Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному - [19]
Да и пописывал Суворов с молодости… Еще в царствование Елизаветы Петровны он входил в первое отечественное Общество любителей русской словесности, где, будучи накоротке с Херасковым и Дмитриевым, частенько зачитывал свои опусы «под Сумарокова»…
Однако вернемся к распорядку…
В 8 утра полководец обедал и ложился спать. В 4 пополудни — вечерняя заря, после которой, напившись чаю («ужин отдай врагу» — тут не подкопаешься), отдавал приказания правителю канцелярии и в 10 снова отправлялся почивать. И ни о каких, заметьте, кукареканьях ни слова…
Может, лукавит адъютант, приукрашивает? Может. А может, как раз другие свидетели и преувеличили да наврали, и граф Суворов был не так уж простоват тире придурковат, как приучили нас думать его завистники?..
Не ценою же бесконечных проказ и пижонств умудрился он совершить настоящую революцию в военном деле и, пройдя весь путь от солдата лейб-гвардии Семеновского полка до князя-генералиссимуса, не проиграть ни одного сражения — первым прославив Россию как великую победоносную державу!
Среди его записей сыскалась и такая: «Если бы я был Юлий Цезарь, то назывался бы первым полководцем мира». Сын денщика Петра Великого он ни минуты не сомневался в своей уникальности всеисторического масштаба…
МЕЙЕРБЕР, напомним, был из чудо-детей и подобно Моцарту, сделался виртуозом к семи годам. А вскоре и изобильно сочинял — в основном фортепианные пьесы. Слышавшие их в исполнении подростка называли эти миниатюры неотразимыми. Изюминка же истории в том, что молодой гений ни за что не желал печатать их: панически боялся, что его идеями воспользуются другие сочинители. А позже, когда композиторская деятельность отвлекла Джакомо от инструмента, обнаружилось, что он перезабыл их — все до одной. Оказалось, что наш герой не только противился изданию своих юношеских опусов, но и, полагаясь на память, не удосужился записывать их. А память подвела. Отчего нам только и остается, что верить современникам на слово…
И еще: оперы Мейербер сочинял быстро. Но, едва окончив, тут же принимался переделывать — один кусок, другой, затем снова тот, уже правленый, и так без конца. И это был тот самый случай, о котором говорят «лучшее враг хорошего». В результате первоначальный и окончательный варианты одного и того же произведения не имели между собой практически ничего общего. Рассуждая бухгалтерски, таким подходом Мейербер неуклонно терял как минимум половину своей творческой прибыли. И где гарантия, что не лучшую? Практически же на каждую оперу у композитора уходило лет по десять. И это притом, что сочинял Мейербер, как сообщается, ВЕЗДЕ и ВСЕГДА. Впрочем, и тут не без оговорки: его творчество пробуждалось с особой силой при сверкании молний и раскатах грома, при завывании бури и любом другом смятении природы. В непогожие дни он отдавался творчеству без остатка. Знакомые Джакомо постепенно привыкли к мысли, что увидеть его при дурной погоде не удастся ни при каких обстоятельствах. Мейербера следовало подкарауливать лишь в солнечный день…
И еще насчет исправлений… ГОГОЛЬ рекомендовал возвращаться к готовому до восьми раз. Но непременно с промежутками, во время которых следует «путешествовать, развлекаться, не делать ничего или хоть писать другое».
А вот вам гоголевский секрет, как сделаться писателем: «Для этого необходимо упражнение, привычка, надо набить руку, — поучал он Соллогуба. — Ты положи себе за правило ежедневно писать в течение двух-трех часов. Положи перед собой бумагу, перья, поставь чернильницу и заметь часы и пиши» — «Да что же писать? если ничего в голову не лезет?» — «И пиши: ничего в голову не лезет. Завтра опять что-нибудь прибавишь и набьешь руку. И будешь писателем: так и я поступил». И сколько-то правды в этом наверняка было…
Зато доподлинно известно, что во время работы Николай Васильевич имел обыкновение катать шарики из белого хлеба. Утверждал, что они «помогают решению самых сложных и трудных задач». Об этих шариках вспоминали многие. Рассказывали даже, что один из друзей насобирал их «целый ворох» и хранил потом со всею благоговейностью…
Беспримерно щепетильно корпел над формой ФЛОБЕР. Он стремился к какому-то нечеловеческому совершенству. Работа над фразой превращалась у него в манию, которая истощала писателя и сковывала творчество. «Муки, которые я испытываю, стремясь заменить то или иное слово, вызывают у меня бессонницу», — жаловался он кому-то.
Первое из его крупных произведений, драматическую поэму в прозе «Искушение святого Антония», друзья раскритиковали в пух и прах: в один голос заявили, что рукопись следует бросить в огонь и никогда больше о ней не вспоминать. Флобер вспомнил об «Искушении» восемь лет спустя. Вспомнил и капитально сократил. А еще через шестнадцать лет переписал заново… «Госпожу Бовари» он шлифовал четыре с половиной года… То же норовил привить и Мопассану. Во всяком случае, семь лет не позволял тому печататься — пока Гюи не разродился «Пышкой», которую Флобер провозгласил уже шедевром, который «останется, будьте уверены!». И не ошибся.
Кто-кто, а он в этом кое-что смыслил…
Сергей Сеничев рассказывает о судьбе Александра Александровича Блока и его Прекрасной Дамы - Любови Дмитреевны Менделеевой. Автор, развенчивая домыслы и мифы, повествует о Поэте и той, без которой он не стал бы лучшим русским символистом; о женщине, быть может, так и не осознавшей, что стала невольным соавтором трех книг великой лирики.
13 лет назад Нью-Йоркским издательством Modern Library был выпущен рейтинг 100 лучших литературных произведений XX века написанных на английском языке. Четвертую строку в списке занял скандальный роман Владимира Набокова «Лолита»… 45 лет назад Набоков перевёл «Лолиту» на русский язык… 50 лет назад Стэнли Кубрик закончил первую экранизацию романа, за главную роль в которой Сью Лайон была названа «самой многообещающей начинающей актрисой»… 15 лет назад Эдриан Лайн снял новую «Лолиту» с Джереми Айронсом в роли Гумберта…Год назад увидел свет роман Сергея Сеничева с очень похожим названием — «ЛЁЛИТА».
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?