Диагноз: Любовь - [140]

— Теперь нам следует заключить договор о том, что, где бы мы ни были, мы всегда сохраним веру, любовь и доверие и передадим это Максу.

А потом мы пели — точнее, пели все, кроме меня, — песни «Криденс Клиэруотер Ревайвл», «Кросби», Стиллса, Нэша и Кэта Стивенса. А я все крепче и крепче сжимала подлокотники стула, чтобы удержать в себе свою агонию. Как они могут петь, если знают, что все уже никогда не будет, как прежде? Я уеду отсюда. Роксана покинет эту землю. Макс очень скоро подрастет. И даже если мы когда-нибудь возвратимся сюда, нам не вернуть этот момент.

Песня «Мертвый вторник» закончилась, но всем хотелось продолжения.

Ди предложила спеть «Слишком молодой, чтобы…», и мне это показалось жестоким намеком. Как я смогу, глядя на Роксану, петь: «Ты хочешь, чтобы они жили вечно, и знаешь, что они не смогут…»

Мой брат уставился на меня, пытаясь понять, что происходит в моей голове.

— Холли, а ведь ты еще не говорила, — словно прозрев, напомнил мне Бен.

— Как мы умудрились пропустить выступление Холли? — воскликнула Алисия.

— Холли, тебе нужно сказать! — поддержала ее Ди.

— Но я ничего не приготовила… — растерявшись, попыталась отказаться я.

— Холли, держи медвежонка. — Бен вытащил из чаши мокрого и счастливого крестника и протянул его мне. — Он поможет тебе почувствовать вдохновение.

— Это же не для печати, Холли, — подбодрил меня Эд.

Макс довольно брыкался, сидя у меня на руках. Скажи что-нибудь, что угодно. Семь лиц, полных ожидания — Бен, Алисия, Эд, Ди, Роксана, Мэттью и даже наш чудесный малыш, — все они ждали. Я тоже ждала, ждала, что мои мечты и все пережитые утраты перестанут разрывать меня изнутри. Когда я наконец открыла рот, чтобы заговорить, я внезапно разрыдалась.

— Я так рада, что мы встретились, — выпалила я. — То есть… все вы… ну просто… просто этот год был… я даже передать не могу… Ой, Макс, хватит! Отпусти мою сережку!

К счастью, Мэттью спас меня, заключив в объятия, а я смеялась и плакала, думая о том, как же хорошо, что меня спасли от меня же самой…

Глава 28 Сестры Фоссиль

Дежурная сестра всегда права. Уважайте ее мнение.

Оксфордский учебник клинической медицины

— Единственное, о чем я не перестаю жалеть, — это Гейб, — чуть позже сказала Роксана.

Мы были в ванной. Я прислонилась к раковине, ожидая, когда она закончит писать.

— То, как влюбилась в него?

— То, как украла его дочь, — ответила она, беря рулон туалетной бумаги, который я протянула ей. Посмотрев на оторванный клочок бумаги, Роксана заключила: — Я перестала быть забавной.

— А я думаю, что ты все еще забавляешь нас, — ответила я, наклоняясь, чтобы нажать на слив.

Роксана цеплялась за мое плечо, пока я ставила ее на ноги.

— Мне жаль, что твое путешествие вот так заканчивается, — сказала она, когда мы брели в сторону спальни.

«Мне самой жаль, что твое путешествие вот так заканчивается», — подумала я, помогая Роксане двигаться вперед и подталкивая за ней стойку с капельницей.

Я помогла ей лечь в постель, вспоминая свою маму в тот момент, который не возникал в памяти долгие годы. Это было летом 1983 года, когда мама только что вернулась домой после семестра. Мне девять лет, и я стою в дверях ее спальни, провозглашая, что она лучшая в мире мама. Почему-то мама вдруг очень разволновалась. Ей захотелось знать, буду ли я любить ее, если она внезапно останется без рук и ног.

— Да почему ты вообще такое спрашиваешь? — в ужасе воскликнула я.

— Потому что ты уж слишком мною гордишься, — ответила она.

— Конечно, я тобой горжусь. Ты будешь помогать людям! — сказала я, изображая бабушку.

— А если я не смогу сделать ничего полезного? Если у меня не будет рук и ног? — спросила мама.

— Я все равно буду любить тебя, — заявила я.

«Я все равно люблю тебя», — подумала я, подворачивая одеяло под исхудавшие ноги Роксаны. Каким-то образом она умудрилась улыбнуться мне так, что показалась куда красивее голубоглазой Шер. «Я все равно люблю тебя, мама, — добавила я мысленно. — Несмотря ни на что».

— Ты такая милая, Холли, — с благодарностью произнесла Роксана, закрывая глаза.

— Милая, как дьявол?

Роксана снова улыбнулась.

— Милая, как добрый, искренний дух. Милая во всех смыслах этого слова.

Я укутала белым покрывалом плечи Роксаны и опустилась на кровать рядом с ней, поверх одеяла, чтобы чувствовать ее близость.

— Иногда я оглядываюсь вокруг и не могу поверить, что все это произошло со мной, — мягко произнесла Роксана. — Дом выглядит прекрасно. Ди покупает для меня орхидеи. Ты приносишь мне книги в твердых обложках. И все это кажется ненастоящим. А потом у меня не хватает сил, чтобы поднять книгу, и Эд вынужден переворачивать для меня страницы. Или меня тошнит после трех ложек супа и самой малости фруктового салата… и я понимаю, что это все-таки реальность.

Она посмотрела на меня, скосив глаза, и сказала:

— Интересно, Гейб умер, ненавидя меня?

Вентилятор под потолком скрипел и дрожал. Я присмотрелась к его вращению, вычисляя вероятность того, что вся эта конструкция может приземлиться нам на головы, и лишь потом спросила:

— А как ты думаешь?

— Думаю… нам обоим есть о чем жалеть, — голос Роксаны стал задумчивым. — Гейб влюбился в другую женщину. Это было для меня очень болезненным ударом. В то время Ди оказалась единственным способом ответить ударом на удар. Конечно, мой поступок не прибавил мне Божьей милости, сколько бы я ни вспоминала эту ситуацию… Но что, если единственным способом исправить мою плохую карму было попросить у Гейба прощения? А теперь он мертв, и я не могу этого сделать.