Деяния любви - [25]

– Доброе утро. – Сэнди удивилась тому, что они уже оделись, обулись, тщательно причесались, словно ожидали, что их в мгновение ока куда-то повезут.

– Доброе утро, – ответили они.

Они пошли вслед за ней на кухню, все еще уставленную шаткими стопками грязной посуды из-под еды, которую два последних дня приносили им соседи.

– Почему, когда кто-то умирает, все вечно тащат кастрюльки? – пробормотала Сэнди. – Стоит мне увидеть кастрюльку, и я тут же чувствую запах формальдегида. – Она открыла дверцу холодильника. – Ну-ка, посмотрим. Две порции диетических блюд. Немного йогурта. Какие-то продукты, которые иначе как научными экспериментами по разведению плесени не назовешь.

– А кукурузных хлопьев у тебя нет? – спросила Джулия.

Сэнди сообразила, что в прошедшие два дня спала по утрам дольше, чем они, и понятия не имела, что они готовили на завтрак. Что еще хуже, ей даже не пришло в голову спросить. Вот еще доказательство, что на это она совершенно не годится.

– Хлопьев? Послушайте, ребятишки, я одинокая нервная женщина, поняли? О таких пресыщенные редакторы любят писать уничижительные статьи. Я считаю, что кофе – это одно из четырех основных групп продуктов питания.

– Продуктовой пирамиды, – сказала Джулия.

– Что?

– Это называется продуктовая пирамида. Группы продуктов расширили до пирамиды.

Сэнди вздохнула.

– Почему бы нам не пойти завтракать в торговый центр? Как насчет сосисок в тесте и кока-колы?

Девочки опасливо закивали, и не успели они кивнуть, Сэнди уже помчалась одеваться, чтобы не смотреть в их пытливые, ожидающие лица.

Они сидели за оранжевым пластиковым столиком, шатавшимся на черных металлических ножках, в открытом кафе на дальнем конце нового городского торгового центра Хардисона, ели огромные бутерброды, а рядом с ними пожилая женщина с сеточкой в волосах опорожняла мусорный бак. Ни одна из них раньше не бывала в центре по будням в это время – ни в прошлом году, когда он только открылся и привлеченные новизной семьи шли сюда с утра до вечера, чтобы получить портреты своих детей, исполненные в неопределенных, бледных тонах под большим куполом торгового центра; ни в каникулы, когда Энн отклоняла горячие просьбы девочек, потому что ее саму тошнило от света и смешения запахов, ароматов сладостей, кебабов, и ей дважды приходилось бегать в туалет, где ее рвало. Им была непривычна пустота, безработные, бесцельно бредущие мимо открытых дверей магазинов, женщины со списками в руках, которые целеустремленно сновали кругом, и, пристраиваясь на пустых прилавках, вычеркивали из своих списков рубашки, нижнее белье, сделав покупки, и другие, пришедшие сюда только из стремления отвлечься от своих домашних дел. За соседним столиком сидели две молодые женщины в джинсах и стеганых атласных куртках, между ними стояла легкая коляска со спящим ребенком – девочкой, ее пухлое тельце было обвязано розовыми лентами со всех сторон, ножки свернуты по-улиточьи. Женщины склонились над пластмассовыми чашками с кофе и по очереди поглядывали на Сэнди, Джулию и Эйли.

– Говорю тебе, это те девочки с фото. Ты разве газету не видела? Томми учится в школе с младшей.

– Он это сделал прямо на глазах у детей, вот что меня потрясает. Прямо у них на глазах.

– Моя свекровь говорит, эта семья всегда была немного, понимаешь, того. Ее семья, я имею в виду, жены. Два сапога пара, вот что я скажу.

– Рик знаком с одним человеком, который работал с ним, говорит, у него всегда был тяжелый характер, он с остальными и знаться не хотел. Считал, что он лучше их. Ну вот и допрыгался.

Джулия перестала есть. Она осторожно отложила свой бутерброд на картонную тарелку среди горчичных разводов и медленно встала. Прежде чем Сэнди толком сообразила, что происходит, Джулия подошла к женщинам, холодно посмотрела на них и спокойно и неторопливо взялась за ручку коляски. Она развернула ее, а потом решительно толкнула, и та покатилась между столиками, а ребенок испуганно гукал. Сэнди подбежала и поймала коляску как раз перед тем, как она чуть не врезалась в прилавок с йогуртом.

– Боже правый, – вскрикнула мать ребенка, выхватывая у Сэнди коляску, когда она подкатила ее обратно. – Она же могла убить ее! Ты что, спятила? – прошипела она в сторону Джулии, взяла своего младенца на руки, воркуя и лаская его, расправляя розовую ленточку.

– Извините, – сказала Сэнди.

– Вы все просто психи.

Сэнди вернулась к столику, где стояли Джулия и Эйли. Она схватила Джулию за руку.

– Как ты могла это сделать? – спросила она. Джулия молчала, хотя ее лицо залилось темным румянцем. Брови дрогнули, сдвинулись и снова разошлись. – Идем, – сказала Сэнди.

Они двинулись по центральному проходу, облицованному под керамику, мимо кованых скамеек, выкрашенных в белый цвет, и пластмассовых пальм, почти не обращая внимания на витрины. Когда они отошли от кафе подальше, их шаги замедлились, а у Сэнди постепенно восстановилось дыхание. Она глянула на Джулию в поисках еще каких-нибудь признаков волнения или раскаяния, но Джулия поспешила вперед быстрым шагом, чтобы скрыть, как у нее дрожат колени. Сэнди все-таки пыталась спасти положение, делая вид, что все идет, как обычно.