Девять неправильных ответов - [70]

«Шпандау» угрожающе блеснул.

— Вот как? Ну, давайте послушаем!

— Нет! — Билл покачал головой и поднялся. — Мне наскучил ваш нелепый пугач — я прекрасно знаю, что вы не выстрелите. Так что можете упиваться чувством превосходства, пока я буду говорить о более важных вещах, чем попытка вас отравить.

Глаза Лэрри стали холодными и неподвижными. Билл знал, что он выстрелит, как только его любопытство и тщеславие будут удовлетворены.

— Теперь рассмотрим одновременно правильные ответы номер четыре и пять, — продолжал Билл. — Почему, глядя на вас, было невозможно представить, что вы в состоянии сыграть роль Гея? С другой стороны, почему вам это удалось?

Билл снова сел.

— Вспомните, Лэрри, что в Нью-Йорке я видел вас только при очень тусклом освещении. В библиотеке адвоката царил полумрак. В кабинете Джорджа Эмберли с единственной лампой, прикрытой абажуром, также было достаточно темно. В коридоре, где вы предложили мне десять тысяч долларов, я видел только ваш силуэт. Внизу единственное освещение давала луна. Бар «Дингала» тоже был очень слабо освещен. Но даже там вы опустили поля шляпы, не смотрели на меня и говорили почти не открывая рта. Весь вечер я ни разу не видел ваши зубы. А в качестве самого характерного жеста вы поднимали руку и размахивали кулаком.

Настоящий Гейлорд был маленького роста, а вы куда выше тех пяти футов одиннадцати дюймов, на которые претендовали в разговоре со мной. Я могу доказать это с помощью портного в Южном Кенсингтоне, который подшивал для меня ваши брюки. Кстати, все разговоры о брюках в Нью-Йорке были призваны подчеркнуть разницу не между вами и мной, а между вами и Гейлордом. Вы настолько увлеклись, что зашли слишком далеко, заявив: «Большая часть моего роста приходится на ноги».

Есть и другие отличия. У вас карие глаза, а у Гейлорда были голубые. Не стану упоминать о двухфокусных очках, волосах и возрасте. Кроме того, у Гея были маленькие руки — взгляните на фотографию, — а у вас они большие. Казалось, это исключало возможность перевоплощения. Тем не менее, Лэрри, я проклинаю себя за то, что, когда провел вместе с Марджори вечер у мнимого Гейлорда, не отметил ряд любопытных деталей, хотя видел их.

Например, двухфокусные стекла должны были увеличивать глаза Гея — это абсолютно справедливо отображено на портрете. Однако каждый раз, когда я смотрел ему в глаза, они были маленькими. Значит, в очках были обычные стекла.

Другой пример. Когда я пришел в себя после отравления радием, доктор посоветовал мне очки для чтения или тонкие контактные линзы, которые вставляют под веки. К несчастью, я вскоре позабыл о его предложении. Но потом вспомнил, что линзы могут быть другого цвета, что незаметно для посторонних, так как они двигаются вместе с настоящими глазными яблоками. Этим вечером я пытался позвонить знакомому окулисту, но забыл его фамилию, поэтому удивил Марджори, когда искал ее в справочнике. Так как было уже поздно, я позвонил по домашнему телефону. Он сказал, что я прав, и спросил, не казались ли глаза этого человека блестящими даже при тусклом освещении. Так оно и было. Сейчас эти линзы лежат у вас на коленях.

Впервые на лице Лэрри мелькнул страх.

Хотя он признал, что его одурачили, но, по-видимому, не очень этому верил. Левая рука Лэрри метнулась к лежащим на коленях линзам, но задержалась в воздухе.

— Еще один пример, — продолжал Билл. — Когда мы впервые увидели так называемого Гея, он сидел в инвалидном кресле, хотя с первого взгляда его можно было принять за обычное, обмотавшись вокруг пояса большим шелковым одеялом. Я сразу же заметил, что руки «Гея» дергаются под одеялом, словно стараются натянуть его, дабы скрыть колеса кресла. Но зачем ему было это делать? Очертания колес были четко различимы. Нет, причина в другом. Кресло было изготовлено по особому заказу — с очень длинным сиденьем, позволяющим скрывать ноги самозванца от бедра до колена. Голени и ступни были просунуты в дыры спереди и привязаны к сиденью снизу.

Наклонившись, Билл приподнял голубое одеяло. К внутренней его стороне были прикреплены ловко сделанные коленные чашечки, голени и ступни, маленькие, как у ребенка, и облаченные в ботинки, носки и штанины.

— Пришитые к внутренней стороне одеяла и прикрепленные к высокой подножке, чтобы оставаться неподвижными, они являлись окончательным доказательством маленького роста и слабых ног Гея. Нелепо? — осведомился Билл, бросив одеяло вместе с его жутким содержимым на заваленный газетами кожаный диван справа от него. — Да! В высшей степени! — Он посмотрел на стоящее слева пустое кресло с высокой спинкой. — Но от нелепого до ужасного один шаг. Четвертый и последний пример…

— Билл! — вскричала Марджори, не сводя глаз со «шпандау».

— О последнем примере я не стану долго распространяться, — сказал Билл. — Ваши большие руки все время были под одеялом. Это единственное, что вы не могли скрыть. Несмотря на наличие колокольчика, вы кричали, чтобы позвать Хэтто. (Колокольчиком вы воспользовались лишь однажды, чтобы вызвать нас из картинной галереи, когда были одни.) Бросая кости, вы держали руки под скатертью. По этой причине Хэтто приходилось всегда толкать ваше кресло. Перед нашей с ним схваткой вы требовали, чтобы он убрал ваши драгоценные жадеитовые шахматы, — или вы только притворялись, называя их самым драгоценным, что у вас есть? Вам ничего не стоило продвинуться вперед на десять футов и самому оттащить назад столик. В тот момент никто бы не обратил внимания на ваши руки. Почему же вы этого не сделали? Потому что ваше равновесие было слишком неустойчивым. Вы не могли продвинуться на три фута, чтобы не перевернуться и не разоблачить весь трюк. Тусклое освещение, парик и морщины помогли вам перевоплотиться. Но вы пережили скверную минуту, когда неожиданно появилась Джой…