Действо - [31]

-Он сам себя подсечет! - сказал Смирнов радостно, - Сам!

У дома они расстались. Кинув восторженный взгляд в глубь двора, Петька Смирнов двинул на свой наблюдательный пост, а Максим отправился домой и стал ждать. Мысль его активно работала. Ему вдруг пришло в голову, что подобный трюк можно повторить еще с кем ни будь, и еще...

Перспективы были, безусловно, не столь радужные, чем у заглотившего приманку Гребешкова, но для не желавшего много Максима они были более чем заманчивы. Сам того не зная, Крохин открыл первый закон интригоплетения: "Силу всегда можно победить хитростью". А также важное к нему дополнение: "Сколько силы - не имеет значения".

Время тянулось мучительно медленно. Максим сидел, смотрел в окно на мерзнущий город в бликах негреющих огней, сизые зимние тени падали ему на лицо, придавая ему недетское, странно жестокое выражение. Минуло восемь, девять, десять и шум на улицах стал утихать, и только далекие электрички стучала заиндевелыми колесами. Прошло еще полчаса и пошел снег.

В одиннадцать раздался звонок от Петьки.

-Он идет, - коротко сказал он.

Максим кивнул, потом понял, что собеседник его не видит и сказал:

-Да, я выхожу.

Родители его уже легли спать, так что покинуть квартиру оказалось делом не сложным. Замирая от собственной храбрости, Максим поспешил вниз. На полпути к земной тверди ему пришло в голову, что консьержка неминуемо его запомнит (а она запомнит точно, потому что люто ненавидит детей) и Крохин поспешил обратно, после чего с некоторым колебанием перебрался по крыше. Небо было совсем близко и холодные звезды роняли вниз колкие снежинки - точные свои копии.

Петька ждал его у соседнего дома - тепло экипированный и полный нетерпения. На вопрос Максима он нетерпеливо махнул рукой вглубь двора.

Там, в конце широкой полосы образуемой домами близнецами тесной группой ютились старые бревенчатые хижины - медленно гниющие останки сгинувшей ныне деревенской жизни. Стояли они тут лет сто, не меньше, и даже сейчас сносить их никто не собирался - район был не из престижных. Цепко держась за стылую землю, покосившиеся эти домики гордо исполняли роль местных трущоб - со всеми полагающимися трущобам атрибутами. Народ здесь жил небогатый и вовсе бедный, свежестиранное белье тянулось от одного дома к другому, везде валялись пустые бутылки и вскрытые консервный банки, и во множестве водились крысы.

Еще здесь должны были бы быть во множестве бродячие ободранные кошки, да отощалые злющие дворовые псы с вечно подведенными животами. Но ни тех, ни других тут не водилось, да и водиться не могло.

Потому что здесь жили Бульдозер со своим хозяином Лапкиным.

Именно в его огороде, напротив его крашенного жизнерадостной синей краской домика с затейливой потрескавшейся резьбой, и возвышалась сейчас фигура Сени Гребешкова. Сеня копал.

Метрах в десяти от него, отойдя от своей уродливой приземистой будки, стоял Бульдозер и смотрел на Сеню. Больше он ничего делать не мог, потому что его не пускала толстенная цепь, возникающая откуда-то из снега. Бульдозер напасть не мог и потому злобно молчал. Картина была отрадная, хотя и попахивала каким-то сюрреализмом. В глазах Бульдозера читалось поистине дзен-буддисткое спокойствие. Как часовая мина с взведенным запалом он считал, что смерть Сени это только дело времени. Гребешков же, понятно, считал иначе.

-Ух ты! - восхищенно молвил Смирнов, - как смотрит! А Лапкин где?

-Уехал из города, - сказал Максим, - я все рассчитал. Он каждый два месяца покидает город, на день или около того...

-А Бульдозер?

-Бульдозера он всегда оставляет. Кто ж к такому зверю подойдет?

Сеня копал в точно указанном на карте месте. Сейчас, с минуту на минуту он должен был наткнуться на вещицу напоминающую врытый в землю люк с куском цепи вместо ручки. И, естественно, он должен за нее дернуть, дабы поднять створку отделяющую его от сокровища. На самом деле он открывал себе прямую дорогу на больничную койку, потому что квадратный кусок металла так похожий на люк на самом деле удерживал в земле начало цепи, которая тихо змеилась где-то под землей, а после, пройдя через чугунное ушко в центре двора, брала круто вправо и оканчивалась на Бульдозере. Хитрая сия система позволяла без потери качества варьировать длину Бульдозеровой цепи, позволяя тому при максимальной длине хватать за пятки прохожих по ту сторону хлипкого забора. Но сейчас круг его возможностей ограничивался пятачком у самого крыльца, да окрестностями будки. Бульдозер молча ждал, когда провидение даст ему возможность добраться до захватчика.

Гребешков обо всем этом не знал - он жил в другом районе, не знал, кто такой Бульдозер, и что его вечная жертва Максим Крохин живет совсем рядом. А если знал бы, то все равно не сумел бы связать воедино элементы сложного Максимова плана. Жадным он был, а вот умным не очень.

В три минуты разбросав засеребрившийся под звездами снег, он принялся методично долбить замершую землю. Земля подавалась с трудом. Иногда Сеня приостанавливался и нервно оглядывался на безмолвствующего Бульдозера. Возможно, его настораживало молчание пса. Максим решил, что настораживало не напрасно.