Девять совсем незнакомых людей - [47]

Рэй спросил, могут ли они поехать в пансионат вместе. Ларс никак не мог объяснить себе его мотивацию. Рэй никогда прежде не проявлял интереса к таким поездкам. Ларс ездил дважды в год, а Рэй всегда говорил: пансионаты – это черт знает что. Почему ему вдруг захотелось в этот?

Ларс вспомнил лицо Рэя, когда сказал ему, что предпочитает поехать один. На мгновение казалось, будто тот получил пощечину, но потом Рэй улыбнулся и сказал: мол, все в порядке, буду каждый вечер, пока ты в отъезде, есть лазанью, а по телевизору смотреть только спорт.

Образ жизни Рэя и так уже был здоровее некуда – сплошные овощные соки, коктейли и белковые миксы. Ему этот пансионат ни к чему. Ларсу же требовалось побыть одному.

Хотел ли он, чтобы Ларс почувствовал себя последним говном? Не было ли его желание как-то связано с тем посланием, что днем раньше отправила Ларсу сестра Рэя Сара:

Ты можешь хотя бы подумать об этом?

Видимо, она сделала это без ведома Рэя. Ларс был уверен: Рэй смирился с тем, что его решение по поводу детей было окончательным. Ведь он и раньше говорил, что не испытывает интереса к созданию семьи. Он никогда не говорил ничего иного.

– Разве я говорил что-то иное? – сказал он Рэю и при этом чуть ли не голос повысил, что было категорически не в его правилах. Он не мог состоять в отношениях, если они отравлены такой унизительной пошлостью, как споры на повышенных тонах. Его дрожь пробирала от одной только мысли об этом. И Рэй это знал.

– Ничего иного ты не говорил, – спокойно ответил Рэй, ничуть не повышая голоса. – Ты всегда был со мной честен. Я этого не утверждаю. Видимо, я просто надеялся, что ты передумаешь.

Сара, сплошная невинность и искренность, предложила им помощь с усыновлением. Семья Рэя была такой либеральной, славной и любящей. Это ужасно раздражало.

Эта затея отвращала Ларса, в буквальном смысле вызывала отвращение. «Господи боже, нет, конечно, – сказал он сестре Рэя. – Нет… категорически». Страшно представить, сколько этой искренней любви ему придется выносить, если они возьмут ребенка. Эта мысль приводила его в ужас, душила. От этого будет никуда не деться. Все эти семейные обязанности! А мать Рэя будет вечно плакать.

Этого не будет. Никогда. «Из ниоткуда рождается разум».

Дзенский коан. «Дай мне силы».

Если Рэй хочет быть отцом, то не следует ли Ларсу отпустить его? Пусть станет им с кем-то другим. Но разве не Рэю самому это решать? Если Рэй не может жить без детей, то он свободен уйти. Они не зарегистрированы. Дом записан на них обоих, они оба финансово независимы, они достаточно разумны, чтобы уладить все это миром. Очевидно, Ларс сможет получить справедливую долю имущества.

Неужели это и был единственный возможный путь? Неужели их отношения зашли в безвыходный тупик, потому что так или иначе одному из них приходится идти на невероятную жертву? Чья жертва тяжелее?

Но ведь Рэй перестал спрашивать! Он согласился. Ларс чувствовал, что Рэю нужно от него что-то еще. Что? Разрешение уйти? Он не хотел, чтобы Рэй уходил.

Что-то мелькнуло на небе. Да бога ради, это же падающая звезда. Как Маше это удалось? Ларс услышал, как все выдохнули при виде этого чуда.

Он закрыл глаза и вдруг понял, откуда знает крупного мужика слева. Он пожалел, что Рэя нет рядом и он не может сказать: «Я вспомнил, Рэй, вспомнил!»

Глава 16

ДЖЕССИКА

Писательница Фрэнсис Уэлти, которая лежала на соседнем с Джессикой коврике, крепко спала. Она не храпела, но Джессика чувствовала по ее дыханию, что она спит. Джессика подумала, не толкнуть ли ее легонько ногой. Она ведь только что пропустила падающую звезду.

Но, поразмыслив, Джессика решила не будить ее. Ночь в самом разгаре. Людям ее возраста требуется сон. Если мать Джессики плохо спала ночью, то утром с мешками под глазами была похожа на персонажа из фильма ужасов, хотя и смеялась, когда Джессика пыталась научить ее пользоваться соответствующим косметическим средством. Не обязательно же иметь такой чудовищный вид. Просто глупо. И если отец Джессики оставил мать ради свой секретарши, то матери некого винить, кроме себя самой. Средство для замазывания синяков под глазами изобрели не просто так.

Джессика повернула голову и посмотрела на Бена, лежащего с другой стороны. Он смотрел на звезды остекленевшим взглядом, словно решал загадки дзен-буддистов, хотя на самом деле, вероятно, считал оставшиеся часы, по истечении которых он выберется отсюда и сядет за руль своей драгоценной машины.

Он повернул голову и подмигнул ей. Отчего-то ее сердце вспорхнуло, как у школьницы, которой на уроке подмигнул ее возлюбленный.

Бен снова перевел взгляд на звезды, а Джессика прикоснулась пальцами к лицу. Она подумала, не выглядит ли ее лицо плохо в лунном свете. Времени, чтобы положить на кожу основу, у нее не было. Их вытащили из кровати. Они вполне могли заниматься сексом, когда эта девица ворвалась в комнату, правда постучав тихонько, но не дождавшись разрешения войти. Она появилась с фонариком в руке и принялась светить им прямо в глаза.

Они не занимались сексом. Бен уже спал, а Джессика лежала в темноте рядом и не могла уснуть. Ей так не хватало ее телефона – словно ампутировали какой-то жизненно важный орган. Когда дома ее одолевала бессонница, она брала телефон, просматривая «Инстаграм» и «Пинтерест», пока усталость не брала свое.