Девять месяцев, или «Комедия женских положений» - [86]

По дружбе, заметь, по дружбе! А не потому, что моя кухня всегда была твоей кухней, с того самого момента, как ты переселилась в тот дом. Не потому, что моя съёмная квартира была твоей квартирой, надеялась я на сочувствие в тот приснопамятный вечер, звоня в дверь твоей собственной квартиры. А лишь на дружественное сочувствие рассчитывала я. На дружественную чашку кофе и дружественную сигарету после того, как у самого нашего подъезда трое подошли ко мне и, слава богам, всего лишь отобрали сумку. Сумку и с деньгами, и с сигаретами, и даже – надо же, какое комедийное стечение обстоятельств! – с целой, запечатанной банкой кофе. Ну, назвали сукой, ну, вырвали сумку. Не избили же, не изнасиловали! Какая ерунда! Я позвонила тебе, если честно, даже не за сочувствием. Какое сочувствие нужно молодой здоровой девке, отделавшейся от лёгкого испуга сумкой с почти пустым кошельком, пачкой сигарет и банкой кофе? Я позвонила, чтобы попросить тот самый кофе и ту самую сигарету. И что же ты сказала мне, помнишь?.. А я помню, прекрасно помню. Ты сказала, что кофе у тебя ровно две ложки – одна на вечернюю чашку, а другая – на утреннюю. И ровно три сигареты в пачке. Одна на вечер и две на утро, потому что ты утром куришь дважды: в туалете и перед выходом из дому. Такие у тебя правила и ритуалы. И если ты сейчас со мной поделишься, то это привнесёт дискомфорт в твою жизнь. Почему я даже тогда не удивилась, не знаешь?.. Конечно-конечно, ничего такого особенного! Мало ли сколько детишек по всему свету голодают и сколько бомжей и зэков мучаются без кофе и сигарет, не говоря уже о пациентах психиатрических лечебниц. Что же теперь, каждому обеспечивать комфорт, мечась по планете и позабыв о собственной жизни? Так что, поверь, я на тебя не в обиде. И тогда не была. Ну, вот такая ты форма существования белковых тел. Такая, и никакая другая. Так что я тебя не упрекаю. Какие упрёки, о чём ты? Тем более спустя столько лет с того забавного эпизода в ряду многих. Просто он особенно показателен именно для сегодняшнего положения вещей. Ты в качестве ординатора обсервационного отделения вносишь дискомфорт в моё исполнение обязанностей заведующей. Но как человек человеку ты мне нисколько не мешаешь, как те самые бомжи и зэки – ровно до тех пор, пока они от меня дистанционированы.

Соня замолчала. Нажала кнопку чайника, стоявшего тут же, на столе. Достала из ящика стола чашки, ложку, банку кофе и сахарницу. Чайник быстро забурлил. Она смешала тёмно-коричневый порошок с белыми кристаллами в обеих чашках и залила смесь кипятком. Встала, раскрыла окно, достала из кармана пачку сигарет и зажигалку. Света успокоилась, лишь изредка судорожно вздыхая.

– Иди, выпей кофе, покури, успокойся. Не выйдешь же ты в таком состоянии туда. Там только и ждут какого-нибудь шоу. Все. Даже интеллигентнейший Григорий Эдуардович не чужд обычного земного любопытства, мол, «как же это всё у вас развивалось». Давай не будем теми самыми гладиаторами, калечащими друг друга на потеху плебсу. Мы, в конце концов, свободные люди. Свободные, в том числе, друг от друга.

Светочка молча поднялась со стула и подошла к широко распахнутому окну. Поставила на подоконник чашку кофе и взяла из пачки сигарету. Соня поднесла ей зажигалку. Некоторое время они молча курили.

– Совет не заведующей, не бывшей подруги и не прочей стервозной твари. А просто как женщина женщине – помирись с Серёгой. Как угодно, какими угодно путями, средствами и способами – но помирись. Ты такого больше не найдёшь.

– Пыталась. Да всё, привет! Тинка беременная.

– Да, такие, как он, беременных не бросают... Тинка. Да, я помню Тинку. Тину. Тихую твою хорошую подругу. Я видела её раз в год на твоих днях рождения. Она всегда дарила тебе определённую марку духов. Достаточно дорогих, кстати, для всегда скромненько и простенько одетой Тины. Но она всегда дарила именно их. Потому что ты ей всегда заказывала именно такие. А что ты ей дарила на дни рождения, я не знаю. А я бы знала, если бы ты дарила ей что-то стоящее. Потому что ты бы говорила и говорила об этом, говорила и говорила. О том, что ты подарила. Если бы это стоило дороже килограмма бананов. Наверное, ты ей ничего никогда не дарила, как и мне. Потому что, вероятно, она никогда не делала дней рождений, как и я. Не на что особо было. Мы, помимо всего прочего, должны были копить на подарки тебе. Она – на духи. Я – на тональный крем, который себе бы никогда не купила. Из-за цены. Тинка. Да. Ещё одна твоя бывшая подруга. Я бы на твоём месте села и подумала холодной головой, как бы подогреть своё сердце и больше не пачкать свои руки. Особенно по мелочам... Ладно, сама со своей жизнью разберёшься. Допивай кофе, докуривай, пиши заявление о переводе и иди домой. Никакой острой необходимости сегодня в тебе нет. У Романца я сама подпишу. Пойду я, загляну в родзал. Будешь уходить, окно не закрывай. Пусть проветрится, а то Пал Петрович из меня фарш сделает за курение, если, не дай господь, учует... Свет, тебе и в самом деле будет полезно отдохнуть от меня. У тебя столько сил уходит на турниры по замеру харизмами с окружающим миром вообще и со мной в частности, что как только ты отойдёшь немного в сторону, тут же сможешь направить их, эти силы, на себя, любимую, и на прочие благие дела.