 21.
861
Там же. «В течение ста лет, – писал автор, – мир страдал от периодических изменений в уровне цен, вызывающих попеременно кризисы и застои в промышленности. Только благодаря знанию, заключающему в себе как принципы, так и факты, такие колебания в будущем могут быть предотвращены или ослаблены, и только благодаря такому знанию потери, которые эти колебания приносят, могут быть избегнуты или понижены. Не будет слишком сильно сказано, что бедствия от изменчивой денежной единицы принадлежат к числу наиболее серьезных экономических бедствий, с которыми цивилизации приходится бороться, и практическая проблема – как найти выход из этого затруднения – имеет международное значение. Я предложил в виде осторожной попытки средство против бедствий, происходящих от неустойчивости денег. Но еще не настало время для принятия какого-либо практически осуществляемого плана. То, что в настоящее время наиболее необходимо, – это ясное и всеобщее понимание принципов и фактов, относящихся к покупательной силе денег». / Там же. С. 21–22. Нетрудно видеть, что И. Фишер абсолютизировал роль денег в капиталистической экономике, полагая, что именно они порождают экономические и социальные бедствия. В действительности же причины этих бедствий коренятся в самой природе капиталистической экономики, обусловлены ее основным противоречием, т. е. противоречием между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.
862
«Поэтому не все материальные предметы входят в состав богатства, а только те, которые могут быть присвоены. В состав богатства не входят солнце, луна и другие небесные тела; даже не все части поверхности нашей планеты входят в состав богатства, а только те, которые могут быть присвоены для пользы человека. Таким образом, богатство состоит из присвояемых частей земной поверхности и присвояемых предметов на этой поверхности». / Там же. С. 25.
863
Среди вышеуказанных товаров «есть одна разновидность товара, некоторый конечный продукт, имеющий особое значение для предмета, о котором трактует эта книга, а именно деньги. Для того чтобы какой-нибудь товар назывался деньгами, он должен быть общепризнанным при обмене, и наоборот. Всякий товар, общепризнанный при обмене, должен называться деньгами. Лучшим примером денежного товара в настоящее время являются золотые монеты». / Там же. С. 25–26.
864
«Из всех видов богатства сам человек представляет особый вид. Подобно своим лошадям и рогатому скоту, сам человек также является материальным предметом, и, подобно им, он является предметом присвоения, так как, если он раб, он принадлежит кому-нибудь другому, если же он свободен, то он принадлежит самому себе». / Там же. С. 26.
865
Там же. С. 26.
866
Там же.
867
«Когда известное количество одного вида богатства обменивается на известное количество богатства другого вида, мы можем разделить одно из двух обмениваемых количеств на другое и в результате получим цену последнего. Например, если два золотых доллара обмениваются на три бушеля пшеницы, то цена пшеницы в золоте будет равна >2/>3 долл. за бушель, обратно, цена золота в пшенице будет равна 1>1/>3 бушеля за 1 долл. Необходимо заметить, что здесь мы имеем отношения двух физических количеств, единицы измерения которых совершенно различны между собой. Один товар измеряется бушелями, или единицами объема, а другой – долларами, или единицами веса золота. Вообще цена всякого вида богатства есть только отношение двух физических количеств, каким бы путем каждое из них не было первоначально измерено». / Там же. С. 27.
868
Там же. С. 27.
869
Там же.
870
«Если бы вещи были в нераздельном владении, т. е. если бы не было дробления собственности, права товарищества, паев и акционерных компаний, то практически была бы небольшая нужда отличать собственность от богатства; и действительно, в грубом популярном употреблении всякие части богатства, и особенно недвижимое имущество, часто неточно называются собственностью. Однако владение богатством часто делимо, и этот факт делает необходимым тщательное различение между вещью, составляющей собственность, и правами собственников. Так, железная дорога есть богатство. Ее акции и обязательства по закладным суть права на это богатство. Каждый собственник акции или закладной имеет право на некоторую часть прибылей от железной дороги. Сумма этих прав заключает в себе полную собственность или право собственности на железную дорогу». / Там же. С. 28.
871
Там же. С. 28.
872
Там же. С. 28–29.
873
Там же. С. 29.
874
Там же.
875
Там же. «Когда мы говорим о правах на плоды богатства, – пояснял автор, – мы имеем в виду будущие плоды его. Так, собственник дома обладает правом пользоваться этим домом, начиная с данного момента в будущем. Польза дома в прошлом безвозвратно погибла и не является более предметом собственности». / Там же.
876
См., там же. По мнению И. Фишера, для уяснения сути количественной теории денег наиболее важное значение имеют цены благ, выраженные в деньгах.
877
Там же. С. 30. Заметим, понятия «запас» и «поток» впоследствии стали использоваться для характеристики кругооборота доходов и расходов. / См. Мэнкью Н.Г. Макроэкономика. М., 1994. С. 58–62.
878
Там же.
879
См. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. I. М.—Л., 1935. С. 231.
880
Фишер И. Указ. соч. С. 31. Имея в виду это обстоятельство, автор далее писал: «В пограничных местностях деньгами являются золотой песок или золотые самородки без всякой санкции закона. В колонии Виргиния деньгами служил табак. Среди индейцев в Новой Англии деньгами служил “вампум”. В немецкой Новой Гвинее употребляются как деньги согнутые клыки кабана. В Калифорнии в том же качестве употребляются головы иволги. В Меланезии употребляются деньги из камня и раковин. В Бурмахе в Китае употребляются как деньги игорные марки. Сообщают, что в Южной Америке употреблялись в качестве денег гуттаперчевые знаки, выпускаемые компаниями уличных повозок. Несколько лет назад в одном из городов штата Нью-Йорк в местном обращении употреблялись подобные же знаки, пока их выпуск не был запрещен правительством Соединенных Штатов. В Мексике употреблялись как деньги большие бобы какао относительно низкого качества, а на западном берегу Африки такое же употребление имели маленькие циновки. Перечень примеров можно было бы продолжить до бесконечности. Но ясно, что каково бы ни было вещество таких товаров, только признаваемая всеми способность их обмениваться на блага делает их деньгами.
Тем не менее на практике благодаря существующим обычаям даже то, что сделано законным платежным средством, может быть лишено характера денег. Во время Гражданской войны правительство пыталось пустить в обращение билеты достоинством в 50 долл., приносящие 7,3 %, так что процент вычислялся очень легко, составляя один цент в день. Однако билеты оказались не в состоянии циркулировать. Вопреки попытке облегчить обращение этих билетов, население предпочитало удерживать билеты с целью получения процентов». / Там же. С. 31–32.
881
Там же. С. 32.
882
«Только в том случае, – писал автор, – если кому-нибудь случится найти лицо, желающее приобрести недвижимое имущество, та или иная часть его может быть продана». / Там же. С. 32.
883
«Действительно, разные лица нередко покупают государственные обязательства только ради временного помещения капитала, имея в виду продать их опять, как только представится возможность постоянного и более выгодного помещения». / Там же.
884
Там же.
885
Там же.
886
При этом «чек является сертификатом, или доказательством, передачи банковских вкладов. Он принимается в уплату только по соглашению и, как правило, не принимается иностранцами. Но все же благодаря чекам банковские вклады служат в действительности средством обмена даже в большей мере, чем деньги. Рассуждая практически, деньги и банковские вклады на текущие счета являются единственными средствами обращения. Если в состав их включить почтовые и телеграфные переводы, то последние могут рассматриваться как документы передачи специальных вкладов, причем почта и телеграф выполняют функции депозитных банков». / Там же. С. 33. Заметим, такое толкование вполне согласуется со здравым смыслом, на который опирался автор.
887
Там же. С. 33. Важно, однако, отметить, что указанное И. Фишером различие между чеком и банкнотой в настоящее время фактически исчезает, как, впрочем, и различие между бумажными и кредитными деньгами.
888
Там же. С. 34. «Банкноты и все другие кредитные деньги, равно как и банковские депозиты, которые циркулируют при посредстве сертификатов, часто называют знаками (tokens). Сюда же относятся и чеканные знаки. Ценность этих знаков самих по себе, за исключением доставляемых ими прав собственности, очень мала. Так, например, ценность серебряного доллара как богатства составляет всего около 40 центов; это все, чего стоит заключающееся в нем серебро. Между тем ценность серебряного доллара, рассматриваемого с точки зрения доставляемых им прав собственности, составляет 100 центов, так как держатель серебряного доллара имеет законное право употреблять его для платежа по обязательствам на эту сумму или в силу установившегося обычая употреблять его в уплату за блага ценностью на ту же сумму. Точно так же ценность пятидесяти-, двадцати пяти-, десяти- и пятицентовых монет или монеты в один цент, рассматриваемых с точки зрения доставляемых ими прав собственности, значительно выше их ценности как богатства. Ценность бумажного доллара как богатства, например, серебряного сертификата, почти равна нулю. Она равна ценности бумаги, и ничему больше. Но ценность этого доллара с точки зрения доставляемых им прав собственности равна 100 центам, т. е. он эквивалентен одному золотому доллару. В таком разрезе он представляет требование его держателя на участие в богатстве общества». / Там же. Отсюда видно, что И. Фишер отождествлял, с одной стороны, ценность денег с их стоимостью, вводя последнюю контрабандным путем для оценки величины богатства; с другой стороны, функцию меры стоимости денег с их функцией как масштаба цен, не понимая существенного различия между ними. Это отождествление покоится на игнорировании им трудовой теории стоимости, позволяющей установить внутреннюю связь между трудом, как субстанцией стоимости, и деньгами, как необходимой, адекватной формой выражения стоимости.
889
«Все деньги, предназначенные для обращения, т. е. все деньги, за исключением находящихся в подвалах банков и правительства Соединенных Штатов, называются деньгами в обращении». / Там же. С. 35.
890
Там же. С. 35.
891
По И. Фишеру, «так называемая количественная теория, т. е. учение, что цены изменяются пропорционально изменению количества денег, часто была формулирована неправильно, но (опуская чеки) эта теория правильна в том смысле, что уровень цен изменяется в прямой связи с изменением количества денег в обращении при условии, что скорость обращения денег и объем торговли остаются неизменными». / Там же. С. 36. Будучи ревностным защитником количественной теории денег, И. Фишер указывал, что она постоянно подвергалась незаслуженным нападкам со стороны ее оппонентов по политическим и экономическим мотивам. Свое отношение к этой теории И. Фишер выразил следующим образом. «Лично я думаю, – писал он, – что существует очень мало положений более вредных и в конце концов более гибельных, чем те, которые поддерживали бы здоровую практику ценой отрицания здоровых принципов только потому, что некоторые мыслители допускают нездоровое приложение этих принципов. Во всяком случае, в научном исследовании нет иного выбора, как только найти и установить неприкрашенную истину». / Там же. С. 37.
892
«Всякая другая продажа и покупка может быть выражена подобным же образом, и, складывая вместе все индивидуальные уравнения купли-продажи, мы получим уравнение обмена для известного периода в данном обществе. Однако в течение того же самого периода те же самые деньги могут служить и обычно служат для многих сделок. По этой причине денежная часть уравнения будет, конечно, больше, чем общая сумма денег в обращении». / Там же. С. 37.
893
Там же. С. 38.
894
Там же. С. 39.
895
«В таком случае было бы совершенно невозможно, чтобы цены остались неизменными. Денежная часть уравнения будет теперь равна 10 млн долл., умноженным на 20 оборотов в год, или 200 млн долл.; между тем, если бы цены остались неизменными, ценность блага была бы по-прежнему равна 100 млн долл.; уравнение было бы нарушено». / Там же.
896
Считая закон Ж.Б. Сэя непреложным, И. Фишер заявлял: «Не только сумма покупок должна быть равна сумме продаж, так как всякий предмет, покупаемый одним, необходимо продается другим, но и общая ценность продаваемых благ должна равняться сумме денег, даваемых в обмен». / Там же. С. 40.
897
Там же. С. 41.
898
Ввиду того, что плечи рычага в действительности не могут быть чрезмерно длинны, то автор считал более удобным понизить единицу измерения для угля от тонны до центнера, а для ткани – от ярда до фута и тем самым увеличить число этих единиц (количество угля измеряется теперь не 10 млн тонн, а 200 млн центнеров, а количество ткани – не 30 млн ярдов, а 90 млн футов). В итоге, цена в новых единицах для угля будет составлять 25 центов за центнер, а для ткани – 33>1/3 цента за фут. / См., там же. С. 42.
899
Там же. С. 42–43. Таким образом, «увеличение веса груза или длины плеча на одной стороне требует для сохранения равновесия пропорционального увеличения веса груза или длины плеча на другой стороне. Этот простой и естественный принцип, примененный к принятым здесь символам, означает, что если, например, скорость обращения денег (левое плечо) остается без изменения и если товарный оборот (грузы на правом плече) остается также без изменения, то всякое увеличение веса кошелька на левой стороне потребует для одного или нескольких грузов на правой стороне удлинения плеч, представляющих здесь цены. Если эти цены увеличатся одинаково, они возрастут в той же пропорции, как и количество денег; если же цены увеличатся не одинаково, то одни из них возрастут больше, другие меньше средней пропорции их увеличения». / Там же. С. 43. Отметим, что поскольку автора интересовали средние изменения цен в большей степени, чем индивидуальные, то он считал целесообразным упростить указанное механическое изображение путем передвижения всех грузов, находящихся на правой стороне, к одной средней точке (В>2), вследствие чего правое плечо будет представлять средневзвешенную цену трех отдельных прежних плеч. Новый рисунок «делает наглядным тот факт, что средняя цена товаров (правое плечо) изменяется в прямом соответствии с изменением количества денег (левое плечо) и в обратном соответствии с изменением объема торговли (правый груз)». / Там же. С. 44.
900
Сорокин А.В. Экономическая структура общества. М., 2004. С. 272.
901
Характеризуя суть количественной теории денег, И. Фишер отмечал, что при наличии вышеуказанных «условий уровень цены изменяется: 1) в прямом отношении с изменением количества денег в обращении (М); 2) в прямом отношении с изменением скорости обращения (V); 3) в обратном отношении с изменением объема торгового оборота (Т). Первое из этих трех отношений является наиболее важным. Оно и составляет количественную теорию денег». / Фишер И. Указ. соч. С. 47–48.
902
«Следует отметить, что ни теоретические положения Фишера, ни использованный им аналитический аппарат не являлись чем-то абсолютно новым в экономической литературе ХХ в. Основные идеи количественной теории были сформулированы Юмом и получили окончательную шлифовку в “Отчете о слитках” (1810 г.) в работах Д. Рикардо. Само уравнение обмена было предложено малоизвестным американским экономистом С. Ньюкомбом в работе “Принципы политической экономии” (S. Newcomb. Principles of Political Economy. New York, 1885, p. 346). “Денежный элемент” формулы и ряд других положений фишеровской версии разработал до него Э. Кеммерер (E.W. Kemmerer. Money and Credit Instruments in Relation to General Prices. New York, 1907)». / Усоскин В.М. Теории денег. М., 1976. С. 111.
903
Эта формула, по мнению И. Фишера, также может быть представлена при помощи механической иллюстрации. Здесь товарное обращение должно быть изображено на правой стороне грузом, состоящим из разнообразного ассортимента товаров, а их средняя цена – расстоянием от центральной точки опоры до точки привеса груза. В свою очередь, денежное обращение должно быть представлено на левой стороне, где деньги изображены грузом в форме кошелька, а скорость их обращения – длиной левого плеча, а также новый груз в виде банковской книги, которая изображает банковские депозиты. Скорость их обращения – это расстояние от точки привеса этой книги до центральной точки опоры. «Этот механизм делает ясным тот факт, что средняя цена (правое плечо) возрастает с увеличением количества денег или банковских депозитов, а также с увеличением скорости их обращения и падает с увеличением объема торговли». / Фишер И. Указ. соч. С. 65.
904
Там же. С. 148.
905
«Вместе с тем следует отметить, что некоторые важные положения, легшие затем в основу теории кассовых остатков, были развиты вне рамок кембриджского направления Т. Туком, К. Викселем, А. Вагнером, Ф. Визером, Й. Шумпетером, Л. Вальрасом. Так, Л. Вальрас ввел понятие encaisse dẻsiree (“желаемые кассовые остатки”): этим термином он обозначал часть дохода, которую лицо желает хранить в денежной форме. Это понятие заняло центральное место в концепции кембриджских экономистов.
of prices), которая также была использована экономистами кембриджской школы. Выше уже упоминалось о “12-м принципе” работы Тука “Исследование принципов денежного обращения”, где декларировалось положение об определяющем влиянии суммы товарных цен на динамику платежных средств. На вопрос о том, что определяет уровень цен, Тук выдвинул не менее известный 13-й принцип, гласящий, что уровень цен определяется спросом на потребительские товары, а этот спрос в свою очередь зависит от изменений в доходах населения. Акцент на связи доходов с процессами ценообразования прослеживается и в работах кембриджских теоретиков». / Усоскин В.М. Теории денег. С. 116.
906
Так, А. Пигу, изложивший в статье «Стоимость денег» основные принципы кембриджской версии, писал: «Хотя механизм, который я собираюсь предложить, весьма отличается от того, который разработан профессором Фишером в его превосходной книге “Покупательная сила денег” … я никоим образом не являюсь “оппонентом” “количественной теории” или враждебным критиком тонкого анализа профессора Фишера. Он нарисовал свою картину одной краской, а я другой. Но обе картины нарисованы с одного предмета, и изображение наиболее важных свойств этого предмета в значительной мере совпадает». / Цит. по: Усоскин В.М. Указ. соч. С. 116–117.
907
Усоскин В.М. «Денежный мир» Милтона Фридмена. М., 1989. С. 58.
908
Там же. С. 59.
909
«Теория кассовых остатков наметила новые подходы к изучению денег, акцентируя внимание на психологических реакциях хозяйственных субъектов, в основе которых лежит универсальный принцип выбора “на пределе”. Но эти идеи не получили последовательного развития в работах кембриджских теоретиков. Принятие неоклассической модели воспроизводства в сочетании с рассмотрением скорости обращения денег как числовой константы устраняли применение мотивационного анализа в сфере денежных процессов и сводили сложный механизм взаимодействия денег и неденежных факторов к прямолинейной констатации связи между спросом на деньги и суммой товарообменных сделок. Таким образом, в конечном счете, и кембриджский вариант количественной теории приводил к концепции “ценовой вуали”». / Там же.
910
Кейнс Дж. М. Избранные произведения. М., 1995. С. 126.
911
Сообразно с этими обстоятельствами «потребность публики направлена не на столько-то граммов или квадратных метров или даже не на столько-то бумажных фунтов стерлингов, а на такое их количество, которое является достаточным для уплаты еженедельной заработной платы, или для покрытия счетов, или возможных издержек по путешествию, или же для ежедневных покупок в магазинах. При большем количестве наличных денег, чем это требуется для подобных целей, на излишек покупают товары или ценные бумаги, или кладут его в банк, который пускает его дальше в оборот, или же, наконец, копят у себя». / Там же.
912
«Благосостояние населения изменяется постепенно, привычки же в пользовании деньгами изменяются быстрее, например, в зависимости от того, получают люди доходы еженедельно, ежемесячно или по кварталам года, рассчитываются в магазинах за наличные деньги или по книжке, предпочитают держать деньги в банке или нет, прибегают часто к небольшим чекам или редко, но к крупным, копят деньги дома или нет». / Там же. С. 126–127.
913
Там же. С. 127.
914
Там же. С. 127–128.
915
Наиболее важными среди них являются следующие: «Капитализм и свобода», «Монетарная история Соединенных Штатов» (совместно с А. Шварц), «Программа монетарной стабилизации», «Инфляция: причины и последствия», «Очерки позитивной экономической науки», «Контрреволюция в денежной теории», «Деньги и экономическое развитие», «Будущее капитализма», «Рыночные механизмы и централизованное планирование», «Монетарные изменения в США и Соединенном Королевстве», «Тирания статус-кво» (совместно с Роуз Фридмен).
916
«Термин “количественная теория денег”, – писал М. Фридмен, – ассоциируется скорее с некой общей концепцией, чем с четко сформулированной теорией. Содержание этой концепции варьируется от трюизма, определяющего скорость обращения денег, до жесткого соотношения между количеством денег и уровнем цен, причем и то и другое должно быть определено тем или иным способом. Независимо от смысловых оттенков эта общая концепция была полностью дискредитирована после краха 1929 г. и наступившей затем Великой депрессии. Лишь в последнее время она мало-помалу начинает вновь внедряться в респектабельную профессорскую среду». / Фридмен М. Количественная теория денег. М., 1996. С. 18.
917
Там же. С. 19.
918
Там же. С. 33.
919
Поясняя суть этой проблемы, М. Фридмен писал: «Стало общим местом утверждение, что в теории денег нет ничего менее существенного, чем их количество, выраженное в долларах, фунтах или песо. Действительно, если бы единицей счета вместо доллара стал вдруг цент, то нам бы пришлось просто умножить количество денег на сто, как и все другие номинальные величины (цены, активы, обязательства); но никаких других эффектов это не вызвало бы.
Совсем иначе обстоит дело с количеством денег в реальном выражении, или реальным количеством денег, которое измеряется массой товаров и услуг, покупаемых за номинальное количество денег. Это реальное количество денег оказывает сильнейшее влияние на эффективность экономического механизма, на оценку людьми их богатства и на действительную величину такового. Тем не менее, лишь недавно было осознано, что должно существовать некоторое оптимальное количество денег, и, что более существенно, понято, каким образом общество может поддерживать это количество на данном уровне». / Там же. С. 40.
920
Там же. С. 47.
921
См., там же. С. 48.
922
Сорокин А.В. Указ. соч. С. 276.
923
Если «вертолет и сбросил в виде тех самых бумажных билетиков одну тысячу долларов, которые, естественно, тут же были подобраны», то «нетрудно предвидеть финал. Волна попыток истратить больше денег, чем получено, будет постоянно затухать, оставляя после себя след в виде растущей цены услуг. Добавленные листки бумаги не изменяют ни одного из условий в обществе. Они не делают доступными какие-либо новые дополнительные объемы продукции, не изменяют вкусов и предпочтений, а также номинальную и фактическую скорость обращения». / Фридмен М. Указ. соч. С. 45.
924
«Но затраты одного суть поступления другого. Члены общества в целом не могут истратить больше, чем они получают – это и есть тождество национальных счетов. Однако оно отражает и другой фундаментальный факт: сумма индивидуальных запасов наличности равна количеству денег в обществе. Индивидуумы как целое не могут «истратить» этот запас – они могут только обмениваться деньгами. Один человек может истратить больше, чем получал, только заставив другого получить больше, чем тот истратил». / Там же.
925
Там же. С. 56.
926
«В отсутствие денег, – писал М. Фридмен, – если некий субъект пожелает обменять А на В, он должен отыскать кого-то, кто хочет в точности обменять В на А. В денежной же экономике этот субъект может просто продать А за деньги, т. е. за обобщенную покупательную способность, всякому, кто только пожелает купить А и обладает соответствующей покупательной способностью, а затем купить В за деньги у любого, кто пожелает это В продать, независимо от того, что сам продавец хочет взамен купить. Это отделение акта продажи от акта покупки является фундаментальной производительной функцией денег. В результате и появляется тот самый «трансакционный мотив», столь часто упоминаемый в литературе». / Там же. С. 42.
927
Там же. С. 43. «Можно идентифицировать деньги не с доходом, а с объемом национального богатства в реальном мире (за исключением человеческого фактора), который составляет от 3 до 5 годовых доходов, а соответствующая скорость будет тогда равняться 0,2–0,3 оборота в год». / Там же. В первом случае автор приводил данные о состоянии наличности в ряде стран (США, Израиль, Япония, Югославия, Бельгия, Чили), во втором – национального богатства США. / См., там же (примечание).
928
Заметим, указанные положения соответствуют действительности. Подчеркивая это обстоятельство, А.В. Сорокин пишет: «М. Фридмен абсолютно прав. Среднее количество денег в обращении можно определить только эмпирическим путем. Закон политико-экономической модели, согласно которому “при данной сумме стоимостей товаров и данной средней скорости их метаморфозов количество обращающихся денег или денежного материала зависит от собственной стоимости последнего”, применительно к бумажно-денежному обращению и в соответствии с принятыми предпосылками уточняется Фридменом таким образом, что при неизменной стоимости денег количество знаков стоимости или количество бумажных денег должно быть неизменным, в противном случае они «преступают свою меру, и возникает явление, которое на современном языке называется инфляцией»». / Сорокин А.В. Указ. соч. С. 279.
929
«Приняв рост производства равным 3–4 % в год, они рекомендовали обеспечить снижение цен на 4–5 % в год, при условии, что реальный спрос на деньги будет возрастать вместе с реальным доходом в среднем так же, как в течение последнего столетия. Согласно одной широко используемой модели роста, эта политика соответствовала бы как достижению оптимума пропорции капитал/труд, так и оптимума количества денег». / Фридмен М. Указ. соч. С. 97.
930
«Подобный компромисс особенно привлекателен потому, что главные издержки ценовых сдвигов и основные ценовые барьеры касаются ресурсных факторов, снижение же цен на готовую продукцию по сравнению с ценами на ресурсы отражает основную тенденцию технического прогресса, который изменяет качество и характер производимой продукции и требует изменения цен на отдельные товары, независимо от того, что происходит с общим уровнем цен». / Фридмен М. Указ. соч. С. 97.
931
Там же. С. 98, 99. Акцентируя внимание на необходимости регулирования темпов роста денежной массы, М. Фридмен утверждал, что такое регулирование является наиболее эффективным средством борьбы с инфляцией (это положение более подробно будет рассмотрено во втором томе).
932
Мотылев В.Е. Краткий курс политической экономии. Ростов – Дон, 1926. С. 45. Следует отметить, что такой подход к трактовке данного вопроса получил широкое распространение и в монографической литературе. «Первыми деньгами были всевозможные предметы движимой собственности, то есть все отчуждаемые элементы первобытного хозяйства: рабы, скот, орудия и оружие…Вторая группа… – предметы внешней торговли: соль, металлы, ткани, украшения…Хитиновидный покров моллюсков – раковины – с древнейших времен служил простейшим и наиболее примитивным видом украшения и одною из первичных и наиболее распространенною формою денег…У народов, населяющих лесистые и горные местности, денежною единицею служат шкуры убитых животных, особенно их пушистый мех…У всех кочевых и варварских народов орудием обмена издавна служил скот… Латинское название денег «pecunia» происходит от слова «pesus», скот. Русское «товар» от соответствующего слова, обозначающего «скот»…Древнее наименование княжеской казны было – скотница, а казначей назывался скотник… Любовь к деньгам… в древних памятниках заменяется словом “скотолюбие”» / Святловский В.В. Происхождение денег и денежных знаков. М., 1923. С. 16, 18, 29, 31, 65. «Многочисленные народности в Африке до сих пор исчисляют свое богатство скотом. В Лякуте, южнее Белого Нила, цена красивой сильной девушки – десять коров… Ливингстон рассказывает, что зулусы часто спрашивали его: сколько коров у королевы Виктории? У увамбас …женщина стоила 5–6 коз… В Анголе были в ходу…соломенные деньги» / Евзлин З.П. Деньги. Пг., 1923. С. 14, 15.
933
Мотылев В.Е. Указ. соч. С. 45.
934
См., там же. С. 46.
935
Там же. С. 47.
936
Там же. С. 49. «Итак, народное хозяйство может принять лишь определенную сумму денег, определяемую этой формулой. Всякое несоответствие между массой обращающихся денег и этой суммой должно вызвать ряд нарушений денежного обращения. Сумма денег, соответствующая потребности народного хозяйства в деньгах, называется также стоимостью обращения» / Там же.
937
Там же.
938
Там же. С. 64.
939
Там же. С. 67.
940
«В отличие от кредитных денег бумажные деньги возникают не из нужд товарного оборота, а из нужд государственной казны. Нужды товарного оборота обслуживаются наилучшим образом кредитными деньгами. Однако эмиссия кредитных денег не может быть источником доходов для государственной казны, ибо она ограничена потребностями товарного оборота и нормами обеспечения. Между тем в эпохи войн и революций государственная власть нуждается в использовании печатного станка для пополнения государственной казны. Бумажные деньги возникают из этой потребности, и это определяет их природу. «Они выпускаются в силу этого в количестве, превышающем потребность товарного обращения в деньгах. Они не могут быть поэтому разменными на металл» / Там же. С. 67. Конечно, отмеченные моменты имеют место в действительности. Но появление бумажных денег, как и кредитных, обусловлено прежде всего потребностями товарного обращения, что ведет к экономии благородных металлов, удешевлению средств обращения и т. п.
941
Ведь «всякий товар есть продукт труда бесконечного числа производителей. Каждый из них, глядя на него, имеет право сказать: и моего труда тут капля есть. Где же найти того бухгалтера, который мог бы подсчитать все эти капли? Если бы даже это и было возможно, это во всяком случае было бы следствием сознательной организации производства. Мы же имеем дело со стихийной самоорганизацией товаров, действующей так же слепо, как частицы соли, когда они оседают из раствора правильными кристаллами» / Михалевский Ф.И. Политическая экономия. М. – Л., 1928. С. 40.
942
«Стоимость, в сущности, определяется трудом, который понадобился бы для воспроизводства данного товара при средней для данного общества производительности труда. Значит, кропотливая запись всех трудовых затрат, поглощенных данным товаром, все равно ни к чему не привела бы» / Там же. С. 41.
943
Например, «потребительную стоимость яблока можно определить, указав его вкусовые свойства. Другое дело – стоимость. Тут товару без другого товара не обойтись. Чтобы указать стоимость того же яблока, вы вынуждены будете указать на какой-нибудь другой товар в определенном количестве» / Там же. С. 42.
944
«Место единственного денежного товара почти окончательно завоевано золотом. Золото – товар. Оно имеет потребительную стоимость, в первую очередь, как материал для изготовления украшений. Оно находит применение в зубоврачебной технике и т. д. С другой стороны, золото, как продукт труда, обладает стоимостью. Благодаря тому, что добыча золота сопряжена с большими затратами труда, каждая весовая единица его имеет сравнительно с другими товарами большую стоимость. При этом стоимость золота подвергается лишь незначительным колебаниям. Эта “трудоемкость”благородных металлов вместе с их прочностью, однородностью, делимостью и сплавляемостью обеспечила им победу над всеми другимиденежными материалами (скотом, мехами, железом, медью и т. д.), которые выдвигаются хозяйственным процессом. Товарная природа денежного материала, наличие у него полюса потребительной стоимости и стоимости необходимо, но недостаточно. Деньгами товар может стать лишь постольку, поскольку он выделился из среды других товаров, поскольку он противопоставляется другим товарам и другие товары противопоставляются ему. Деньги не могут быть ставленниками людей. Они созданы миром товаров, взятым в целом. Они стихийно выдвигаются процессом хозяйственного развития из недр товарного мира»/ Там же. С. 43–44. «Итак, – подчеркивал автор, – деньги – это товар, стихийно выдвинутый другими товарами на место всеобщего эквивалента. Подобно каждому товару в отдельности, весь мир товаров в целом распадается на полюс потребительной стоимости – рядовые товары и полюс стоимости – деньги. В веществе денег стоимость находит наиболее соответственное воплощение. Словом, деньги – это воплощение стоимости» / Там же. С. 45.
945
См., там же. С. 45–51.
946
Там же. С. 52.
947
Лапидус И., Островитянов К. Политическая экономия. Ч. I. М., 1932. С. 61. «Тот переход одной формы стоимости в другую, который мы показали при нашем изучении формы стоимости (от простой до денежной – Н.С.), отражает ее реальное развитие. Правда, – поясняли далее авторы, – развитые формы стоимости в нашем изучении (так называемое “логическое” развитие) не совпадают целиком во всех его подробностях с историческим развитием. Например, беря простую, или случайную, форму стоимости, мы рассматриваем дело так, будто один товар обменивается на единственный другой товар по стоимости, по общественно необходимому количеству абстрактного труда, затраченного на их производство. Однако в реальной действительности на первых ступенях обмена, когда продукты еще не производились специально для обмена, один товар случайно обменивался на другой, “количественные меновые отношения, – как говорит Маркс, – были совершенно случайны”; здесь можно было говорить только о зародышах стоимости и абстрактного труда. Рассматривая в нашем изучении простую форму стоимости, мы показываем ее в более развитом виде, чем она на самом деле проявляется на первых ступенях обмена; мы показываем противоречия, которые в реальной действительности обнаруживаются в более сложных формах. Таким образом, нам удается глубже вскрыть эти противоречия и объяснить их развитие.
Но если мы в нашем логическом исследовании несколько отклоняемся от исторического развития, то из этого вовсе не следует, что все развитие форм стоимости взято нами независимо от исторического развития. Несмотря на отдельные отклонения, логическое исследование отражает в общем и целом историческое развитие форм стоимости и им определяется. Отдельные “отклонения” имеют целью глубже вскрыть внутренние законы исторического развития» / Там же. С. 61–62.
948
Там же. С. 126.
949
Там же. С. 130.
950
Борисов С.М. Золото в экономике современного капитализма. М., 1968. С. 64.
951
Мировая экономика и международные отношения. 1969. № 2. С. 148.
952
Аникин А.В. Желтый дьявол. Золото и капитализм. М., 1978. С. 87–88.
953
Международная экономика и международные отношения. 1972. № 8. С. 107.
954
Международная экономика и международные отношения. 1980. № 7. С. 111.
955
Деньги и кредит. 1982. № 4. С. 39.
956
Политическая экономия современного монополистического капитализма. Т. 2. М., 1971. С. 92.
957
Проблемы марксистской теории денег и кредита при капитализме. Научные труды (Московский финансовый институт). М., 1980. С. 26.
958
Мировая экономика и международные отношения. 1980. № 7. С. 126.
959
Гальчинский А.С. Карл Маркс об историзме денежных отношений (Методологический аспект). М., 1985. С. 61. Отметим, что по существу данная точка зрения имеет место и в отдельных политико-экономических публикациях учебного характера. Так, в одной из них сказано: «Золото выступает всеобщим эквивалентом не непосредственно, как это было во времена его обращения на рынках в качестве денег, а опосредованно: путем образования в государственных эмиссионных банках золотых резервов, служащих одним из средств обеспечения эмитируемых кредитных денег; через функцию мировых денег, в реализации которой золото участвует частично непосредственно, частично опосредованно, путем продажи золота на иностранную валюту, а также в порядке исторической преемственности…» / Основы функционирования экономической системы. Проблемные лекции по политической экономии. М., 1991. С. 121.
960
Гальчинский А.С. Указ. соч. С. 74.
961
Хандруев А.А. Деньги в экономике современного капитализма. М., 1983. С. 150–151.
962
Там же. С. 151.
963
Там же. С. 151–152. «Таким образом, – подчеркивает автор, – если характеризовать современные деньги в качестве товара особого рода, необходимо выяснить, в чем же заключается его стоимостная основа. В условиях металлического стандарта ответ на этот вопрос не представлял особых сложностей. Денежный материал тогда имел внутреннюю стоимость». Но «по внешней аналогии с металлическими деньгами некоторые экономисты сводят стоимость неразменных кредитных денег к затратам на их изготовление и обслуживание их обращения. Здесь неправомерно смешиваются два различных понятия: стоимость денежного материала и чистые издержки обращения. Затраты на добычу драгоценных металлов увеличивают национальное богатство, а затраты по обслуживанию бумажно-денежного обращения представляют собой вычет из стоимости общественного продукта» / Там же. С. 152.
964
Там же. С. 152.
965
Там же.
966
«Это выражается прежде всего в том, что они не являются товаром особого рода. В то же время кредитные деньги, переставая быть особым товаром, сохраняют, на наш взгляд, свойства всеобщего эквивалента, хотя и cum grano salis (с крупицей соли).
По своему генезису и природе кредитные деньги, как уже отмечалось, выступают обязательством доставить известное количество всеобщего эквивалента. С отменой золотой конверсии и превращением банкнот в неразменные кредитные деньги такое обязательство во многом становится формальным. В этой связи собственно кредитный характер банковских денег усиливается. Современная банкнота представляет собой долг, который никогда не может быть погашен. Поэтому все расчеты осуществляются путем передачи долга и его аккумуляции» / Там же. С. 153.
967
«В силу регулярности и постоянной воспроизводимости процесса обращения передача кредитных обязательств превращается в действительную основу платежных отношений. С течением времени кредитные деньги перестают быть всего лишь промежуточным или дополнительным средством расчетов, начиная реально выполнять функцию реализации цен и служить общественно признанной “материей” договорных обязательств». / С. 154.
968
Там же. С. 154. «Однако, – поясняет автор, – оставаясь одним из ключевых элементов механизма капиталистической эксплуатации, они (кредитные деньги. – Н.С.) с еще большей эффективностью обслуживают процесс самовозрастания стоимости. Благодаря кредитному характеру денег их превращение в капитал осуществляется с меньшими издержками. Интеграция денежного и кредитного обращения дала в руки монополистического капитала мощное средство дальнейшего усиления эксплуатации трудящихся масс» / Там же.
969
Заметим, эту точку зрения развивают и друге авторы / См. Крылов В.К. Теоретические проблемы регулирования денежного обращения и обоснования вариантов денежно-кредитной политики. М., 1997. С. 21–23; Юровицкий В.М. Эволюция денег. Денежное обращение в эпоху изменений. М., 2004. С. 13–15.
970
Шаров А.Н. Эволюция денег при капитализме. М., 1990. С. 13.
971
Там же.
972
Там же. С. 14.
973
Там же.
974
Там же. С. 14–15.
975
Там же. С. 21.
976
Там же.
977
Там же. С. 21–22.
978
Правда, справедливости ради, следует отметить, что автор дал весьма обстоятельный анализ классических функций денег, полагая, что они служат: мерой стоимости, средством обращения и платежа, материальным представителем богатства и мировыми деньгами.
979
Зяблюк Р.Т. Трудовая теория стоимости и полезность. М., 2001. С. 101.
980
Там же. С. 103. «Произвол в перечне функций денег, характерный для количественной теории, производит шокирующее впечатление отнюдь не из-за тяги к педантизму, а как яркое свидетельство потери существенной части информации о цене, о рыночной экономике» / Там же.
981
Там же. С. 210.
982
Устойчивое экономическое развитие в условиях глобализации экономики знаний: концептуальные основы теории и практики управления / Под ред. В.В. Попкова. М., 2007. С. 228. При этом «автору представляется удобным различать понятия “институт” и “институция”. Институция определяется как нечто более общее по отношению к институту. Если институт – по преимуществу формализованная структура, будь то организация, учреждение (в смысле субъекта отношений) или формализованные (кодифицированные) правила и отношения, то институция включает и так понимаемые институты (возможно, не один), а также представления (заблуждения, иллюзии, привычки, идеологические и культурные воззрения и пр.), рутину и т. п., обеспечивающие надлежащее функционирование (и даже возможность функционирования) институтов» / Там же. (прим.)
983
Там же. С. 260.
984
Там же. «Иными словами, тот факт, что хозяйствующий субъект “мыслит” в категориях денежных сумм, что сам способ его “размышлений” обусловлен устройством денежной институции, – центральный момент экономического хозяйствования в условиях денежной экономики. Даже бытовое (и часто внеэкономическое) “хочу быть богатым” не означает желания иметь две шубы, машину, ежедневный мартини и далее по нескончаемому списку, а желание иметь деньги или доход в денежной форме, обеспечивающий указанные, так до конца и не сформулированные потребности. Расстройство денежной институции даже в ее “бытовой” форме приводит к таким явлениям, как необусловленные инвестиции. Как пример таких инвестиций можно привести имеющие место инвестиции в жилищное строительство (в Москве) при условии, что проинвестированные квартиры как экономическое благо не используются, а замещают собой ликвидные активы» / Там же. С. 260–261.
985
Там же. С. 261. «Более того, виды этих представителей могут быть различными, переменными во времени. Как пример такого явления достаточно привести любую денежную реформу (деноминацию, например) неконфискационного характера (изменились не только денежные знаки, но и числовые значения бухгалтерских записей – остатков по счетам)» / Там же. С. 261.
986
Там же.
987
Там же. С. 261–262.
988
Там же. С. 262. «В этой связи следует говорить о неразрывной связи платежной системы и денежной институции, о взаимной опосредованности таковых. Вне платежной системы денежная институция (по крайней мере в современных ее формах) немыслима. Платежная система в своей определяющей части устанавливается банковской системой страны» / Там же. С. 262–263.
989
Афанасьев В.С. Великое открытие Карла Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. М., 1980. С. 65.
990
Там же. С. 68–69.
991
Характеризуя этот процесс, К. Маркс писал: «Деньги, взятые здесь как самостоятельное выражение известной суммы стоимости, – независимо от того, существует ли она в действительности в форме денег или товара, – могут на основе капиталистического производства быть превращены в капитал и вследствие такого превращения из стоимости данной величины становятся стоимостью самовозрастающей, увеличивающейся. Они производят прибыль, т. е. дают капиталисту возможность выжимать из рабочих и присваивать определенное количество неоплаченного труда, прибавочный продукт и прибавочную стоимость. Тем самым помимо потребительной стоимости, которой они обладают в качестве денег, они приобретают добавочную потребительную стоимость, именно ту, что они функционируют как капитал. Их потребительная стоимость состоит здесь как раз в той прибыли, которую они производят, будучи превращены в капитал» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. I. С. 371–372.
992
Гальчинский А.С. Методологические проблемы денежных отношений в трудах К. Маркса. Киев. 1979. С. 149.
993
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. II. С. 487.
994
См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. I. С. 488.
995
«Деньги, как таковые, как уже отмечалось, есть результат обособления стоимости товара от его потребительной стоимости, приобретения стоимостью товара наряду с ее воплощением в особенной потребительной стоимости этого товара самостоятельной формы бытия в виде всеобщего товара, денег, противостоящих в форме всеобщего эквивалента, воплощения абстрактного труда, другим товарам, выступающим как воплощение потребительной стоимости, результата конкретного труда. В свою очередь кредитные деньги есть обособившаяся форма стоимости капитала, форма реализации процесса самовозрастания стоимости. Они противостоят не товарам как воплощению потребительной стоимости, а товарному телу капитала как воплощению процесса самовозрастания стоимости» / Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 73.
996
«Если движение осуществляется в основной своей части, посредством переписывания цифр из одного банковского документа в другой или тем более посредством движения электронных сигналов в пределах компьютера или компьютерной сети, то это означает, что количественная сторона стоимости приобрела автономную, обособленную форму движения» / Елецкий Н.Д. Основы политической экономии. Ростов – н/Д., 1997. С. 208.
997
Там же. С. 208–209. «Банковские записи и электронные сигналы не могут быть мерой стоимости – они выступают лишь как средство ее подсчета и учета ее перераспределения. Тем самым тенденция развития учетно-распределительной стороны денежного обращения (о чем, может быть, несколько преждевременно велась речь и в предшествующие десятилетия) становится реальностью в условиях информационного общества, технологический базис которого способствует преодолению качественно-системной стихийности товарно-денежных отношений. Гетерогенность стихийно-рыночных и планомерно-сознательных начал, их сочетание по принципу “дополнительности” порождают ряд противоречий современного экономического развития, внешне проявляющихся в форме парадоксов, подобных парадоксу “нетоварных денег”» / Там же. С. 208–209.
998
Более подробно все эти вопросы будут рассмотрены в третьем томе.
999
Цит. по: Маршалл А. Принципы экономической науки. Т. II. М., 1993. С. 6.
1000
Там же. С. 6–7.
1001
Пиндайк Р., Рубинфельд Д. Микроэкономика. М., 1992. С. 21.
1002
Макконнелл К.Р., Брю С.Л. Экономикс: Принципы, проблемы и политика. Т. 1. М., 1992. С. 61.
1003
Барр Р. Политическая экономия. Т. 1. М., 1995. С. 454.
1004
Самуэльсон П.А., Нордхаус В.Д. Экономика. М., 1997. С. 67.
1005
См. Политическая экономия. / Медведев В.А., Абалкин Л.И., Ожерельев О.И. и др. М., 1988. С. 511.
1006
См. Шишкин А.Ф. Экономическая теория. Кн. 1. М., 1996. С. 429.
1007
См. Андреев Б.Ф. Системный курс экономической теории: Микроэкономика, макроэкономика. СПб., 2000. С. 191.
1008
См. Экономическая теория (политэкономия) /. Под общей ред. В.И. Видяпина, Г.П. Журавлевой. М., 2000. С. 98.
1009
См. Козырев В.М. Основы современной экономики. М., 2003. С. 90.
1010
См. Экономическая теория. / Под ред. А.Г. Грязновой, Т.В. Чечелевой. М., 2003. С. 118.
1011
Экономическая теория. / Под ред. А.И. Добрынина, Л.С. Тарасевича. СПб., 1997. С. 89.
1012
Сажина М.А., Чибриков Г.Г. Экономическая теория. М., 2005. С. 61.
1013
Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М., 2005. С. 319–320.
1014
См. Самуэльсон П.А., Нордхаус В.Д. Экономика. М., 1997. С. 190–194.
1015
См. Макконнелл К.Р., Брю С.Л. Экономикс: Принципы, проблемы и политика. Т. 2. М., 1992. С. 65–66.
1016
Заметим, авторами такого подхода являются А. Курно, Ф. Эджуорт, Дж. Робинсон, Э. Чемберлин.
1017
См. Микроэкономика. Теория и российская практика / Под ред. А.Г. Грязновой и А.Ю. Юданова. М., 2000. С. 248–249; Ивашковский С.Н. Микроэкономика. М., 2001. С. 243–244; Нуреев Р.М. Курс микроэкономики. М., 2001. С. 221–224; Тарануха Ю.В., Земляков Д.Н. Микроэкономика. М., 2002. С. 123–129; Экономическая теория / Под ред. И.П. Николаевой. М., 2001. С. 117–122; Носова С.С. Экономическая теория. М., 2003. С. 258–259; Экономическая теория / Под ред. А.Г. Грязновой, Т.В. Чечелевой. М., 2003. С. 139–144; Куликов Л.М. Экономическая теория. М., 2004. С. 196–197; Сажина М.А., Чибриков Г.Г. Экономическая теория. М., 2005. С. 133–137.
1018
См. Экономическая теория / Под общ. ред. В.И. Видяпина, А.И. Добрынина, Г.П. Журавлевой, Л.С. Тарасевича. М., 2001. С. 70–75, 262–263; Экономическая теория. Микроэкономика – 1, 2/Под общ. ред. Г.П. Журавлевой. М., 2004. С. 167–174, 523–524.
1019
См. Экономическая теория / Под ред. А.И. Архипова, С.С. Ильина. М., 2006. С. 77–79.
1020
Петти В. Экономические и статистические работы. М., 1940. С. 85. Ставя вопрос о количестве денег, необходимых для обращения, В. Петти писал: «… Я утверждаю, что существует определенная мера или пропорция денег, необходимых для ведения торговли страны» / Там же. С. 28. Более того, он вплотную подошел к правильному пониманию факторов, определяющих количество денег в обращении, – суммы цен товарной массы и скорости обращения денег. Однако решающую роль В. Петти все же отводил этому последнему фактору. «… Количество денег, необходимое для … торговли, – писал он, – должно … определяться частотой меновых сделок и размером платежей, совершаемых по закону и обычаю иным образом» / Там же. С. 28.
1021
Там же. С. 73.
1022
Там же.
1023
Цит. по: Мировая экономическая мысль сквозь призму веков. Т. I. От зари цивилизации до капитализма / Отв. ред. Г.Г. Фетисов. М, 2004. С. 254–255. Заметим, речь в данном случае идет о работе П. Буагильбера «Рассуждение о природе богатств, денег и налогов».
1024
«Эта справедливость, будучи естественным правом, – писал автор, – должна соблюдаться в торговле даже незначительными продуктами, иначе они погибнут один за другим, она же обязательна и в обмене зерна со всем прочим, так как, порождая все жизненные потребности, они [зерновые продукты] действуют в отношении их [потребностей] одинаково, но нужно, чтобы они [продукты] действовали одинаковым оружием, иначе в силу отмеченных выше обстоятельств одни [продукты] будут подавлять другие, что повлечет за собою немедленную гибель тех и других, как это хорошо известно и как было указано …» / Там же. С. 255.
1025
«Фактически деньги, из коих делают идола с утра до вечера, в силу обстоятельств, о которых уже было сказано и которые слишком известны, чтобы вызвать сомнение, не имеют абсолютно никакого употребления сами по себе, не пригодны ни для того, чтобы кормиться, ни одеваться, и все те, кто ищет их с такой жадностью и добивается добром или злом, совершают это только для того, чтобы, заполучив их, тотчас же позаботиться о нуждах своего положения и своего существования» / Там же. С. 249.
1026
«Надо, чтобы торговля продолжалась непрерывно и по цене очень точной, поскольку в этом нуждаются в первую очередь [покупатель и продавец], условие, которое освобождает торговца от потерь так, что он может продолжать занятие ремеслом с прибылью, иначе это будет равноценно тому, как если бы он вовсе не продавал» / Там же. С. 252. «Очень опасная болезнь в государстве проистекает из несоответствия цен на продукты, которые должны быть всегда пропорциональными, только это и позволяет им жить вместе, предлагать себя в любой момент и взаимно помогать рождению одних от других» / Там же. С. 253.
1027
«Став ненужным в торговле, оно [серебро, золото] будет вынуждено предложить свои услуги хозяйству, прийти на службу ювелирному делу и другим ремеслам, что менее разорительно, так как ему приходится выжидать, пока в нем появится нужда, в каковом случае оно всегда готово к действию, кроме того, с просьбой о помощи к нему [золоту, серебру] обратятся лишь тогда, когда государство больно и такой серьезной болезнью, при длительности которой лечение будет меньшей продолжительности, чем болезнь, высшим проявлением которой, как известно, будут дорогие поиски золота и серебра» / Там же. С. 252.
1028
«Только как поручитель обмена и непосредственной передачи появились они на свет, но когда увеличились коррупция и изнеженность, число жизненно необходимых продуктов возросло с трех-четырех, каким оно было во время человеческого детства, до двухсот, в коем они ныне находятся, и поскольку обмен теперь не может вестись непосредственно, из рук в руки, и продавец продукта не имеет дело обычно с купцом того товара, какой ему ныне необходим и для нахождения которого он расстается со своим продуктом, постольку деньги приходят на помощь, и выручка, которую он приобретает от своего покупателя, является ему порукой и гарантией, что его намерение будет удовлетворено, где бы купец ни находился, и в той мере, по той цене и пропорционально тому, что он выручил от продажи своего продукта, – вот единственная функция денег и любая степень порчи, которую допускают в этом, как это видим теперь, когда она достигла крайности, гибельна для процветания государства» / Там же. С. 249–250.
1029
«В античности мало было ложных божеств, которым приносили в жертву все; одним жертвовали животных, другим фрукты и вино, и лишь в сильном ослеплении жизнь некоторых несчастных. Но деньги пользуются ими [жертвами] более тиранически: на их жертвенниках постоянно сжигают припасы, от которых они отказываются, им нужна и недвижимость, чтобы заполучить их благосклонность, причем надо, чтобы она была наиболее благовидной – самые большие земли, иногда самые ценные, и даже целые страны кажутся им недостаточными или скорее только возбуждают их аппетит, что же касается человеческих жертв, то никогда все цепи, объединившись в гневе, не разрушили бы столько людей, как этот денежный идол, так как, во-первых, проявления небесного гнева коротки по длительности, после чего обездоленная страна восстанавливается и иногда даже лучше, чем прежде, этот же всепожирающий бог набрасывается на свой объект как огонь, для того, чтобы его сожрать. Первые предметы удваивают его жар, чтобы потребить остальное и, уничтожая безмерное имущество, которое, он [денежный идол] полагает, принадлежит наиболее богатым, он наносит ущерб отверженным, отнимая у них необходимое, лишение которого гибельно для кого бы то ни было …» / Там же. С. 257.
1030
Там же. С. 257.
1031
Там же. С. 258.
1032
Там же. С. 259.
1033
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. I. М.—Л., 1935. C. 10.
1034
Там же. С. 17.
1035
Там же. С. 16. «Когда две гончие преследуют одного и того же зайца, то иногда кажется, будто они действуют по какому-то соглашению. Каждая из них гонит его в сторону другой или старается перехватить, когда другая гонит его к ней. Однако это отнюдь не результат какого-либо соглашения, а проявление случайного совпадения их страстей, направленных в данный момент в сторону одного и того же предмета. Никому никогда не приходилось видеть, чтобы собака сознательно менялась костью с другой собакой. Никому никогда не приходилось видеть, чтобы какое-либо животное жестами или криком показывало другому: это – мое, то – твое, я отдам тебе одно в обмен на другое. Когда животное хочет получить что-либо от человека или другого животного, оно не знает других средств убеждения, как снискать милость тех, от кого ожидает подачи. Щенок ласкается к своей матери, а болонка старается бесчисленными уловками привлечь внимание своего обедающего хозяина, когда хочет, чтобы он накормил ее. Человек иногда прибегает к таким же уловкам со своими ближними, и если у него нет другого средства побудить их действовать в соответствии с его желаниями, он пытается приобрести их расположение угодничеством и всяческой лестью. Однако у него не хватило бы времени действовать так во всех случаях. В цивилизованном обществе он непрерывно нуждается в содействии и сотрудничестве множества людей, между тем как в течение всей своей жизни он едва успевает приобрести дружбу нескольких лиц. Почти у всех других видов животных каждая особь, достигнув зрелости, становится совершенно независимой и в своем естественном состоянии не нуждается в помощи других живых существ; между тем человек постоянно нуждается в помощи своих ближних, и тщетно будет он ожидать ее лишь от их расположения» / Там же. С. 16–17.
1036
Летурно Ш. Эволюция торговли. СПб., 1899. С. 2–3.
1037
Там же. С. 3.
1038
Смит А. Указ. соч. С. 17. «Мы обращаемся не к гуманности, а к их эгоизму, – пояснял автор, – и никогда не говорим им о наших нуждах, а об их выгодах. Никто, кроме нищего, не хочет зависеть главным образом от благоволения своих сограждан. Даже нищий не целиком зависит от него. Милосердие добрых людей снабжает его, правда, средствами, необходимыми для существования. Но, хотя этот источник в конечном счете дает ему все необходимое для жизни, он не снабжает и не может снабжать его непосредственно предметами жизненной необходимости в тот момент, когда нищий испытывает в них нужду. Большая часть его нужд удовлетворяется таким же способом, как и нужды других людей, а именно посредством договора, обмена, покупки. На деньги, которые нищий получает от других людей, он получает пищу. Старое платье, которое ему дарят, он выменивает на другое, более подходящее для него, или на жилище, пищу, наконец на деньги, на которые он может купить пищу, одежду, снять помещение в зависимости от потребления» / Там же.
1039
«В охотничьем или пастушеском племени один человек выделывает, например, луки и стрелы с большей быстротой и ловкостью, чем кто-либо другой. Он часто выменивает их у своих соплеменников на скот или дичь; в конце концов он видит, что может таким путем получить больше скота и дичи, чем если сам будет заниматься охотой. Соображаясь со своей выгодой, он делает из выделки луков и стрел свое главное занятие и становится таким образом своего рода оружейником. Другой выделяется своим умением строить и покрывать крышей маленькие хижины или шалаши. Он привыкает помогать в этой работе своим соседям, которые вознаграждают его таким же способом, – скотом и дичью, пока, наконец, он не признает выгодным для себя целиком отдаться этому занятию и сделаться своего рода плотником. Таким же путем третий становится кузнецом или медником, четвертый – кожевником или дубильщиком шкур и кож, главных частей одежды дикарей» / Там же. С. 17–18.
1040
Там же. С. 18.
1041
Там же. «Различие между самыми несхожими характерами, между ученым и простым уличным носильщиком, например, создается, по-видимому, не столько природой, сколько привычкой, практикой и воспитанием. Во время своего появления на свет и в течение первых шести или восьми лет своей жизни они были очень похожи друг на друга, и ни их родители, ни сверстники их не могли заметить сколько-нибудь заметного различия между ними. В этом возрасте или немного позже их начинают приучать к различным занятиям. И тогда становится заметным различие способностей, которое делается постепенно все больше, пока, наконец, тщеславие ученого отказывается признать хотя бы тень сходства между ними» / Там же.
1042
Там же. С. 18. «Каждое животное вынуждено заботиться о себе и защищать себя отдельно и независимо от других и не получает решительно никакой выгоды от разнообразных способностей, которыми природа наделила подобных ему животных. Напротив того, среди людей самые несходные дарования полезны одно другому; различные их продукты, благодаря склонности к торгу и обмену, собираются как бы в одну общую массу, из которой каждый человек может купить себе любое количество произведений других людей, в которых он нуждается» / Там же. С. 18–19.
1043
Там же. С. 20.
1044
«Существуют профессии, даже самые простые, которыми можно заниматься только в большом городе. Носильщик, например, ни в каком другом месте не может найти себе занятие и прокормление. Деревня является слишком узким поприщем для приложения его труда, даже город средней величины вряд ли достаточно велик для того, чтобы обеспечить ему постоянную работу» / Там же.
1045
«Так как благодаря водному транспорту для всех видов труда открывается более обширный рынок, чем это мыслимо при существовании одного лишь сухопутного транспорта, то разделение труда и совершенствование всякого рода промыслов естественно вводятся впервые в приморских местностях и по берегам сухопутных рек; и часто эти улучшения спустя лишь долгое время проникают во внутренние части страны» / Там же. С. 21. «При таких преимуществах водного транспорта представляется естественным, что первые успехи ремесел и промышленности имели место там, где это удобство сообщений открывало весь мир для сбыта продуктов всех видов труда, и что они всегда позднее начинали развиваться во внутренних областях страны. Последние в течение долгого времени не могут иметь для большей части своих товаров другого рынка, кроме прилегающих к ним местностей, отделяющих их от морского берега и больших судоходных рек. Размеры их рынка поэтому в течение продолжительного времени должны соответствовать богатству и населению этих местностей, и поэтому рост их богатства всегда будет отставать от роста богатства упомянутых местностей» / Там же. С. 21–22.
1046
Там же. С. 53.
1047
Там же. «При наличии конкурентов, – пояснял автор, – отличающихся одинаковым богатством и одинаковой склонностью к расточительству, определенная недохватка товара обыкновенно вызывает более или менее обостренную конкуренцию в зависимости от большей или меньшей важности для них приобретения этого товара. Отсюда непомерно высокая цена предметов необходимости во время осады города или во время голода» / Там же.
1048
Там же. С. 53–54. Так, «избыточный ввоз скоропортящихся продуктов вызывает гораздо большую конкуренцию, чем такой же ввоз товаров непортящихся, – ввоз апельсинов, например, гораздо большую, чем ввоз железного лома» / Там же. С. 54.
1049
Там же. С. 54.
1050
Там же.
1051
Там же.
1052
Там же. С. 55.
1053
Великая заслуга А. Смита заключается в том, что он «ставит проблему исторической природы экономических законов, поскольку улавливает важнейшие изменения, происходящие в механизме закона стоимости при переходе от простого товарного хозяйства к капиталистической экономике. Смит фиксирует, хотя и не объясняет, процесс превращения стоимости в цену производства. А. Смит обнаружил, что рыночная конкуренция при капитализме обеспечивает равную прибыль на равный капитал. Возникающая при этом средняя прибыль становится важным фактором ценообразования. В свою очередь и колебания общего уровня заработной платы оказывают воздействие на уровень цен. Получалось, что цена зависит от доходов – прибыли и заработной платы. Отсюда Смит и делает вывод о том, что доходы образуют стоимость товара. В его теории отражается тот исторический факт, что на ранних этапах капитализма цены определялись рыночной стоимостью товаров, формируемых под воздействием внутриотраслевой конкуренции, а в более зрелых условиях они стали регулироваться ценой производства, т. е. той модификацией рыночной стоимости, которую она приобрела под воздействием межотраслевой конкуренции, уравнивающей разные нормы прибыли в различных отраслях экономики в среднюю норму прибыли» / Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М., 2005. С. 112–113.
1054
Смит А. Указ. соч. С. 55.
1055
Там же. С. 56.
1056
Там же. С. 58. «Такую же тенденцию, хотя и в меньшей степени, – писал далее А. Смит, – имеют исключительные привилегии корпораций, законы об ученичестве и все те законы, которые в отдельных отраслях производства сокращают число конкурентов по сравнению с тем, каким оно было бы при других условиях. Они являются своего рода расширительными монополиями и часто могут в течение целых столетий и в целом ряде отраслей производства держать рыночную цену отдельных товаров выше естественной цены и удерживать как заработную плату за труд, так и прибыль на капитал, применяемый в этих производствах, на уровне, несколько превышающем их естественную норму.
Подобные повышения рыночной цены могут удержаться до тех пор, пока сохраняют силу правительственные постановления, вызывающие их» / Там же.
1057
Там же. С. 58.
1058
Рикардо Д. Соч. Т.1. М., 1955. С. 81.
1059
Там же.
1060
Там же.
1061
Там же. С. 82.
1062
Там же. С. 83.
1063
Сисмонди С. Новые начала политической экономии или о богатстве в его отношении к народонаселению. Т. 1, М., 1936. С. 175.
1064
Там же. Заметим, утверждение автора о полезности, наряду с рабочим временем, как мериле стоимости товаров, вступает в противоречие с трудовой теорией стоимости, согласно которой в качестве такого критерия выступает только общественно необходимый труд, или общественно необходимое рабочее время, затраченное на производство товара.
1065
Там же. С. 175.
1066
«Заработная плата, получаемая рабочими как в том, так и в другом случае, – писал автор, – не должна вводить нас в заблуждение: тот, кто платит рабочему заработную плату, этим рабочим замещает лишь себя самого. Работа, выполняемая раньше одним лицом, распределяется теперь между двумя или многими лицами. Результат от этого не меняется. Работник, посеявший оливки, выполнил работу, бесполезную для своего хозяина, хотя для самого работника она могла оказаться и полезной, если он получил за нее заработную плату. Тот, кто защитил своего хозяина от медведей или общество от неприятеля, тот, кто ухаживал за больными или заботился о здоровых, тот, кто доставил своим ближним наслаждение музыкой, драматической игрой или танцами, – совершил, как и пустынник, работу полезную, поскольку она была приятна, и прибыльную для него, поскольку он получил за нее плату. Тем не менее труд этот непроизводителен, ибо он не подчиняется законам бережливости, и продукты его не могут накапливаться. В самом деле, тот, кто платит ему за работу, не располагает больше ни этими деньгами, ни тем, за что он ими заплатил» / Там же. С. 176.
1067
Там же.
1068
«Случайная выгода, которую два лица, одинаково способные трудиться и приобретать, нашли в обмене продуктами, ненужными им для удовлетворения непосредственной потребности, показала им обоим, что этот обмен будет выгоден каждый раз, когда они будут предлагать вещь, которую умеют сделать хорошо, в обмен на такую вещь, которую всякий другой сделает лучше их. А все, что человек делает постоянно, он делает хорошо, все, что делает случайно, делает медленно и плохо. Чем больше человек отдается исключительно одному роду труда, чем больше приобретает в нем навыков, тем больше он находит способов выполнить этот труд легко и быстро. Это наблюдение привело к разделению труда, и земледелец скоро заметил, что тех орудий, которые кузнец делает для него в один день, сам он не изготовил бы и за месяц» / Там же. С. 176–177.
1069
«То же обстоятельство, которое вызвало разграничение занятий земледельца, пастуха, кузнеца и ткача, подразделило затем эти виды труда до бесконечности. Каждый чувствует, что, упрощая возложенную на него операцию, он совершает ее быстрее и лучше. Ткач перестал прясть и красить; прядение пеньки, льна, бумаги и шелка распалось на самостоятельные занятия; в работе ткачей произошли дальнейшие подразделения в зависимости от назначения и характера ткачества. При каждом новом разделении труда рабочий, концентрируя внимание на чем-нибудь одном, замечает, как увеличивается производительность его труда. Внутри каждой фабрики происходило дальнейшее подразделение и всегда с одним и тем же результатом. Двадцать рабочих стали работать вместе над одной вещью, но, так как каждый из них производит теперь отдельную операцию, каждый из двадцати стал делать в двадцать раз больше, чем делал бы в том случае, если бы они работали порознь» / Там же. С. 177.
1070
«В результате разделения труда появились машины. В природе существуют слепые силы, бесконечно превосходящие силы человека, но не предназначенные служить ему. Поистине победой индустрии следует считать, что их удалось обуздать и покорить. Как только удалось заставить их производить работу человека, они стали это делать с такой быстротой и в таких масштабах, что бесконечно превзошли возможности человека, действующего собственными силами. Вода, ветер и огонь не могут совершать сложных операций, но разделение труда упростило все операции. Рабочий, которому на фабрике приходится производить одну манипуляцию, скоро находит то однообразное движение, при помощи которого он может производить эту манипуляцию лучше всего; вскоре затем он придумывает, как заставить ту или другую силу природы производить эту манипуляцию без его, рабочего, помощи. Вода стала молоть хлеб, двигать пилу, поднимать толкач; работы, которых не могли бы выполнить тысячи людей, стали выполняться бесчувственными рабочими, не знающими никаких потребностей» / Там же.
1071
«Разделение труда увеличило производительные способности человека еще и другим образом. Отдельные члены коллектива, отказавшись от ручного труда, посвятили себя научным занятиям. Они изучали природу и ее свойства, движение и его законы, механику и ее применение и при помощи своих исследований находили средства почти бесконечного увеличения производственных возможностей человека. Именно применение этих способов производства, известных в наши дни под именем научных, дает возможность выполнить при помощи сил природы, более могущественных, чем мы сами, работу, которую человечество никогда не могло бы выполнить одними своими силами» / Там же. С. 178.
1072
«…Потребности трудящегося человека по необходимости очень ограничены. При огромном росте производительности труда общество очень легко могло бы снабдить себя пищей, жилищем, одеждой, если бы трудились все члены общества. Если бы вся нация работала так, как работают рабочие, если бы она, следовательно, производила в десять раз больше пищи, жилищ, одежды, чем каждый может потребить, то следует ли думать, что доля каждого была бы при этом больше? Наоборот, каждый работник имел бы для продажи в десять раз больше продуктов, продавал бы соответственно менее выгодно и соответственно меньше в состоянии был бы купить. Превращение же страны в огромную фабрику, а всей нации в производительных рабочих, работающих постоянно, не только не привело бы к богатству, но повлекло бы за собой всеобщее бедствие» / Там же. С. 180. Заметим, речь здесь идет о так называемой теории недопотребления, содержание которой подробно будет рассмотрено во втором томе.
1073
«Конечно, речь шла бы не о том, чтобы возить их в мастерские в каретах или одевать на работе в парчу и бархат. Если бы результат того рвения к производству, которое так поощряется в литературе и в правящих кругах, должен был бы быть таков, рабочие скоро отказались бы от роскоши, за которую пришлось бы платить тяжким трудом» / Там же. С. 180.
1074
Там же. С. 180–181.
1075
«Изолированный человек работал для того, чтобы отдыхать самому, человек же, живущий в обществе, работает для того, чтобы отдыхали другие; изолированный человек накоплял для того, чтобы затем пользоваться накопленным самому, человек же, живущий в обществе, видит, что плоды его трудов накопляют другие – те, кто и будет ими пользоваться. Однако, с тех пор как рабочие стали производить больше, бесконечно больше, чем они в состоянии потребить, стало необходимым, чтобы произведенное ими потреблялось людьми, которые ничего не производят и ведут совсем иной образ жизни» / Там же. С. 181.
1076
Там же.
1077
Там же. С. 181–182.
1078
«На различии между капиталом и доходом, – писал С. Сисмонди, – зиждется все общественное благоденствие. Производство прекращается, как только оно перестает приносить доход. Если бы богатые классы вдруг решили жить, как бедняки, собственным трудом и присоединять весь свой доход к своему капиталу, рабочие, рассчитывающие на этот доход как на источник жизни, впали бы в безнадежную нужду и умерли бы с голоду. Если бы, наоборот, богатые классы не довольствовались потреблением своих доходов, а расходовали бы и свой капитал, они остались бы скоро без дохода, и обмен, столь необходимый для рабочего класса, так же не мог бы иметь места… Итак, производство должно соизмеряться с социальным доходом, и те, кто поощряет к безграничному производству, не заботясь о том, чтобы узнать этот доход, толкают нацию к гибели, думая открыть ее путь к богатству» / Там же. С. 182. Таким образом, согласно автору, производство и потребление должны находиться в равновесии. Только в этом случае будет обеспечено процветание нации.
1079
Там же. С. 298.
1080
Там же.
1081
Там же. С. 299.
1082
Там же. «Действительно, – пояснял автор, – если рост дохода не соответствует росту населения, последнее не может представлять достаточный рынок. Напрасно будут производиться хлеб для голодных и одежда для нуждающихся в одежде, если им нечем заплатить: торговля нуждается не в потребностях, а в покупателях. Если уменьшается доход богачей, то падает и их потребление, это даже в том случае, если количество богачей остается неизменным. Если уменьшается принадлежащий богачам оборотный капитал, то уменьшается и потребление бедняков, хотя бы их количество оставалось неизменным… Таким образом, всякое злоключение в области национального богатства ведет к сужению рынка, который для производителей представляла данная страна. При этом безразлично, уменьшился ли ее капитал или ее доходы, стали ли менее платежеспособными ее богачи или бедняки» / Там же.
1083
Там же. С. 299–300.
1084
Там же. С. 300.
1085
Там же.
1086
Там же. С. 300–301. «Рабочий, – указывал далее автор, – добывающий средства существования десятичасовым трудом, стремится в случае уменьшения заработка заработать необходимую для жизни сумму путем увеличения количества труда. Он начинает работать четырнадцать часов, отказывается от праздничного отдыха, от развлечений, и прежнее количество рабочих произведет много большее количество товаров» / Там же. С. 301.
1087
Там же. С. 301. Ведь «фабрикант заинтересован в продолжении своего дела, так как оно его кормит. Он не станет добровольно от него отказываться; неудачи прошлого года он склонен приписывать случайным причинам, и чем меньше он получил барыша, тем меньше настроен бросить свое дело. Производство поэтому продолжается еще долго после того, как удовлетворены потребности; оно прекращается, наконец, лишь после того, как участвовавшие в нем лишаются и капиталов, и доходов, а многие и погибнут – потери эти без содрогания невозможно и перечислить. Производители откажутся от дел, и количество производителей уменьшится лишь тогда, когда часть предпринимателей обанкротится и часть рабочих погибнет от нужды» / Там же.
1088
«Ни одно заблуждение не получило более широкого распространения, чем только что указанное; оно прочно держится вопреки повседневному опыту; это ошибочное положение выдвинул недавно и талантливый английский экономист г. Рикардо, который сделал из него весьма случайные выводы. Правда, частично это положение подтверждается опытом. На одной и той же фабрике предприниматель быстро переходит от производства ткани, вышедшей из моды, к производству модной ткани, от полосатого бархата к гладкому, от канифаса к пике. Одно и то же здание служит для выделки и тех и других тканей; способности и навыки хозяина и рабочих используются в новом производстве, так же как и в старом, и увеличение прибыли, которое дает появление новинки, покрывает расходы на несколько новых машин. Но рабочие-металлисты почти все погибли бы раньше, чем смогли бы перейти на хлопчатобумажное производство. Переход предпринимателей и их оборотных капиталов менее труден, но протекает чрезвычайно медленно; переход большей части основного капитала совершенно невозможен» / Там же. С. 301–302.
1089
Там же. С. 303.
1090
«Общество заинтересовано в том, чтобы трудом создавался новый доход; каждому же производителю достаточно, чтобы старый доход, изменив свое направление, попал в его руки, чтобы старый доход, служивший средством существования для его конкурентов, был потерян ими и оживил его собственное предприятие. Общество должно желать, чтобы труд регулировался спросом, чтобы все товары имели сбыт и чтобы не пострадал ни один производитель; каждый же отдельный производитель не руководствуется общим спросом, а соразмеряет свое производство с количеством находящихся в его распоряжении капиталов. Он сообразуется всегда со средствами производства, а не со средствами потребления. Достаточно небольшого внимания к движению коммерции, чтобы убедиться, что негоциант не ослабляет своей деятельности из-за того, что дел мало; это, наоборот, служит основанием для того, чтобы он с особенным рвением стремился захватить все дела в свои руки» / Там же. С. 304.
1091
Там же. С. 305.
1092
Там же.
1093
Там же. С. 306.
1094
Там же. С. 307.
1095
«Общество страдает не оттого, что увеличились его производительные силы, но оно может испытывать страдания от того, что сделает из них плохое употребление, от того, что будет производить продукты, которые некуда будет девать. Труд, необходимость которого определяется возрастанием спроса, полезен для общества, но труд, цель которого сделать ненужным труд другого, такой труд чаще всего представляет опасность и жестокость. Когда потребление ограничено, оно не может быть расширено, когда рабочих в предприятиях уже слишком много, когда при напряжении всех своих сил они получают все же недостаточную плату, применение новой машины, вытесняющей некоторое количество рабочих, является бедствием; фабрикант применяет ее не для того, чтобы облегчить труд своих рабочих, а для того, чтобы уничтожить рабочих своего конкурента» / Там же. С. 309.
1096
«Богатства беспрерывно передвигаются от производителей к потребителям при посредстве денег. Все меновые сделки происходят в этой именно форме, безразлично, переходят ли от одного владельца к другому средства для производства богатства, меняет ли своего хозяина земля или движимый капитал, продается ли труд или же предмет, подлежащий потреблению, переходит к тому, кто в нем нуждается» / Сисмонди С. Указ. соч. Т. II. С. 5.
1097
Там же. С. 6.
1098
Там же.
1099
Там же. «Деньги представляют в коммерции дорогостоящее удобство: покупаются они, как и всякое другое богатство, но с тем отличием, что они не увеличиваются в обращении и не уменьшаются в пользовании. Они выходят одинаково неизменными из рук того, кто употребил их с пользой, как и того, кто их промотал. Но та высокая цена, которую общество за них платит, которая на первый взгляд создает затруднения, как раз придает деньгам то достоинство, что они для своих держателей представляют надежнейшее обеспечение» / Там же.
1100
Там же.
1101
Там же.
1102
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 97.
1103
Там же. С. 98.
1104
Там же. С. 94.
1105
Там же. С. 95.
1106
Там же. С. 96.
1107
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. I. С. 194.
1108
См., там же. С. 194–195.
1109
Там же. С. 195.
1110
Там же.
1111
Там же. С. 198.
1112
Там же. С. 199.
1113
Там же. С. 200.
1114
Там же.
1115
Там же. «Мы оставляем здесь в стороне переполнение рынка, при котором рыночные цены всегда регулируют с частью товаров, произведенной при наилучших условиях; мы имеем здесь дело не с рыночной ценой, поскольку она отличается от рыночной стоимости, а с различными определениями самой рыночной стоимости» / Там же.
1116
Там же. С. 201.
1117
Там же.
1118
Там же. С. 202.
1119
Там же.
1120
Там же. С. 203.
1121
Там же.
1122
Там же.
1123
Там же. С. 204. Так, «если количество а данного вида товаров стоит в рабочего времени, то при прочих равных условиях количество па стоит пв рабочего времени. Далее: поскольку общество хочет удовлетворить свои потребности и производить с этой целью известный вид товаров, оно должно оплатить их. В самом деле, так как при товарном производстве предполагается разделение труда, то общество оплачивает эти товары тем, что употребляет на их производство часть находящегося в его распоряжении рабочего времени, следовательно, оно покупает их при помощи определенного количества рабочего времени, которым оно – это данное общество – может располагать. Та часть общества, которой благодаря разделению труда приходится употребить свой труд на производство данного определенного товара, должна получить эквивалент в общественном труде, воплощенном в товарах, удовлетворяющих его потребности. Но не существует никакой необходимой связи, а наблюдается лишь случайная связь между всем количеством общественного труда, затраченного на данный общественный продукт, т. е. между той долей совокупной рабочей силы, которую общество употребляет на производство этого продукта, следовательно, между объемом, который производство этого продукта занимает во всем производстве, с одной стороны, и, с другой стороны, между тем объемом, в котором общество стремится удовлетворить потребность при помощи данного определенного продукта» / Там же. С. 204–205.
1124
«Только там, где производство находится под действительным предопределяющим это производство контролем общества, общество создает связь между количеством общественного рабочего времени, затраченным на производство определенного предмета, и размерами общественной потребности, подлежащей удовлетворению при помощи этого предмета» / Там же. С. 205.
1125
Там же. С. 205.
1126
Там же. С. 206.
1127
Там же. С. 207.
1128
Там же. С. 207–208. При этом исключаются из рассмотрения товары, которые имеют цены, но не имеют стоимости, например, земля.
1129
Там же. С. 209.
1130
Там же. С. 210.
1131
Там же. С. 211.
1132
Там же. «Конечно, – пояснял далее автор, – при рассмотрении денег как средства обращения предполагается, что происходит не только один метаморфоз товара. Напротив, рассматривается общественное сплетение этих метаморфозов. Только таким образом подходим мы к обращению денег и к развитию их функции в качестве средства обращения. Но, насколько эта связь важна для перехода денег к функции средства обращения и для вытекающего отсюда изменения их вида, настолько же безразлична она для сделки между отдельными покупателями и продавцами» / Там же. С. 211–212.
1133
Там же. С. 212.
1134
«Совместные действия интересуют каждого лишь до тех пор, пока он благодаря им выигрывает больше, чем без них. Единство действий прекращается, как только данная сторона как таковая оказывается слабее другой, и тогда каждое отдельное лицо старается возможно лучше устроиться собственными силами. Далее, если один из конкурентов производит дешевле других, может сбывать больше товара и отвоевывать для себя больше места на рынке, продавая товар ниже господствующей в данный момент рыночной цены, или рыночной стоимости, то он так и поступает и начинает действовать таким образом, что мало-помалу принуждает других ввести более дешевый метод производства и сводит общественно необходимый труд к новому, менее значительному количеству. Если одна из сторон получает преимущество, то выигрывает всякий, кто к ней принадлежит; дело происходит таким образом, как если бы все принадлежащие к ней осуществляли общую монополию. Если одна из сторон оказывается слабее другой, то каждый может попытаться своими собственными усилиями стать сильнее противника (например, тот, кто работает с меньшими издержками производства) или по крайней мере отделаться возможно меньшими потерями, и в этом случае ему уже нет никакого дела до своих соседей, хотя действия его касаются не только его самого, но и всех его сообщников» / Там же. С. 212–213.
1135
Так, Ксенофонт полагал, что когда производится много меди и железа, то эти товары падают в цене, а владельцы «от дешевых их изделий … разоряются». Точно так же, по мнению автора, при избытке плодов земледелия, это занятие оказывается бесполезным, а потому «многие бросают его и обращаются к торговле, кормчеству, ростовщичеству» / Ксенофонт. Доходы города Афин. Сочинения Ксенофонта в пяти выпусках, переведенные с греческого Г.Я. Янчевицким. Вып. 5. Ревель, 1895. С. 185.
1136
Цит. по: Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. Т I. От зари цивилизации до капитализма / Отв. ред. Г.Г. Фетисов. М., 2004. С. 277.
1137
Там же С. 278.
1138
Маклеод Г.Д. Основания политической экономии. СПб., 1865. С. 99.
1139
Там же. С. 99—100.
1140
Там же. С. 100.
1141
Там же. С. 100–101.
1142
Там же. С. 102.
1143
Там же.
1144
Там же. С. 103.
1145
Там же. С. 104.
1146
Там же. С. 105.
1147
Там же. С. 117.
1148
Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. М., 1992. С. 150.
1149
Там же. С.151.
1150
Там же. С. 152.
1151
Там же. С. 153.
1152
См., там же.
1153
Там же.
1154
Там же. С. 159. «И в действительности мы видим, – пояснял автор, – что люди в практической жизни не продолжают обмена безгранично и неопределенно, но что для определенных лиц в каждый данный момент при данном экономическом положении существуют пределы по отношению к определенным видам благ, за которыми отказываются от всякой дальнейшей мены.
В меновых отношениях отдельных лиц, и еще больше – в сношениях целых народов друг с другом мы замечаем обыкновенно, что ценность конкретных благ для людей подвержена постоянному изменению, главным образом потому, что благодаря процессу производства в распоряжение отдельных хозяйствующих индивидов поступают новые количества благ; этим обновляются основания для экономического обмена, и вот почему взгляду наблюдателя представляется беспрерывно продолжающийся ряд меновых операций. Но и в этой цепи экономических актов мы находим при более точном наблюдении для данных моментов, лиц и видов благ точки поля, в которых нет места обмену благ, потому что наступил его экономический предел»/ Там же. С. 159–160.
1155
«Первое соприкосновение хозяйствующих субъектов в меновом обороте – экономически обыкновенно самое выгодное для них, а затем уже осуществляются меновые операции, обещающие меньшие экономические преимущества. Это верно по отношению не только к обороту отдельных лиц, но и целых наций». / Там же. С. 160.
1156
Там же. С. 161–162.
1157
Заметим, в примечании К. Менгер указывал на Аристотеля, впервые поставившего данную проблему. Как мы видели, в силу известных причин Аристотелю не удалось ее решить.
1158
Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. С. 162–163.
1159
Там же. С. 164. «Такое же наблюдение можно произвести при самых развитых отношениях оборота и по поводу товаров, больше всего могущих рассчитывать на сбыт. Попробуем на хлебном рынке или на фондовой бирже купить хлеб или фонды и снова продать их, прежде чем изменились условия конъюнктуры, или в один и тот же момент продать какой-нибудь товар и такой же купить, и мы легко убедимся, что разница между ценой при спросе и предложении – не простая случайность, но общее явление народного хозяйства». / Там же.
1160
Там же.
1161
См., там же.
1162
Там же. С. 169.
1163
Там же.
1164
Там же. С. 167.
1165
См., там же. С. 107, 168, 172, 176, 178, 186, 187.
1166
Там же. С. 349.
1167
Там же.
1168
Там же. С. 349–350.
1169
Там же. С. 350.
1170
См., там же. С. 350–351.
1171
Там же. С. 351.
1172
«Если мы будем рассматривать только количество какого-нибудь одного рода материальных благ, которое можно получить в обмен на данную вещь, то мы еще не приобретаем правильного представления относительно меновой силы, свойственной этой вещи. Дело в том, что та или иная высота цены в подобном случае одинаково может обусловливаться как значительностью меновой силы первой вещи, так и незначительностью меновой силы второй вещи. Для того чтобы определить меновую силу, свойственную данной вещи, необходимо рассмотреть меновое отношение этой вещи или к множеству других родов материальных благ, или же к такого рода материальным благам, которые считаются общепризнанным мерилом ценности. Такого рода материальным благом являются деньги» / Там же. С 351.
1173
Там же.
1174
Там же.
1175
Так, «если мы бросим на середину гладкого, как зеркало, пруда камень, то увидим, что круги расходятся во все стороны с безукоризненной отчетливостью и правильностью. Дующий в открытом море ветер, порывы которого никогда не идут совершенно в одном и том же направлении и с совершенно одинаковой силой, вызывает движение волн, которое в общих чертах отличается некоторой правильностью, но если мы будем всматриваться в детали, то заметим множество отклонений и неправильностей. Наконец, когда ветер внезапно переменяется или когда громада волн ударяется о неровный, изрытый ущельями берег, тогда получается то дикое бушевание набегающих одна на другую волн, которое называют прибоем и единственным законом которого служит, по-видимому, отсутствие всякой правильности.
Если мы будем исследовать причину этого различия в движении волн, то найдем ее очень легко. В первом случае действует единственная двигательная сила, и благодаря этому свойственные ей законосообразные действия, не подвергаясь враждебному влиянию другого рода сил, могут проявляться в самом чистом виде. Во втором случае перекрещиваются действия разнородных сил, но одна из этих сил слишком могущественна и поэтому может, по крайней мере временно, оказывать определяющее влияние на характер совокупного действия всех сил. В третьем случае, наконец, нестройное действие нескольких противоположных сил приводит к беспорядочному смешению разнообразных движений, которые, перекрещиваясь между собой и парализуя друг друга, дают в конечном результате полное отсутствие всякой правильности» / Там же. С. 353–354.
1176
См., там же. С. 354.
1177
Там же. С. 355.
1178
Там же.
1179
Там же.
1180
Там же. С. 356.
1181
Там же С. 357. Для решения этой задачи «он исследует, как результат получается, когда волна встречает на своем пути какую-нибудь преграду, например, твердую силу; он выясняет это, предполагая, во-первых, что волна сталкивается с преградой под прямым углом, предполагая, во-вторых, что столкновение происходит под острым углом. Он выводит далее законы “явлений интерференции”, обнаруживающихся при встрече нескольких волн, и притом опять различает два типичных основных случая: во-первых, когда интерферирующие волны идут параллельно; во-вторых, когда они пересекают друг друга; когда волны движутся в одном и том же направлении и когда они движутся в противоположных направлениях; когда длина волн одинакова и когда она неодинакова; когда гребни и углубления интерферирующих волн совпадают между собою и когда они находятся друг от друга на расстоянии половины длины волны или на каком-нибудь ином расстоянии, и т. д. Само собой разумеется, что физик не станет при этом исследовать порознь все возможные виды преград, влияющих на движение волн, он возьмет лишь характерные типы их, которые представляются ему необходимыми для выполнения его общей или специальной задачи. Так, например, в большинстве случаев он может ограничиться построением формулы закона для столкновения волн с твердой стеной правильной формы, не выводя ее для всевозможных неправильных форм – вогнутой, сломанной и т. д. Если же вследствие каких-нибудь особенных обстоятельств окажется практически важной какая-нибудь редко встречающаяся форма, если, например, дело идет о какой-нибудь совершенно своеобразной преграде, то физик без всяких разговоров отнесет ее к числу подлежащих исследованию типов. Раз наш физик выяснил одно за другим все усложнения, называемые присоединением отдельных типических факторов к основному феномену простого волнообразного движения, то ему уже нетрудно будет объяснить и тот общий результат, который должен получиться при одновременном действии многих из этих факторов или же всех их. Он разлагает влияние морского прибоя, представляющегося на первый взгляд совершенно хаотическим, на множество отдельных движений, из которых с каждым порознь он уже знаком и из которых каждое носит на себе вполне ясный отпечаток законосообразности. Но если бы кому-нибудь пришло в голову прямо заняться объяснением явлений интерференции, не выяснив предварительно себе и другим закона простого движения волн, то наш физик, без сомнения, назвал бы такого рода намерения нелепыми и невыполнимыми» / Там же. С. 357–358.
1182
Там же. С. 358.
1183
Тамже. С. 358–359.
1184
См., там же. С. 359. «В этой второй части теории цен будет уместно, – писал далее автор, – то мимоходом, то со всей подробностью, смотря по обстоятельствам, – выяснить влияние, какое оказывают на образование цен широко распространенные типические мотивы, привычки, обычаи, справедливости, гуманности, великодушия, удобства, гордости, национальной и расовой ненависти и т. д., но точно так же уместно будет далее выяснить, какое влияние оказывают на цены некоторые в высшей степени конкретные учреждения, каковы монополии, картели, коалиции, бойкоты, государственные таксы цен, третейские суды, рабочие союзы и многие другие организации, играющие роль искусственных “преград”, которые политика и самопомощь любят в настоящее время противопоставлять слишком стремительному напору эгоистических “волн” цены» / Там же. С. 359.
1185
См., там же. С. 359–360. Автор считал, что «в этом фазисе развития господствующая экономическая школа находится … до сих пор» / Там же. С. 360.
1186
Там же. С. 360–361. Указывая на причины своего выбора, автор писал: «Почему именно, несмотря на это, я ограничиваюсь здесь изложением только одной первой части теории цен, объяснить нетрудно. Во-первых, разработка второй части потребовала бы гораздо большего места, чем находится теперь в моем распоряжении. Во-вторых, мне кажется, что первая часть, теперь совершенно заброшенная, особенно нуждается в разработке, тогда как вторая часть разрабатывается очень усердно и с большим успехом представителями господствующей школы. В-третьих, наконец, я не могу и не хочу отрицать того, что, признавая огромное значение за второй, специальной частью теории цен, я считаю, однако ж, первую общую часть несравненно более важной, так как она является основной частью. Я просто-напросто не могу себе представить сколь-нибудь удовлетворительной теории цен вообще, которая бы не основывалась на удовлетворительном объяснении основного закона образования цен. Знаю, что это заявление мое в настоящее время вызовет множество возражений. Заниматься обстоятельным опровержением этих возражений при крайней субъективности спорного пункта кажется мне и нецелесообразным, и невозможным» / Там же. С. 361.
1187
Там же. С. 362.
1188
Там же.
1189
Там же. С. 363.
1190
«Но и при современной организации производства, основывающейся на разделении труда, противоположные оценки одних и тех же материальных благ не только могут, но и должны встречаться очень часто в нашей хозяйственной жизни. Каждый производитель производит лишь некоторые продукты, но производит их зато в количестве, превышающем его собственные потребности в них. При подобных обстоятельствах у него оказывается прежде всего избыток своих собственных продуктов и недостаток во всех остальных, необходимых для него. Поэтому каждый производитель будет придавать своему собственному продукту незначительную, а чужим продуктам – относительно высокую субъективную ценность. Производители же этих последних, как раз наоборот, высокую субъективную ценность будут придавать его продукту, которого им недостает, а низкую – своим собственным продуктам, которых у них больше, чем им нужно. Таким образом, создается в самых широких размерах такое отношение между противоположными определениями ценности, которое благоприятствует заключению меновых сделок между различными производителями» / Там же. С. 364.
1191
Там же. С. 364–365.
1192
Там же. С. 378. «При определении субъективной ценности мы видели, – писал далее автор, – что принцип хозяйственной выгоды требует, чтобы с помощью наличного запаса материальных благ удовлетворялись сперва важнейшие потребности, потом потребности все менее и менее важные и чтобы последней удовлетворялась некоторая предельная потребность – потребность, представляющая предельную пользу. При определении цены мы видим, что принцип хозяйственной выгоды требует, чтобы меновую сделку заключали сперва наиболее сильные по своей обменоспособности пары контрагентов, потом пары все менее и менее сильные и чтобы последней вступала в меновую сделку опять-таки некоторая предельная пара. Там мы видели, что удовлетворение всех потребностей, превышающих по своей важности последнюю, предельную потребность, оказывается обеспеченным и без наличия оцениваемого экземпляра материальных благ соответствующего рода и что от наличия оцениваемого экземпляра зависит лишь получение именно последней, предельной пользы. Здесь мы видим, что все пары контрагентов, превосходящие по своей обменоспособности предельную пару, могли бы заключить меновую сделку и по более высоким или более низким ценам, и от того обстоятельства, что цена достигает в том или ином случае строго определенной – ни большей, ни меньшей – выгоды, зависит судьба именно последней предельной пары контрагентов. Наконец, ценность вещи определяется важностью последней, предельной потребности, которая может удовлетворяться при помощи ее в силу существующей между ними зависимости; точно так же цена товара определяется хозяйственным положением последней, предельной пары контрагентов опять-таки в силу существующей между ними зависимости» / Там же.
1193
Там же. С. 379. «Мы видели, что вопрос о том, кто из желающих купить или продать вообще может рассчитывать на участие в ведении переговоров относительно меновой сделки, кто из них вообще обладает обменоспособностью, решается отношением между субъективной оценкой покупаемого товара и субъективной оценкой вещи, в которой выражается цена этого товара. От этого же самого отношения зависит и степень обменоспособности каждого участника обмена. Отношение между субъективными оценками получаемой и отдаваемой в обмен вещи с неумолимой строгостью предписывает каждому из участников обмена, до какого пункта он может идти в повышении или понижении цены, и вместе с тем указывает тот предел, где он вынужден бывает отказаться от дальнейшего участия в обмене. Этим отношением определяется далее, кому из ряда контрагентов, обладающих наивысшей обменоспособностью, действительно удается заключить меновую сделку; от этого отношения зависит, кому из участников обмена достанется роль предельной пары, а следовательно, от него зависит, наконец, и высота той цены, по которой совершаются меновые сделки на рынке» / Там же.
1194
Там же. С. 380. «Правда, это равнодействующая совсем иного рода. Высота цены представляет собой не просто среднюю всех обнаруживающихся на рынке субъективных оценок; нет, эти последние принимают в образовании цены – равнодействующей участие весьма неодинаковое. Некоторая часть их не оказывает решительно никакого влияния на цену: таковы именно оценки отказывающихся от меновой сделки контрагентов за исключением последней пары их, обладающей наиболее высокой обменоспособностью. Эти оценки могут быть совсем не представлены на рынке, могут быть представлены в удесятеренном количестве – результат от этого ни на волос не изменится» / Там же.
1195
Там же. С. 384.
1196
Там же. «Однако ж эти желания не могут проявиться с полной силою, каждое из них встречает на своем пути некоторую преграду. Такого рода преграда заключается в стремлении человека сохранить в своих руках принадлежащие ему материальные блага. Нельзя приобрести чужую вещь, не отдав за нее своей собственной вещи. Чем труднее решиться на отдачу другому своей собственной вещи, тем сильнее препятствие, на которое наталкивается желание получить чужую вещь. Сила этого препятствия, естественно, измеряется в свою очередь величиной того значения, какое представляет отдаваемая вещь с точки зрения благополучия отдающего субъекта, следовательно, величиной субъективной ценности этой вещи. Все остальное очень просто. У контрагентов, обладающих наименьшей обменоспособностью, препятствие сильнее желания, и оттого это последнее, будучи совершенно парализовано, не может проявиться наружу: названные контрагенты не вступают в меновую сделку и не имеют возможности оказать какое бы то ни было влияние на те условия, на которых заключают меновую сделку другие участники обмена. У контрагентов, обладающих более высокой обменоспособностью, желание приобрести чужую вещь сильнее привязанности к своей собственной вещи – сила больше препятствия; остается, следовательно, некоторый избыток силы, который и приводит к заключению меновой сделки. Этот избыток, оказывающийся всего больше у наиболее сильных по своей обменоспособности контрагентов, сам по себе мог бы оказывать на установление цены влияние, соответствующее своей величине. Но так как правильно понимаемый интерес более сильных контрагентов заключается не в том, чтобы давать за товар столько, сколько они могут дать в крайнем случае, а в том, чтобы давать за товар как раз столько, сколько они вынуждены дать, чтобы путем вытеснения лишних контрагентов обеспечить за собой место в ряду контрагентов, действительно вступающих в меновую сделку, то они сознательно не пускают в ход всей своей более высокой меновой силы – нет, в своих действиях они не идут дальше того, что может и вынужден делать последний из них, чтобы одержать верх над своим более слабым соперником. Стало быть, дело само собой устраивается таким образом, что основой для определения цены начинает служить положение последнего из победивших конкурентов и первого из конкурентов побежденных, или, как мы выразились раньше, субъективные оценки вещи предельными парами» / Там же. С. 384–385.
1197
См., там же. С. 387, 403.
1198
См., там же. С. 403.
1199
Там же. С. 404.
1200
Там же. С. 404–405.
1201
Там же. С. 347. О. Бем-Баверк имеет здесь в виду Нейманна.
1202
Там же. С. 406.
1203
Там же.
1204
Тамже. С. 416–417. «Если мы прибавим еще к этому, что и сам способ изложения, господствующий у приверженцев старой теории спроса и предложения, оставляет желать очень многого в смысле точности и ясности, что почти все понятия, над которыми оперирует старая теория, отличаются неопределенностью и двусмысленностью (“предложение”, “спрос”, их “активность”, “интенсивность”, “платежеспособность”), что, наконец, очень пространно рассуждая иногда об отдельных “факторах”, наши экономисты поразительно мало обращают внимания на взаимные отношения между ними и на их совокупное действие, следовательно, на то, в чем, собственно, и заключается проявление закона цен, то мы получим следующую малоутешительную картину: истинное перемешано с полуистинным и ложным, и все это очень слабой внутренней связью соединяется в некоторое нестройное целое» / Там же. С. 417.
1205
Там же. С. 417. Так, «значительная часть старых факторов подтверждается, другая часть их исправляется; вполне пригодные, но расплывчатые понятия “интенсивность”, “активность” спроса и предложения и т. д. получают ясное и точное определение; в пеструю кучу прежних факторов вносятся внутренняя связь и логический порядок, и в формуле “оценки товара предельными парами” мы приобретаем, наконец, вполне ясное и точное выражение для высоты цен, которые должны получаться в результате действия всех этих отдельных моментов» / Там же. С. 417–418. Другими словами, только благодаря субъективным оценкам устанавливается внутренняя связь и логический порядок между этими факторами, что позволяет определить уровень цен. Заметим, такое вульгарное утверждение вряд ли нуждается в каком-либо комментарии.
1206
«Рыночная цена рассматриваемого рода материальных благ не может долго держаться ни значительно выше, ни значительно ниже уровня издержек производства. Если цена в течение известного периода времени поднимается значительно выше издержек производства, то производство соответствующего товара становится особенно выгодным для предпринимателей. Это обстоятельство не только побуждает прежних предпринимателей расширять свои предприятия, дающие громадную прибыль, но и привлекает в чрезвычайно прибыльную отрасль промышленности новых предпринимателей. Таким образом, увеличивается количество продукта, доставляемое на рынок, а этим, наконец, в силу закона предложения и спроса дается толчок к понижению цены. Если же, наоборот, в течение известного периода рыночная цена падает ниже издержек производства, то продолжать производство соответствующего товара становится убыточным, благодаря этому предложение товара на рынке сокращается, а это в силу закона предложения и спроса должно повести в конце концов опять к повышению рыночной цены. Такова в самых общих чертах сущность закона издержек производства, давным-давно известного как в практической жизни, так и в экономической литературе» / Там же. С. 419.
1207
Там же. С. 419.
1208
Там же. С. 420.
1209
Там же. С. 422.
1210
Там же. С. 422–423.
1211
Там же. С. 424.
1212
См., там же.
1213
Там же. С. 425.
1214
См., там же.
1215
Тамже. С. 426.
1216
Блюмин И.Г. Субъективная школа в политической экономии. Том второй. М., 1931. С. 67.
1217
«Я хочу сказать, что авторы, специализирующиеся на подобных вопросах, составили довольно неверное представление о применении математического анализа к теории богатств. Они вообразили, что использование знаков и формул не может иметь другой цели, кроме как проведение расчетов, и поскольку чувствовали, что идеи могут противоречить этим математическим расчетам, пришли к выводу, что формульный аппарат может ввести в заблуждение менее догадливых и педантичных. Но люди, знакомые с математическим анализом, знают, что он нужен не только для проведения количественных расчетов, что он может быть использован для нахождения отношений между величинами, которые не могут быть оценены численно, между функциями, которые нельзя выразить алгебраическими символами. Так, теория вероятности содержит важные предпосылки, хотя их нельзя оценить численно, расчета вероятности событий, если это не вопрос случая, как это бывает в некоторых азартных играх.(…)
Использование математических знаков – естественная вещь каждый раз, когда речь идет об отношениях между величинами, а также даже когда это не строго необходимо, если они могут упростить демонстрацию, сделать ее нагляднее, показать общее развитие, предупредить появление неясных доводов, и было бы немного ненаучно их забраковать только потому, что они знакомы не всем читателям и могут привести их к ошибке» / Курно А. Исследования математических принципов теории богатства // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. Т. II. Восходящий капитализм / Отв. ред. М.Г. Покидченко. М., 2005. С. 74.
1218
Там же. С. 75.
1219
Там же.
1220
См., там же. С. 75–83.
1221
Блюмин И.Г. Указ. соч. С. 76–77. По мнению автора, «если же от рассмотрения зависимости рыночных цен и спроса перейти к рассмотрению зависимости между ценностью и спросом, то недостаточность одного функционального анализа окажется еще более очевидной. Изменения рыночной ценности влияют на изменение спроса, но изменения последнего не вызывают соответствующих изменений в рыночной ценности. Поэтому выражение D=F (v) (v означает рыночную ценность) отражает реальную зависимость между данными величинами, между тем как выражение v=f(D), которое может быть математическим путем получено из первого, есть чисто искусственное построение, которому ничто не соответствует в реальной экономике. Это выражение может быть использовано лишь для решения некоторых математических задач с экономическими величинами, но не для выяснения реальной экономической зависимости между данными величинами» / Там же. С. 77. Заметим, под ценностью здесь понимается стоимость, а под рыночной ценностью – рыночная стоимость.
1222
«При всяком построении, – писал А. Курно, – необходимо исходить из какой-либо простой предпосылки. Наиболее же простой гипотезой, приемлемой при отыскании законов, определяющих цены, является гипотеза монополии, понимая последнюю в абсолютном смысле, т. е. предположив производство товаров, сосредоточенных в руках одного лица. Гипотеза эта не является чистой фикцией: она осуществляется в некоторых случаях, кроме того, изучив ее, мы сможем более точно анализировать влияние конкуренции производителей» / Цит. по: Блюмин И.Г. Указ. соч. С. 72.
1223
«Истинную экономическую теорию можно получить, лишь возвратясь к мотивам, побуждающим человека действовать, – чувствам удовольствия и страдания. Большая часть таких чувств возникает периодически из обычных желаний и потребностей тела или разума и из того усилия, доставляющего страдания, которое нам постоянно кто-то или что-то подсказывает прилагать, чтобы мы могли удовлетворить свои потребности.
Экономика изучает отношения обычного чувства удовольствия и страдания. Но экономика рассматривает не все побуждения человека. Почти всегда существуют такие побуждения, которые являются результатом нашей совести, сострадания или каких-либо моральных или религиозных мотивов и которые экономика не может и не осмеливается рассматривать. Они останутся для нас силами, отклоняющими и причиняющими беспокойство; если вообще их нужно рассматривать, то это должны делать другие соответствующие отрасли знания» / Джевонс У. Краткое сообщение об общей математической теории политической экономии. // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. Т. II. Восходящий капитализм. С. 164.
1224
Эта работа У. Джевонса «кратко описывает то основное свойство экономической теории, которое сведет основную задачу данной науки к математической форме. Поскольку экономика действительно имеет дело с количествами, она по необходимости всегда была математической в своей сути. Но строгим и обобщающим утверждениям и простоте понимания ее количественных законов всегда мешало пренебрежение теми мощными методами выражения, которые с таким успехом применялись в большинстве других наук. Однако не следует полагать, что, поскольку экономика становится математической по форме, она станет поэтому предметом точных вычислений. Ее математические принципы могут стать формальными и определенными, тогда как ее индивидуальные данные остаются такими же неточными, какими были всегда» / Там же. С. 163–164.
1225
Там же. С. 165.
1226
Там же. Нетрудно видеть, что такая трактовка воспроизводит по существу так называемый первый закон Г. Госсена, согласно которому а) в одном непрерывном акте потребления полезность последующей единицы потребляемого блага убывает; б) при повторном акте потребления полезность каждой единицы данного блага уменьшается по сравнению с ее полезностью при первоначальном потреблении.
1227
Блюмин И.Г. Указ. соч. С. 207.
1228
Цит. по: Блюмин И.Г. Указ. соч. С. 209.
1229
Там же. С. 210.
1230
Там же. С. 225.
1231
Там же.
1232
Там же. С. 226–227.
1233
Вальрас Л. Элементы чистой политической экономии, или теория общественного богатства / Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. Т. II. Восходящий капитализм. С. 210.
1234
Проводя аналогию с физико-математическими науками, Л. Вальрас писал: «Из сказанного мы видим, каков здесь смысл слов редкий и редкость. Для математика и физика скорость не противостоит медленности, а теплота – холоду, как это имеет место в обыденном языке: медленность является для одного из них лишь меньшей скоростью, а холод для другого – лишь меньшей теплотой. Так и здесь редкость и изобилие не противостоят друг другу: сколь бы велико ни было количество данной вещи, она является редкой – в политической экономии, – как только она полезна и встречается в ограниченном количестве точно так же, как тело обладает скоростью в механике, как только оно пробегает некоторое расстояние в некоторый промежуток времени» / Там же. С. 208.
1235
Там же. С. 208–209.
1236
Там же. С. 209.
1237
Там же.
1238
Так, «стоимость пшеницы в деньгах, или цена пшеницы, не зависит ни от воли продавца, ни от воли покупателя, ни от соглашения между ними. Продавец хотел бы продать дороже; он этого не может, потому что пшеница не стоит дороже, и если бы он не захотел продавать по этой цене, то покупатель нашел бы рядом с ним некоторое число продавцов, готовых это сделать. Покупатель был бы рад купить дешевле, это невозможно, потому что пшеница не стоит меньше, а если бы он не захотел купить по данной цене, то продавец нашел бы рядом с ним некоторое число покупателей, готовых согласиться с ценой.
Таким образом, будучи установлен, факт меновой стоимости приобретает характер естественного факта, естественного по своему происхождению, естественного в своем проявлении и в способе существования. Если пшеница и если деньги имеют стоимость, то это потому, что они являются редкими, т. е. полезными и количественно ограниченными, что представляет собой два естественных обстоятельства» / Там же.
1239
Там же. С. 209.
1240
Там же. С. 211.
1241
Там же.
1242
Там же.
1243
Л. Вальрас ставил А и В в скобки, чтобы показать, что речь здесь идет не о количествах, которые могут быть включены в математические уравнения, а о разновидностях товаров, качествах или «сущностях».
1244
Вальрас Л. Указ. соч. С. 212.
1245
Там же.
1246
Там же. С. 213
1247
Там же.
1248
Там же.
1249
Там же. С. 214.
1250
Там же.
1251
Там же.
1252
Там же. С. 215.
1253
Там же.
1254
Там же.
1255
Там же.
1256
Там же. С. 216.
1257
Там же.
1258
Там же. С. 216–217. Необходимо, однако, иметь в виду, что «выражение Вальраса “кривые спроса – в то же время кривые предложения” – не следует понимать таким образом, что кривая спроса на один товар идентична кривой предложения на другой товар, речь не идет об одной и той же кривой. Смысл этого выражения в том, что если нам известна кривая спроса на один товар, то мы всегда сможем получить значение предложения другого товара. Так, точка A>m на графике а (рис. 3) дает значение спроса на товар (А), т. е. D>am, но можно получить и значение предложения товара (В), которое будет равно площади прямоугольника O,D>am,A>m,р>am или произведению абсциссы данной точки на ее ординату. Если нам известна точка B>d на кривой спроса (график б рис. 3), то ее ордината дает значение спроса на (В), а произведение ординаты на абсциссу – значение предложения (А)» / Сорокин А.В. Экономическая структура общества. М., 2004. С. 89–90.
1259
Вальрас Л. Указ. соч. С. 217.
1260
Там же. С. 218.
1261
Там же. С. 215.
1262
Там же. С. 219.
1263
Там же. С. 220 «Нетрудно убедиться в том, что такое эти кривые KLM, NPQ, изображенные на рисунке пунктиром, и каким образом они построены.
Первая, KLM, является кривой предложения (А), но не той, что совпадает с кривой спроса на товар (В) и дает нам предложение (А) через площади прямоугольников координат в зависимости от р>b, а отличной от нее кривой, дающей это предложение (А) через длины ординат в зависимости от р>a.
Она начинается с нуля при бесконечно большой цене (А), выраженной в (В), соответствующей бесконечно малой цене (В) в (А), т. е. она асимптотична оси цен. Она понижается по мере приближения к началу координат при убывающих ценах (А) в (В), соответствующих возрастающим ценам (В) в (А). Она достигает максимума L, чья абсцисса представляет цену (А) в (В), обратную цене (В) в (А)р>b,m, представленной абсциссой Op>b,m точки B>m, для которой прямоугольник, вписанный в B>dB>p, является максимальным. Затем она идет вниз, еще более приближаясь к началу координат, и возвращается к нулю при цене (А) в (В), представленной OK, обратной по величине цене (В) в (А), представленной абсциссой OB>p точки B>p, в которой кривая B>dB>p пересекает ось цен.
Равным образом вторая кривая NPQ является кривой предложения (В), но не той, что совпадает с кривой спроса на товар (А) и дает нам предложение (В) через площади прямоугольников координат в зависимости от р>a, а отличной от нее кривой, дающей это предложение (В) через длины ординат в зависимости от р>b.
Она начинается с нуля при бесконечно большой цене (В), выраженной в (А), соответствующей бесконечно малой цене (А) в (В), т. е. она асимптотична оси цен. Она поднимается по мере приближения к началу координат при убывающих ценах (В) в (А), соответствующих возрастающим ценам (А) в (В). Она достигает максимума P, чья абсцисса представляет цену (В) в (А), обратную цене (А) в (В)p>a,m, представленной абсциссой Op>a,m точки A>m, для которой прямоугольник, вписанный в A>dA>p, является максимальным. Затем она идет вниз, еще более приближаясь к началу координат, и возвращается к нулю при цене (В) в (А), представленной ON, обратной по величине цене (А) в (В), представленной абсциссой OA>p точки A>p, в которой кривая A>dA>p пересекает ось цен.
Разумеется, данная форма кривых KLM, NPQ соотносится в принципе с формой кривых B>dB>p,A>dA>p. Если предположить, что последние выглядят иначе, то и первые будут полностью иными. Как бы там ни было, при избранных нами данных кривая B>dB>p идет вниз и, пройдя точку максимума B>m, пересекает пунктирную кривую NPQ в тот момент, когда последняя идет вверх от нуля к своему максимуму Р; и следовательно, кривая A>dA>p также пересекает пунктирную кривую KLM на нисходящем участке до прохождения максимальной точки A>m в тот момент, когда последняя кривая идет вниз от своего максимума L до нуля» / Там же. C. 220.
1264
Там же.
1265
Там же. С. 221.
1266
Там же.
1267
Там же.
1268
Там же. С. 226.
1269
«Основная идея Вальраса заключается, таким образом, в том, что при каждой данной рыночной цене устанавливается свой способ рационального распределения товаров для отдельных субъектов, каждой данной цене соответствуют свои определенные условия осуществления максимума полезности. Каждый хозяйствующий субъект, исходя из существующей цены, устанавливает спрос и предложение в определенных размерах. Но таких максимумов полезности для отдельных субъектов может быть столько, сколько существует цен. Из всех этих максимумов реальное осуществление получает тот, при котором спрос одного лица и предложение другого равны друг другу. Иными словами, для определения цены необходимы и достаточны два условия: а) получение максимума полезности и б) равенство спроса и предложения.
Чем отличается теория цены Вальраса от обычной теории спроса и предложения? По теории Вальраса, спрос и предложение имеют вполне определенную величину. При данной системе рыночных цен величина спроса на каждый товар может быть лишь одна. Так же обстоит дело и с величиной предложения. Ибо хозяйствующий субъект, руководствуясь стремлением получить максимальную полезность, определяет, какое количество товаров ему выгоднее всего обменять и на какие товары. На основании суммирования величин индивидуальных спросов и предложений можно получить величину общественного спроса и предложения, которая также имеет вполне определенный характер. Ввиду того, что каждая цена вызывает определенный спрос и предложение, из всех возможных цен сохраняется и становится устойчивой та цена, при которой спрос равен предложению» / Блюмин И.Г. Указ. соч. С. 290–291.
1270
«Когда продажа их (предпринимателей – Н.С.) продуктов идет медленно, туго и не приносит выгод, то они говорят: денег мало; все желание таких людей состоит в том, чтобы потребление было деятельнее, чтобы оно умножало продажи и поддерживало цены. А если спросить их, какие обстоятельства, какие причины благоприятствуют размещению их продуктов, то окажется, что эти люди имеют обыкновенно весьма смутное представление об этом предмете, что они дурно наблюдают факты и еще хуже объясняют их, что они принимают за верное то, что подлежит еще большему сомнению, желают того, что прямо противно их интересам, и стараются от власти получить покровительство, ведущее обыкновенно к плохим результатам» / Сэй Ж.Б., Бастиа Ф. Трактат политической экономии / Ж.Б. Сэй; Экономические софизмы; Экономические гармонии / Бастиа Ф. М., 2000. С. 42.
1271
Там же. С. 42–43.
1272
Там же. С. 46.
1273
«Если какой-нибудь продавец тканей скажет: “В обмен на мои продукты я требую не продуктов, а денег”, то ему нетрудно было бы доказать, что покупатель его товара может заплатить ему деньгами, полученными за товары, которые он продает в свою очередь. Ему можно было бы ответить так: такой-то фермер купит ваши ткани, если у него будет хороший урожай, и он купит у вас их тем больше, чем больше будет его жатва. Но он ничего не купит, если сам ничего не произведет» / Там же. С. 43.
1274
Так, иногда говорят: «нельзя продать, потому что мало денег. Но здесь следствие принимается за причину. Ошибка, которую при этом делают, происходит от того, что почти все продукты обыкновенно превращаются в деньги, прежде чем бывают обменены на другие продукты, и от того, что товар, появляющийся так часто, получает в глазах толпы значение товара по преимуществу, является конечной целью всех торговых сношений, тогда как на самом деле он служит не более как посредником в этих сделках. Нельзя, следовательно, говорить: нельзя продать, потому что мало денег, а надо сказать так: нельзя продать, потому что мало других продуктов. Денег всегда довольно, чтобы служить обращению и взаимному обмену других ценностей, если только эти ценности действительно существуют. Когда же ощущается недостаток денег в массе совершающихся сделок, то его легко пополнить, и самая надобность в пополнении служит указателем на благоприятное положение дел, а именно она указывает на то, что есть, значит, большое количество произведенных ценностей, на которые желают приобрести большое количество других ценностей. В таком случае товар, служащий посредником и облегчающий заключение сделок, т. е. деньги, легко заменяется другими известными в торговом мире способами, а вскоре затем опять притекают деньги, так как монета есть товар, а всякий товар направляется туда, где в нем чувствуется потребность. Стало быть, это хороший знак, коли не хватает денег в торговле, точно так же хороший знак, коли в магазинах не хватает товаров» / Там же. С. 44.
1275
Милль Дж. С. Основы политической экономии и некоторые аспекты их приложения к социальной философии. Т. II. М., 1980. С. 177. Это «те цены, которые приводятся в прейскурантах; цены оптовых рынков, где купля, так же как и продажа, является деловой операцией; где покупатели не жалеют сил, чтобы узнать, и обычно действительно узнают, минимальную цену, по которой может быть получен товар данного качества, и где поэтому верна аксиома, что на одном и том же рынке не может быть двух цен у одного товара одного качества. Наши утверждения будут верны в гораздо более ограниченном смысле в отношении розничных цен, цен, уплачиваемых в магазинах за товары личного потребления. На такие вещи часто бывает не только две, а множество отличных друг от друга цен в разных магазинах или даже в одном и том же магазине, потому что привычка и случай значат в этом деле не меньше, чем общие причины. Покупки для личного потребления осуществляются даже деловыми людьми не всегда по коммерческому принципу: чувства, которыми сопровождаются операции по получению и расходованию дохода, часто бывают чрезвычайно различны. То ли по лености, то ли по беспечности, или потому, что люди видят утонченность в том, чтобы платить, не задавая вопросов, три четверти тех, кто может это себе позволить, соглашаются на гораздо более высокие цены, чем необходимо, за вещи, которые они потребляют; в то время, как бедные часто поступают так же по неведению и недостатку рассудительности, из-за нехватки времени для поисков и расспросов и нередко по принуждению, явному или скрытому. Поэтому розничные цены не подчиняются со всей правильностью, которую можно было бы ожидать, действию причин, определяющих оптовые цены. Влияние этих причин сказывается в конечном счете на розничных рынках и является действительной причиной таких изменений в розничных ценах, которые имеют общий и постоянный характер» // Там же.
1276
Блюмин И.Г. Субъективная школа в политической экономии. Том первый. М., 1931. С. 198.
1277
«Следуя учению Курно и в меньшей степени фон Тюнена, я стал придавать большое значение тому факту, что наши представления о природе – как о нравственной, так и о материальной ее сферах – относятся не столько к совокупности количеств, сколько к приростам количеств и что, в частности, спрос на вещь представляет собой постоянную функцию, причем “предельный прирост” (этот термин, по словам автора, он позаимствовал у фон Тюнена) спроса в условиях устойчивого равновесия уравновешивается соответствующим приростом производства этой вещи. В этом плане нелегко получить четкую картину непрерывности, не прибегая к помощи математических символов или графиков. Применение последних не требует специальных знаний, и они часто отражают условия экономической жизни более точно и доходчиво, чем математические символы. Вот почему графики используются в сносках на страницах данной книги в качестве дополнительных иллюстраций. Ход рассуждения в книге не связан с ними, и их можно было бы опустить, но, как показывает опыт, графики дают более четкое представление о многих важных положениях, чем можно получить без них. Существует много проблем чистой теории, которые всякий, научившийся применять графики, не станет излагать, пользуясь другими средствами» / Маршалл А. Принципы экономической науки. Т. I. М., 1993. С. 49.
1278
Там же. С. 48.
1279
Там же. С. 145.
1280
См., там же. С. 146. «Ибо сколь бы важно ни было исследование того, как лучше всего использовать имеющиеся ресурсы, оно отнюдь не отвечает методам экономической науки, когда дело касается расходов частных лиц. Здравый смысл человека, обладающего большим жизненным опытом, окажет ему большую помощь при решении такого вопроса, чем самый хитроумный экономический анализ; до последнего времени экономисты мало высказывались на этот счет, так как, по существу, им нечего было сказать сверх того, что уже было известно всем здравомыслящим людям. Однако недавно по ряду взаимосвязанных причин эта проблема привлекла к себе большое внимание в экономических дискуссиях» / Там же. С. 145–146.
1281
См., там же. С. 146. «Хотя Рикардо и его главные последователи сознавали, что в определении стоимости факторы спроса играют такую же важную роль, как и факторы предложения, они, однако, не выразили свои взгляды достаточно четко, в результате чего все, за исключением самых внимательных читателей, неправильно их поняли» / Там же.
1282
См., там же. «Эта возросшая строгость частично обусловлена тем, что некоторые авторы стали пользоваться математическим языком и математической логикой. На деле весьма сомнительно, чтобы была сколь-нибудь значительная польза от применения сложных математических формул. Но обращение к математической логике сослужило большую службу, так как она побудила людей отказываться от рассмотрения какой-либо проблемы, пока они не уяснят себе, в чем именно состоит эта проблема, и не будут стремиться узнать, прежде чем продолжать исследование, что имеется и что не имеется в виду.
Это в свою очередь вынудило произвести более тщательный анализ всех основных концепций экономической науки, особенно представлений о спросе, поскольку уже сама попытка определить, как следует измерять спрос на вещь, открывает новые аспекты главных проблем экономической науки. И хотя теория спроса все еще пребывает в младенческом возрасте, мы уже в состоянии представить себе возможность сбора и систематизации такой статистики потребления, которая прольет свет на трудные проблемы, имеющие большое значение для общественного благосостояния» / Там же.
1283
См., там же. С. 147.
1284
«Ибо, – пояснял автор, – совершенствующаяся природа человеческая представляет собой единое целое. Лишь на некоторое время и весьма условно можно с пользой для дела изолировать экономическую сторону жизни человека в целях ее исследования, причем очень важно охватить эту сторону всю целиком. Нужда в этом особенно остро ощущается теперь, поскольку реакция на относительное невнимание Рикардо и его последователей к изучению потребностей обнаруживает признаки устремления в другую крайность. Отнюдь не ослабела необходимость утверждать великую истину, на которую они делали слишком большой упор, а именно, что, в то время как потребности правят жизнью низших животных, нам в поисках ключевых мотивов развития истории человечества надлежит обратиться к изучению изменений форм трудовых усилий и деятельности человека» / Там же. С. 147.
1285
Там же. С. 148.
1286
См., там же. «Так, хотя и животные, и дикарь обнаруживают свои предпочтения в выборе лакомств, никто из них особенно не заботится о разнообразии как таковом. Однако по мере того как человек поднимается все выше по ступеням цивилизации, по мере того как развивается его ум и даже его животные страсти начинают соединяться с умственной деятельностью, его потребности быстро становятся все более утонченными и многообразными, а в мелочах повседневной жизни он начинает желать перемены во имя самой перемены задолго до того, как он сознательно освобождается от ига обычая. Первым крупным шагом в этом направлении явилось овладение искусством добывать огонь: постепенно человек привыкает к употреблению многих различных видов пищи и питья, приготовленных разнообразными способами, а вскоре однообразие начинает его раздражать, и он считает для себя тяжелым испытанием, когда случай вынуждает его в течение долгого времени питаться исключительно одним или двумя видами пищи» / Там же.
1287
Кроме того, «сюда относится также распространяющееся среди всех слоев общества желание осуществлять и совершенствовать деятельность, которая охватывает не только занятия наукой, литературой и искусством ради них самих, но и обусловливает быстрый рост спроса на труд тех, кто занимается ими профессионально. Свободное время используется все менее и менее как возможность для бездеятельности; наблюдается возрастающее стремление к таким развлечениям, как атлетические состязания и путешествия, которые стимулируют не столько чувственные порывы, сколько энергичную деятельность» / Там же. С. 151.
1288
Там же. С. 152. «В этом легко можно убедиться, если отвлечься от здоровых условий жизни, при которых новые виды деятельности возникают постоянно, и понаблюдать за вестиндийским негром, использующим свою обретенную свободу и богатство не для получения средств удовлетворения новых потребностей, а для праздного времяпрепровождения, отнюдь не являющегося отдыхом от труда; о том же свидетельствует быстрое сокращение той части английских трудящихся, которая не испытывает ни честолюбия, ни гордости или наслаждения в совершенствовании своих способностей и своего труда, а тратит на выпивку все, что остается от заработной платы после приобретения самого необходимого, чтобы влачить жалкую жизнь» / Там же.
1289
См., там же. С. 152. «Эта концепция выдвинута Бенфилдом, а затем принята Джевонсом в качестве ключевой для своей позиции. К сожалению, в данном случае, как и в других, страсть Джевонса к жестким формулировкам привела его к выводу, который не только неточен, но и вреден, так как подразумевает, что старые экономисты заблуждались глубже, чем это имело место в действительности. Как утверждает Бенфилд, “первое положение теории потребления гласит, что удовлетворение каждого низшего вида в шкале потребностей порождает желание удовлетворить более высокую потребность”. Если бы это положение было верно, то названная концепция, которая на нем строится, тоже была бы правильной. Однако, отмечает Джевонс (Jevons. Theory of Political Economy, 2 nd ed., p.59), это положение неверно, и поэтому он заменяет его утверждением о том, что удовлетворение низшего вида потребности позволяет проявить себя более высокому его виду. Это верное и по существу тождественное положение, но оно не дает оснований признавать господствующие позиции теории потребления» / Там же (прим.).
1290
Там же. С. 152–153.
1291
Там же. С. 155.
1292
Там же.
1293
Там же. С. 156.
1294
Там же.
1295
См., там же. С. 157.
1296
Там же. С. 158.
1297
Там же. С. 158–159.
1298
Там же. С. 159.
1299
См., там же. С. 159–160.
1300
Там же. С. 161.
1301
Там же. С. 162.
1302
Там же.
1303
Там же.
1304
Там же. С. 163.
1305
Там же. С. 164.
1306
Там же. «Можно даже представить себе, хотя это и неправдоподобно, что одновременное и пропорциональное снижение цен на все сорта чая способно сократить спрос на какой-нибудь один его сорт; такое может произойти тогда, когда число покупателей, которых общее подешевление чая побуждает перейти на потребление более высокого сорта, гораздо больше, чем число тех, кто покупает указанный сорт вместо низшего. Вопрос о том, как подразделять различные товары на самостоятельные виды, решается рассмотрением каждого конкретного случая на основе принципа целесообразности. Для некоторых целей может оказаться целесообразным считать китайский и индийский разновидности чая или даже сушонгский и пикуйский сорта китайского чая различными товарами и иметь для каждого из них отдельную шкалу спроса. Между тем, для других целей, может быть целесообразнее всего сводить в одну группу такие особые товары, как говядина и баранина, или даже как чай и кофе, и составлять единый перечень цен для определения спроса на каждую такую группу; но в таком случае, разумеется, придется принять какой-то коэффициент, отражающий, например, сколько унций чая эквивалентно одному фунту кофе» / Там же.
1307
Там же. С. 167.
1308
Там же. С. 168.
1309
Там же. С. 170.
1310
«Известно, что снижение цены буханки хлеба с 6 пенсов до 4 пенсов едва ли вызывает увеличение потребления хлеба. Относительно другого края шкалы гораздо труднее говорить столь определенно, так как со времени отмены хлебных законов в Англии не было сколько-нибудь ощутимого недостатка хлеба. Но если вспомнить опыт менее благополучных времен, можно предположить, что сокращение предложения на 1, 2, 3, 4 или 5 десятых вызовет повышение цен на 3, 8, 16, 28 или 45 десятых соответственно. Истории известны гораздо большие колебания цен. Так, в 1335 г. в Лондоне пшеница продавалась по 10 шилл. за бушель, а в следующем году – уже по 10 пенсов» / Там же. С. 171–172.
1311
«Вода, например, необходима прежде всего в качестве питья, затем для приготовления пищи, далее для мытья и стирки и т. д. Когда нет сильной засухи, но вода все же продается ведрами, цена ее может быть достаточно низкой, чтобы позволить даже бедным классам пить ее сколько угодно, хотя для варки пищи они иногда употребляют ее повторно, а для мытья и стирки используют ее очень скупо. Представители средних классов едва ли станут дважды употреблять одну и ту же воду для приготовления пищи, но для мытья и стирки они будут расходовать ее гораздо экономнее, чем в том случае, если бы они имели ее в неограниченном количестве. Когда снабжение водой осуществляется по водопроводу при очень низких тарифах согласно показаниям водомера, многие употребляют ее даже для мытья и стирки, сколько им заблагорассудится; когда же плата за воду производится не по водомеру, а в форме установленного ежегодного платежа и когда при этом водопроводная сеть охватывает все районы, где есть потребность в воде, потребление последней на все цели достигает уровня полного насыщения спроса» / Там же. С. 173.
1312
Там же. С. 174.
1313
Там же.
1314
Там же. С. 176. «Например, когда дрова и древесный уголь стали стоить в Англии дорого, привычка к использованию в качестве топлива каменного угля прививалась медленно, медленно также приспосабливались печи для его применения, не была быстро создана и организованная доставка угля даже в местах, куда его можно было легко перевозить по воде; еще медленнее разрабатывались методы его использования в качестве заменителя древесного угля в промышленном производстве, фактически этот процесс не завершен еще до сих пор. Другой пример: когда в недавние годы цена на каменный уголь также стала очень высокой, возник большой стимул к изобретению экономических методов его использования, особенно в производстве железа и паровой энергии, однако лишь немногие изобретения такого рода принесли большую практическую пользу до того, как высокие цены ушли в прошлое. Еще пример: когда открывается новая трамвайная линия или пригородная линия железной дороги, даже люди, проживающие поблизости, не сразу приобретают привычку постоянно пользоваться этим видом транспорта; еще больше проходит времени, пока многие из тех, чье место работы расположено у одного конца линии, меняют свое местожительство на другое, в противоположном ее конце, и, таким образом, оказываются перед необходимостью пользоваться этим транспортом. И еще один пример: когда нефтепродукты впервые появились в изобилии, мало кто был склонен широко ими пользоваться, но постепенно нефтяное топливо и керосиновые лампы вошли в обиход у всех классов общества; поэтому мы бы придали слишком большое значение влиянию последовавшего с тех пор снижения цен, если бы только им одним объяснили весь рост потребления» / Там же. С. 176–177.
1315
См., там же. С. 177. «Когда случился неурожай хлопка, – пояснял далее автор, – зарегистрированный уровень потребления хлопчатобумажных изделий в Англии поначалу был очень низким. Частично это объяснялось сокращением запасов у розничных торговцев, но главная причина заключалась в том, что широкие круги населения стали возможно дольше обходиться без покупки новых хлопчатобумажных изделий. Однако в 1864 г. многие уже оказались не в состоянии дольше выжидать, и тогда в страну было завезено для внутреннего потребления гораздо больше хлопка, хотя цена на него была намного выше, чем в любом из предыдущих лет. Следовательно, для товаров подобного рода внезапное сокращение их производства не приводит немедленно к повышению цен вплоть до уровня, полностью соответствующего сокращению предложения. Подобно этому, после глубокого торгового кризиса в США в 1873 г. отмечалось, что объем сбыта обуви восстановился раньше, чем объем сбыта одежды, так как верхняя одежда и головные уборы, которые во времена процветания отбрасываются как изношенные, обладают бóльшим запасом носкости, чем обувь» / Там же.
1316
Там же. С. 178.
1317
Там же.
1318
Там же. С. 178–179. Правда, «в этом случае данные можно корректировать, особенно теперь, когда пшеница засушливой Калифорнии принята в качестве стандартной. Но почти невозможно должным образом учитывать изменения в качестве многих видов изделий обрабатывающей промышленности. Эта трудность возникает даже в отношении такого товара, как чай: замена в последние годы более слабого китайского чая более крепким индийским привела к тому, что реальное увеличение потребления оказалось больше, чем показывает статистика» / Там же. С. 179.
1319
Там же. С. 191.
1320
Там же. С. 194–195.
1321
Блюмин. И.Г. Указ. соч. С. 217–218. Заметим, хотя А. Маршалл обращал внимание на необходимость учета количества денег, находящихся в распоряжении покупателя, тем не менее, он считал, что эта необходимость возникает весьма редко / См. Маршалл А. Указ. соч. С. 200–201.
1322
По мнению И.Г. Блюмина, понятие потребительского избытка было введено еще Дюпии. Но в отличие от последнего А. Маршалл полагал, что это явление можно измерить в деньгах / См. Блюмин И.Г. Указ. соч. С. 227.
1323
Так, «если предположить отсутствие свободной конкуренции и свободного воспроизводства, то покупатель может быть вынужден уплатить очень высокую цену за данный товар, которая будет находиться в известной зависимости от полезности последнего. Но из наличия причинной зависимости между этими двумя категориями нельзя ни в коем случае сделать вывода об их тождестве. Ибо полезность данного товара представляет собой лишь один из факторов, влияющих на максимальную цену. Последняя зависит также от покупательной способности потребителя и от цен других товаров, которые потребляются данным субъектом. Наивысшая сумма, которая может быть ассигнована на покупку одной единицы товара, неодинакова для тех случаев, когда покупается одна единица или несколько единиц. Возьмем пример Маршалла. Максимальная цена, которая может быть уплачена за один фунт чая, в случае покупки одного фунта, равна 20 шилл., если 2 фунта – 14 шилл., если 3 фунта – 10 шилл., если 4 фунта – 6 шилл., если 5 фунтов – 4 шилл., если 6 фунтов – 3 шилл., если 7 фунтов – 2 шилл. Можно ли отсюда сделать тот вывод, что максимальная цена, которая может быть уплачена за 2 фунта чая, равна 20+14 = 34 шилл.; за 3 фунта —20+14+10 = 44; за 4 фунта – 20+14+10+6 = 50 шилл. и т. д. Такой вывод нельзя сделать, ибо при этом не учитывается покупательная способность данного потребителя. Предположим, что общий размер денежной суммы, имеющейся в его распоряжении, не превышает 30 шилл. Очевидно, что максимальная цена, которая может быть уплачена за 2 фунта чая, ни в коем случае не может равняться 34 шилл.
Конечно, нельзя отрицать, что если цена регулируется полезностью последней единицы данного запаса, т. е. наименьшей полезностью, то при покупке запаса получается известный выигрыш полезности. Но последний не может быть исчислен на основании сопоставления максимальных цен, которые могут быть уплачены за последовательные единицы какого-либо запаса.
Абсурдность вывода Маршалла станет еще более очевидной, если учесть необходимость для данного потребителя покупки других товаров. Предположим, что последний покупает 3 товара: a,b,c по цене P>а, P>b, P>c. Обозначим израсходованную сумму на покупку этих 3 товаров через r. Тогда получим r=a>1P>a+b>1P>b+c>1P>c. Предположим, что величина денежной суммы, имеющейся у нашего субъекта, равна R. Тогда максимальный расход на покупку а может быть выражен в виде R – b>1P>b—с>1P>c. Фактически же, при данной цене P>a наш субъект тратит на покупку а только а>1Р>а. Следовательно, рента, получаемая данным субъектом, равна R – b>1P>b—с>1P>c—a>1P>a. Аналогичным образом можно определить потребительскую ренту от покупки b. Она тоже должна равняться R – r, ибо максимальная сумма, которая может быть израсходована на покупку b, равна разности между денежной суммой, имеющейся в распоряжении субъекта, и расходами на покупку других товаров. Точно так же рента от покупки с равна R – r. Следовательно, общая сумма ренты от покупки a, b и c равна 3(R – r). «Достаточно, – заявляет Umberto Riccu, у которого мы заимствовали этот пример, – предположить, что цены P>a, P>b, P>c делают r меньшим, чем >2/>3 R, чтобы сделать вывод о превышении ренты потребителя дохода, и это приводит к абсурду» / Там же. С. 227–228.
1324
Там же. С. 228–229.
1325
См. Маршалл А. Принципы экономической науки. Т. II. М., 1993. С. 13. Поясняя свою мысль, автор писал: «Когда мальчик собирает черную смородину, чтобы самому ее съесть, сам труд по ее сбору является, вероятно, на время приятным, и еще в течение некоторого отрезка времени удовольствие от этой еды более чем достаточно для вознаграждения работы по собиранию ягоды. Но после того, как он съел ее довольно много, желание продолжать ее есть уменьшается, а сама работа по собиранию начинает вызывать скуку, которая фактически может отражать ощущение не усталости, а однообразия. Равновесие достигается тогда, когда наконец его тяга к играм и нежелание продолжать собирать ягоды уравновешивают его желание есть. Удовлетворение, которое он может получить от собирания ягоды, достигло своего максимума, ибо вплоть до этого момента каждое новое усилие по сбору ягоды увеличивало, а не уменьшало удовольствие от указанного процесса, после же этого момента всякие дальнейшие усилия по ее собиранию уже сокращают, а не увеличивают такое удовольствие» / Там же.
1326
Там же. С. 14. При этом «мы можем оставить в стороне как не имеющую практического значения категорию торговых сделок, служившую предметом широкого обсуждения. К ней относятся купля и продажа картин старых мастеров, редких монет и других предметов, вовсе не поддающихся “делению на сорта”. Цена, по какой каждая такая вещь может быть продана, во многом зависит от того, окажутся ли на месте и в момент ее продажи какие-либо богатые лица, которым она понравится. Если таких покупателей при этом не окажется, данную вещь, вероятно, приобретут торговцы, рассчитывающие перепродать ее с прибылью; разница в ценах, по которым одна и та же картина продается на каждом последующем аукционе, была бы еще большей, если бы не сдерживающее влияние покупателей-знатоков» / Там же.
1327
Указывая на это обстоятельство, А. Маршалл писал: «Разумеется, те, кто действительно готов лучше согласиться на 36 шилл., чем покинуть рынок, не продав зерно, сразу не покажут, что согласны на эту цену. Равным образом и покупатели будут жаться и делать вид, что они менее, чем в действительности, стремятся купить зерно. В результате цена может, подобно маятнику, колебаться туда и сюда по мере того, как то продавцы, то покупатели будут брать верх, “рядясь и торгуясь” на рынке. Исключая те случаи, когда силы неравны или, например, когда одна сторона простовата или не сумела оценить силу сопротивления другой стороны, цена всегда имеет тенденцию не отклоняться резко от 36 шилл., и можно почти вполне быть уверенным, что к концу рыночного дня она окажется весьма близка к 36 шилл. Дело в том, что, когда, по мнению продавца, покупатели действительно смогут купить все требующееся им количество по цене 36 шилл., он не захочет допустить, чтобы от него ускользнуло чье-либо предложение купить по цене, значительно превышающей указанную выше.
Покупатели в свою очередь строят такие же расчеты, и, если в какой-то момент цена существенно превысит 36 шилл., они станут доказывать, что предложение намного больше спроса по этой цене; поэтому даже те из них, кто скорее уплатил бы эту цену, чем ушел с рынка без покупки, выжидают, а выжидая, способствуют колебанию цены вниз. С другой стороны, когда цена намного ниже 36 шилл., даже те продавцы, которые лучше согласились бы на эту цену, чем покинули рынок с непроданным зерном, начинают доказывать, что по такой цене спрос превышает предложение, и также выжидают, а тем самым способствуют колебанию цены вверх» / Там же. С. 15.
1328
Там же. С. 15–16. «Для нашей аргументации, разумеется, вовсе не обязательно, чтобы все торговцы обладали доскональным знанием складывающихся на рынке условий», – пояснял далее автор. Ибо «может случиться, что многие покупатели недооценивают готовность продавцов продать свой товар, а в результате в течение какого-то времени цена оказывается на самом высшем уровне, по которому можно найти покупателя; таким образом, 500 квартеров может быть продано еще до того, как цена упадет ниже 37 шилл. Но затем цена должна начать снижаться, и следствием этого явится то, что будет продано еще 200 квартеров, а цена к закрытию рынка установится примерно на уровне 36 шилл. Дело в том, что, когда объем продажи достигнет 700 квартеров, ни один продавец не захочет отдать зерно иначе, как по цене выше 36 шилл. Точно так же, когда продавцы недооценивают готовность покупателей платить высокую цену, некоторые из них могут начинать продавать по самой низкой приемлемой для них цене, чтобы не остаться с нераспроданным зерном, и в этом случае большое количество зерна может оказаться проданным по цене 35 шилл., однако к закрытию рынка цена, вероятно, составит 36 шилл., а общий объем продаж достигнет 700 квартеров» / Там же. С. 16. Заметим, автор указывал при этом на одно скрытое допущение о том, что готовность торговцев расходовать деньги является почти постоянной / См., там же. С. 16–17.
1329
Маршалл А. Указ. соч. Т. I. С. 90. Например, «болезнь – это ненормальное состояние человека, но долгая жизнь без какой-либо болезни – такое же отклонение от нормы. В период таяния снегов уровень воды в Рейне превышает нормальный, а в холодную сухую весну, когда уровень воды ниже обычного, можно сказать, что он ниже нормального (для данного времени года). Во всех этих случаях нормальными результатами являются такие, какие можно ожидать в силу действия тенденций, присущих соответствующей ситуации, или, иными словами, согласующихся с теми “обобщениями тенденций”, с теми “законами” или “нормами”, которые свойственны данной ситуации» / Там же. С. 90–91.
1330
Маршалл А. Указ. соч. Т. III. С. 20.
1331
Там же. При этом «торговцы учитывают площадь посева каждого сорта зерна, сроки созревания и размеры урожая, а также объем производства продуктов, в качестве заменителей которых можно использовать зерно. Например, когда покупают и продают ячмень, принимают в расчет возможные поставки такого продукта, как сахар, который может служить заменителем ячменя в пивоварении, а также всякого рода кормов, нехватка которых способна повысить стоимость ячменя, направляемого для потребления на фермах. Если сочтут, что производители любого вида зерна в какой-либо части мира понесли убытки и, возможно, сократят на будущий год посевную площадь, то возникнет предположение о вероятном повышении цен, как только выявятся перспективы урожая и его недостаточность станет очевидной для всех. Ожидание такого повышения цен оказывает влияние на характер текущих сделок на будущие поставки, а это в свою очередь влияет на цены при продаже за наличные, в результате чего на последние цены оказывают косвенное воздействие оценки издержек производства продукции для будущих поставок» / Там же. С. 20–21.
1332
См. Маршалл А. Указ. соч. Т. I. С. 212; Т. II. С. 21.
1333
См. Маршалл А. Указ. соч. Т. I. С. 212.
1334
Там же. Т. II. С. 21–22.
1335
Заметим, на это обстоятельство обращали внимание многие исследователи. Так, Б. Селигмен писал: «Но если цена в длительном аспекте определяется издержками производства, а последние представляют собой определенную сумму цен, то получается, что экономический анализ не выходит из замкнутого круга» / Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М., 1968. С. 307.
1336
Поясняя свою мысль, А. Маршалл писал: «Анализ издержек производства товара может быть доведен до любой глубины, но редко имеет смысл заходить в нем слишком далеко. Например, часто достаточно признать в качестве окончательной цену предложения различных видов сырья, применяемого в данном производстве, не вдаваясь в анализ отдельных элементов, из которых эта цена складывается, в противном случае анализ, по существу, станет бесконечным. Можно, следовательно, подразделить элементы, требующиеся для изготовления товара, на любые подходящие для нашей цели группы и назвать их факторами производства. В таком случае издержки производства определенного количества данного товара будут равны ценам предложения соответствующих количеств факторов его производства. А сумма этих цен предложения составит цену предложения указанного количества товара» / Маршалл А. Указ. соч. Т. II. С. 22. Конечно, такой анализ действительно ведет к «дурной бесконечности», если игнорировать сущностной аспект рассматриваемого вопроса.
1337
«Например, цена предложения на лесоматериалы вблизи канадских лесов образуется почти целиком из цены на труд лесорубов, но цена предложения на те же лесоматериалы на лондонском оптовом рынке включает большие транспортные расходы; в свою очередь цена предложения на эти материалы для мелкого розничного покупателя в английском провинциальном городке больше чем на половину состоит из оплаты железнодорожных перевозок и услуг торговцев, доставляющих ему на дом нужный ему товар и хранящих соответствующие запасы. Кроме того, цену предложения определенного вида труда можно для некоторых целей подразделить на расходы по воспитанию, общему образованию и специальному профессиональному обучению. Возможным комбинациям несть числа, и, хотя каждая из таких комбинаций может представлять собою особый случай, требующий самостоятельного рассмотрения для исчерпывающего решения любой связанной с ним проблемы, тем не менее все такие случаи можно игнорировать, поскольку это касается общей логики исследования в данной книге» / Там же. С. 23.
1338
Там же.
1339
Там же. С. 24.
1340
Там же.
1341
Там же. С. 24–25.
1342
Там же. С. 25.
1343
Там же.
1344
Там же. С. 26.
1345
«Дело в том, что когда природа оказывает упорное сопротивление усилиям человека вырвать у нее большое количество сырья, причем на данной стадии отсутствуют достаточные возможности для более экономичной переработки этого сырья, цена предложения повышается; но если при этом объем производства возрастает, то, очевидно, становится выгодным в большей степени заменить ручной труд машинным и мускульную силу – паровой энергией; иными словами, увеличение объема производства сократило бы затраты на производство товара нашей представительной фирмы» / Там же. С. 27–28.
1346
Там же. С. 28. При этом обнаруживается, что наиболее «характерной чертой устойчивых равновесий является то, что при них цена спроса превышает цену предложения на величину, несколько меньшую, чем величина равновесного количества, и наоборот. Ведь когда цена спроса выше цены предложения, количество производимого товара имеет тенденцию возрастать. Поэтому, когда цена спроса превышает цену предложения на количество, лишь немногим меньшее, чем равновесное количество, тогда при временном сокращении масштабов производства, несколько ниже равновесного количества продукции, возникает тенденция к возвращению к равновесному его уровню, а в результате равновесие сохраняет устойчивость против отклонений в эту сторону. Если цена спроса больше цены предложения на такое количество товара, которое уже чуть меньше равновесного, она наверняка окажется ниже цены предложения на чуть большее количество товара, а поэтому, если объем производства несколько превышает его равновесное состояние, он будет стремиться вернуться в прежнее положение, равновесие окажется устойчивым против отклонений также и в этом направлении» / Там же. С. 28–29.
1347
Там же. С. 29. «Однако в реальной действительности, – подчеркивал автор, – такого рода колебания редко носят столь ритмичный характер, как колебание свободно подвешенного на веревке камня; сравнение было бы точнее, если предположить, что камень висит в потоке воды, двигающем мельничное колесо, причем время от времени потоку то предоставляют стремиться беспрепятственно, то частично его сдерживают. Но даже и такие сложности явно недостаточны, чтобы охарактеризовать все отклонения и пертурбации, с которыми в равной мере приходится сталкиваться как торговцу, так и экономисту. Если человек, держащий веревку с камнем, станет производить рукой или ритмичные, или беспорядочные движения, то и при этом взятый нами пример не охватит всех трудностей, связанных с некоторыми очень реальными и практическими проблемами стоимости. На деле шкалы спроса и предложения не остаются одинаково неизменными в течение длительного времени, они постоянно подвержены колебаниям, а каждое их изменение нарушает равновесное количество и равновесную цену и, таким образом, придает новое положение центрам, вокруг которых объем продукции и цена имеют тенденцию совершать свои колебания» / Там же. С. 30.
1348
Там же. С. 6.
1349
Там же. Т. I. С. 120.
1350
Там же. Т. II. С. 36.
1351
Там же. С. 31–32. «Действительно, – пояснял автор, – когда одно лезвие удерживается в неподвижном состоянии, а резание осуществляется движением другого лезвия, мы можем, как следует не подумав, утверждать, что резание производит второе, однако такое утверждение не является совершенно точным, и оправдать его можно лишь претензией на простую популярность, а не строго научным описанием совершаемого процесса» / Там же. С. 32.
1352
Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. I. М., 1980. С. 113.
1353
Маршалл А. Указ. соч. Т. II. С. 33.
1354
Характеризуя точку зрения А. Маршалла по данному вопросу, Б. Селигмен писал: «В центре «Принципов» стоит теория стоимости. Все, что предшествует пятой книге этого труда, – лишь прелюдия к основной теме. Рассмотрение вопросов богатства, потребностей и факторов производства подводит к проблеме формирования стоимости. Распределение представляет собой лишь применение теории стоимости к различным классам общества, причем их доходы подвержены также действию законов предложения и спроса. Стоимость выражает отношения, в которых обмениваются товары. Денежная система превращает эти стоимости в цены, которые в своей основе представляют собой отражение сил предложения и спроса. Последние толкают цены в сторону равновесия, которое в конечном счете совпадает с издержками производства. Любое отклонение от этой нормы приводит в действие корректирующие силы. Таким образом, стоимость вообще может быть объяснена лишь в свете длительных процессов» / Селигмен Б. Указ. соч. С. 304.
1355
Маршалл А. Указ. соч. Т. II. С. 211.
1356
Там же.
1357
Там же.
1358
Там же. С. 213.
1359
Там же.
1360
Там же. С. 294.
1361
Там же.
1362
Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М., 2005. С. 347.
1363
Маршалл А. Указ. соч. Т. II. С. 228.
1364
См. Мотылев В.Е. Краткий курс политической экономии. Ростов – Дон., 1926; Михалевский Ф.И. Политическая экономия. М. —Л., 1928; Лапидус И., Островитянов К. Политическая экономия. Ч. I, II. М., 1932; Политическая экономия. М., 1954; Брегель Э.Я. Политическая экономия капитализма. М., 1968; Курс политической экономии. Т. I, II / Под ред. Н.А. Цаголова. М., 1970; Политическая экономия (докапиталистические и капиталистический способы производства) / Под ред. Э.Я. Брегеля и А.Д. Смирнова. М., 1971; Политическая экономия / Под ред. Н.С. Спиридоновой. М., 1973; Политическая экономия. Т. 1. Докапиталистические способы производства. Общие закономерности развития капитализма / Под общ. ред. Г.А. Козлова. М.,1973; Политическая экономия. Социализм – первая фаза коммунистического способа производства. / Под ред. Н.Д. Колесова. М., 1974; Политическая экономия. Социализм – первая фаза коммунистического способа производства / Под ред. П.В. Соколова М., 1974; Политическая экономия капитализма. Научно-методическое пособие преподавателю. / Отв. ред. Д.К. Трифонов. М., 1975; Политическая экономия. Т. 3. Социализм – первая фаза коммунистического способа производства. / Под общ. ред. Г.А. Козлова. М., 1977; Политическая экономия. Т. 1, 2 / Под ред. А.М. Румянцева. М., 1978; Политическая экономия – теоретическая основа революционной борьбы рабочего класса. Курс лекций / Под ред. Л.И. Абалкина. М., 1983; Очерки политической экономии социализма / Под ред. Н.П. Федоренко. М., 1988.
1365
См. Политическая экономия. Учебник для вузов / Медведев В.А., Абалкин Л.И., Ожерельев О.И. и др. М., 1988. С. 511–528. Отметим, что со второй половины 80-х годов специфика социалистического рынка стала рассматриваться и в других работах / См. Политическая экономия социализма – теоретическая основа экономической политики КПСС. Курс лекций / Под ред. Л.И. Абалкина. М., 1986. С. 357–378; Политическая экономия социализма. Научно-методическое пособие преподавателю по проблемному чтению лекций / Под ред. И.К. Смирнова. Л., 1987. С. 140–152; Политическая экономия. Учеб. пособие для неэконом. вузов / Радаев В.В., Азарова М.М., Паньков В.С. и др. М., 1988. С. 404–410; Дзарасов С.С. Политическая экономия. М., 1988. С. 244–251; Методика преподавания политической экономии: Учеб. – метод. пособие для преподавателей / Под ред. А.А. Пороховского. М., 1989. С. 342–358.
1366
Заметим, что в развернутом, обобщенном виде они были изложены в одном из последних учебных пособий по политической экономии // См. Политическая экономия / Под ред. В.В. Радаева. М., 1992. С. 105–139.
1367
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 325.
1368
Там же. С. 353.
1369
Афанасьев В.С. Великое открытие Карла Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. М., 1980. С. 76.
1370
«Отсюда видно, что производительность труда представляет собой сложное двойственное по своей природе явление. И это естественно, если труд товаропроизводителя выступает как двойственный феномен, то производительность такого труда по необходимости также двойственна. С одной стороны, производительность труда выступает как производительность конкретного труда. Эта сторона производительности труда выражена К. Марксом в категории “производительная сила труда”. Другой стороной производительности труда выступает производительность абстрактного труда, получившая у Маркса выражение в категории “интенсивность труда”» / Там же. С. 77.
1371
См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. I. С. 195.
1372
Там же. С. 208.
1373
Шторх Г. Курс политической экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. (1815 г.), Т. 1. СПб., 1881. Напомним, что первоначально эта книга была написана автором на французском языке, перевод на русский язык был осуществлен значительно позже, в 1881 г.
1374
Там же. С. 19.
1375
См., там же. С. 19–20.
1376
«Без потребностей нет деятельности, нет энергии людей, отымите у человека искусственные потребности и вы его доведете до бездействия животных; отымите у него потребности естественные и вы осудите его на прозябание растений…
Таково побуждение, приводящее человека в движение. Желание быть счастливым служит источником всевозможных наслаждений, и ему подчиняются все другие наклонности. Это начало в отношении мира нравственного то же, что закон тяготения в отношении мира физического – могучая сила, которая сообщает ему движение. Оттого никакая человеческая власть не в силах ее разрушить, хотя иногда может остановить ее действие» / Там же. С. 20, 21.
1377
Там же. С.21. «Инстинкт, осязание, случай иногда восполняют его; но за исключением инстинкта, во всех случаях непогрешимого, когда дело идет о самосохранении, прочие путеводители без суждения оказываются часто недостаточными» / Там же. С. 22.
1378
Там же. С. 22.
1379
Там же.
1380
Там же. С. 23.
1381
См., там же. С. 23.
1382
Там же. С. 24.
1383
Заметим, согласно Г. Шторху, лишь мнение о годности предметов служит в конечном счете источником ценности. Поэтому она изменяется вместе с мнением, ее породившим. В этом случае автор опять-таки игнорировал тот факт, что изменение мнения о годности предметов не происходит само по себе. Напротив, оно предопределяется потребительной полезностью этих предметов, т. е. их способностью удовлетворять человеческие потребности.
1384
Нетрудно видеть, что четыре условия превращения предмета в благо, сформулированные К. Менгером, совпадают по существу с четырьмя обстоятельствами создания ценности, выделенными Г. Шторхом. Возникает вопрос: не совершил ли К. Менгер плагиат у своего предшественника, если учесть, что книга Г. Шторха «Курс политической экономии» вышла в свет в 1815 г. и получила широкую известность не только в нашей стране, но и за рубежом? Ответ, по-видимому, очевиден.
1385
«Когда люди живут, соединенные в обществе, и каждый изыскивает средства к удовлетворению своих потребностей по-своему, то случиться может, что кто-либо признает годность в предмете, ему не принадлежащем. Если владелец не расположен уступить этого предмета и признать в нем некоторую ценность, то какие средства имеет другой, чтобы приобрести его? Напр., в известном племени дикарей один из них находит окрашивающее вещество, которым решается окрасить себе тело. Это украшение возбуждает зависть всех его товарищей; всякий чувствует потребность немедленно окрасить себя подобным же образом: но единственным владельцем краски состоит открывший ее; как же поступят прочие члены племени, чтобы иметь известную долю?» / Шторх Г. Указ. соч. С. 27.
1386
См., там же. С. 27–28.
1387
См., там же. С. 33.
1388
См., там же. С. 33–34.
1389
«Итак, выражение: богатство объемлет все материальные произведения природы и труда, которые мы можем присвоить и из которых мнение признает полезность. Их можно разделить на богатство в пище, в одежде, в жилищах – мебели; особый вид составляют производительные средства, напр. недвижимые имущества, усадебные постройки, заводы, мастерские, магазины, перевозочные средства, ремесленные инструменты и пр.» / Там же. С. 43.
1390
«Под именем внутренних благ мы разумеем произведения нематериальные природы и труда, в коих мнение признает полезность и которые могут образовать нравственную собственность человека. В них можно различать столько видов, сколько есть человеческих способностей; поэтому в разряд благ физических мы поместим здоровье, силу, ловкость, искусства механические и пр., в разряд благ умственных – разум, знание, вкус, науки, свободные искусства и пр., наконец, в категорию благ нравственных – общительность, нравственные и религиозные чувствования, свободу, собственность и пр. Все внутренние блага безразлично могут служить орудием производства.
Всякий из этих видов равномерно объемлет блага, произведенные одною природою, и блага, произведенные от труда, ею же вспомоществуемого. Естественные способности суть даровые произведения природы; способности приобретенные – произведение природы и труда.
Если источник ценности заключается во мнении, то источник предметов, которым приписывается ценность, находится в природе и труде. Эти две силы, одаренные столь великою полезностью, сами по себе имеют ценность; но так как они действуют в производстве ценностей, как причины, то политическая экономия рассматривает их только в этом отношении и не относит их ни к богатству, ни к внутренним благам». / Там же. С. 44.
1391
Там же. С. 45.
1392
Бутовский А. Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии. Т. 1. СПб., 1847. С. 3.
1393
Там же. С. 6.
1394
См., там же. С. 8.
1395
«Обладание этими благами внутренними для нас столь же важно, как и внешними, и почему не сказать еще важнее: в них заключается одно из самых существенных условий приобретения и сохранения благ внешних». / Там же. С. 8–9.
1396
Там же. С. 10.
1397
Там же. С. 11.
1398
Там же. С. 12.
1399
Там же.
1400
«Пока не изменится сущность вещи, то вследствие ее обветшания, то вследствие потребления, и пока не прекратится потребность, ей соответствующая, – полезность вещи остается при ней и отнюдь не зависит от ценности, которую эта вещь имеет в глазах людей. Она не увеличивается, когда ценность возрастает, не уменьшается, когда ценность упадет или даже вовсе исчезнет». / Там же.
1401
«Но если полезность есть качество, независимое от ценности, то ценность, напротив, есть качество, в высшей степени подчиненное полезности. Последняя может существовать отдельно во множестве предметов, никакой ценности не имеющих или ее утративших. Ценность исчезает, едва прекратится полезность или потребительность предмета, в котором она оказалась. Посему можно сказать, что основание ценности заключается в полезности; что она есть качество, исключительно свойственное предметам полезным или потребительным, но оказывается в них только по мере трудности, сопряженной с их приобретением». / Там же. С. 13.
1402
Там же.
1403
«Из благ естественных некоторые снискивают ценность меновую вследствие их ограниченности и неравного распределения их собственности между людьми. Земля не имеет ценности меновой, пока в одинаковой степени принадлежит всем членам орды или племени, подобно воздуху: раздробленная на участки между владениями, она перестает быть доступна другим членам общества; из этого препятствия к ее приобретению, при данных обстоятельствах общественных, когда потребность в ней не только не уменьшается, но усиливается от возрастающей населенности, – в земле образуется ценность… Вода есть одно из благ безвозмездных и неограниченных, не имеющее никакой меновой ценности, кроме той, которую иногда заимствует от труда людей, приближающих ее к потреблению». / Там же. С. 21, 22.
1404
Там же. С. 14.
1405
Там же.
1406
Там же.
1407
См., там же. С. 15.
1408
См., там же. С. 17, 18.
1409
См., там же. С. 19.
1410
«Цена есть не что иное, как ценность, измеряемая в единицах другой ценности». / Там же. Т. 2. С. 27.
1411
«Ценность всего чаще предполагает издержки производства, стоимость: всякий знает, или должен знать, стоимость своего товара или ценности, им предлагаемой: всякому естественно желание получить в обмен за него ценность по крайней мере одинаковой или даже большей стоимости». / Там же. Т. 2. С. 26. Как видим, автор отождествляет по существу понятия ценности, стоимости и издержек производства.
1412
«Доселе, в науке народного хозяйства, формула (закон – Н.С.) запроса и предложения остается единственным ключом для удовлетворительного объяснения перемен, которым подвергается меновая ценность, и, чтобы отдать себе отчет в причинах этих перемен, нет другого пути, кроме рассмотрения колебаний, которым подвергались как запрос, так и предложение». / Там же. Т. 1. С. 30.
1413
«Вещи имеют ценность в употреблении и в мене. Ценность в употреблении приписывается вещам потому, что они могут доставлять пользу человеку, сословию или целому народу, смотря по их состоянию и образованности. Ценность в мене есть меновая, или покупательная, сила вещей, которые, вступая в оборот, доставляют большее или меньшее количество других вещей». / Горлов И.Я. Начала политической экономии. Т. 1. СПб., 1859. С. 418.
1414
«При современном образовании товары натурою не меняются, а продаются за деньги. Такая, деньгами выражаемая ценность вещи, называется ценою. Следовательно, меновая ценность это род, а цена – вид». «Цена – это выраженная деньгами ценность вещей». / Там же. С. 418, 419.
1415
Издержки производства «составляют для этих последних (рыночных цен – Н.С.) настоящий регулятор». / Там же. С. 429.
1416
Вернадский И.В. Критико-историческое исследование об итальянской политико-экономической литературе до начала XIX века. М., 1849. С. 1.
1417
Там же. С. 117.
1418
Вернадский И.В. Проспект политической экономии. СПб., 1858. С. 1.
1419
«Удовлетворение потребностей, достигаемое трудом, есть цель всей деятельности человека. В конкретном выражении своем оно получает название потребления в обширном смысле этого слова». / Там же. С. 20.
1420
Там же.
1421
См., там же. С. 21.
1422
См. Бабст И.К. Публичные лекции по политической экономии, читанные профессором И.К. Бабстом в зале практической академии коммерческих наук. М., 1860. С. 6.
1423
Там же. С. 7.
1424
«Не одни только вещественные предметы могут быть добром. Всякая полезная услуга, всякая содействующая удовлетворению нашим хозяйственным нуждам деятельность, если только польза ее всеми признается и очевидна, получает и имеет цену в хозяйственном отношении и делается ценностью». / Там же. С. 8. Как видим, в этом случае автор подчеркивал другой аспект ценности, а именно ее связь с ценой.
1425
«Даже в самом грубом обществе не все непосредственно сам для себя производит человек, но прибегает к посредству других и выменивает часть своего добра на другие предметы у других. В этом заключается естественная экономическая необходимость мены между людьми, действия исключительно общественные, которым люди отличаются от животных. Такая живая цепь непрерывных обменов произведений на произведения, добра на добро, для удовлетворения взаимных потребностей, называется народным торгом, меновым торгом». / Там же. С. 8.
1426
Там же.
1427
Там же. С. 15. Подлинным гимном труду и его основополагающей роли в общественной жизни является следующее высказывание автора: «Труд человека – это живой плодотворящий элемент природы. Без труда не может быть хозяйства; от количества и качества нашего труда зависят успехи народного хозяйства и народного благосостояния. Труд – это главный носитель, главное основание каждого свободного общества: он вызывает как частное, так и общественное доверие; благодаря ему завязываются все общественные отношения – он основание человеческого общежития… Только в неразвитом и диком обществе труд не уважается, у свободного же народа труд – это источник благосостояния, свободному гражданину труд – это его дворянская грамота. Чем деятельнее и ревностнее труд, тем выше его нравственность, чем обеспеченнее труд, тем свободнее народ, тем крепче и прочнее его общественное устройство». / Там же. С. 17–18.
1428
См. Чернышевский Н.Г. Основания политической экономии по Миллю. СПб., 1909. С. 420.
1429
См., там же.
1430
Там же.
1431
Заметим, особое внимание этому вопросу уделял также и А.Я. Антонович. Он выделял три закона ценности: закон потребительной ценности, закон меновой ценности и закон производственной ценности, взаимоотношения между которыми складываются следующим образом. «Потребление лежит в основании всей экономической деятельности, оно требует легкости и полноты, вследствие чего движение ценности происходит по двум противоположным направлениям: с одной стороны, сопровождается увеличением общей ценности доходов, с другой – уменьшением ценности каждого отдельного продукта. Закон потребительной ценности – легкость и полнота в удовлетворении потребностей – является основным экономическим двигателем, маршрутом хозяйственной деятельности, а вместе с тем и мерилом общественного благосостояния, так как от разумного осуществления этого маршрута зависит благосостояние всех и каждого в экономическом организме. Осуществление маршрута потребительной ценности происходит при посредстве спроса и предложения – закона меновой ценности… закон спроса и предложения является законом достижения лучших результатов с возможно меньшими пожертвованиями, является формулой общественного прогресса в экономическом отношении… закон производственной ценности, общественно необходимое время производства, является законом сохранения хозяйственных сил в каждом из хозяйств, вступающих между собой в обмен. Если законы потребительной и меновой ценности представляют собой законы экономического движения, то закон производственной ценности является законом экономической статики. Пирронизм в понятиях о ценности исчезает, и наука получает возможность дать общее определение явлениям ценности, по которому последняя представляет собой условие и мерило взаимности в удовлетворении потребностей в экономическом общежитии… принцип взаимности в удовлетворении потребностей, условием и мерилом осуществления которого является ценность, заключается в природе отношений, постепенно осуществляется, несмотря на преграды, представляемые невежеством». / Антонович А.Я. Теория ценности. Критико-экономическое исследование. Варшава, 1877. С. 3, 196, 197.
1432
Зибер Н.И. Теория ценности и капитала Д. Рикардо в связи с позднейшими дополнениями и разъяснениями. Опыт критико-экономического исследования. Киев, 1871. С. 2–3.
1433
См., там же. С. 14–18.
1434
См., там же. С. 22–24.
1435
См., там же. С. 24–26.
1436
См., там же. С. 27.
1437
Там же. С. 29.
1438
«В данный средний момент экономической жизни булавка, гребень, ножницы находятся в совершенно такой же степени на своем месте, как и дрова, уголь, хлеб, а потому все попытки построить на принципе настоятельности статическую классификацию вещей ни к чему не могут привести». / Там же. С. 29–30.
1439
Там же. С. 30. «Классифицируя предметы по мере настоятельности потребностей, – пояснял автор, – мы найдем следующий, приблизительно, динамический ряд: человек умирает сначала без пищи, потом без крова, потом без одежды, потом без нагретого воздуха и т. д.; закон ряда – убывающая настоятельность (курсив наш – Н.С.) или опасность, сначала для жизни, затем для здоровья всего организма, затем частей его, сначала навсегда, затем на время, сначала на более, затем на меньшие продолжительные периоды. Так можно дойти и до булавки, отсутствие которой, при известных требованиях наряда, причиняет простуду, катар горла, наконец, просто недовольство (курсив наш – Н.С.)». / Там же. С. 30–31.
1440
Там же. С. 32–33.
1441
Там же. С. 33. «Итак, чем же характеризуются отношения изолированного хозяйства к вещам соответственно полезности их? В данный средний момент ничем, кроме употребления их в дело; нет, при этом, поводов давать большее значение той или другой вещи, дорожить больше той или другою и т. д. Если же, при каких-либо чрезвычайных, а следовательно, и посторонних обстоятельствах предстоит сделать выбор между вещами и между потребностями, то преимущество отдается или большему числу единиц удовлетворяющего потребности вещества, или более настоятельной потребности». / Там же. С. 34.
1442
Там же. С. 34.
1443
Там же. С. 35.
1444
Там же.
1445
См., там же.
1446
Там же. С. 36.
1447
Там же. С. 37. Поясняя свою мысль, автор писал: «Монополии, искусственное сосредоточие хозяйственных сил в немногих отраслях, ограничения в снабжении этими силами других отраслей, без сомнения, нарушают эти отношения более постоянным образом, но зато и представляют совершенно самостоятельные, особые явления, не имеющие непосредственной связи с той или другою формою хозяйства…
Если предположить, что все или некоторые предметы производятся в количестве большем или меньшем противу того, которое необходимо для покрытия средних потребностей, то излишек снабжения с течением времени перестанет производиться, недостаток или заменяется суррогатом, или же оказывает средним числом равное давление на суждение потребителя о полезности предмета; самое давление это выражается только в том, что известному предмету приписывают большую полезность, нежели другим, нежели прежде: предмет обходится дороже, так как увеличилась его стоимость (курсив наш – Н.С.), возрастает страх не иметь потребного количества предмета; поэтому кажется, что полезность его увеличилась; но отношения между потребностью и предметом остаются одни и те же, следовательно, и полезность его не изменяется». / Там же. С. 37–38, 39.
1448
Там же. С. 45–46.
1449
Заметим, более подробно свои взгляды на экономическое учение К. Маркса Н.И. Зибер изложил в другой своей работе. / См. Зибер Н.И. Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-экономических исследованиях. М., 1937.
1450
Зибер Н.И. Указ. соч. С. 47.
1451
См., там же. С. 48–49.
1452
Коссовский Н.Н. Теория денежного обращения. Ценность и цена. Харьков, 1883. С. 28.
1453
См., там же. С. 30.
1454
Там же.
1455
См., там же. С. 35–37.
1456
См., там же. С. 37.
1457
Тамже. С. 27.
1458
Тамже.
1459
Там же. С. 37–38.
1460
«Меновые сделки совершаются как бы бессознательно. Крупный факт общественно-хозяйственной деятельности как бы не сознается и, как вполне осознанный, он очень часто видоизменяется в своих основных проявлениях, теряя свойственный ему специфический характер. Подобно тому, как первобытный человек мало сознавал себя, так и недоразвившийся общественный организм идет часто ощупью, не давая себе отчета в своей деятельности». / Там же. С. 38.
1461
Там же. С. 45–46. «Да, труд, – писал далее автор, – это стихийная сила, такое же условие sine qua non жизни человека, как земля, вода, воздух. И хотя сам по себе, без помощи сил и средств, доставляемых природою, труд ничего не создает, но, как сказано выше, участие природы в процессе производства – даровое, безмездное. Если, следовательно, человек руководствуется в хозяйственной деятельности здравым смыслом, то, без всякого сомнения, пропорция труда, воплощенная в предметах производства, должна служить в общем, по крайней мере, главным, если не исключительным, регулирующим началом меновых отношений. Этого требует нравственное сознание человека и экономия его личных сил». / Там же. С. 46.
1462
Там же. С. 46–47.
1463
Там же. С. 49. Рассматривая особенности определения цены земли и динамику ее колебания в разных странах, Н.Н. Коссовский подчеркивал, что «… логический вывод трудовой теории стоимости вполне совпадает с последними выводами аграрной политики, и совпадение это тем знаменательнее, что к нему пришли одновременно, отправляясь от совершенно различных оснований». / Там же. С. 52–53.
1464
Там же. С. 56. «Существование товаров низшего достоинства, – пояснял далее автор, – обусловливается, конечно, тем исключительным обстоятельством, что производство их требует меньшей затраты труда, если эти товары, количество которых может увеличиваться по произволу. Как бы провиденциальное совпадение большей стоимости с высшим качеством товаров объясняется, по трудовой теории, вполне удовлетворительно». / Там же.
1465
Там же. С. 57–58.
1466
Там же. С. 58–59.
1467
Там же. С. 60.
1468
Там же.
1469
Там же.
1470
Там же. С. 62.
1471
Там же. С. 81.
1472
Там же. С. 194, 231.
1473
«Факт или идея, трудовая стоимость во всяком случае полна будущности. Положенная в основу социально-экономических отношений, она пересоздаст эти отношения, обновит их, обновляя и пересоздавая ныне существующий принцип распределения. Тогда появится иная политическая экономия, исчезнет железный закон заработной платы, исчезнет рента, землевладельческая и капиталистическая, исчезнет, одним словом, экономическое рабство и эксплуатация». / Там же. С. 100.
1474
«Каждая хозяйственная форма есть продукт условий времени. Но жизнь не останавливается. В ней происходят постоянные изменения, и наступает момент, когда известная форма становится в резкое противоречие с постепенно назревшими новыми условиями жизни. Тогда эта форма более или менее быстро разрушается. Теперь все согласны в том, что назревают элементы к устранению капиталистической формы предприятия в ее современном значении, характеризующемся гегемонией капитала». / Иванюков И. Политическая экономия как учение о процессе развития экономических явлений. М., 1891. С. 312–313.
1475
Даже «Робинзон ценил добытые и сработанные им предметы по количеству затраченного на получение их труда. Предмет, требовавший на свое создание двух дней, имел для него вдвое большую стоимость сравнительно с предметом, могущим быть приготовленным в один день. Как для Робинзона стоимость предмета определялась количеством затраченного на него труда, так точно и для общества, с точки зрения трудовых усилий, предмет имеет тем высшую стоимость, чем большее количество труда требуется на его производство. Но это, повторяем, верно с точки зрения трудовых усилий, требуемых на создание продукта». / Там же. С. 85.
1476
«До последнего времени в значительной части экономической литературы и в практической жизни трудовая стоимость предмета, то есть количество затраченного на производство труда, мало обращает на себя внимания. Когда говорят о стоимости, то обыкновенно разумеют или издержки производства предмета, или его меновую ценность, то есть отношение, в котором предмет обменивается на какой-либо другой предмет, обыкновенно на деньги. А издержки производства и меновая ценность, при современном экономическом порядке, определяются не единственно количеством труда, затраченным на производство предмета, а целым рядом условий»… / Там же.
1477
См., там же. С. 85–87.
1478
См. Исаев А.А. Начала политической экономии. СПб., 1905. С. 1. Заметим, вслед за Г. Шторхом и К. Менгером, А.А. Исаев указывал на четыре условия превращения вещи в благо, а также выделял различные виды благ в зависимости от того или иного критерия: 1) от характера самих благ – вещественные, действия людей и животных, отчуждаемые отношения; 2) от способов удовлетворения человеческих потребностей – блага первого рода, непосредственно удовлетворяющие эти потребности (хлеб, мясо, одежда и т. п.), и блага второго рода, удовлетворяющие их косвенным путем (строительный материал, ткани, хлопок, металлы и т. п.); 3) от происхождения благ – даровые, данные природой, и хозяйственные, созданные человеческим трудом; от наличия количества благ – блага, запас которых превышает потребность в них, и блага, запас которых меньше потребности в них. / См., там же. С. 2–6.
1479
См., там же. С. 7–8.
1480
Там же. С. 8.
1481
См., там же. С. 7–8.
1482
См., там же. С. 402.
1483
См., там же. С. 403–420.
1484
Там же. С. 417.
1485
«Только связав явление с самыми общими, действующими на него причинами, мы имеем право отмечать отклонения от указанного типа, происходящие от причин индивидуальных». / Там же. С. 403.
1486
Там же. С. 420.
1487
См., там же. С. 421.
1488
Там же.
1489
Там же. С. 424–425.
1490
Там же. С. 426.
1491
Там же. С. 433. «Эта боязнь была довольно сильна и в первой четверти 19 века, когда едва сложилась трудовая теория ценности. Но за последние десятилетия 19 века она перешла в панический страх. Наиболее крупные сторонники этого учения – Маркс, Энгельс, Лассаль – приняли участие в практической деятельности как представители интересов четвертого сословия, а многочисленные труды по истории народного хозяйства и права раскрыли до мельчайших подробностей процесс, который создал строй частной собственности». / Там же.
1492
Там же.
1493
Чупров А.И. Курс политической экономии. М., 1914. С. 59.
1494
Там же.
1495
Там же. С. 60.
1496
Там же. «Но бывает и наоборот: предметы, прежде считавшиеся благом, с течением времени теряют свойство блага – полезность, вследствие того, что уничтожается потребность в таких предметах. Так, амулеты, считавшиеся в древнем мире предохранительным средством от дурного глаза, потеряли свое значение с тех пор, как исчезло это суеверие». / Там же.
1497
Там же. С. 60.
1498
Там же.
1499
См., там же. С. 62.
1500
«Уже в изолированном хозяйстве, когда человек своим единичным трудом должен создать всю совокупность полезных предметов, необходимых для покрытия его нужд, ему приходится соображаться с запасом имеющихся у него сил и ценить в отдельных вещах не только их ценность, но и затрату труда для их добывания. Если бы для приготовления лучшей одежды или жилища потребовалось бы все его рабочее время или по крайней мере очень значительная доля последнего, то хотя бы эта одежда или жилище гораздо совершеннее удовлетворяли его потребностям, он остановился бы на приготовлении худших, из опасения оставить, в противном случае, неудовлетворенными другие, не менее насущные потребности». / Там же. С. 62–63.
1501
Там же. С. 63.
1502
Там же. «Хозяйственные блага представляют такое разнообразие по своим качествам, что сравнение их по степени полезности является невозможным (курсив наш – Н.С.). Что общего между хлебом и платьем, и как вывести из наблюдения свойств этих товаров, в каких отношениях они могут меняться один на другой». / Там же. С. 233.
1503
См., там же. С. 63. «Если и можно допустить, что отдельный человек способен был бы в данном случае определить для себя относительное значение этих двух благ (хлеба и платья – Н.С.), то такое решение всегда будет субъективным, а… ценность не может быть явлением случайным. С другой стороны, опыт показывает, что многие вещи, имеющие наибольшую полезность, обладают незначительною меновою ценностью или даже вовсе не обладают ею, и, наоборот, есть вещи, меновая ценность которых велика, но они обладают весьма малою полезностью или даже не обладают ею вовсе». / Там же. С. 233.
1504
См., там же. С. 63. «Притом какое-либо различие в степени настоятельности потребностей и в значении благ, удовлетворяющих им, сохраняется лишь до тех пор, пока потребности не удовлетворены; а как скоро они правильно удовлетворятся, то означенная разница потребностей исчезает и вместе с ней теряется основа даже для субъективной оценки благ по их полезности». / Там же.
1505
См., там же. С. 63–64. «… Полезность каждого предмета определяется отношением его свойств к свойствам человеческого организма. Так как природные свойства и внешних предметов, и человеческого организма не изменяются, то и полезность предмета остается постоянной; напр., питательная сила соли, фунта ржаного хлеба остается постоянно одной и тою же. Поэтому если бы ценность основывалась бы на полезности, то фунт хлеба постоянно должен был бы вымениваться на одно и то же количество других предметов; но в жизни мы видим иное: хлеб, оставаясь одинаково полезным, постепенно возрастает в своей ценности; напротив, железо понижается в цене. Таким образом, ценность или пропорция, в которой один товар променивается на другой, хотя и имеет своим условием полезность, но ею не определяется». / Там же. С. 233.
1506
Там же. С. 64. «То же количество работы в урожайные годы выражается, например, в 20 четвертях пшеницы, а в неурожайные – в 10 четвертях, и этого довольно, чтобы ценность хлеба в неурожайный год поднялась вдвое. Алмазы попадаются крайне редко, и их отыскание требует потому вообще очень большого количества рабочего времени. Если бы были отысканы более обильные месторождения алмазов, то прежние размеры труда выражались бы в большем количестве алмазов и ценность алмазов уменьшилась бы. Если бы найден был способ с небольшим трудом превращать уголь в алмазы, то ценность последних упала бы, быть может, ниже стоимости кирпичей. Во всех этих случаях мы видим, что при не изменяющейся полезности товаров ценность испытывает изменения в соответствии с изменяющимся количеством труда.
Иначе, впрочем, и быть не может. Природа безлична и не требует вознаграждения за свои услуги. Человек, создавая вещественные богатства трудом при помощи даровых безвозмездных сил природы, может требовать вознаграждения в виде ценности лишь за труд. Дальше этого требования он идти не может, потому контрагенту не было бы оснований согласиться дать больше того, чем сколько стоила бы вещь в его собственном производстве и приобретении». / Там же.
1507
См., там же. С. 233–234. «Хотя, как видно из вышеизложенного, оценка хозяйственных благ при обмене совершается на основании затрат труда, а не полезности, однако это последнее условие постоянно сохраняет свою силу. Хозяйственное благо только тогда может иметь ценность, если оно обладает полезностью или потребительной стоимостью. Если бы кому-либо вздумалось затратить свой труд на производство предметов, которые ни на что не нужны, то это будет труд вполне пропащий, который не создаст никакой ценности. Если предмет, который раньше удовлетворял известной потребности, вытесняется суррогатом, то вместе с потерей полезности этот предмет лишается и своей ценности. Так, например, потеряли свою ценность посевы марены после того, как растительные краски были вытеснены минеральными. Подобное же обесценение постоянно происходит в промышленности с прежними орудиями и машинами, которые вытесняются вновь изобретенными и более совершенными». / Там же. С. 64–65.
1508
Там же. С. 238.
1509
См., Железнов В.Я. Очерки политической экономии. М., 1905. С. 298. Согласно автору, существует, однако, еще одна теория, а именно, теория спроса и предложения, стоящая вне указанной классификации. Но эта теория игнорирует необходимость исследования ценности, а изучает лишь механизм установления рыночных цен. / См., там же.
1510
Там же. С. 306.
1511
Там же. С. 309.
1512
Там же. С. 310.
1513
Там же.
1514
Там же.
1515
См. Каблуков Н.А. Политическая экономия. М., 1918. С. 289.
1516
См., там же. С. 291.
1517
См., там же.
1518
См., там же.
1519
Там же.
1520
Там же.
1521
Там же. С. 291–292.
1522
Там же. С. 292.
1523
Там же.
1524
Там же.
1525
Там же. С. 293.
1526
См., там же.
1527
Напомним, основоположником этой теории в России является Г. Шторх, который разработал ее основные положения.
1528
См. Вреден Э. Курс политической экономии. СПб., 1874. С. 4.
1529
Там же. С. 26.
1530
«Полезностями же не являются те внешние блага, дары или средства, которыми человек не умеет пользоваться. С увеличением количества полезностей растет и обилие в обстановке. Следовательно, богатство окружающего, или полезность среды, зависит прямо от умственного развития, знания, умения людей. Последние стоят в хозяйстве на первом месте, удобства жизни растут по мере умения пользоваться средою». / Там же. С. 27.
1531
Там же. С. 32.
1532
См., там же. С. 33.
1533
Там же.
1534
См., тамже.
1535
См. Залеский В.Ф. Учение о происхождении прибыли на капитал. Отдел I. Учение о ценности. Выпуск I.
1536
Там же. С. 1–2.
1537
Там же. С. 2.
1538
Там же. С. 6.
1539
Тамже. С. 8.
1540
Там же. С. 9.
1541
См., там же. С. 9—10.
1542
Там же. С. 44.
1543
См., там же. С. 44. Заметим, наряду с В.Ф. Залеским, субъективно-психологическую трактовку ценности развивал также и Р.М. Орженцький в своей магистерской диссертации «Учение о ценности у классиков и канонистов» (1896), в которой он пытался дать философское и нравственное оправдание теории предельной полезности, ставя ее выше трудовой теории стоимости классической школы.
1544
Шухов Н.С. Ценность и стоимость (опыт системного анализа). Ч. 2. М., 1994. С. 185.
1545
«Попытка Менгера и его учеников и последователей доказать, будто каждый человек может составить для себя схематическое изображение потребностей сообразно их роду и степени возможной интенсивности и будто сообразно таким схемам определяется субъективная потребительная ценность благ, есть совершенно бесплодное усилие ума, так как потребительная ценность представляет собой величину постоянно колеблющуюся, изменяющуюся, и таблица Менгера только это именно и уясняет, наглядно показывая, что измерение величины потребительской ценности невозможно, а возможно лишь грубое, приблизительное сравнение степени средней (курсив наш – Н.С.) интенсивности данной потребности с таковою же других потребностей». / Залеский В.Ф. Указ. соч. С. 18–19.
1546
См. Филиппович Е. Основания политической экономии. СПб., 1901. С. 6.
1547
Тамже.
1548
Там же. С. 198. Заметим, автор разделял взгляды австрийских экономистов, касающихся особенности определения ценности потребительских и производственных благ. / См., там же. С. 198–203.
1549
Шапошников Н.Н. Теория ценности и распределения. Критическое исследование о новейших течениях в экономической теории. М., 1912. С. 5.
1550
Там же. С. 4.
1551
См., там же. С. 7.
1552
Заметим, однако, что в одной из своих ранних работ он весьма благожелательно отзывался о трудовой теории стоимости. В этой связи автор писал: «Все существенное, что было высказано ее главными представителями и что пережило их, выражено в законе трудовой ценности, и мы полагаем, что этот закон, правильно понятый и поставленный на историческую почву, остается не опровергнутым. Но он требует дальнейшего обоснования и развития». / Мануилов А. Понятие ценности по учению экономистов классической школы. М., 1901. С. 220.
1553
См. Мануилов А.А. Политическая экономия. Курс лекций. М., 1919. С. 45–47. Эти идеи разделяли и другие авторы. / См., например: Георгиевский П.И. Политическая экономия. Т. 1. СПб., 1904. С. 28, 169.
1554
См. Пихно Д.И. Закон спроса и предложения (к теории ценности). Киев, 1886. С. 3.
1555
Там же. С. 4.
1556
См., там же. С. 4–5.
1557
Там же. С. 5.
1558
Там же. С. 5–6.
1559
Там же. С. 5. Более развернутое изложение рассматриваемых категорий было дано автором в его другой работе. / См. Пихно Д.И. Основания политической экономии. Киев, 1890. С. 34.
1560
Струве П. Теория политической экономии и история хозяйственного быта. СПб., 1913. С. III.
1561
Там же. С. II.
1562
Струве П. Хозяйство и цена. Критические исследования по теории и истории хозяйственной жизни. Ч. II. М., 1916. С. 70.
1563
См. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 25. С. 43–44.
1564
Струве П. Хозяйство и цена. Критические исследования по теории и истории хозяйственной жизни. Часть I. М., 1913. С. 96, 97.
1565
Там же. С. 88.
1566
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 25. С. 45.
1567
Там же. С. 46.
1568
Там же. С. 47.
1569
Струве П. Хозяйство и цена. Часть I. С. 91.
1570
Там же. С. 94.
1571
Кулишер И.М. Политическая экономия. СПб., 1918. С. 124.
1572
Там же. С. 125.
1573
Там же.
1574
«Только в том случае, если они в состоянии удовлетворять какие-либо наши потребности, они имеют для нас значение и мы готовы отдать за них другие предметы. В противном случае, напр., если они пользы никакой приносить не могут (сгнившие плоды) или если мы не ощущаем потребности в них (напр., дикари не интересуются различными предлагаемыми им вещами), мы за них ничего не дадим; на них нельзя будет ничего выменять, т. е. они не будут иметь не только потребительной, но и меновой ценности». / Там же.
1575
«Если вещь имеется в изобилии, в таком количестве, что всякий может удовлетворить потребность в ней, то никто, очевидно, не согласится отдать за нее другие предметы, и, следовательно, она не будет иметь меновой ценности, хотя бы и обладала ценностью потребительной. Поэтому-то вода, имея значительную потребительную ценность, лишена меновой ценности: ее имеется больше, чем нужно. Только, напр., в осажденном городе, где отрезаны источники, вода становится редкой по сравнению с потребностью в ней и приобретет ценность». / Там же. С. 126.
1576
Там же. С. 127.
1577
Там же.
1578
Там же. С. 129.
1579
Там же. «Для индейца время не имеет никакого значения, и он охотно дает за какую-нибудь безделушку продукт многих часов труда. Точно так же дикари Новой Гвинеи за несколько кусков заржавленного железа или за нитку бус отдают массу поясов, ожерелий и серег – результат продолжительного и тяжелого труда. У народов, стоящих на низшей ступени культуры, – говорит Бюхер, – мальчик требует за свой труд такое же вознаграждение, какое получает взрослый; человек, проработавший всего один час, требует такую же плату, какая дается тому, кто трудился весь день. Продолжительность затраченного времени, очевидно, не играет никакой роли». / Там же. С. 129–130.
1580
См., там же. С. 130.
1581
Там же. С. 131.
1582
См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. I. С. 194.
1583
Имея в виду это обстоятельство, Ф. Энгельс писал: «… Средневековому крестьянину было довольно точно известно количество рабочего времени, необходимого для изготовления предметов, получаемых им в обмен. Сельский кузнец и тележник работали на его глазах, так же как и портной или сапожник, которые у нас на Рейне еще в дни моей юности ходили из одного крестьянского дома в другой и шили из самодельных тканей и кож одежду и обувь. Как крестьянин, так и те, у которых он покупал, были сами работниками: обмениваемые предметы были продуктами их личного труда. Что затрачивали они при изготовлении этих предметов? Труд – и только труд: на возмещение орудий труда, на производство сырья, на его обработку они затрачивали только свою собственную рабочую силу; могли ли они поэтому обменивать эти свои продукты на продукты других производителей иначе, чем пропорционально затраченному труду? Рабочее время, затраченное на эти продукты, было не только единственным подходящим мерилом у них для количественного определения подлежащих обмену величин, но всякое другое мерило было совершенно немыслимо. Можно ли предположить, что крестьяне и ремесленники были так глупы, чтобы обменивать продукт 10-часового труда одного на продукт часового труда другого? Для всего периода крестьянского натурального хозяйства возможен был только такой обмен, при котором обмениваемые количества товаров соизмерялись все больше и больше по количеству воплощенного в них труда…
То же самое относится к обмену продуктов крестьян на продукты городских ремесленников. Вначале обмен совершается прямо, без посредничества купца, в базарные дни в городах, где крестьянин продает свои продукты и совершает покупки. И здесь точно так же крестьянину известны условия труда ремесленника, а последний знает условия крестьянского труда. Он сам еще до известной степени крестьянин, он имеет не только огород, но очень часто участок поля, одну-две коровы, свиней, домашнюю птицу и т. п. Таким образом, в средневековье люди были в состоянии довольно точно подсчитать друг у друга издержки производства в отношении сырья, вспомогательных материалов, рабочего времени – по крайней мере, поскольку дело касалось предметов повседневного обихода»./ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 472–473.
1584
См., там же. Т. 25. Ч. I. С. 192.
1585
«Это выражают иначе, говоря, что ценность определяется соотношением между спросом и предложением, т. е. между теми потребностями, которые имеются, и тем запасом предметов, которым они могут быть удовлетворены. Когда увеличивается предложение на рынке, то оказывается возможным удовлетворить и менее важные потребности. Вследствие этого, предельная полезность данного рода предметов, а следовательно, и их ценность падают. То же происходит в обратном направлении при уменьшении предложения» / Кулишер И.М. Указ. соч. С. 132–133.
1586
«Но она упускает из виду, что в действительности то значение, которое мы придаем данной потребности, а вследствие этого и тому предмету, которым удовлетворяется эта потребность, есть результат общественных условий. Это значение зависит от среды, в которой живет человек, от эпохи, в которую он живет». / Там же. С. 133.
1587
«Люди придают различное значение тем или другим потребностям в различные эпохи, а потому придают и различное значение, т. е. различно оценивают те предметы, которыми удовлетворяются эти потребности». / Там же.
1588
Там же. С. 133.
1589
«Ведь в зависимости от запасов предметов, находящихся в распоряжении человека, каждый различно оценивает данный предмет, для него предельная полезность будет иная. Очевидно, здесь должен иметь место еще новый процесс образования из массы отдельных оценок потребителей данного предмета (покупателей его) одной средней меновой ценности. Решающей является социальная психология этой группы лиц, которая составляет большинство потребителей в данную эпоху. Средняя меновая ценность определяется оценкой предметов и в особенности денег (то значение, какое данный слой населения придает отдаваемым деньгам) тем классом населения, для которого преимущественно предназначены эти предметы». / Там же. С. 133–134.
1590
Там же. С. 134. Несостоятельность данного аргумента, касающегося трудовой теории стоимости, будет показана ниже.
1591
«За последнее время в западноевропейской и русской экономической литературе одновременно замечается отрадный поворот: догматическое преклонение перед системой Маркса уступает место ее критической проверке и созидательной работе ее дальнейшего развития и дополнения. Это служит симптомом к прекращению того невыносимого состояния, в котором еще до сих пор находится экономическая наука. Мы имеем в сущности не одну, а две экономические науки – науку “марксистскую” и науку “буржуазную”, из которых каждая говорит на совершенно особом языке, не прислушиваясь к мнению другой и считая это мнение в большей или меньшей степени заведомой ложью… К счастию, плачевное зрелище борьбы за верховную научную гегемонию двух ненавидящих и презирающих друг друга научных партий отходит уже в область прошлого: мы присутствуем при процессе их взаимного сближения, и уже недалеко то время, когда разногласие социально-политических миросозерцаний не будет выражаться в обособленном существовании двух самостоятельных наук» / Франк С. Теория ценности Маркса и ее значение. Критический этюд. СПб., 1900. С. I–II. Заметим, увы, это разногласие до сих пор не преодолено.
1592
«Все развитие теории политической экономии за последние 20–30 лет прошло незамеченным для нас, потому что не укладывалось в раз принятую схему теории Маркса; учения Книса, Менгера, Бем-Баверка, Джевонса, Маршалла и многих других остались до сих пор китайской грамотой для огромнейшей части нашей образованной публики, и если имена эти упоминаются в нашей журнальной литературе, то только для того, чтобы послать по их адресу резкие упреки в “отсталости” и “буржуазности”… Вряд ли нужно прибавлять, что европейская наука очень мало беспокоилась о нашей русской оценке ее и продолжала быстро подвигаться вперед по раз намеченному пути… в конце концов не европейской науке, а нам самим придется стыдиться нашей оценки» / Там же. С. II–III.
1593
«Нигде не господствует столь сильного разногласия, как в оценке этой последней. Одни видят в трудовой теории ценности в том виде, в каком она нам дана в системе Маркса, логически вполне законченное и материально верное во всех отношениях учение, и считают ее краеугольным камнем всего научного анализа современного экономического строя; другие склонны смотреть на нее, как на неудачную гипотезу, давно опровергнутую и сданную в архив научных заблуждений, где ей в будущем предстоит занять место рядом с теорией флогистона и Птолемеевой системой мироздания. Неверность этих крайних мнений начинает теперь обнаруживаться уже довольно ясно. Теория, созданная величайшими умами в области экономической науки – начиная с Петти и Адама Смита и кончая наиболее выдающимися “утопистами”, вроде Томпсона, Оуэна и Прудона, и наконец, Марксом и Робертусом, – такая теория самой своей живучестью обнаруживает, по крайней мере до известной степени, и свою жизнеспособность: в экономических явлениях должно лежать что-либо, что служит поводом и исходным пунктом этой теории и без чего она превратилась бы в историческую случайность, – что совершенно недопустимо для такого широкого и долговечного течения. Столь же неверно, однако, и ортодоксальное убеждение в полной законченности и правильности трудовой теории ценности: ему противоречит уже самый факт непрерывного спора о ее значении, свидетельствующий, что в современной формулировке ее не все обстоит благополучно…» / Там же. С. III–IV. Отметим, что такой «спор» вовсе не свидетельствует о неправильности данной теории, ее научной несостоятельности, как полагал автор.
1594
Там же. С. IV–V.
1595
Там же. С. V. Далее автор пояснял: «Среди лиц, дорожащих экономическим миросозерцанием, связанным с системой Маркса, быть может, возникнут опасения, как бы критическая проверка одной из теоретических основ этого миросозерцания не повредила его жизнеспособности. Но не говоря о том, что перед таким соображением никогда не может останавливаться научная мысль и что миросозерцание, так легко могущее быть поколебленным, заслуживало бы разрушения, в применении к данному случаю это опасение совершенно неосновательно. Общественные идеи автора «Капитала» не были им созданы: они существовали и до него, так как коренятся в самих условиях современной социальной жизни, и жизнеспособность их держится не на той или иной теории, а на социальных чувствах и интересах. Великое вековое течение европейской мысли стоит выше мнений, быть может, величайшего и гениальнейшего, но все же лишь одного из его представителей и не может потерпеть ущерба от критики этих мнений, которые служат лишь одним из этапов по пути его научного освящения.
Но и сама система Маркса не может быть разрушена критикой отдельных ее положений. Подобно всем творениям великих умов, она обладает значением, которое не исчерпывается значением всех входящих в нее положений, и потому не падает вместе с ними. Эти положения являются до известной степени лишь случайной формой, в которую вылилась система, и все их изменения, дополнения и исправления так же мало вредят жизненности общего духа системы, как мало вредит ремонт отдельных частей здания его прочности и красоте, раз только оно стоит на твердом фундаменте и раз сохраняется неприкосновенным единство заложенной в нем архитектурной идеи» / Там же. С. V–VI. Отсюда видно, что автор, с одной стороны, весьма лестно отзывался о теоретической системе К. Маркса; с другой стороны, считал, что она якобы нуждается в «капитальном ремонте», связанном с «изменениями, дополнениями и исправлениями ее отдельных положений».
1596
Там же. С. 5.
1597
Там же.
1598
Там же.
1599
Там же. С. 5–6.
1600
«Раз проблема меновой ценности, т. е. менового отношения между товарами, прочными границами отделена от всех иных вопросов, исследуемых в “теории ценности”, то исчезает всякое принципиальное различие между двумя понятиями, нередко употребляемыми, кстати сказать, в весьма разнородном и растяжимом смысле, именно между ценностью и ценой» / Там же. С. 15.
1601
Там же. С. 7.
1602
Там же. С. 8.
1603
Там же. С. 9.
1604
Там же.
1605
Там же. С. 10. «Так как меновое отношение, как и всякое вообще отношение между двумя величинами, может меняться только одновременно для обоих товаров – в обратном направлении для каждого, то будет простой тавтологией сказать, что изменение коснулось меновой ценности обоих товаров» / Там же.
1606
Так, если «делается попытка решить вопрос о том, изменение ценности которого из двух товаров было причиной изменения менового отношения между ними, то тут молчаливо подставляется совершенно новое понятие ценности, не имеющее ничего общего с меновым отношением» / Там же. Что же представляет собой это «новое понятие ценности», автор, однако, не разъяснил.
1607
Там же. С. 18.
1608
Там же.
1609
«Мы считаем поэтому постановку задачи у Маркса по существу верной и придаем ей чрезвычайно важное значение: она должна служить пробным камнем всякой теории ценности, в том числе и теории самого Маркса» / Там же. С. 23.
1610
См., там же. С. 29–30.
1611
Там же. С. 30.
1612
Там же. С. 31.
1613
Там же. С. 37.
1614
Там же. С. 37–38.
1615
Там же. С. 39.
1616
Франк С.Л. Указ. соч. С. 57. Поэтому «факт существования рыночных цен противоречит теории, признающей труд субстанцией меновой ценности. Если прежде мы нашли, что труд, как условие меновой ценности, есть лишь частный случай более широкого условия – относительной редкости благ, то теперь мы видим, что он является частным случаем другого условия – именно известного соотношения между спросом и предложением. Трудовая теория меновой ценности – предполагая по-прежнему ее в остальных отношениях верной – открыла нам не общее условие меновой ценности как таковой, а лишь один из многих факторов, определяющих высоту одного рода меновых отношений между одной группой благ» / Там же. С. 58. Как видим, и в этом случае С.Л. Франк не предложил ничего нового, повторяя, как попугай, тот довод, который был выдвинут О. Бем-Баверком.
1617
Там же. С. 102–103.
1618
Там же. С. 114.
1619
Как справедливо отмечает В.С. Афанасьев, «решение Марксом проблемы величины стоимости товара имело огромное значение, поскольку оно устранило целый ряд противоречий, с которыми сталкивалась трудовая теория стоимости ее первых авторов – представителей классической школы. Оно позволило объяснить, например, почему при различных затратах труда на производство одинаковых товаров у различных товаропроизводителей такие товары на рынке продаются по одним и тем же ценам. Дело в том, отмечал Маркс, что эти последние определяются не различными индивидуальными стоимостями отдельных товаропроизводителей, а общественной стоимостью, одинаковой для товаров данного вида. Стоимость товара, определяющая единую рыночную цену на одинаковые товары, выступает в данном случае как некий, стихийно сформировавшийся общественный норматив, к которому должны, под угрозой разорения, приспосабливаться все производители данных товаров.
Такой подход к проблеме формирования величины стоимости товара позволил Марксу определить закон стоимости как закон эквивалентного обмена товаров по общественной стоимости, содержащий в себе неэквивалентность по индивидуальной стоимости. Данная особенность закона стоимости имеет важное значение при объяснении процессов социальной дифференциации, протекающей в среде различных товаропроизводителей, между различными общественными классами, а также и различными странами в рамках мировой экономики». / Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М., 2005. С. 239.
1620
Франк С.Л. Указ. соч. С. 116.
1621
Там же. С. 117.
1622
Там же. С. 117–118.
1623
Там же. С. 120.
1624
Там же.
1625
Указывая на это обстоятельство, В.С. Афанасьев пишет: «Подчас общественно необходимый труд определяется как затрата человеческого труда, в среднем необходимого для производства того или иного товара. Такой подход верен лишь как определенная ступень теоретического анализа, которая далеко не исчерпывает столь сложный феномен, как общественно необходимый труд.
Достаточно сказать, что такой подход не учитывает в полной мере двойственности труда, создающего товар, а потому и двойственной природы общественно необходимого труда в условиях товарного производства. Ведь для того, чтобы труд выступал как источник стоимости товара, он должен быть затрачен в какой-либо полезной форме. Если труд не создает потребительной стоимости, он не может выступать и в своем качестве созидателя стоимости. Следовательно, полезная форма труда существенно необходима для того, чтобы труд выступал как общественно необходимый. Она необходима потому, что именно полезная форма труда устанавливает связь производства и определенной, удовлетворяемой им общественной потребности». / Афанасьев В.С. Великое открытие Карла Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. М., 1980. С. 54–55.
1626
Там же. С. 55–56.
1627
Там же. С. 56. «В случае недопроизводства товаров возможна такая ситуация, при которой стоимость товара будет расти в условиях увеличения производительной силы труда и соответствующего уменьшения фактически затраченного труда в расчете на единицу товара. Это возможно при том условии, если, с одной стороны, возрастает разрыв между объемом общественной потребности в данном товаре и объемом его фактического производства более быстро, нежели, с другой стороны, уменьшаются средние общественные затраты на производство единицы такого товара. При этом все большая масса общественно необходимого труда будет распределяться на все меньшую (абсолютно или относительно) массу производимых товаров, и потому стоимость единицы товара будет расти, в то время как повышение производительной силы труда будет способствовать уменьшению затрат труда на производство единицы такого товара» / Там же.
1628
«До сих пор мы старались проверить трудовую теорию меновой ценности индуктивным путем. Приняв вместе с Марксом за данное, что труд есть единственный источник меновой ценности, мы старались сопоставить это утверждение с фактами и законами экономической жизни и пришли к выводу, что оно неправильно. Такого приема держался и Маркс». Ибо он «принимает положение о труде, как единственном источнике ценности, прямо за данное, и затем, опираясь на это положение, старается объяснить фактические явления экономической жизни» / Франк С.Л. Указ. соч. С. 123.
1629
«Однако у Маркса можно найти, наряду с этим, и попытку дать дедуктивное обоснование своей теории. Это обоснование, правда, не развито у него систематически, но тем не менее составляет фундамент его учения и потому заслуживает внимательного рассмотрения, которое тем более необходимо, что большинство критиков не обращало достаточного внимания на эту сторону учения Маркса». В нем «“молчаливо” предполагается, что труд есть единственный и универсальный фактор производства, а потому и универсальное условие хозяйства, другими словами, что единственным условием приобретения благ со стороны общества является затрата общественного труда и что в зависимости от этой затраты стоит и количество, и качество приобретаемых благ» / Там же. С. 123–124, 129–130.
1630
Поэтому, подчеркивал автор, «попытка Маркса обосновать трудовую теорию меновой ценности на анализе сущности общественного хозяйства вообще и его специфической современной формы в частности не привела к положительным результатам. Несмотря на несомненное научное значение мыслей, развитых Марксом при этом анализе, он не доказал положения о соответствии меновой ценности сравнительной затрате общественного труда каждым из производителей, так как в его аргументации есть пробелы: во-первых, остается не выясненным, почему только один труд, а не другие факторы производства должны учитываться обществом и правильно распределяться в общественном производстве; во-вторых, даже предполагая первую часть аргументации доказанной, мы не можем доказать посредством нее, что затрата труда есть вместе с тем и принцип распределения доходов в современном обществе, т. е. что меновая ценность определяется сравнительной затратой труда» / Там же. С. 138–139.
1631
Там же. С. 139.
1632
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 52.
1633
Франк С.Л. Указ. соч. С. 165.
1634
Там же. С. 167.
1635
Там же.
1636
«Раз ценность есть не что иное, как меновое отношение между товарами, то ценность всех товаров, вместе взятых, есть непонятное выражение, нечто вроде “деревянного железа”. Где дело не идет об отношении между отдельными частями товарного мира, там нет места для понятия меновой ценности» / Там же. С. 182.
1637
«Но меновая ценность не тождественна с ценностью вообще, а составляет лишь специальный вид последней; наряду с ней мы должны допустить наличность абсолютной ценности, в смысле известного свойства товаров, отличного от менового отношения между ними и составляющего принадлежность каждого товара в отдельности» / Там же. С. 192. Отсюда видно, что такая противоречивая позиция была обусловлена прежде всего тем, что ее автор придерживался теории меновой ценности, в рамках которой адекватная трактовка понятия ценности невозможна.
1638
Ибо «у предшественников Маркса мы находим только намеки на признание подобной ценности, но не имеем выяснения ее содержания. У самого Маркса имеется выработанная теория абсолютной ценности; однако теория эта страдает известной двойственностью. Поскольку Маркс представляет себе абсолютную ценность непосредственно связанной с меновой и составляющей только потенциальную способность к последней, его теория абсолютной ценности разделяет все недостатки трудовой теории меновой ценности. Поскольку же у Маркса мы встречаем противоположные указания на независимость абсолютной ценности от меновой и, следовательно, от общественных отношений производителей, понятие абсолютной ценности выигрывает в материальной правильности, но проигрывает в определенности. Теория абсолютной ценности у предшественников Маркса и у него самого не привела, таким образом, к прочным положительным результатам» / Там же. С. 192. Заметим, автор так и не «уразумел», что именно К. Маркс провел четкое разграничение понятий потребительной стоимости, меновой стоимости и стоимости. При этом последняя трактовалась им как общественно-производственное отношение, прикрытое вещной оболочкой. Поэтому у К. Маркса понятие стоимости (то бишь абсолютной ценности) «выигрывает и в материальной правильности и в определенности».
1639
«Австрийская, или психологическая, школа была первым направлением, которое указало на необходимость специального изучения абсолютной ценности и которое вместе с тем дало стройное учение о последней. Так как нас интересует здесь это направление лишь постольку, поскольку оно может дать что-либо новое для трудовой теории ценности, то мы излагаем здесь только самые типичные и характерные черты его, оставляя в стороне все те подробности, которые с точки зрения самой психологической теории могут быть очень важны, но для нашей специальной задачи мало существенны» / Там же. С. 194.
1640
Там же. С. 194–195.
1641
Там же. С. 195. «То, что мы выделяем известную группу из бесчисленного множества явлений мира и по отношению к ней не ограничиваемся констатированием наличности (бытия) составляющих ее явлений, а кроме того, испытываем известное психологическое состояние, которое превращает эти явления в ряд ценностей и группирует беспорядочный хаос явлений, по интенсивности этого состояния, в стройную лестницу ценностей – это составляет основной факт психической жизни» / Там же. С. 195–196.
1642
«Как это ни странно, на этот факт, который разъясняет наиболее существенное в понятии ценности, политическая экономия не обратила до сих пор внимания, тогда как разговорный язык всегда понимает ценность именно в изложенном нами смысле: латинское слово valere, смысл которого можно передать словами «иметь значение», т. е. быть объектом не только познания, но и желания или чувства, и которое, следовательно, наряду со словом esse указывает на две принципиально различные категории познания – констатирования бытия и признания ценности, – и это слово вместе с тем для всех романских языков было родоначальником термина, означающего хозяйственную ценность, – что бы в частности мы ни понимали под последней» / Там же. С. 196.
1643
Там же.
1644
Там же. С. 197.
1645
«В наиболее широком, чисто психологическом смысле, – пояснял автор, – под потребностью подразумевается стремление к известному психическому состоянию, называемому чувством удовлетворенности. Это состояние наступает, когда мы ставим себя в известную связь с явлениями, которым мы приписываем ценность, т. е. когда эти явления влияют на наши органы чувств. Таким образом, потребность стоит всегда в неразрывной связи с ценностью – не только хозяйственной; она означает именно не что иное, как стремление к психическому состоянию, связанному с последней. Так, напр., потребность в красоте означает стремление к чувству эстетической удовлетворенности, а последнее мы испытываем, когда явления внешнего мира, за которыми мы признаем эстетическую ценность, воздействуют на наши органы зрения или слуха. В этом смысле, следовательно, в понятии “потребность” не может заключаться разъяснения специально хозяйственной ценности; последнее мы можем найти только в особенностях способа удовлетворения некоторых потребностей» / Там же. С. 197–198.
1646
Там же. С. 198. «“Потреблением” в экономической науке и называется такое удовлетворение потребности, при котором уничтожается – полностью или отчасти – объект последней. Кроме того, сюда же относятся те предметы, которые хотя и не теряют окончательно своих полезных качеств при удовлетворении человеческой потребности, но которые только периодически возобновляют их, так что для каждого данного момента сумма потребностей, удовлетворяемых ими, есть величина определенная, хотя полезные их качества остаются при них постоянно: примером могут служить природные силы участка земли, которые хотя и неистощимы, но в каждый данный момент могут удовлетворить только определенную величину потребности, напр., в растительной пище. В этом случае, следовательно, также происходит разрушение полезных качеств предмета при удовлетворении потребности, с тем только отличием от первого рода предметов, что эти качества исчезают только для данного времени и возобновляются в будущем». / Там же. С. 198–199.
1647
Там же. С. 199.
1648
Так, «вода в реке может удовлетворить только определенную сумму потребностей в питье, мытье и пр. Но так как наличная величина всех этих потребностей у людей, имеющих возможность пользоваться речной водой, никогда не достигает этой суммы, то каждому из них обеспечено уже заранее удовлетворение всей его потребности в воде. Дело обстоит так же, как если бы каждая капля воды обладала способностью удовлетворять бесконечную сумму потребностей». / Там же. С. 200.
1649
Там же. С. 200.
1650
Там же. С. 200–201. «Но при этих условиях блага не только делаются хозяйственными ценностями, в том смысле, что человек сознает зависимость между удовлетворением своих потребностей и обладанием ими, они превращаются вместе с тем в хозяйственные блага. Это значит, что они являются исключительно объектами тех человеческих действий, совокупность которых называется хозяйственной деятельностью и цель которых лежит в обеспечении удовлетворения потребностей через посредство материальных предметов. Только по отношению к тем благам, удовлетворение потребности в которых не обеспечено уже заранее самой их наличностью, а требует специальных забот со стороны заинтересованных субъектов, – следовательно, только по отношению к хозяйственным ценностям и имеет смысл эта деятельность. Поэтому все блага, производимые или распределяемые в человеческом обществе, суть блага, обладающие хозяйственной ценностью; по отношению к благам, лишенным этого свойства, человек ограничивается пассивным их потреблением». / Там же. С. 201.
1651
Следует, однако, иметь в виду, что «отождествление субъективной ценности с предельной полезностью было бы ошибочно. Общий закон субъективной ценности состоит только в том, что высота ее определяется интенсивностью потребности, удовлетворение которой находится в зависимости от обладания данным благом. Этот общий закон, в связи с другим общим правилом, определяющим, что при выборе между удовлетворением различных потребностей низшая потребность приносится в жертву высшей, – управляет субъективной ценностью всех без исключения благ. Совпадение субъективной ценности с предельной полезностью есть лишь наиболее частый случай в комбинации обоих этих правил, но никак не самостоятельный первичный закон. Определяется ли субъективная ценность блага его собственной полезностью, или полезностью другого блага, и, в обоих случаях, низшей или высшей полезностью или же полезностью, не допускающей расчленения по степени, все это есть…результат действия общего закона субъективной ценности в применении к каждому отдельному случаю». / Там же. С. 205–206.
1652
«Это психологическое состояние, которое наше сознание объективирует и переносит на материальные предметы, превращая его в их свойство, есть, однако, само не что иное, как симптом и отражение известного объективного состояния зависимости, в котором мы стоим по отношению к благам». / Там же. С. 207.
1653
«При таком понимании явления субъективной хозяйственной ценности не представит парадокса утверждение, что чувство ценности, по крайней мере в элементарнейшей его форме, не составляет исключительной принадлежности людей, а имеется и у животных». / Там же. С. 208. Любопытно отметить, что в этой связи автор ссылается на книгу Е. Дюринга «Курс национальной и социальной экономики», опубликованной на русском языке в 1893 г.
1654
«…Блага, создаваемые при помощи одних и тех же средств производства, обладают все одинаковой ценностью, равной субъективной ценности наименее полезного из них предмета потребления, которая, в свою очередь, определяется его собственной предельной полезностью; вместе с тем и ценность единицы средств производства, заимствованная из того же источника, равна ценности каждого из этих благ». / Там же. С. 212.
1655
«“Абсолютная ценность”, намеки на которую мы находим у прежних писателей и которая была не без внутренних противоречий изложена у Маркса, была найдена психологической школой в субъективной хозяйственной ценности. Она удовлетворяет тем условиям абсолютной ценности, на которые мы натолкнулись выше: она совершенно независима от обмена и вместе с тем не вытекает из одних лишь отношений частей общественного хозяйства друг к другу или из особенностей исторической формы этих отношений; наоборот, хозяйственная ценность есть основное свойство благ, вытекающее из психологической стороны хозяйства и относящееся не только к общественному, но и ко всякому, даже чисто индивидуальному, хозяйству, а потому и независимое от исторической формы общественного хозяйства». / Там же. С. 202–203. Отметим, нелепость этого высказывания вполне очевидна. Во-первых, в центре внимания классиков и К. Маркса находилась не абсолютная ценность (в ее маржиналистском понимании), а трудовая стоимость. Во-вторых, указанные условия абсолютной ценности характерны лишь для обособленного натурального хозяйства. Напротив, в общественном хозяйстве, где господствуют рыночные отношения, «психологическая природа» этой ценности терпит фиаско. Здесь обнаруживается зависимость абсолютной ценности от исторической формы данного хозяйства, а стало быть, от рыночных отношений, в которые вступают субъекты хозяйственной деятельности.
1656
«Вопрос о значении труда в хозяйственной деятельности, к которому таким образом сводится проблема отношения между трудом и субъективной ценностью, требует для своего разрешения исследования ряда вопросов, выходящих за пределы теории ценности и относящихся к числу наиболее абстрактных проблем теории хозяйства. Несмотря на всю массу остроумия, затраченного талантливыми представителями психологического направления в анализе специальных и мелких проблем теории ценности, они не только не брались за разрешение этих существенных вопросов, но даже и не ставили их – благодаря присущей большинству этих авторов значительной узости взглядов, при которой широкие социологические вопросы затемняются мелочными фактами, и из-за деревьев теряется из виду лес». / Там же. С. 218.
1657
«Мы полагаем, что установленное здесь понимание трудовой ценности является неизбежным результатом развития той общественно-хозяйственной точки зрения, с которой Маркс рассматривал все экономические явления и которую он пытался распространить и на свою теорию ценности». / Там же. С. 261–262.
1658
«Скорее отношение человека к природе, составляющее объект этих законов, есть самостоятельная группа явлений, при объяснении которых психологические законы играют такую же роль вспомогательных средств познания, как и при объяснении социальных явлений. Как бы то ни было, существование подобных законов налицо, и задача их противников – опровергнуть конкретно каждый из них в отдельности. Пока это не сделано, мы можем, не смущаясь распространенным методологическим предрассудком, заняться исследованием некоторых из них». / Там же. С. 220–221.
1659
«Типом такого хозяйства является знаменитый Робинзон на необитаемом острове – образ, который, несмотря на все насмешки над «Робинзонадами», будет всегда служить вспомогательной гипотезой для экономиста». / Там же. С. 221.
1660
Там же. С. 222. «Для того, чтобы потребление в этом последнем смысле могло быть непрерывным, должен иметься постоянный источник дохода. Но так как доход есть не что иное, как сумма непрерывно уничтожаемых благ, то постоянство его может заключаться только в непрерывной или периодической замене уничтоженных экземпляров благ новыми, т. е. в их воспроизводстве. Таким образом, самый анализ понятий приводит нас к выводу, правда, весьма элементарному, но тем не менее далеко не маловажному и нередко упускаемому из виду: все блага, входящие в состав дохода изолированного хозяйства, должны быть воспроизводимыми, т. е. должны обладать способностью быть заменимыми новыми экземплярами по мере уничтожения старых». / Там же.
1661
Там же. С. 223. Заметим, отождествляя конкретный труд как источник потребительной стоимости с абстрактным трудом как источником стоимости, автор писал: «Все попытки доказать, что человеческий труд есть, с объективно-физической точки зрения, “единственный или главнейший” фактор производства – попытки, которые, как мы видим, играют немалую роль у некоторых представителей трудовой теории ценности и богатства – могут быть объяснены лишь как остатки фетишистически-антропоцентрического миросозерцания и не имеют ни малейшего научного значения». / Там же. С. 224.
1662
«Так как субъективная ценность есть не что иное, как известное психологическое состояние, испытываемое нами по отношению к известным благам – совершенно независимо от того, как и кем они созданы, – и переносимое на эти блага в виде их “свойства”, то нет ничего удивительного в том, что природа “создает” ценности. Если бы для этого самоочевидного положения потребовалось особое доказательство, то оно могло бы заключаться в ссылке на факт существования чувства ценности, а следовательно, и ценностей, в виде особых свойств благ, задолго до того, как человек стал сознательно вмешиваться в естественную производительную деятельность природы. Хозяйственная деятельность человека в эту эпоху ограничивалась отысканием и захватом готовых, произведенных природой ценностей». / Там же. С. 224.
1663
«Можно было бы идти далее и сказать, что принципиально положение дела ничуть не изменяется и тогда, когда вместо простого отыскания готовых ценностей заступает в человеческом хозяйстве их производство. Производство… есть создание одних благ при посредстве других. Борьба из-за захвата готовых ценностей заменяется при этом борьбой из-за источников ценностей. Элементы такого состояния опять-таки не составляют исключительной принадлежности людей, а встречаются и у животных. Летурно, в своей “Истории собственности”, указывает на то, что животные нередко ведут борьбу не из-за непосредственной добычи, а из-за территории, обладание которой обеспечивает обладание самой добычей. Как бы это странно ни звучало, но мы имеем тут несомненный зачаток производства, так как территория, служащая объектом захвата, есть настоящее средство производства». / Там же. С. 224–225.
1664
Там же. С. 225.
1665
Там же. С. 226.
1666
«Природа не строит ни машин, ни паровозов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов и т. д. Все это – продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это – созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 41.
1667
«Животное, правда, тоже производит. Оно строит себе гнездо или жилище, как это делают пчела, бобр, муравей и т. д. Но животное производит лишь то, в чем непосредственно нуждается оно само или его детеныш; оно производит односторонне, тогда как человек производит универсально; оно производит лишь под властью непосредственной физической потребности, между тем как человек производит, даже будучи свободен от физической потребности, и в истинном смысле слова только тогда и производит, когда он свободен от нее; животное производит только самого себя, тогда как человек воспроизводит всю природу; продукт животного непосредственным образом связан с его физическим организмом, тогда как человек свободно противостоит своему продукту. Животное формирует материю только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого вида и всюду он умеет прилагать к предмету соответствующую мерку; в силу этого человек формирует материю также и по законам красоты». / Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 566.
1668
Франк С. Указ. соч. С. 227–228.
1669
«Все, что лежит вне ее, все это не подчинено безусловному контролю человека; лишь постольку, поскольку сама человеческая деятельность является средством, создающим – через посредство ряда переходных ступеней – все искомые блага, приобретение этих благ поставлено в полную зависимость от человека». / Там же. С. 230.
1670
Там же. «Этим выясняется значение труда в хозяйстве. Постоянное возобновление уничтожаемых потреблением форм материи, необходимое, как мы видели, для поддержания жизни, не может создать соответствия между человеческими желаниями и наличными предметами потребления, если производственная деятельность предоставлена самой природой. Этот недостаток может быть устранен только целесообразной деятельностью человека – производством. Задача этой деятельности – создание необходимых предметов потребления. Условие, при котором эта деятельность может привести к искомой цели, состоит в том, что устанавливается связь между затратой человеческой рабочей силы и созданием требуемых продуктов так, что затрате определенного количества труда соответствует возникновение определенных количеств всякого рода благ». / Там же. С. 230–231.
1671
Там же. С. 231.
1672
Там же. С. 232.
1673
Там же. С. 233.
1674
«Ценность блага определяется интенсивностью той потребности, удовлетворение которой находится в зависимости от обладания данным благом. Если при помощи затраты известного средства производства можно создать в известном количестве все блага, то обладание каждым из них отнюдь не составляет условия удовлетворения соответственной ему потребности: при отсутствии блага оно может быть вновь создано. При этом придется пожертвовать лишь определенным количеством этого средства производства, т. е. вместе с тем наименее полезным продуктом его. Таким образом, эта жертва одинакова при создании всех родственных по производству благ, и поэтому ценность всех этих благ одинакова: она равна ценности наименее полезного продукта данного средства производства». / Там же. С. 233–234.
1675
«Так как обладание каждым из этих благ зависит для человека от затраты определенного количества труда, то при потере каждого из них он может обеспечить себе удовлетворение соответствующей потребности, затрачивая на производство данного блага требуемое количество труда, т. е. теряя при этом наименее полезный продукт труда. Пожертвование определенным количеством труда, необходимое для создания блага, равносильно поэтому для человека пожертвованию предельной полезностью наименее полезного продукта этого труда». / Там же. С. 234.
1676
Там же. С. 234. «Мы уже подчеркнули выше, что точкой опоры в нашем анализе отнюдь не служит представление о каких-либо исключительных естественных свойствах труда, выделяющих его из ряда других факторов производства. Наоборот, мы исходим из того положения, что субъективная цель производства заключается в удовлетворении человеческих потребностей и что для субъекта хозяйства труд является универсальным средством к этой цели». / Там же. С. 234–235.
1677
Там же. С. 236. «Раз даны, положим, известные свойства почвы и прочие естественные условия производства, то в их пределах труд может переходить из одного производства к другому; при этом ценность создаваемых им продуктов будет определяться сравнительной его затратой, так как в зависимости от направления, в котором совершается затрата, стоит создание того или иного рода благ. Но на этом свободном выборе между благами и покоится связь между их ценностью и трудом, затраченным на их производство. Если человек имеет возможность, изменяя направление своей деятельности, заменять одно благо другим, т. е. качественно или количественно определять состав благ, общая сумма которых находится в зависимости от условий природы, то субъективная ценность всех этих благ будет одинаковой: она будет равняться ценности общего “средства производства”, т. е. будет пропорциональной затрате труда». / Там же.
1678
«Поэтому общий результат производства тоже только в известной степени зависит от воли человека, от направления его деятельности; в известной же степени он обусловлен теми стихийными силами, которые контролю человека не подчинены. Отсюда следует, что та непосредственная зависимость между направлением человеческой деятельности и результатом производства, которую мы положили в основу изложенного нами взгляда, не имеет места; зависимость эта всегда может быть только частичной. Самый резкий пример этого представляет земледельческий труд: результат его, как это всем известно, только до известной степени находится в зависимости от действий человека. Наряду с последними он определяется не подчиненными человеку, стихийно действующими силами природы» / Там же. С. 237.
1679
«В той мере, в какой мы имеем перед собой это целесообразное производство, мы имеем и зависимость результата производства от направления человеческой деятельности, потому что первое есть не что иное, как название для второй; и наоборот, в той мере, в какой этот процесс овладения силами природы еще не совершился, мы имеем отсутствие такой зависимости» / Там же. С. 238.
1680
Там же.
1681
Там же. С. 238−239.
1682
Там же. С. 239−240.
1683
«По отношению к человеческому труду все остальные факторы производства составляют, так сказать, только передаточный механизм, через посредство которого изменение в направлении производительной деятельности человека отражается на изменении результатов производства. Труд животных и труд машин, труд непосредственно данных естественных сил природы и труд тех сил, действие которых обусловлено уже предварительной деятельностью человека, – все эти факторы производства должны быть организованы так, чтобы передавать изменение человеческой деятельности в желательной форме результатам производства. Подобно тому, как движение паровоза определяется, с точки зрения машиниста, его личной деятельностью, так как машинист, а не сила пара, управляет этим движением, так и для субъекта хозяйства результат производства зависит от направления его деятельности, а ценность произведенных благ определяется его трудом, каковы бы ни были факторы, принимающие участие в производстве. Поставьте на место человека какого-нибудь другого субъекта хозяйства – и производство должно будет приспособляться к последнему, и субъективная ценность результата производства станет в зависимость от деятельности этого нового субъекта хозяйства» / Там же. С. 241–242. То, что человек является активным субъектом хозяйства – это верно. Но неверно, что наряду с человеком «трудятся» указанные факторы производства, ибо труд есть особая форма сознательной производственной деятельности человека, составляя исключительное достояние последнего. В этом смысле нельзя «поставить на место человека какой-нибудь другой субъект хозяйства», т. е. другой фактор производства. Говорить же о «зависимости субъективной ценности результата производства от деятельности нового субъекта хозяйства» бессмысленно, ибо ценность как таковая характеризует социальную значимость (полезность) созданного блага, оценку которого может дать только человек, а не животное, машина или какая-либо естественная сила природы.
1684
Там же. С. 242−243.
1685
«Общие условия субъективной ценности мы считаем лежащими не в затрате труда, а в других обстоятельствах… Зависимость между ценностью и трудом, которую мы старались обнаружить, не лежит в самом понятии ценности, а есть зависимость реальная, происходящая из особой комбинации общих условий ценности. Поэтому и уклонения от этой зависимости не могут служить противоречием факту ее существования» / Там же. С. 240−241.
1686
«Субъективная ценность этих благ совпадает с трудовой ценностью. Трудовая ценность есть не что иное, как субъективная ценность дохода изолированного хозяйства» / Там же. С. 243−244.
1687
Там же. С. 247. «Подобно тому, как мы говорим об общественных интересах, об общественной пользе, о потребностях общества, о деятельности общества – хотя реальными субъектами интересов, потребностей, деятельности и т. д. могут быть только индивидуумы – точно так же и в том смысле имеем мы право говорить об общественной ценности; сходство еще более увеличивается тем, что ценность есть не что иное, как сопровождающий момент потребности. Очевидно, во всех этих случаях природа отношений состоит в том, что содержание психической жизни индивидуумов – содержание их интересов, потребностей и т. д. – совпадает между собой, и это единство в известном смысле олицетворяется в виде общества, как единого, независимого от индивидуумов, субъекта этой суммы индивидуальных психических процессов». / Там же. Конечно, можно говорить об общественных интересах, об общественной пользе, об общественных потребностях, об общественной деятельности и общественной ценности. Но при этом не следует забывать о том, что общество – это сложный организм, состоящий из отдельных индивидов, различных социальных групп, классов. Каждый из этих субъектов общества имеет соответственно свои интересы, которые объективно определяются отнюдь не психологическими мотивами того или иного индивида, а теми потребностями, которые формируются в зависимости от конкретно-исторических условий данного общества. Сообразно этому общественная ценность имеет не индивидуальную, а социальную природу.
1688
«Разница между “планомерным” и “стихийным” хозяйством заключается только в том значении, которое имеет там и здесь общественная ценность; в первом случае она есть условие хозяйственной деятельности общества, так как определяет собой направление этой деятельности; поэтому тут… она абсолютно необходима: наличность единой воли предполагает наличность единой оценки; во втором случае хозяйственная деятельность общества слагается независимо от какой-либо руководящей воли, а следовательно, оценки благ; здесь поэтому в такой общественной оценке нет необходимости: практически она не играет никакой роли» / Там же. С. 252.
1689
«Но для того, чтобы оценить блага с общественной точки зрения, мы должны представить себе общество в виде реального субъекта хозяйства, руководящего деятельностью отдельных членов общественного хозяйства. Это представление может возникнуть тем легче, что в объективной действительности общественный производительный механизм функционирует так, как будто бы им руководила центральная воля; целесообразная деятельность отдельных частей механизма может быть бессознательной, но целесообразной она должна остаться, иначе невозможно было бы и самое функционирование. Известно, что стихийная организация товарного хозяйства приспособлена так, что направление, в котором затрачивается труд на производство благ, изменяется с изменением общественных потребностей; объективные признаки процесса не отличают его от того процесса, который происходил бы под сознательным руководством общественных органов, или отличают только большим трением, которым он сопровождается. Если, поэтому, мы имеем представление об обществе, как едином субъекте, руководящем хозяйственной деятельностью, то все остальные условия таковы же, как если бы эта деятельность имела место в действительности» / Там же. С. 254.
1690
Там же. С. 254−255. «Итак, в обществе, где реальное единство субъекта хозяйства отсутствует или где деятельность этого субъекта по крайней мере играет сравнительно незначительную роль в совокупности общественно-хозяйственных процессов, категория общественной ценности имеет место постольку, поскольку в обществе распространено представление об общественном хозяйстве как едином целом» / Там же. С. 255.
1691
Там же. С. 255.
1692
«Если представить себе общество в виде одного хозяйственного субъекта, другими словами, если исходить из представления об его интересах и потребностях, то все блага, входящие в доход, оцениваются как продукты его труда. Какова бы ни была меновая ценность этих благ, для общества, как такового, они являются результатом его производственной деятельности, а потому их ценность определяется количеством затраченного на их производство общественного труда» / Там же. С. 256.
1693
«Прежде всего, трудовая теория ценности не применима к меновой ценности; отношение, в котором обмениваются между собой товары, не стоит в непосредственной зависимости от сравнительного количества труда, затраченного на их производство» / Там же.
1694
«Если для трудовой теории ценности остается место, то это – место подвида общего понятия субъективной ценности. Субъективная ценность совпадает с трудовой ценностью для всех свободно воспроизводимых благ. Так как в состав дохода народного хозяйства входят только эти последние, то трудовая ценность есть субъективная ценность благ, входящих в состав дохода общественного хозяйства. И еще одно последнее ограничение: субъективная ценность этих благ будет пропорциональна сравнительной затрате труда на их производство только с точки зрения общественной оценки, т. е. если исходить из представления о народном хозяйстве как одном целом и оценивать блага так, как их оценивал бы орган всего общества, который распоряжался бы общественным хозяйством» / Там же. С. 257.
1695
В этой связи необходимо отметить, что проблему органического соединения трудовой теории стоимости и теории предельной полезности не удалось решить и известному российскому экономисту-математику В.К. Дмитриеву / См. Дмитриев В.К. Экономические очерки. Серия 1-я: опыт органического синтеза трудовой теории ценности и теории предельной полезности. М., 1904.
1696
Шторх Г. Курс политической экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. Т.1. СПб., 1881. С. 39.
1697
Там же. Так, «рассказывают, что негры, Мандинги, производящие торговлю золотым песком с аравийскими купцами, изобрели подобный способ для оценки обмениваемых ими товаров, они приводят цены всех этих товаров к идеальному масштабу, которого части называются Макуты. Напр., они говорят: такой товар стоит три макуты, такой – 5 макут и такой – 10. Однако эти макуты не могут быть ни видимы, ни осязаемы. Это слово совершенно отвлеченное и не означает никакого видимого предмета. Это не монета, не знак, представляющий монету, ибо товара своего не меняют на две, три, четыре макуты, ни на другой товар, стоящий такое число макут. Что же это такое? Это общий термин сравнения для всех цен, но термин идеальный» / Там же.
1698
См., там же. С. 40.
1699
Там же. С. 41.
1700
Там же.
1701
Там же. Как «мы видели, – писал далее автор, – что у негров-мандингов изобретение макут предшествовало употреблению звонкой монеты. В торговле, производимой между Россией и Китаем, серебро служит для оценки всех товаров; однако торговля совершается посредством мены. То же самое практикуется у немецких книгопродавцов, собирающихся на лейпцигских ярмарках; всякий из них там меняет свои книги на книги других продавцов; хотя цена этих книг рассчитана на деньги. Во всех просвещенных странах всякий год совершается очень много торговых сделок в форме мены, во время которых можно обойтись без общего товара; но ни в одной из них нельзя обойтись без общего мерила ценностей» / Там же. С. 41–42.
1702
Там же. С. 42.
1703
Имея в виду это обстоятельство, Г. Шторх писал: «Эти бумаги, понимаемые под именем банковых билетов, имеют более или менее ценности, смотря по тому, выполняются ли с большею или меньшею точностью условия, ими выражаемые, потому что их ценность необходимо изменчива и может падать даже до нуля. Это обстоятельство делает их совершенно не способными служить общею мерою ценностей и быть их всеобщим залогом, хотя, с другой стороны, они служат очень удобным орудием обращения по легкости, с какою могут быть перемещаемы и пересылаемы вдаль. Например, наши ассигнации в этом отношении служат гораздо удобнейшим орудием мены, нежели серебряная монета, но во всем другом они ей уступают. Их нельзя считать ни верным залогом, ни справедливою мерою ценности. Когда дело идет о сравнении ценностей в разные времена и в разных местах, то ими нельзя пользоваться как выражением сравнения, потому что их ценность меняется со дня на день» / Там же.
1704
Бутовский А.И. Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии. Т. 2. СПб., 1847. С. 90–91.
1705
Там же. С. 91.
1706
Там же. С. 92. Так, «вытягивая червонец в нитку для золотошвейных украшений моей одежды, я извлекаю из него одну полезность, но утрачиваю другую: он уже не может служить мне монетой для покупок. Это свойство, впрочем, не принадлежит исключительно товару – монете, но всем вообще товарам. Обращенные на удовлетворение потребностям владетеля, они не могут быть предметом обмена» / Там же.
1707
Там же. С. 94.
1708
Там же. С. 95.
1709
«Деньги там реже не потому, что их менее, но потому, что они долее остаются в одних и тех же руках. В этом обстоятельстве не кроется ни одна из причин наружной дешевизны некоторых товаров в России, когда мы ее сравниваем с Германией; в Германии, когда ее сравнивали с Англией?… рубль, т. е. количество серебра, в монете рубль содержимое, более значит в Петербурге, нежели в Париже, и еще более, нежели в Англии. Этот факт поражал всякого внимательного наблюдателя» / Там же. С. 96.
1710
Там же. С. 96.
1711
См., там же. С. 96–97.
1712
Там же. С. 193.
1713
«В удобоподвижности не заключается единственная польза бумажных денег: их введение в государственное обращение может быть сопряжено с другими важными выгодами. Золотая и серебряная монеты везде занимают значительный капитал народный, не приносящий никакой другой пользы промышленности и требующий дорогого поддержания. Заменив этот капитал бумажной монетой, государство может обратить его на разные общественные учреждения, на оживление промышленности» / Там же. С. 194.
1714
«Если бы эти клочки бумаги обеспечивали сами собой ценность, ими выражаемую, то, без сомнения, люди предпочли бы их всем другим монетам. Но ценность их есть только условная; она придается им властью общественной; ею же может быть уничтожена, и, что еще хуже, может пошатнуться, упасть и даже вовсе уничтожиться, независимо от ее воли и в противность ее желанию и усилиям, вследствие обстоятельств и неосторожных мер» / Там же. С. 193.
1715
«Конечно, благосостояние народов мало выиграло от употребления, которое сделано из металлического фонда, доселе замененного бумажной монетой в державах европейских. Он большей частью послужил на поддержание кровопролитных войн, на подавление или ослабление одних государств, на усиление и расширение владений других» / Там же. С. 196.
1716
«В стремлении вытеснить из обращения золотые и серебряные деньги «нет еще зла». Но зло начинается, едва оказывается излишек в бумажных деньгах. Если в обращении еще есть некоторое количество золота и серебра, то курс бумаги начинает терять в сравнении с ними. На рынке водворяются два различных мирителя ценностей: все платежи вычисляют дороже на бумагу, нежели на металл. Важнейший убыток несет в этом случае казна государственная, пока принимает в платежах, ей следующих, бумажные деньги по их цене неофициальной. И как ей избегнуть этой необходимости, когда она первая должна соблюдать закон, которому сама себя подчинила?
Нет другого средства отвратить это зло, как принять самые существенные меры к извлечению из обращения излишка бумажных денег и к замене их звонкой монетой. Тогда излишек, оказавшийся в обращении, вывозится в виде последней, и равновесие восстанавливается» / Там же. С. 201.
1717
Там же. С. 211.
1718
«Письменные обещания придают кредиту существование вещественное. Благодаря им он может передаваться одним лицом другому; кредитивы обращаются как монета; они даже представляют важные преимущества пред последнею тем, что менее подвержены потере, удобнее перемещаются и часто приносят проценты. Этим однако ограничивается сходство между монетой и кредитивом. Никто не может отказаться от первой, когда она признана законом государственным: никто, напротив, не может быть принужден к принятию в уплату кредитива. Эта основная разность позволяет всегда отличать кредитивы, наполняющие обращение, от бумажных денег, которые часто выпускаются под видом долговых обязательств, хотя и придается им законный принужденный курс» / Там же. С. 226.
1719
«Чтобы объяснить это, – пояснял автор, – представим себе человеческое общество, в котором нет денег и потому мена совершается натурою: меняющиеся будут тогда встречать на каждом шагу препятствия. Один имеет в избытке холст и желал бы обменять его на хлеб; но владелец хлеба в холсте не имеет нужды, и потому мена состояться не может. Много может пройти времени в бесполезных поисках, прежде чем найден будет такой человек, который имеет хлеб и готов его обменять на холст, а между тем потребление хлеба принадлежит к таким потребностям, удовлетворение которых не может быть надолго откладываемо» / Горлов И.Я. Начала политической экономии. Т. 2. СПб., 1862. С. 104.
1720
Там же. С. 104–105. «Как скоро будет найден такой всеобщий товар, то всякий его легко принимает, потому что всякий будет уверен, что его удобно сдаст другому, в случае надобности приобресть меною какие-нибудь вещи» / Там же. С. 105.
1721
Там же. С. 106.
1722
«Когда всеобщий товар признается как орудие мены, то все искусство измерения ценностей приводится к познанию, чего стоят разные предметы относительно только этого единственного товара. Не нужно более знать, чего стоит всякая вещь при промене на всякую; нужно только знать, чего стоит всякая вещь при промене на один товар, который признан за орудие мены. Тогда сравнение взаимных ценностей, измерение относительного достоинства вещей, облегчается в высшей степени. Если фунт сахара стоит 25 коп., а фунт говядины стоит 12>1/>2 копеек, то эти ценности будут относиться друг к другу как 1:2». / Там же. С. 107–108.
1723
Там же. С. 108.
1724
Там же. «Если деньги приняты, как равноценность, например, одного пуда говядины, между тем как чрез неделю они уже потеряют эту покупательную силу и не будут давать возможности приобретать это количество мяса, то их нельзя будет принимать под опасением понести более или менее значительные убытки. Итак, ценность денег должна наименее подвергаться колебаниям; такого же предмета, который бы имел ценность навсегда постоянную, нет и быть не может, как мы в том уже достаточно убедились» / Там же.
1725
«Что действительно металлические деньги вначале рассматривались как товар, доказательством тому служит их наименование, которое первоначально заимствовано было от веса, как: у римлян асс, у греков драхма и талант, у французов и англичан ливр (фунт), у германцев марка (полфунта), у русских гривна» / Там же. С. 112–113.
1726
«Дорогие металлы именно отличаются постоянством своей ценности. а) На сколько она зависит от внутренних качеств, в дорогих металлах должна она быть постоянная, ибо металлы эти почти совершенно однородны на всем земном шаре и только человеческое искусство может изменять их достоинство, прибавляя к ним для прочности посторонние примеси…b) На сколько ценность зависит от другого качества – прочности, она в дорогих металлах также подлежит наименьшим колебаниям, ибо металлы эти чрез трение подвергаются почти нечувствительной потере…Наконец, с) на сколько зависит ценность дорогих металлов от их производства, от степени предложения их, нельзя также ожидать быстрых и частых перемен, как то доказывает и история». / Там же. С. 113, 114.
1727
«Дорогиеметаллы не только способны к делению, но они вместе с тем нисколько не теряют своей ценности… Нечего говорить о том, как неудобно употреблять в виде денег скот, который на предметы малых ценностей совсем не может быть обменен; ибо если употребить на то часть мяса, то остаток может испортиться в ожидании продажи и потерять всю свою ценность. Что же касается до отличительных качеств дорогих металлов, то к ним принадлежат – их особенный цвет, звук, который они издают, если их бросить, и тяжесть, которая особенно характеризует золото. Но не по этим одним качествам могут быть распознаваемы металлические деньги: они покрываются на монетных дворах знаками, которые свидетельствуют их пробу и вес, так что всякий приниматель не имеет никакой надобности, после такого засвидетельствования, их рассматривать, чтобы удостовериться в их достоинстве… Наконец, скажем несколько слов о легкости дорогих металлов для перевоза. Если бы вместо денег обращался предмет громоздкий и тяжелый, то не только передача его представляла бы затруднения, но, кроме того, самая ценность его подверглась бы непрестанным изменениям и не заключала бы в себе ничего постоянного». / Там же. С. 115, 116, 117.
1728
«Человек тогда только может вполне предаться какому-нибудь исключительному занятию, тогда только может выделывать, положим, бумажные или льняные ткани, когда уверен, что все излишние и ему самому ненужные количества товара обменяет на то, что ему необходимо. Доставая за товар деньги, он легко на них приобретает все потребное для удовлетворения нужд. Эта уверенность каждого, достав на деньги все, дает возможность работать в особых производствах, а таким образом обеспечивается разделение труда» / Там же. С. 118.
1729
«Когда в обществе еще нет денег, то сбережение ограничивается немногими запасами на случай неурожая или других событий, подвергающих опасности существование человека. Распространять запасы далее этих пределов было бы неразумно, тем более, что все вещи, материалы для одежды, пищи и построек могут с течением времени портиться и уничтожаться. Следовательно, сбережение вещей в натуре ограничивается запасами для самого производителя, да и то на короткое время. Совсем другое, когда вводятся в оборот деньги с их прочностью и универсальностью. Человек тогда может накопить имущество для отдаленного потомства, для общественных и народных целей, потому что имущества в этой новой форме, денежной, не подвергаются тлению, как пища или одежда, а переходят из рода в род почти без всякого в них изменения. Денежная сумма в несколько тысяч рублей, представляющая собой всевозможные предметы, с нею равноценные, может сохраняться неопределенное время и доставлять, отдачею в заем, или употреблением в производство, известный доход, который пойдет на удовлетворение частных или общественных потребностей. Эта возможность, так сказать, воплотит всякий труд, всякую услугу, оказанную человеку и обществу, превратить вознаграждение за нее в деньги, отдалить потребление этого вознаграждения по своему желанию на неопределенное время, перевести свое потребление на другие лица, усиливает деятельность человека, распространяет сферу бережливости и сообщает ей неограниченность, вместо прежней замкнутости в пределах, весьма тесных» / Там же. С. 118–119.
1730
Там же. С. 120–121.
1731
Ведь «если бы правительство выпустило деньги по высшей ценности, или, что одно и то же, выпустило бы по той же ценности, но уменьшив вес или пробу, то это побудило бы неблагонамеренных людей выделывать и пускать такую же монету в ход, ибо ее отличить от казенной легковесной нет возможности, а барыши, получаемые от ее незаконной чеканки, могут быть значительны и побудить к подделке в большем размере.
Из этого выходит, что монета не может быть ни дороже, ни дешевле (разве только на величину расходов чеканки) против металла, из которого она выделывается. Ценность золотой монеты, серебряной управляется ценностью золота и серебра. А так как эти металлы суть товары и подлежат тем же законам ценности, как и всякий другой товар, именно началу издержек на производство, то, значит, и монета подчиняется этому началу» / Там же. С. 129–130.
1732
Там же. С. 132.
1733
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 108.
1734
Горлов И.Я. Указ. соч. С. 132–133.
1735
Там же. С. 176.
1736
Вреден Э.Р. Курс политической экономии. СПб., 1874. С. 453.
1737
Там же.
1738
См., там же.
1739
«Высота их ценности происходит именно от того, что их блеск, звон и вообще красота придают им в глазах всех значительную полезность и, кроме того, они, в сравнении с требованием на них, довольно редки, а потому и предложение их более или менее ограничено, ибо люди не могут увеличивать количество их по своему произволу или же должны затрачивать значительные капиталы на их добывание» / Там же. С. 454–455.
1740
Ибо такой металл «не тлеет и не портится вообще от сырости, холода, жары и т. п. Такая прочность придает им особенную ценность» / Там же. С. 455.
1741
«Всякий другой товар, кроме алмазов и некоторых других драгоценных камней, более громоздок, объемист, чем золото и серебро. Но драгоценные камни не могут так легко, как металлы, принимать всякую форму и размер; притом, с уменьшением их размера не пропорционально, а в прогрессии возрастающей уменьшается их ценность» / Там же.
1742
«Легко обозначать на них их вес (poids, Schrot) и достоинство (titre, korn), пробу, а потому и избавлять торгующих и вообще все общество, пользующихся монетным орудием мены, от затруднения каждый раз взвешивать и узнавать количество чистого металла. Для того именно, чтобы все были уверены в достоинстве и весе металла, из которого сделаны деньги, и чтобы таким образом доставить в этом отношении надлежащее обеспечение обществу, правительства образованных государств принимают, обыкновенно, производство или выделку денег, т. е. чеканку монеты, на себя или же строго следят за нею» / Там же.
1743
Там же. С. 455–456.
1744
Там же. С. 460.
1745
Иванюков И.И. Политическая экономия как учение о процессе развития экономических явлений. М., 1891. С. 328.
1746
Там же. С. 328–329.
1747
«Нет в природе ни одного предмета, который мог бы столь хорошо удовлетворять условиям, требуемым от денег, как благородные металлы. И чем более развиты внутренние и внешние меновые отношения, тем ярче выступают преимущества благородных металлов как материала для денег. И потому в современной экономической организации европейских народов, представляющей небывалое еще в истории развития обмена, золото и серебро получили значение господствующего денежного материала» / Там же. С. 330.
1748
«Легко представить себе неудобства, если бы, при современном развитии обмена, деньгами служили железо и медь. Какие тяжести пришлось бы носить или возить! Как велики были бы издержки пересылки денег!» / Там же.
1749
«Прочностью благородные металлы превосходят все другие ценности. Ни воздух, ни вода на них не действуют. Даже огонь, изменяя их форму, не изменяет стоимости, так как она заключается не в форме, а в весе. Благодаря этому свойству благородных металлов они особенно пригодны к сохранению частных богатств в деньгах» / Там же.
1750
«Драгоценные камни уступают золоту и серебру в способности дробиться; вместе с тем качества у них весьма различны, и удостовериться в этих качествах неспециалисту очень трудно» / Там же.
1751
«Понятно, какие замешательства и потрясения происходили бы в экономической сфере, если бы мерило меновых ценностей само подвергалось бы частым и резким изменениям в ценности. В отношении требования от общего эквивалента постоянства ценности его, благородные металлы, хотя и не вполне удовлетворяют этому условию, во всяком случае – в достаточной степени и более, чем всякий другой предмет. Благородные металлы если и изменяются в своей стоимости, то очень медленно. За все время существования европейских народов резкое изменение стоимости благородных металлов случилось только один раз и было результатом открытия Америки, необычайного прилива золота и серебра в Европу» / Там же. С. 330–331.
1752
Там же. С. 331.
1753
Там же. С. 336.
1754
«Центральная и весьма наглядная функция денег заключается в том, что они служат орудием обращения. Лицо выменивает предмет на монету не потому, что оно нуждается в золоте или серебре, а потому, что имеет возможность приобрести на деньги любой товар. Ввиду этого факта нетрудно было прийти к мысли, что материалы, не имеющие никакой стоимости, как, например, бумажные листы, могут функционировать как деньги, лишь бы только было обеспечено их обращение. Это обеспечение дает правительство изданием закона, обязывающего каждого принимать выпущенные государством бумажные денежные знаки по их стоимости. Такие бумажные знаки, носящие соответствующее монетам из благородных металлов название и снабженные принудительным курсом, называются бумажными деньгами» / Там же. С. 341.
1755
«Долговыеобязательства, происшедшие из продажи товаров в кредит, сами обращаются, перенося на владельца их право требования долга. Следовательно, каждое долговое обязательство заменяет функцию денег, как орудие обращения, не только в момент своего появления из продажи товара в кредит, но и каждый раз, когда оно, передаваясь от одного лица другому, вызывает новую продажу товара. Так как долговые обязательства в деле обращения товаров исполняют функцию денег, то, очевидно, в стране с развитым кредитом количество обращающихся денег, при прочих равных условиях, сравнительно меньше» / Там же. С. 336.
1756
Георгиевский П.И. Политическая экономия. Т. I. СПб., 1904. С. 179–180.
1757
См., там же. С. 181–182.
1758
Там же. С. 183.
1759
См. Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии. СПб., 1909. С. 374. При этом «в качестве мерила ценности деньги функционируют идеально – чтобы измерить ценность товара, нет необходимости держать деньги в руках, как мы держим аршин при измерении длины предмета. В качестве же орудия обмена или законного платежного средства деньги уже функционируют в реальной форме – чтобы купить за деньги или уплатить ими долг, нужно эти деньги иметь в своем распоряжении. Функции денег, как мерила ценности и орудия обмена, находятся в неразрывной связи друг с другом; одна функция предполагает другую, и обратно. Обмен невозможен без сравнения ценностей, а сравнение ценностей совершается в обмене.
Обе эти функции не требуют особых пояснений. Иное следует сказать о функции денег как законного платежного средства. Эта последняя функция устанавливает связь денег с существующей системой права и этим отличается от двух первых функций. Первые две функции возникают стихийно и не требуют санкции государства. Напротив, функция денег, как законного платежного средства, создается государством – законодатель решает, по своему усмотрению, какими предметами должны погашаться долговые обязательства, и эти предметы в силу этого становятся деньгами» / Там же. Отметим, что в этой связи М.И. Туган-Барановский подверг критике государственную теорию денег Г. Кнаппа, который абсолютизировал, с одной стороны, роль государства в экономической жизни общества; с другой стороны, функцию денег как законного платежного средства в сравнении с функциями мерила ценности и орудия обмена, которые являются первичными по отношению к ней / См., там же. С. 374–376.
1760
Там же. С. 376.
1761
Там же. С. 377–378.
1762
Там же. С. 379.
1763
Там же. С. 384. «Основная ошибка количественной теории денег заключается в том, что она сближает или даже отождествляет общественный спрос с количеством денег в стране. Но одно не имеет никакого непосредственного соотношения с другим. Общая сумма покупок и продаж в стране в течение хотя бы года обычно во много раз превышает сумму денег, которой страна располагает. Так, например, считают, что общая сумма металлических и непокрытых металлом бумажных денег, которой располагает Англия, не превышает 150 млн ф. ст. Между тем сумма оборотов только лондонской расчетной палаты превышает в год 10.000 млн ф. ст., т. е. обороты только лондонских кредитных учреждений превышают в год почти в семьдесят раз общую сумму денег всякого рода, которой располагает вся страна» / Там же. С. 384–385.
1764
Кулишер И.М. Политическая экономия. Пг., 1918. С. 141.
1765
«В древнем Египте предметы обменивались на предметы без посредства денег; последние в виде кусков медной проволоки служили лишь тем мерилом, в котором устанавливались цены различных продуктов – каждый из них приравнивался к большему или меньшему количеству этих кусков меди. Такую роль мерила ценности деньги и в настоящее время играют у различных народов центральной и восточной Африки, где они еще не успели превратиться в орудие обмена» / Там же. С. 141.
1766
Там же. «Являясь на рынок, средневековый ремесленник уже платит за приобретаемые им у крестьянина припасы деньгами и в свою очередь получает от заказчика не хлеб, скот и иные продукты потребления, хотя бы оцененные уже на деньги, а самые деньги. Впрочем, такое изменение совершается лишь постепенно, и еще в конце средних веков мы можем встретить так называемый натуральный обмен, т. е. обмен продуктов на продукты без участия денег. Однако дальнейшее развитие хозяйственной жизни находится в тесной связи с применением денег в качестве орудия обмена, ибо… отсутствие последнего чрезвычайно усложняет и затрудняет обмен» / Там же. С. 141–142.
1767
Там же. С. 142.
1768
Там же. С. 144–145.
1769
См., там же. С. 162. «Недаром их культурную роль сравнивали с такими элементами цивилизации, как язык, письменность. Самую историю экономической жизни делили на период натурального хозяйства, где обмен товаров совершается непосредственно (один предмет дается за другой), и период денежный, где обмен происходит при посредстве денег. Такое деление хозяйственной жизни на периоды не может быть признано удачным, ибо оно основано на предположении, что обмен существует всегда, даже в наиболее ранние эпохи хозяйственного развития; между тем это предположение, как мы видели, неправильно. Иное дело, если речь идет о развитии не хозяйства вообще, а одной из сторон его – обмена. Тогда, действительно, оказывается, что проникновение денег как платежного средства сильно изменяет характер обмена. Без денег невозможна никакая развитая торговля; один итальянский экономист XVIII столетия правильно называл деньги маслом, которым смазывается телега, именуемая торговлей. Для того, чтобы эта телега двигалась, надо ее смазывать, ибо без масла колеса ее останавливаются» / Там же. С. 162–163.
1770
Там же. С. 163–164.
1771
Там же. С. 164. «Всякий, имеющий деньги на руках, может свободно выбирать между массою товаров, одинаково доступных ему за одну и ту же сумму денег; он может приобрести любое количество любого товара в пределах данной суммы денег» / Там же.
1772
См. Мануилов А.А. Политическая экономия. М., 1919. С. 205.
1773
«Деньги называют также всеобщим эквивалентом. Дело в том, что движение хозяйственных благ при помощи меновых сделок обусловливает собою движение равноценностей этих благ в обратном направлении. Место каждого товара, передвинувшегося из одного хозяйства в другое, занимает его эквивалент, поступивший в обмен на него. Роль эквивалентов, движущихся в меновом обороте в направлении, обратном движению товаров, и исполняют деньги, и так как они служат эквивалентами для всех товаров, то их и называют всеобщим эквивалентом. Предметы, исполняющие функции денег, не обладают от природы никакими специфическими свойствами, которые предназначали бы их исключительно для исполнения денежных функций. По своим естественным свойствам они могут исполнять и другие назначения: золото, серебро, медь и другие металлы, обращающиеся как деньги, употребляются и для промышленных целей. То же самое относится и к другим предметам, являющимся теперь или бывшим раньше деньгами. Определенные предметы становятся деньгами не потому, чтобы природа создала их деньгами, а только потому, что люди избирают их для выполнения в хозяйственной жизни определенных функций. В мире внешней природы нет денег, а есть только предметы, которые могут служить деньгами или из которых могут быть сделаны деньги. В мире хозяйственных благ деньги занимают особое место.
Деньги – блага особого рода. В то время как другие предметы приобретаются для потребления или пользования, деньги предназначены по своей экономической природе для отчуждения» / Там же. С. 205–206.
1774
«Исторический путь, которым известные предметы получают общественное признание в качестве исполнителей денежных функций, не всегда и не везде был одинаков: иногда общественная санкция приурочивалась к особенно полезным предметам, составляющим объекты общего процесса, могущим по своему объему и другим свойствам удобно и легко переходить из рук в руки и сохраняться (плитки соли); в других случаях некоторые предметы получали общественное признание в качестве исполнителей денежных функций только потому, что они были редки и добывание их сопряжено было с большими трудностями или опасностями и т. д. Но каковы бы ни были основания для общественного признания того или другого предмета исполнителем денежных функций, предмет, сделавшийся таковым, приобретает способность удовлетворять потребность в орудиях мены и платежа, независимо от своих материальных свойств» / Там же. С. 207–208.
1775
Там же. С. 208.
1776
См. Зибер Н.И. Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-экономических исследованиях. М., 1937. С. 212.
1777
Там же. С. 213.
1778
Там же. С. 239.
1779
Там же. С. 240.
1780
Там же. С. 235.
1781
Там же. С. 228.
1782
Коссовский Н.Н. Теория денежного обращения. Ценность и цена. Харьков, 1883. С. 104.
1783
Там же. С. 105.
1784
Там же. С. 106.
1785
Там же. С. 107.
1786
Там же.
1787
«Как основание экономического счета, – пояснял автор, – она дает возможность измерять числом и мерой имущественные отношения людей. Известно, впрочем, что деньги в роли масштаба стоимости не удовлетворяют необходимым требованиям точной и постоянной меры. Стоимость их, как и всех других товаров, подвержена постоянным колебаниям. Колебания эти, более значительные во времени и едва заметные в пространстве, сильно умаляют экономическое достоинство измерительной функции денег. Но до сих пор, по крайней мере, экономический гений народов не мог отыскать более удовлетворительной меры стоимости, чем та, какую представляют собой золото и серебро» / Там же. С. 108.
1788
Там же.
1789
Там же. С. 108–109.
1790
Там же. С. 110.
1791
См., там же.
1792
Там же. С. 111–112.
1793
Там же. С. 112.
1794
Там же. С. 114. «Золото и серебро из мест добычи направляются обыкновенно в перворазрядные банки Америки и Европы в виде ремес за ввезенные товары. Тут же, с первого момента их бесконечного странствования и последней заключительной стадии их производства, золото и серебро оканчивают вполне процесс образования своей стоимости. Внутренняя, или потребительная, стоимость драгоценных металлов, как необходимое условие стоимости меновой, состоит в пригодности их для многоразличных промышленных целей и домашнего обихода, с одной стороны, и для роли денег – с другой. Внутренняя стоимость драгоценных металлов, как денег, состоит в том, что она воплощает в себе, материализует, так сказать, отвлеченный человеческий труд для целей измерения, обращения и сбережения богатств» / Там же. В силу этого «динамический закон стоимости лежит в основании только лишь динамического закона распределения драгоценных металлов» / Там же. С. 121.
1795
Там же. С. 122.
1796
Там же. С. 123. Дело в том, что «процесс наращивания драгоценных металлов обыкновенно незначителен, т. е. ежегодно добываемое количество их невелико по сравнению со всем существующим их количеством, и отношение между этими двумя величинами с каждым годом уменьшается все более и более. Но если и допустить, что предлагаемое из года в год количество драгоценных металлов почти одно и то же, то допущение это будет верно по отношению к всемирному рынку, но ничуть не по отношению к рынку каждой отдельной страны. В Англии в известном году обращается, положим, >1/>10 часть всего существующего в мире количества драгоценных металлов; если даже количество последних останется без перемены, то часть, обращающаяся в Англии, может все-таки подвергнуться изменениям: она может увеличиться или уменьшиться в несколько раз» / Там же.
1797
Там же. С. 124.
1798
См. Исаев А.А. Начала политической экономии. СПб., 1905. С. 448–449.
1799
Там же. С. 456.
1800
См. Железнов В.Я. Очерки политической экономии. М., 1905. С. 390–397.
1801
«Зная главные функции денег в современном хозяйственном строе, мы можем теперь отдать себе отчет и в том, какое количество их требуется для нужд общественного хозяйства. Так как деньги достаются человечеству не даром, а с затратой значительного количества усилий, то очевидно, что вопрос о размерах потребного денежного запаса представляется далеко не маловажным» / Там же. С. 397.
1802
Там же. С. 398.
1803
См. Чупров А.И. Курс политической экономии. М., 1917. С. 254–256.
1804
Там же. С. 264.
1805
См. Каблуков Н.А. Политическая экономия. М., 1918. С. 246–249.
1806
Там же. С. 254.
1807
Там же. С. 255.
1808
Заметим, весьма обстоятельный анализ этих вопросов дан А.Н. Миклашевским – крупным специалистом в области теории денежного обращения / См. Миклашевский А. Деньги. Опыт изучения основных положений теории классической школы в связи с историей денежного вопроса. М., 1895.
1809
Шторх Г. Курс политической экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. Т. 1, СПб., 1881. С. 28–29.
1810
Но «не все предметы в одинаковой мере способны быть присвоены, т. е. принадлежать кому-либо. Доказательством того служат воздух, свет; никто не в состоянии их присвоить. В обществах преуспевающих все предметы, способные к присвоению, сделались собственностью; следовательно, кроме мены, нет другого законного средства приобрести предметы, нам не принадлежащие, или которых мы сами не умеем произвести» / Там же. С. 29.
1811
Однако «из всех предметов, нам известных, только вещественные предметы и человеческий труд могут быть передаваемы: таким образом, мена ограничивается этими двумя видами предметов. Вещественные предметы объемлют: 1) землю и ее произведения по трем царствам природы и 2) работы человека, произведенные их этих произведений. Сам человек еще служит часто предметом мены; но политическая экономия не может рассматривать его в этом отношении, потому что это значило бы смешивать причину и действие, производителя товаров и товар. Передаваемые предметы, способные к присвоению, называются меновыми предметами» / Там же.
1812
Ведь «если бы труд каждого человека мог удовлетворять всем его потребностям и если бы каждая земля производила для него все необходимое, то мена была бы невозможна, так как всякий владел бы уже тем, что другие могли бы ему предложить. Но, к счастью, это не так. Природа, связуя богатство и просвещение человеческого рода с действием мены, постаралась также сделать ее необходимою и неизбежною. Разнообразие человеческих наклонностей, созданное ею, производит разнообразие и в трудах, соответствующих этим наклонностям, и разнообразие в свойствах, которыми она одарила землю, производит равномерно разнообразие в произведениях, доставляемых сею последнею. Ни один человек, ни одна страна не удовлетворяют себя всецело, как скоро пробуждаются искусственные потребности; все должны прибегать друг к другу, и следовательно, все вынуждены производить мену» / Там же. С. 29–30.
1813
«Вследствие этого ловкий охотник доставляет дичь тем, кто берется приготовить ему пищу, сделать оружие и построить или исправить его хижину; тот, кто имеет талант к поваренному искусству, становится поваром для орды и в вознаграждение получает дичь и шалаш от товарищей и т. д. Всякий, будучи в состоянии трудиться согласно своим способностям и все вместе, признавая ценность в этом труде, естественно, устраиваются так, что каждый меняет свою работу, исполняемую им лучше других, на работу, которую другие исполняют лучше, нежели он» / Там же. С. 30.
1814
Там же. С. 30.
1815
Там же. С. 31. «Как разнообразие естественных предрасположений человека рождает мену разменных работ, которые суть результат этих предрасположений, точно так же различие естественных свойств земли даст место мене различных материальных произведений, доставляемых ею одною или при содействии человеческого труда. Всякая страна, всякая область производит известные продукты, или в более значительном совершенстве, или исключительно пред всякою другою страною… По мере того, как искусственные потребности рождаются и умножаются, человек не довольствуется более произведениями им занимаемой почвы: он посещает другие страны для приискания новых наслаждений. Таким образом, различие естественных произведений рождает мену между двумя странами, с такой же легкостью, с какою она происходит между жителями одной и той же области. Притом, если две различные страны представляют различие в произведениях природы, невозможно, чтобы они не представляли тоже различия в талантах и занятиях их жителей. Таким образом, меновые сделки страны со страною производятся не только вследствие произведений природы, но еще и в силу произведений труда, которые они могут взаимно предложить одна другой» / Там же. С. 31–32.
1816
Там же. С. 32.
1817
Там же. С. 35.
1818
Там же.
1819
Там же. С. 35–36.
1820
Ведь «товар в действительности требуется, когда предлагают за него ценность, равную его необходимой цене; и что товарный рынок открыт для всякого, кто дает цену, равную необходимой цене товара, ему передаваемого. Но как необходимая цена изменяется, смотря по времени и месту, то из этого следует, что из двух лиц, сбывающих один и тот же товар, то, которое может его уступить за меньшую необходимую цену, будет иметь сбыт более обширный, нежели другой, потому что его товар найдет гораздо большее число действительных покупателей» / Там же. С 36.
1821
Там же. С. 36.
1822
Там же.
1823
Там же. С. 36, 37.
1824
«Такой же недостаток товара порождает тем более деятельное соперничество между покупателями, чем более товар заключает в себе возможности удовлетворять их более настоятельной потребности, или когда существует значительное равенство в имуществе соперников: отсюда чрезмерная цена на съестные припасы в блокированном городе или во время голода» / Там же. С. 37.
1825
«Тот же самый излишек дает повод к конкуренции, тем более оживленной, чем более товар бренен; она будет оживленнее, когда нужно продать апельсины, чем когда нужно продать железо» / Там же.
1826
Там же.
1827
См., там же.
1828
Там же. С. 38.
1829
См., там же.
1830
Бутовский А.И. Опыт о народном богатстве, или о началах политической экономии. Т. 2. СПб., 1847. С. 2.
1831
Там же. С. 3–4.
1832
Там же. С. 4.
1833
Тамже. С. 12. «Новейшие законодатели, – писал далее автор, – столь живо сознают необходимость безусловного признания собственности, что многие называют ее правом употребления и даже злоупотребления…Без сомнения, человек поступает безрассудно и предосудительно, когда разрушает произведенные ценности без пользы, иногда со вредом для себя. Но частное зло, причиняемое им самому себе, а в его лице всему обществу, ничтожно в сравнении с тем, которое неминуемо настигло бы общество вследствие надзора и ограничений, стесняющих право собственности, это живейшее поощрение труда и, вообще, всего производства. Единственные ограничения, которых не только нельзя допустить, но без которых не была бы достигнута самая цель общественная, должны клониться к отвращению такого употребления собственности, из которого может произойти вред для всего общества или для некоторых его членов. И эти ограничения равно касаются собственности общественной, как и частной» / Там же. С. 13.
1834
«Чем более в свободно-разумной деятельности людей осуществляется начало присвоения, – подчеркивал автор, – тем более развивается начало общественности. Признание первого в праве собственности, равно необходимое для всякого, служит узлом, связывающим множество неизгладимых и, без того, исключающих одна другую, личностей; условием спокойствия для всех и возможного благосостояния для каждого; основанием богатства, независимости и могущества народов» / Там же. С. 23 (курсив наш. – Н.С.).
1835
Там же. С. 25.
1836
Там же. С. 26.
1837
Там же. С. 26–27.
1838
Там же. С. 27.
1839
Там же. С. 28.
1840
«Она будет тем ниже, чем изобильнее снабжен рынок; тем выше, напротив, чем менее доставлено товара. Здравый смысл народный очень хорошо понимает это отношение, и везде изобилие может быть принято за синоним дешевизны, тогда как редкость выражается дороговизною» / Там же. С. 30–31.
1841
Там же. С. 31.
1842
«Кроме того, внезапные и неожиданные перемены в природе: то чрезмерный урожай, то, напротив, неурожай; открытие новых материалов или истощение старых; политические события, то расширяющие, то стесняющие производство; новые методы разделения занятий, изобретение новых могучих машин, новые открытия ученых; вообще всякого рода обстоятельства, усиливающие или ослабевающие производительность природы, труда и капиталов, имеют важное влияние на количество предложения» / Там же. С. 33.
1843
Там же. С. 33.
1844
Там же.
1845
Там же. С. 35.
1846
Там же. С. 35–36.
1847
Там же. С. 43. «Вовсе уничтожая соперничество, или, по крайней мере, стесняя его в кругу немногих лиц, монополия не позволяет усиливать по произволу предложение и, сохраняя его постоянно ниже запроса, обеспечивает монополистам рыночную цену, более или менее превышающую стоимость, смотря по степени необходимости в произведении. Она умножает препятствия к приобретению полезностей, на которые падает, и тем усиливает их ценность в пользу владетелей монополии, уменьшая богатство и благосостояние всех других членов государства» / Там же.
1848
См., там же. С. 47–55.
1849
Горлов И.Я. Начала политической экономии. Т.1. СПб., 1859. С. 357.
1850
Там же. С. 418.
1851
Там же.
1852
Там же. С. 419.
1853
См., там же. «Отсюда мы выводим, – писал автор, – как неосновательно мнение, будто бы всеобщее возвышение цен может послужить к обогащению народа. Правда, всякий будет тогда получать более денег за свой товар и будет более иметь их; но получать за них вещей будет столько же, сколько и прежде. Ибо нет причины предполагать, что тогда будут получать более вещей, так как производство товаров осталось тем же, и только цены изменились. Все производитель дороже продает; за все он дороже и платит; а масса произведений та же. Словом сказать, цена изменилась, а ценность, или взаимное меновое положение вещей, осталось прежнее» / Там же.
1854
Там же. С. 420.
1855
См., там же.
1856
Там же. С. 421.
1857
См., там же. С. 422–423.
1858
Там же. С. 424.
1859
Там же. С. 425.
1860
Там же. С. 427.
1861
Там же. «Собственно говоря, – пояснял далее автор, – и рыночная цена есть также естественная, когда она образуется при естественном, свободном ходе сделок, без всякого постороннего вмешательства. Естественной цене, в этом смысле меновой, при ограниченном соперничестве заключенной сделки, противоположна монопольная цена, происходящая не от естественных, а искусственных отношений» / Там же. С. 427–428 (прим.).
1862
Там же. С. 428–429.
1863
Там же. С. 429.
1864
Там же. С. 430–431.
1865
См., там же. С. 431. Отметим, аналогичной точки зрения придерживался и Э.Р. Вреден / См. Вреден Э.Р. Курс политической экономии. СПб., 1874. С. 460–470.
1866
См. Горлов И.Я. Указ. соч. С. 432.
1867
Иванюков И. Политическая экономия как учение о процессе развития экономических явлений. М., 1891. С. 315.
1868
Там же. С. 316.
1869
Там же. «Как ни велика связь производства с обменом, – подчеркивал автор, – но еще более обширное значение имеет последний в области современной формы распределения продуктов национального труда. Рабочий продает свою трудовую силу; землевладелец продает право на пользование его землею; денежный рантье продает право на пользование его капиталом; сельский хозяин, мануфактурист, заводчик, ремесленник, купец – продают принадлежащие им товары. Доля, которую получают все эти классы общества из ежегодно производимого национального продукта, определяется существующими в данное время в данной стране условиями обмена» / Там же.
Заметим, в действительности же эта доля определяется иными условиями, обмен лишь способствует ее получению.
1870
«Хотя класс товаров, количество которых не может быть увеличено соответственно спросу, а потому цена их определяется исключительно спросом и предложением, очень незначителен, но отсюда не следует выводить, что закон спроса и предложения играет ничтожную роль в обмене. Напротив, этот закон имеет большое применение, так как он оказывает влияние на все предметы, подлежащие обмену. Всякий товар требует времени для производства и подвоза его. А потому увеличенный спрос на какой-либо товар не может быть удовлетворен немедленно; и цена на товар увеличится и будет держаться на этом возвышенном уровне, пока расширение производства или подвоза не уравняет предложение со спросом». / Там же. С. 319.
1871
Там же. С. 320.
1872
Там же.
1873
Там же. С. 323.
1874
Там же. С. 325.
1875
См., там же. С.327. «В действительности же капитализация ренты с земельных участков, в среднем, выше величины денежных капиталов, приносящих при ссуде доход, одинаковый с земельною рентою. Это объясняется, не говоря уже о многих политических и общественных преимуществах земледелия, тем общественным фактом, что земельная рента постоянно возрастает, а процент на денежный капитал понижается» / Там же.
1876
Там же. С. 327.
1877
Там же. С. 328.
1878
См. Кулишер И.М. Политическая экономия. Пг. 1918. С. 121.
1879
Там же. С. 135. Это соотношение таково: «если экономически сильнее производитель, то цена высока; он выручает значительную прибыль, но потребитель вследствие этого может удовлетворить только наиболее важные потребности, те потребности, от которых зависит его жизнь и здоровье; следующие уже остаются неудовлетворенными, ибо их значение меньше, чем цена предмета. Если цена хлеба стоит высоко, то он может приобрести только столько хлеба, сколько ему нужно на утоление голода, но уже не в состоянии купить хлеба для кормления животных. Наоборот, если экономическая сила на стороне потребителя, то цена падает, и она может понизиться до уровня расходов производителя плюс известная минимальная прибыль, временно даже упасть ниже. Но долгое время цена никогда не может стоять ниже этой низшей границы, ибо если она не покрывает расходов, то производство убыточно, и оно должно прекратиться. Но даже если она только возвращает расходы, но не дает прибыли, то она не имеет смысла для производителя, так что известная прибыль должна заключаться в цене» / Там же.
1880
«Чем больше доставлено товара и чем меньше требований на него, тем сильнее потребитель, ибо тогда производитель должен соглашаться на низшую цену, чтобы сбыть товар. Если он понизит цену, то потребитель сможет удовлетворить и менее важные потребности и, следовательно, купить больше. Наоборот, при малом количестве товаров, по сравнению со спросом на него, сила на стороне производителя, который и при высокой цене может сбыть весь товар» / Там же. С. 136.
1881
«Но исключительно количественным моментом цена определяется лишь при господстве вполне свободной конкуренции, когда и производители, и потребители конкурируют между собою. Для устранения этой конкуренции каждая сторона старается составить единое целое, заранее условиться относительно того, сколько она готова взять (производители) или уплатить (потребители), относительно низшей цены в первом случае и высшей во втором случае» / Там же.
1882
Там же.
1883
«Этот район может охватить известную местность или целую страну, даже весь мир. Покупатели, с одной стороны, и продавцы, с другой стороны, в оптовой торговле так бдительно стоят на страже своих интересов, настолько преследуют свои выгоды, что цена предмета практически оказывается одной и той же для всего района» / Там же. С. 136–137.
1884
Там же. С. 137–138.
1885
Следует отметить, что представители экономико-математической школы, стремясь выйти из этого порочного круга, использовали функциональный подход к трактовке данного вопроса. При этом одни экономисты предприняли попытку объяснить процесс рыночного ценообразования на основе синтеза трудовой теории стоимости и теории предельной полезности / См. Арнольд В.Ф. Политико-экономические этюды. Одесса, 1904; Дмитриев В.К. Экономические очерки. М. 1904; Войтинский В.С. Рынок и цены. СПб., 1906. Другие опирались на эклектическую теорию рынка А. Маршалла, воспроизводя в методологическом плане присущие ей недостатки / См. Шапошников Н.Н. Теория ценности и распределения. М., 1912.
1886
Барановский М.И. Основы политической экономии. СПб., 1909. С. 347.
1887
См., там же.
1888
Там же. С. 348.
1889
Там же. С. 349.
1890
«В золотой монете современный человек видит не предмет украшения, который можно хотя бы повесить на шнурке на шею, а только покупательное средство – и больше ничего. Только как покупательное средство мы носим монеты в своих кошельках» / Там же. С. 350.
1891
Там же.
1892
Там же. С. 352.
1893
Там же. С. 353.
1894
Там же.
1895
Там же. С. 354.
1896
Там же.
1897
Там же. С. 355.
1898
Там же. «Но не нужно думать, – подчеркивал автор, – что монопольные цены устанавливаются монополистом по своему усмотрению. Монополист, в качестве продавца, так же подчинен верховному закону цен – закону спроса и предложения, как и всякий другой производитель. Его отличие от производителей, изготовляющих товары при условии свободной конкуренции, в том, что он может по своему усмотрению регулировать предложение, сокращать его, если это ему выгодно. Сокращение предложения, по общему правилу, ведет к повышению цены, а значит, при прочих равных условиях, и к повышению прибыли на единицу товара. Но так как для предпринимателя важна не прибыль на единицу товара, а общая сумма всей выручаемой его предприятием прибыли, общая же сумма прибыли, при прочих равных условиях, тем меньше, чем меньше обороты предприятия, то не в интересах предпринимателя доводить это сокращение предложения дальше известного предела, определяемого для каждого предприятия различно, в зависимости от условий общественного спроса и характера самого предприятия» / Там же. С. 355–356.
1899
Там же. С. 356.
1900
Там же.
1901
Там же. С. 358.
1902
Там же. С. 359.
1903
Там же.
1904
Там же.
1905
Там же. С. 360.
1906
«Дикорастущий дар природы, войдя в состав другого хозяйственного предмета, все же остается даром природы. Если дикорастущий лес не обладает никакой стоимостью, то нет основания приписывать этому даровому материалу стоимость в том случае, когда он пошел на постройку дома» / Там же.
1907
Там же. С. 361. Однако «трудовая затрата столь же реальна в капиталистическом обществе, как и во всяком ином; и при господстве капиталистического способа производства общество принуждено затрачивать труд для поддержания своей жизни. Но, благодаря тому, что часть общества – капиталисты – ведет хозяйство не своим, а чужим трудом, абсолютная (трудовая) стоимость теряет для этой части общества всякое значение и заменяется в сознании капиталистов категорией издержек производства. Если бы все общество состояло только из капиталистов, в таком случае капиталистическая точка зрения была бы и общественной точкой зрения. Но в состав общества входят, кроме капиталистов, также и рабочие. С точки зрения всего общества, как целого, рабочие суть такие же полноправные субъекты хозяйства, как и капиталисты. И с этой общественной точки зрения, человеческий труд остается при господстве капиталистического способа производства, как и при всякой другой форме хозяйства, единственной абсолютной формой стоимости» / Там же.
1908
Там же. С. 361.
1909
Там же. С. 362.
1910
Там же.
1911
Там же.
1912
Там же. С. 363.
1913
Там же.
1914
Там же. С. 363–364.
1915
Вышеуказанные моменты свидетельствуют о том, что «труд только отдаленно и неполно регулирует издержки производства, которые, в свою очередь, лишь до известной степени регулируют товарные цены. Ни о каком совпадении между товарными ценами и трудовыми стоимостями тех же товаров не может быть и речи. Но в числе объективных факторов, регулирующих цены свободно воспроизводимых товаров, важнейшим, несомненно, является труд производства» / Там же. С. 364.
1916
Там же.
1917
«Но когда на рынке встречаются представители общественных классов различной социальной силы, тогда это обстоятельство не может не влиять на цену, устанавливающуюся в результате экономической борьбы. Возьмем, напр., продажу кустарями своих изделий скупщикам или продажу крестьянами своих продуктов крупным торговцам. Так как кустари и крестьяне экономически слабейший элемент, то цена, по которой они вынуждены продавать свои продукты, будет ниже и нередко значительно ниже той цены, которая диктуется соотношением спроса и предложения. Все это необходимо иметь в виду и помнить, что абстрактная теория только с большими или меньшими ограничениями может применяться к конкретной действительности» / Там же. С. 365.
1918
Там же. С. 366. «Рутина и твердый, почти неизменный обычай определяют строй жизни огромного большинства людей. Потребитель покупает известный товар за определенную цену не потому, что он убежден в невозможности приобрести за те же деньги предмет, доставляющий большее удовлетворение, но просто по примеру других, потому что все покупают этот товар за эту цену. Обычай является, следовательно, той силой, которая самым существенным образом влияет на коллективный и частью бессознательный процесс образования цены» / Там же.
1919
Там же.
1920
Бунге Н. Основания политической экономии. Киев., 1870. С. 36.
1921
Там же. С. 36–37.
1922
Там же. С. 8.
1923
Там же. С. 14.
1924
Там же. С. 61. «Конечно, – пояснял автор, – понятия о предметах необходимости, об удобствах жизни и роскоши – понятия относительные, которые изменяются под влиянием народных обычаев, привычек и пр. Тем не менее при дороговизне предметов роскоши потребитель скорее сократит свое потребление и уменьшит спрос, чем при повышении ценности предметов, необходимых в жизни». / Там же.
1925
Там же. С. 62.
1926
Там же.
1927
Там же. С. 62–63.
1928
Там же. С.8.
1929
Там же. С. 60–61.
1930
«Условия спроса и предложения суть условия социальные, определение их в практике и теории требует большой наблюдательности, проницательного ума, знания и даже таланта. Цены – для рынка то же, что температура, указываемая термометром, и насколько легко узнать цены или число градусов тепла или холода, настолько трудно определить с точностью причины того и другого явления – в настоящем случае – уразуметь, какие потребности могут заявить себя в спросе, и определить, что может повлиять на размер предложения. Еще труднее задача, предстоящая обществу и общественной власти. На них лежит обязанность, не нарушая исторического развития и свободы, способствовать такому изменению условий спроса и предложения, которое делало бы удовлетворение потребностей доступным и сообразным с интересами всех и каждого» / Там же. С. 68.
1931
Пихно Д.И. Основания политической экономии. Киев, 1890. С. 129.
1932
Там же. С. 129–130.
1933
Там же. С. 133.
1934
Там же.
1935
Там же. С. 133–134.
1936
Заметим, подобный подход к трактовке ценообразования развивали и другие представители рассматриваемой теории / См. Георгиевский П.И. Политическая экономия. Т. 1. СПб., 1904. С. 170–177; Железнов В.Я. Очерки политической экономии. М., 1905. С. 350–352; Мануилов А.А. Политическая экономия. М., 1918. С. 277–282.
1937
См. Пихно Д.И. Указ. соч. С. 134–168.
1938
См. Зибер Н.И. Теория ценности и капитала Д. Рикардо в связи с позднейшими дополнениями и разъяснениями. Опыт критико-экономического исследования. Киев, 1871; он же. Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-экономических исследованиях. М., 1937; Кауфман И.И. Теория колебания цен. Харьков, 1867; Коссовский Н.Н. Теория денежного обращения. Ценность и цена. Харьков. 1883.
1939
Исаев А.А. Начала политической экономии. СПб., 1905. С. 401–402.
1940
Там же. С. 402. Заметим, что если обращение товаров осуществляется с помощью денег, то обмен товаров может происходить и в непосредственной форме, т. е. путем обмена одного товара на другой.
1941
Там же. С. 438.
1942
Там же. С. 439.
1943
Там же.
1944
Там же.
1945
Там же.
1946
«Производство товаров, цена которых высока, увеличивается. В эти отрасли притекают новые производители, старые же расширяют свои предприятия. Возвышенная прибыль соблазняет многих предпринимателей. При посредстве кредита новые капиталы легко приливают к доходным отраслям. В конечном счете предложение товара увеличивается, и цена его понижается до уровня цены производства или ниже. При низкой цене происходит обратное явление: отлив капиталов, сокращение производства, уменьшенное предложение и повышение цены до уровня ценности. Хотя можно лишь крайне редко уловить момент, когда рыночная цена совпадала бы с ценой производства, однако постоянно наблюдается наклонность к уравнению» / Там же. С. 439–440.
1947
«Увеличение размеров производства ведет, как известно, к относительному уменьшению издержек. Железные дороги, пользуясь этим законом, понижают плату за перевозку людей и грузов в надежде, что уменьшенная плата увеличит их перевозки. Таково, например, понижение платы при выдаче абонементных билетов, круговых билетов для поездок на выставки, съезды, народные праздники. Понижение цены, как показывает опыт, сделанный во всех государствах, так увеличивает движение по железной дороге, что ее расходы относительно уменьшаются, а чистый доход возрастает. Однородного образа действий держатся те продавцы, которые стремятся обеспечить себе постоянный круг покупателей. Книгопродавцы продают своим покупателям книги со значительной скидкой. Содержатели гостиниц берут пониженную плату с жильцов, которые нанимают комнаты помесячно. Во всех таких случаях понижения цены продавцы руководствуются расчетом, что подобный образ действий может расширить их сбыт и относительно уменьшить издержки производства, т. е. понизить ценность каждой единицы товара и каждой услуги в большей пропорции, нежели понижается цена» / Там же. С. 440. Заметим, понижение цены товара ниже издержек производства неизбежно ведет в банкротству. Правда, посредством увеличения масштабов производства достигается известная экономия его издержек. Однако между издержками производства и стоимостью товара может быть целый ряд цен, при которых предприниматели будут продавать свои товары ниже стоимости, но все же с прибылью. Предположим, что издержки производства данного товара составляют 10 долл., а его стоимость – 11 долл. В этом случае предприниматель будет получать прибыль при продаже товара за 11 долл., и при продаже его за 10,9 долл., за 10,8 долл. и т. д. В целях успешной борьбы против своих конкурентов предприниматель может временно снизить цены на свои товары и продавать их ниже стоимости, извлекая тем не менее прибыль.
1948
См. Исаев А.А. Указ. соч. С. 441–443.
1949
Там же. С. 444.
1950
Там же.
1951
См., там же. С. 444–445.
1952
Там же. С. 445.
1953
Там же. С. 446. «Многие не задаются вопросом, – пояснял далее автор, – по какой цене должны продаваться товары, а спрашивают, что платили за них ранее. Уменьшение издержек производства товара должно было бы всегда вести к понижению цены; но покупатель продолжает охотно платить столько, как и прежде. В сделках между людьми, не принадлежащими к торговому и промышленному классам, цены часто определяются привычками сторон. Да покупателю и невозможно исследовать в каждом отдельном случае, какая цена соответствует издержкам производства на данный стол, кровать, бутылку вина или стопу писчей бумаги. Не производя тщательного вычисления, покупатель в большинстве случаев предполагает цену, какую сам платил раньше за подобные товары, или же платили его знакомые. Готовность многих платить привычную цену выражается между прочим в том, что часто при покупке не договариваются о цене, а только ссылаются на “существующие цены”, т. е. известные и привычные покупателям. Сошлемся для доказательства стойкости наших привычек на то, что торговцы мясом долго продают свой товар по одной и той же цене и после того, как стали покупать значительно дешевле. О постоянстве цен можно говорить только в оптовых оборотах, где участники желают пользоваться всеми выгодами соперничества и обладают многочисленными средствами (биржа, корреспонденты и т. п.), дабы определить размеры спроса и предложения» / Там же.
1954
Там же. «В прошедшие века особенно часто устанавливалась такса на заработную плату и хлеб. В настоящее время самой обширной областью является тариф платы за услуги железных дорог» / Там же. Заметим, хотя эти услуги действительно регулируются государством, тем не менее они имеют стоимостную основу, как и другие товары.
1955
Каблуков Н.А. Политическая экономия. М., 1918. С. 240–241.
1956
Там же. С. 297.
1957
Там же. С. 298.
1958
Там же.
1959
Там же. С. 299.
1960
Там же. С. 300.
1961
Там же. С. 300–301.
1962
Там же. С. 301.
1963
Там же. С. 303–304. В этой связи следует отметить весьма противоречивую позицию по данному вопросу А.И. Чупрова. С одной стороны, он разделял основной постулат трудовой теории стоимости, заявляя, что меновая ценность товаров определяется количеством труда, затраченным на их производство. С другой стороны, он указывал на ряд факторов (соотношение между спросом и предложением, подвижность цен, привычки покупателей), влияющих на отклонения цен товаров от их ценности (стоимости). Исходя из этого, А.И. Чупров писал: «Таким образом, при современном состоянии хозяйства общий закон рыночных цен терпит значительные ограничения. Поэтому мы можем встретить множество случаев, где цены товаров явно не соответствуют затрате труда на производство» / Чупров А.И. Курс политической экономии. М., 1917. С. 251. Иными словами, закон стоимости не является основным регулятором товарных цен. Это означает, что автор отходил по существу от трудовой теории стоимости.
Книга освещает ряд теоретических и практических вопросов эволюции антисоциалистической стратегии империализма на общем фоне развития международных отношений последних лет. На большом фактическом материале раскрывается подоплека «идеологизации» американской внешней политики. Подробно рассказывается о проекте «Истина» и программе «Демократия» как попытках Вашингтона оправдать свою агрессивную политику и подорвать принцип невмешательства во внутренние дела других стран. Для интересующихся проблемами международной жизни.
Книга представляет собой публицистический очерк, в котором на конкретном историческом материале раскрывается агрессивный характер политики США, антинародная сущность их армии. Вот уже более двух веков армия США послушно выполняет волю своих капиталистических хозяев, являясь орудием подавления освободительной борьбы трудящихся как в своей стране, так и за ее пределами. В работе использованы материалы открытой иностранной печати. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга директора Центра по исследованию банковского дела и финансов, профессора финансов Цюрихского университета Марка Шенэ посвящена проблемам гипертрофии финансового сектора в современных развитых странах. Анализируя положение в различных национальных экономиках, автор приходит к выводу о том, что финансовая сфера всё более действует по законам «казино-финансов» и развивается независимо и часто в ущерб экономике и обществу в целом. Автор завершает свой анализ, предлагая целую систему мер для исправления этого положения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.
Книга шведского экономиста Юхана Норберга «В защиту глобального капитализма» рассматривает расхожие представления о глобализации как причине бедности и социального неравенства, ухудшения экологической обстановки и стандартизации культуры и убедительно доказывает, что все эти обвинения не соответствуют действительности: свободное перемещение людей, капитала, товаров и технологий способствует экономическому росту, сокращению бедности и увеличению культурного разнообразия.