Дезире - значит желание - [53]

— Почему? Куда?

— О, Дрого! Каким вы стали любопытным! Что. если бы я стала задавать вам столько вопросов? Ну например, почему вы сегодня снова здесь?

Однако герцог не поддался искушению вступить в спор.

— Не пытайтесь быть со мною нелюбезной или запугать меня, — сказал он с улыбкой, которая неизменно смягчала самые суровые сердца. — Где же Дезире? Я хочу как можно скорее увезти ее отсюда, пока вы не успели настроить ее против меня!

Рене не сомневалась, что возбудила его аппетит и разожгла любопытство. В этот момент в комнату вошла Корнелия — голова гордо поднята, длинные серьги колышутся над обнаженными плечами, — и герцог с радостным восклицанием устремился к ней. Он поднес ее руку к губам и сказал:

— Я очень голоден. Уверен, что и вы тоже. Поедем?

— Где мы будем ужинать? — поинтересовалась Корнелия. — У «Максима»?

— Мы заедем туда потом, если хотите, но сначала найдем что-нибудь поспокойнее, где можно разговаривать.

Рене подняла брови, услышав эти слова, а Корнелия почувствовала внезапный прилив радости. Он хочет поговорить с ней! Это ведь намного важнее, чем если бы он хотел просто пофлиртовать с ней.

— Чудесно! — воскликнула она, и ее глаза и голос были полны нескрываемой радости.

Глава 11

Я подумал, сегодня мы можем поужинать в «Ля Рю», — сказал он, когда они отъезжали от дома Рене в закрытой карете.

— Это будет — как это по-английски? — очень весело, — отозвалась Корнелия с акцентом, который даже на ее слух звучал весьма неплохо.

— Быть с вами — это больше, чем весело, — сказал герцог.

— Почему?

Этот вопрос, который, по замыслу Корнелии, должен был смутить герцога, вызвал у него улыбку.

— Разве вы не знаете, насколько вы привлекательны? — спросил он. — Но помимо красоты в вас есть нечто гораздо большее.

— Что же это? — спросила Корнелия.

Герцог немного наклонился вперед, и теперь она хорошо видела его лицо в свете уличных фонарей.

— Может быть, я когда-нибудь скажу вам, но не сейчас, — ответил он голосом, от которого у нее перехватило дыхание.

Карета остановилась перед «Ля Рю». Это было более спокойное место по сравнению с «Максимом», где они ужинали вчера. Удобные диванчики в альковах позволяли видеть и слышать все, что происходило вокруг, и в то же время чувствовать себя уединен но. Готовили здесь превосходно, и, хотя Корнелия говорила, что не голодна, герцог все равно заказал все самые дорогие и экзотические деликатесы, рекомендованные ему метрдотелем. Покончив с заказом, он откинулся назад и повернулся, чтобы видеть Корнелию, которая скромно сидела рядом с ним.

Она могла лишь надеяться, что выражение ее лица не выдаст того возбуждения, какое она испытывала, и не только потому, что вела опасную игру, но и потому, что впервые в жизни ужинала в ресторане наедине с мужчиной.

— Я думал о вас весь день, — произнес герцог так неожиданно, что Корнелия вздрогнула, потому что наполовину забыла, кто она такая и кем должна казаться.

— О, месье, вы же не думаете, что я этому поверю, — сказала она с кокетливой интонацией, получившейся у нее совершенно естественно.

— Это правда, — сказал герцог. — Я ездил на скачки в Лоншам, и, когда заглянул в программку, там оказалась лошадь по кличке Мон Дезир. Я поставил на нее, потому что думал о вас, и, конечно, она победила.

— И вы выиграли много денег?

— Много, гораздо больше, чем ожидал, поэтому я КУПИЛ вам подарок.

Герцог вынул из кармана розовый кожаный футляр и протянул ей. Почти машинально пальцы ее коснулись пружины, и крышка откинулась. Она невольно ахнула: на подкладке черного бархата лежал прекраснейший бриллиантовый браслет — такого ей еще не доводилось видеть.

Несколько мгновений Корнелия смотрела на него, а потом перед ее мысленным взором возник тот браслетик, что он подарил ей чуть раньше, — забавная вещица, сувенир из Парижа, безделица, стоившая, может быть, несколько сот франков, тогда как этот стоил, должно быть, много тысяч.

Корнелия смотрела на него, пытаясь понять, какие чувства он в ней вызывает, и вдруг ее осенило, что означает подобный подарок. Она была наивной и неискушенной в жизни, однако та минута у двери будуара тети Лили, когда она узнала о предательстве, открыла ей глаза на многие вещи, которых она прежде не понимала.

Корнелия захлопнула футляр и вернула его герцогу.

: — Я не продаюсь, месье, — сказала она ледяным тоном, заставившим герцога вздрогнуть. Несколько мгновений она смотрела ему в лицо. Ее глаза метали искры. В гневе она выглядела еще более юной и очень гордой — и прекрасной, как никогда. Она поднялась на ноги, но не успела сделать ни шагу, как герцог схватил ее за руку, — Вы не можете уйти, — умоляюще проговорил он. — Прошу вас, простите меня. Я не хотел вас обидеть. Клянусь! Останьтесь и позвольте мне объясниться.

Ощутив на своей руке прикосновение его пальцев, Корнелия вдруг почувствовала слабость, и ее гнев угас так же быстро, как и вспыхнул. Он не отпускает ее, он ее умоляет… Неужели такое возможно?

С большим трудом Корнелия заставила себя изобразить, что уступает ему с явной неохотой.

— Я только хотел доставить вам удовольствие, все повторял герцог. — Я думал, именно благодаря вам я выиграл так много денег и это в некотором смысле ваш выигрыш, а не мой. Простите меня!