Деяние XII - [155]

Моджахед вскинул на него удивленный взгляд.

– Но тогда там все погибнут, – тихо сказал он. – И ваш человек…

Сахиб устремил рассеянный взгляд куда-то в бок. Казалось, он забыл о собеседнике. Слова его словно были обращены к кому-то невидимому.

– Для меня он лучше мертвый, чем на свободе…

– Он никогда не выберется оттуда, – нервно бросил командир.

– Вы не знаете, с кем имеете дело.

Сахиб снова был сосредоточен на моменте. Кажется, решение придало ему сил.

– Начинайте интенсивный артобстрел, – приказал он.

– Слушаю, господин.

И этот штурм был отбит, но большая часть повстанцев была мертва, а остальные едва держались на ногах из-за многочисленных ран. Лишь Руслана, словно заговоренного, обходили жужжащие тучи свинца и стали. Но и он устал смертельно.

– Ну что, Алишер, п…ц пришел? – прохрипел Абдулла.

Полковник тяжело опирался на сдвоенный пулемет, всю ночь проработавший безупречно.

– П…ц, командир, – согласился Руслан, высматривая, куда сел только что прилетевший вертолет.

Почувствовав некую особенность в молчании Казакова, Руслан повернулся к нему. Тот глядел пристально и как-то оценивающе.

– Есть идея? – быстро спросил юноша.

– Есть, – кивнул Казаков.

Он вытащил сигарету из изъятой у мёртвого охранника пачки и прикурил.

Руслан глядел на него без выражения.

– В командирском доме, в лагере, – заговорил Казаков, докурив до трети, – там ещё одна радиостанция.

– И?..

– Ты сможешь передать сообщение?

После минутного молчания Руслан мрачно кивнул.

– А вы?

Юноша испытующе посмотрел в лицо человеку, которого когда-то хотел убить.

– А мы будем держаться. Сколько сможем.

Руслан закинул за спину автомат и выдохнул:

– Есть, командир.

Хотел развернуться и идти, но Казаков неожиданно удержал его за плечо.

– Слушай, если что со мной…

Он помолчал и вдруг принялся выстреливать из себя слова, отрывисто, с лихорадочными интонациями, как будто хотел выговориться на грани жизни и смерти.

– Я ведь тебя узнал, сразу узнал… Я тебя видел тогда, в Доме писателей, в Ленинграде.

Руслан слушал с каменным лицом.

– И я знаю, что это ты с ней…

Полковник застонал, словно от невыносимой боли, но быстро справился со слабостью.

– Я хотел тебя убить… Тогда. Сейчас нет уже. Сейчас мне всё по х… Только она не по х… И тебе тоже, я знаю.

Он схватил Руслан за плечи и почти проорал ему в лицо:

– Ведь да?!

Глядя прямо в глаза Казакову, Руслан кивнул. Иначе не мог.

Полковник отпустил его и облегченно вздохнул.

– Мне до п…ы, в какой ты там хрЕновой конторе работаешь, знаю, что не наша, и не ГРУ. И х… с ними со всеми. Но ты обещай, обещай…

Похоже было, что он не сможет продолжить. Просто не в силах произнести невыразимое. Но смог.

– Обещай, что найдешь её и сделаешь счастливой!

По-прежнему глядя сопернику в глаза, Руслан тихо произнес:

– Будь спокоен, командир.

Развернулся и мгновенно исчез с башни, словно растворился в мутном предутреннем бреду.

Коротко и страшно матюгнувшись в сияющие лица звезд чужого неба, полковник Казаков вновь взялся за пулемет.

…Из зарослей на невысоком холме человек через прибор ночного видения следил, как моджахеды и пакистанцы оттягивались от осажденной крепости. Зрелище ему совсем не нравилось, поскольку он никак не мог понять смысл их действий. По его прикидкам, кольцо блокады ни в коем случае не должно было слабеть. Это противоречило логике, а логику человек почитал высшим способом мышления, с презрением относясь ко всякого рода интуиции. Правда, надо сказать, изощренность его логики иногда соседствовала с самым махровым мистицизмом. Иначе откуда бы он сейчас ясно понял, что командир осаждающих принял страшное решение? Словно в ответ на его прозрение пространство оглушительно лопнуло от одновременно заработавших систем залпового огня, орудий и минометов…

Покинуть крепость было легко, во всяком случае, Руслан на это надеялся. И надежда не обманула – лаз был цел. Это была та самая дыра, через которую пленные в хорошие времена выбирались из крепости – замаскированный старыми ящиками подкоп сквозь ослабевший за столетия фундамент глинобитной стены. Когда режим в Бадабере был ещё человеческим, охранники смотрели на «самоволки» сквозь пальцы, а когда стали закручивать гайки, про то, что лаз следует заделать, никто, по азиатскому разгильдяйству, не вспомнил.

Так что юноша оказался за стенами через пятнадцать минут после разговора с Казаковым. Машинально, не думая, он применял вдолбленные в него приёмы скрытного передвижения, мыслями всё ещё пребывая на башне, где он услышал страшные слова оставшегося на смерть мужа Инги.

Так значит, полковник знал всё с начала. Открытие для Руслана было невероятным. Никак не мог представить, что этот докучливый супруг, которого он считал недалеким служакой, мог проявить такую проницательность и выдержку. Очевидно, любовь утончает человека. А ему, Руслану, многое ещё предстоит узнать о жизни души…

Но одно он знал точно: если выживет, исполнит то, что обещал полковнику – сделает Ингу счастливой. Во всяком случае, попытается.

Скользнув за торчавший неподалеку полуобгоревший куст, он оценивал лежащее между ним и его целью открытое пространство. И тут его впервые поразила тишина. За всю ночь не было такого затишья – даже между атаками трещали выстрелы и раздавался вой духов. А теперь нет.