Дежавю - [14]

— Точно!

Марк удивленно поднял бровь.

— Это то самое место.

Он неуверенно проследил за моим взглядом.

— Peut-être… (Можем быть)… Я не знаю, Энни.

— Я тебе говорю, это то самое кафе, куда мы зашли той ночью, после паба… Разве ты не помнишь?

— Non. — Марк кивнул официантке, когда она подошла к нам с кофе. Ее груди колыхались, словно массивные маятники. — Ее там не было. Я бы ее точно запомнил. Ça c'est sur! — Он ухмыльнулся.

— Ты всегда был мерзавцем, Марк. Серьезно, я думаю, что мы даже сидели за этим столиком.

— Ну, я точно помню, что кофе был отвратительным. — Он сделал глоток и страшно поморщился, на свой обычный, немного театральный, французский манер. — Он и остался таким. Такой же отвратительный, как… моша.

— Ты хотел сказать «моча», Марк.

— Дьявол, Энни! Да, моча, если тебе так угодно.

Когда я познакомилась с ним в баре, Марк едва смог выговорить по-английски «привет». Теперь же он сидел напротив меня в том самом кафе и ругался словно солдафон. Вернее, французский солдафон, служащий в английской армии.

— Ты слишком придираешься к моему акценту, — говорит Марк.

— Я так не считаю. Как сказал бы Чарли, «Человек не хочет сознаваться, мам». — Я наблюдала за Марком, за тем, как смешно он шевелит губами. Его мимика была довольно характерной для всех галлов, но не такая резкая, более сглаженная. Никогда я не видела большего сходства между Марком и Чарли, чем в данный момент. Я кое-что вспомнила.

— Посмотри в свой бумажник.

Марк взглянул на меня, приподняв бровь, но все же потянулся к карману брюк. Очевидно, он уже все забыл.

— C'est fou, tu sais! (Сумасшествие какое-то). — Он качал головой, рассматривая старое и потертое кожаное портмоне, которое когда-то таскал с собой. — Что же с ним случилось?

— Понятия не имею, — солгала я. Вообще-то это портмоне вместе с ковбойскими сапогами и джинсовкой отправилось в корзину Армии спасения, когда Марка не было дома. Да и потом, я имела в виду совсем другое. — Загляни внутрь, Марк. — Мне пришлось быстро сменить тему. — Сколько у тебя с собой денег?

— Нисколько. — Он начал нервно просматривать бумажник. — Merde (Черт!) надеюсь, у тебя хоть есть немного денег!

— Ну да, Марк. — Я улыбнулась. — Вот об этом я и хотела тебе сказать. Разве ты не помнишь, как пригласил меня выпить кофе, а потом обнаружил, что у тебя совсем нет денег?

— Oui, mais (Да, но) я не специально, Энни. — Он говорил словно Чарли. — И потом, зачем вообще было вспоминать об этом сейчас, в данной ситуации?

Я взяла руку Марка и посмотрела ему прямо в глаза.

— Слушай, Марк, разве ты не понимаешь? Сейчас все так, как было, все именно так! Tu vois? (Да?)

Он покачал головой:

— Нет, Энни, я так не думаю.

Несколько секунд мы сидели молча, в отчаянии разглядывая улицу, ту самую улицу. И тут я заметила его, ржаво-белый фургончик Марка. Он был припаркован на той стороне улицы, там, где он припарковал его обычно в те годы. Мы стояли практически рядом с ним, прежде чем пересекли улицу и зашли в это кафе, после безумных поисков. Мы смотрели и не видели.

Я отодвинула стул и положила на поверхность стола три монеты по десять франков.

— Вставай. Поехали к тебе домой.

— Oui, — проговорил Марк, рассеянно поддев пальцами одну из монет. — Все еще франки. Не евро.

Верно. А я только привыкла к этим новым забавным маленьким коричневатым монеткам. Правда, к своим сорока, как я уже поняла, мне придется надевать очки, чтобы разобрать их достоинство.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Le problème, — начал медленно Марк, вписываясь в автомобильный поток, направляющийся в сторону Елисейских полей, к его старой квартире, — когда мы вернемся ко мне, тогда все будет по-другому.

Я рассматривала его профиль, его идеальный, словно точеный, профиль. Прямая линия носа, волевой подбородок… Во мне проснулись чувства, о которых я давно забыла. Это был Марк, снова такой молодой и сильный мужчина, которого я любила.

Массивная Триумфальная арка нависала над нами, когда Марк лавировал на своем фургончике между беспорядочно снующими автомобилями. Действительно, в первый день нашего знакомства он отвез меня домой в Порт-де-Баньоле, в 20-й район на востоке Парижа. Мы не были у него дома, по крайней мере не в самом начале знакомства. Ко мне мы едва ли могли отправиться сейчас. Там была Бетти, готовая засыпать нас кучей вопросов. Этого мне сейчас хотелось меньше всего.

В тот, первый раз я рассматривала руки Марка на руле, когда он пробирался на машине в плотном потоке авто, как настоящий парижанин. Мы ехали мимо площади Республики; мимо огромной бронзовой дамы с оливковой ветвью в руке, поднятой в небеса; мимо щегольского нового здания Оперы…

Вперед и вперед. Марк вез меня к себе домой. Я влюбилась в его руки именно тогда. Я влюбилась в эти красивые угловатые пальцы, в то, как они прикасались к моим коленям, когда мы сидели вместе в машине перед моим домом, и как от этих прикосновений кровь начинала стучать у меня в ушах. Я хорошо помню тот трепет, который рождали прикосновения его губ к моему уху или шее, в тот момент, когда я тянулась к дверной ручке.

— Ne pars pas (Подожди), Энни. Можно я зайду? Просто поболтаем.