Девять ворот - [40]

— Отверстие наверху предназначено для того, чтобы душа умершего могла переселиться в другое тело.

Гопал наклонил голову. Его глаза встретились с глазами Вьясы, который смотрел на грязь в руках у юноши. Гопал не знал, что сказать. Он стоял, глиняная жижа стекала с его рук.

— Положи ее здесь, — указал мистик на алтарь. — Нимаи, собери немного хвороста и положи на алтарь и немного соломы, тоже. Судама, мне нужна паутина.

— Да, Прабху, — ответил Судама, обыскивая углы крематория. — Вот, этого достаточно?

— Да, положи на растопку. Нам нужно пометить себя семенами дэв, которые даруют нам тела, необходимые, чтобы покинуть этот Круг. Когда намажете глину, произнесите имена!

Нимаи прошептал Гопалу:

— Мне что-то не нравится эта затея — обмазаться мокрой глиной или даже подумать о том, чтобы покинуть этот Круг. Было достаточно сложно выбраться из Голоки. — Потом он обратился прямо к мистику: — Ты уверен, что это сработает?

— Иногда.

Вьяса улыбнулся. Гопал не оценил юмора мистика, он беспокоился за сестру.

— Я не думаю, что я знаю эти имена, — признался Нимаи, надеясь, что он не сможет отправиться с ними.

— Что ж, я помогу. — Мистик взял немного глины и положил на левую ладонь. Обмакнул средний палец правой руки в глину и сделал отметину на лбу.

— Вначале лоб, Ош Кесавейа, — произнес он, отмечая на лбу две линии, сходившиеся между бровей.

Все они встали вокруг Вьясы, каждый нанес небольшой мазок на палец и повторил слова, произнесенные мистиком. Вьяса продолжил ритуал, произнося соответствующее название каждой части тела. Гопал, обнаружив, что глина у него кончилась, взял еще немного и продолжил ритуал, следуя за Вьясой.

— Теперь садитесь возле стены перед алтарем, обратитесь к очагу, — сказал Вьяса, — и слушайте внимательно.

Мокрая глина засыхала на теле Гопала, растрескиваясь при его движениях.

Вскоре помещение осветилось огнем, сотворенным Вьясой на мраморном алтаре. Тепло, исходящее от огня, нагревало комнату и изгоняло знобящую прохладу, охватывающую их. Вьяса взял хворостину с пола и сунул ее в огонь. Палка загорелась, и он перенес пламя в очаг. Хворостина подожгла сухую траву в отверстии.

— Я собираюсь добавить в огонь мох. Сейчас комната наполнится сладким дымом. Вдыхайте и повторяйте за мной.

Гопал глубоко вздохнул. Кто бы поверил в происходящее еще несколько дней назад?

Вьяса добавил кусочки мха, и, как и говорилось, небольшой зал наполнился сладкой дымкой, которая вместе с пеплом медленно плыла к потолку и дальше в отверстие в куполе.

— Йанти-дэва-врата-дэвам, — произнес мистик. Его голос вместе с дымом поднимался к потолку.

— Йанти-дэва-врата-дэвам, — откликнулись они. Мраморный зал отразил их слова, и мантра вылилась из узкого отверстия высоко в восточной стене, через которое обычно попадали лучи утреннего солнца, освещающего путь мертвым. Их мантры устремились, подобно ветру, вниз по ступеням и дальше в лес.

— Йанти-дэва-врата-дэвам, — пропел трета-мистик.

— Йанти-дэва-врата-дэвам. — Их хор возносился над крематорием к небу.

Гопал прислонился к твердой пыльной стенке алтаря, у него закружилась голова и появилось ощущение, что в волосах поселились тысячи насекомых. Покалывание перешло с головы в руки. Грудь онемела. Дыхание стало тяжелым. Ему было страшно, но он верил Вьясе. Он вынужден был верить.

Он расслабился. Дыхание было медленным, но безболезненным. Озноб перемещался в ноги, ступни и кончики пальцев. Комната наклонилась, или ему так показалось. Он не мог бы сказать. Он попытался сфокусироваться на больших глиняных урнах, выстроившихся вдоль стены. Их количество удвоилось. Он попытался встать, наваливаясь на стену позади него и держась за нее рукой. Пощипывание в ногах исчезло. Онемелость покинула его грудь. Зрение стало проясняться.

Он взглянул вниз и в испуге отпрыгнул. Он был внизу, сидел, прислонившись к стене, и спал. Он! Его тело или тело того, кто выглядел точно так же, как он, зеркальное отражение. Он смотрел на себя, сидящего у стены.

— Мы отделились от себя, — ответил Вьяса на все его вопросы.

Нимаи тоже стоял и, видя то же, что и Гопал, подошел ближе к мистику. Ему было вовсе не смешно.

— Что за фокусы? — Раздосадованный на себя за то, что принял участие в этих играх мистика, Нимаи беспокойно ощупывал свою грудь и лицо. — Это может быть оскорблением для ману.

— Успокойся, — сказал мистик.

— Который из нас должен успокоиться? — огрызнулся Нимаи, явно испуганный.

— С тобой все в порядке. Посмотри! — Вьяса указал на зеркальное отражение Нимаи, который тоже спал у стены. — Твое тело получит столь необходимый ему отдых. Ты оценишь это, когда вернешься. Я отделил наши тонкие сущности — наш ум, сознание и атму от наших тел. Мы находимся в астральной форме. Вы все еще ощущаете себя существами из плоти и крови, но только эта тонкая сущность может путешествовать через покровы, которые окружают наш Круг.

Это объяснение не удовлетворило Нимаи. Он подошел к своему двойнику и коснулся его руки.

— Пойдем, Нимаи, — позвал Вьяса, — ты будешь в порядке. Мы существуем.

Гопал подтверждающе кивнул и Нимаи наконец согласился.

Собрав пепел мертвых из урны, Вьяса высыпал его в огонь, все еще горевший на алтаре. Облако белого дыма, вместо того, чтобы подняться в воздух, как положено ему по его природе, разлилось по мраморному полу подобно жидкости. Как огромная плоская змея, дым развернулся и вскарабкался к потолку, вспыхивая, как будто был усыпан самоцветами. На него невозможно было смотреть, настолько он был ярок.