Деяние XII - [8]

Сложив руки на коленях, улыбающийся Цзи смиренно терпел мсье Жана, который, фамильярно навалившись на плечо китайца, со скабрезной ухмылочкой нашёптывал ему на ухо. Президента в очередной раз позабавило глубинное сходство этих внешне совершенно не похожих субъектов. Мсье Жан был тщедушен, узкоплеч, сутул, с огромным крючковатым носом. На нём отвратительно сидел усыпанный перхотью пиджак, а брюки уныло свисали с тощей задницы. Он словно бы воплощал тип скорбного местечкового обитателя, однако предки его, хоть и явились в свое время из Восточной Европы, уже несколько поколений жили во Франции. Ещё его дед заменил фамилию на более подходящую к среде обитания, одновременно купив аккуратный, словно игрушечный, замок на Луаре. Белёсые стены его щедро покрывал роскошный плющ, а окрестные виноградники, разбитые пятьсот лет назад, приносили небольшой, но стабильный доход.

Но не вино служило источником благосостояния большого семейства мсье Жана. Он или его сыновья, выглядевшие вылитым папой, встречались с самыми разнообразными людьми, иные из которых блистали респектабельностью, другие же вовсе не внушали доверия. Спектр его связей поражал – он мог запросто выйти на министра любого правительства или организовать встречу с мафиозным боссом самого высокого ранга. Досье на него были во всех спецслужбах мира, но и он держал досье на все более-менее заметные фигуры в мире международного шпионажа.

Семейная фирма работала, с кем хотела, поставляя секреты за хорошие гонорары, и так искусно маневрировала в зазеркалье спецслужб, что ни у одной из них за всё это время не возникло желания прихлопнуть наглых конкурентов. Просто они всем были полезны. Истинный же размах деятельности семейства скромных виноделов оставался тайной даже для большинства посвященных. Разве что президент Клаба знал, какую роль сыграли связи Жана, например, в создании государства Израиль или подготовке Шестидневной войны. И в кое-чём ещё…

Сказанного достаточно, чтобы понять: мсье Жан был фигурой весомой. При этом его манера общения оставалась раболепной и приторно-навязчивой, словно у мелкого коммивояжёра, вознамерившегося продать вам дрянь за бешеные деньги. И, что интересно, обычно он своей цели достигал. Может быть, в переговорах с ним партнёры шли на уступки просто, чтобы избавиться от его присутствия. По тому же принципу мсье работал и с женщинами, до которых был большой охотник, откровенно гордящийся своими победами и рассказывающий о них всем, кто способен был делать вид, что слушает.

Президент лениво потянулся и гибко вскочил с кушетки. Не глядя, выключил магнитофон, зевнул, и, пробормотав: «The show must go on», подошел к неприметной дверце – похоже, встроенного шкафчика. Но за ней открылся лифт, ведущий в недра горы.

– Господа, я здесь, – громко объявил президент и шагнул в зал, появившись прямо напротив президентского стола.

– Сахиб, – почти хором произнесли члены Клаба, склоняясь перед подростком.

Потёртые джинсы, стоптанные кроссовки, футболка с огромной надписью Pink Floyd – он ничем не отличался от миллионов юнцов всех стран мира. Загорелое чуть скуластое лицо, длинные перепутанные тёмные волосы. Только глубоко посаженные глаза – светлые, как выцветшие. Или, может быть, выжженные. Свет скрытых люминесцентных ламп отражался в них. В таинственном зале, среди важных господ, мальчишка был неуместен, как клоун среди танцовщиц классического балета. Но стоял с непринуждённостью владыки, коим и являлся.

– Садитесь, господа, – небрежно бросил он.

Но сам не спешил занимать президентский стол, а, обогнув его, встал в центре круга клаберов. Резко выбросил руку. Из-за его спины вылетело двойное колесико на длинной верёвке – йо-йо, детская игрушка, абсолютно гармонировавшая с обличием хозяина. Верёвка оплетала его по-мальчишечьи нечистые пальцы, которые быстро двигались, ежесекундно меняя её конфигурацию, а металлические колёсики резво скакали, выписывая в воздухе прихотливые фигуры. Казалось, он был полностью поглощён своим занятием и не обращал внимания на общество. Но гостям, очевидно, эта манера была привычна, они уселись на места, молча созерцая играющего. А тот, не отрывая взгляда от своёго снаряда, пригласил:

– Прошу вас, Милорд.

Англичанин, выполнявший обязанности секретаря, встал, одёрнул безупречный блейзер с золотыми пуговицами, но без эмблемы, и заговорил с неподражаемым итонским акцентом:

– Сэр! Разрешите кратко обрисовать основные аспекты конфигурации последних дней.

Продолжая стремительно вращать йо-йо, Сахиб коротко кивнул. Выдержав для значительности паузу, Милорд продолжал:

– Закончившийся три дня назад в Гданьске съезд официально учредил независимый от коммунистических властей профсоюз «Солидарность»…

Сахиб мотнул лобастой головой, одновременно сотворив особо изощрённую фигуру.

– То, что нужно Клабу в Польше, вполне успешно делает Монсеньор.

Он исподлобья зыркнул на священника.

– Польская диверсия, как я уже неоднократно говорил, полезна исключительно как отвлекающий маневр. Это выступление, безусловно, будет подавлено. А для Игры Польша – периферия… Дальше.