Девять месяцев, или «Комедия женских положений» - [5]
«День первый:
Я чувствую, как сперматозоиды засасывает в цервикальный канал и как яйцеклетка ждёт их в фаллопиевой трубе. О радость встречи! О прелести групповых забав, где востребован сильнейший! Я ощущаю, как в слившихся ядрах половых клеток двадцать три материнские хромосомы встречаются с двадцатью тремя отцовскими и сплетаются как попало в мультиоргиастических безумствах, что выше этики и морали, ибо есть только желание и есть только удовлетворение оного – см. историю Древнего Рима. Я счастлива, что живу на этой планете!
День второй – седьмой:
Во мне делится плодное яйцо, опускаясь по трубе всё ближе и ближе к матке. И вот уже клеточная масса разделяется на зародышевый узелок и поверхностный слой клеток, образуя внутри полость. Ну не Изида ли я?! Возрадуйтесь все! Несите мне в постель тёплое молоко без пенки, ванильное печенье и все четыре части «Смертельного оружия», потому что меня не тошнит только от Мела Гибсона, а из женщин я и прежде выносила только Рене Руссо! О нет, милый! Только не «Афёру Томаса Крауна»! Там, безусловно, Рене Руссо прекрасна до полной и абсолютной невыносимости, но от одного из самых слащавых и тощеньких Джеймс Бондов меня избавь, да сохранит Главный Режиссёр моё плодное яйцо, Аминь!
День восьмой – девятый:
Плодное яйцо завершило своё путешествие. Оно прикрепилось к стенке матки и постепенно врастает в её слизистую оболочку. Есть ли хоть что-либо более возвышенное и поэтичное?! Я прочитала утром своему плодному яйцу все сонеты Шекспира! Оно истощено (не из-за сонетов ли?) – но я не дам усталому слушателю-путнику, израсходовавшему все свои запасы, пропасть! Путник нуждается в новом питательном ресурсе, и я обеспечу его. Я – единственный источник и составная часть. Я – материнский организм, слава мне! О Великая Благость Имплантации, теперь имя нам – Эмбриогенез! Мы вместе пройдём все тяготы и лишения деления, и да не покинет нас Великая Митохондрия и Большой Адронный Коллайдер Великой Вселенской Матушки!»
«А что такого? Сейчас это модно – вести дневники беременности! И чем они идиотичнее и сюсюкательнее – тем большим спросом пользуются. Не осталось практически ни одной ду... беременной, чью прикроватную тумбочку не «украшало» бы какое-нибудь «Мой малыш по косточкам» или «Беременность от бога до чёртиков»!» – хмыкала Софья, хрустя зёрнами в кофемолке.
– Ты чему ухмыляешься? – в ожидании кофе муж сидел рядом за столом.
– Да так, решила в писатели податься.
– Девочка моя, неужели ты наконец решила убить начмеда и написать иронический детектив или даже криминальную драму?
– Ну что ты, милый. Я свято чту главные заповеди: «Не убий!» и «Не напиши иронического детектива и тем паче криминальной драмы для ближнего своего!» Я решила написать мозгодробительный бестселлер для «овуляшек» и «беременяшек»: «Вокруг матки за двести восемьдесят дней» или «Путешествие к центру яйца», например.
– В переносном, я надеюсь, смысле?
– Где-то да. Яйцо – Лингам – и всё такое. А где-то может быть и...
– А «овуляшки» – это кто? – оторопело уточнил спутник Сониной жизни.
– Ну, это такие формы жизни, немного похожие на инфузорию-туфельку. А некоторые даже на амёбу.
– Ну, слава богу, не на гельминтов!
– Зря ты обижаешь гельминтов, дорогой. Они достаточно высокоорганизованны!
– Ну, в любом случае слишком длинно для инфузорий-туфелек. Не говоря уже о том, что издатели будут против таких нейминговых конструкций, насколько я разбираюсь в особенностях современного маркетинга, хотя я и дилетант, – хихикал муж.
– Да? Ну, тогда назову его просто и изящно – «Девять месяцев». Это будет такой розово-слюнявый информационно-агитационный романешти. Ну, или длинная повесть. Или вообще что-то... – Соня неопределённо помахала ручкой, – публицистически-идиотическое. Или сатирическое. Или саркастическое... Не знаю ещё. Когда начну писать – узнаю.
– О чём же ты не знаешь, пока не начнёшь писать, моя любимая незнайка?
– Как о чём?! О беременности, любимый! Разве это не ясно из названия? Назови я книгу «Десять лун» – не все же эти «-яшки» сообразят. А вот «Девять месяцев» – самое оно! Даже до самых прогестерон-зависимых дойдёт, с чем на кассу идти.
– О! А давай прямо сейчас, что откладывать-то! – муж плотоядно ухватил Софью Константиновну за талию или чуть пониже, и они действительно приступили. От процесса их отвлекло шипение сбежавшего кофе. Потом, уже весело смеясь и задрав ноги на стол, они болтали о чём угодно, но только не об овуляции, беременности и родах. Их любовь была нацелена исключительно и только на самих себя, а вовсе не на результат, потому как любовь была для них самоценна. И ещё потому, что Соня пила противозачаточные таблетки. И по умолчанию ни «овуляшкой», ни «беременяшкой» быть не могла благодаря комбинированным оральным контрацептивам, одинаково действующим на организм любой, даже самой высокоорганизованной «инфузории» в туфельках.
– Но всё-таки, солнышко... – иногда муж позволял себе подойти к теме поближе. – Может, начнём писать твой бестселлер? Ну, или хотя бы собирать... создавать материал для исследований?
– Когда-нибудь позже, дорогой. Чуть позже. Немного позже...
Эта яркая и неожиданная книга — не книга вовсе, а театральное представление. Трагикомедия. Действующие лица — врачи, акушерки, медсестры и… пациентки. Место действия — родильный дом и больница. В этих стенах реальность комфортно уживается с эксцентричным фарсом, а смешное зачастую вызывает слезы. Здесь двадцать первый век с его нанотехнологиями еще не гарантирует отсутствие булгаковской «тьмы египетской» и шофер «скорой» неожиданно может оказаться грамотнее анестезиолога…Что делать взрослому мужчине, если у него фимоз, и как это связано с живописью импрессионистов? Где мы бываем во время клинической смерти, и что такое ЭКО?О забавном и грустном.
Эта книга о врачах и пациентах. О рождении и смерти. Об учителях и учениках. О семейных тайнах. О внутренней «кухне» родовспомогательного учреждения. О поколении, повзрослевшем на развалинах империи. Об отрицании Бога и принятии его заповедей. О том, что нет никакой мистики, и она же пронизывает всё в этом мире. О бескрылых ангелах и самых обычных демонах. О смысле, который от нас сокрыт. И о принятии покоя, который нам только снится до поры до времени.И конечно же о любви…
Мальцева вышла замуж за Панина. Стала главным врачом многопрофильной больницы. И… попыталась покончить с собой…Долгожданное продолжение «бумажного сериала» Татьяны Соломатиной «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61». Какое из неотложных состояний скрывается за следующим поворотом: рождение, жизнь, смерть или любовь?
Роддом — это не просто место, где рожают детей. Это — целый мир со своими законами и правилами, иногда похожий на съемочную площадку комедийного сериала, а иногда — кровавого триллера, в котором обязательно будут жертвы. Зав. отделением Татьяна Георгиевна Мальцева — талантливый врач и просто красотка — на четвертом десятке пытается обрести личное счастье, разрываясь между молодым привлекательным интерном и циничным женатым начальником. Когда ревнуют врачи, мало не покажется!
«Просто в этот век поголовного инфантилизма уже забыли, что такое мужик в двадцать пять!» – под таким лозунгом живет и работает умная, красивая и ироничная (палец в рот не клади!) Татьяна Мальцева, талантливый врач и отчаянный жизнелюб, настоящий Дон Жуан в юбке.Работая в роддоме и чудом спасая молодых мам и новорожденных, Мальцева успевает и в собственной жизни закрутить роман, которому позавидует Голливуд!«Роддом. Сериал. Кадры 14–26» – продолжение новой серии романов от автора книги «Акушер-ХА!».
От автора: После успеха первой «Акушер-ХА!» было вполне ожидаемо, что я напишу вторую. А я не люблю не оправдывать ожидания. Книга перед вами. Сперва я, как прозаик, создавший несколько востребованных читателями романов, сомневалась: «Разве нужны они, эти байки, способные развеселить тех, кто смеётся над поскользнувшимися на банановой кожуре и плачет лишь над собственными ушибами? А стоит ли портить свой имидж, вновь и вновь пытаясь в популярной и даже забавной форме преподносить азы элементарных знаний, отличающих женщину от самки млекопитающего? Надо ли шутить на всё ещё заведомо табуированные нашим, чего греха таить, ханжеским восприятием темы?» Потом же, когда количество писем с благодарностями превысило все ожидаемые мною масштабы, я поняла: нужны, стоит, надо.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Девять человек, немногочисленные члены экипажа, груз и сопроводитель груза помещены на лайнер. Лайнер плывёт по водам Балтийского моря из России в Германию с 93 февраля по 17 марта. У каждого пассажира в этом экспериментальном тексте своя цель путешествия. Свои мечты и страхи. И если суша, а вместе с ней и порт прибытия, внезапно исчезают, то что остаётся делать? Куда плыть? У кого просить помощи? Как бороться с собственными демонами? Зачем осознавать, что нужно, а что не плачет… Что, возможно, произойдёт здесь, а что ртуть… Ведь то, что не утешает, то узлы… Содержит нецензурную брань.
У озера, в виду нехоженого поля, на краю старого кладбища, растёт дуб могучий. На ветви дуба восседают духи небесные и делятся рассказами о юдоли земной: исход XX – истоки XXI вв. Любовь. Деньги. Власть. Коварство. Насилие. Жизнь. Смерть… В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Ну а истинных любителей русской словесности, тем более почитателей классики, не минуют ностальгические впечатления, далёкие от разочарования. Умный язык, богатый, эстетичный. Легко читается. Увлекательно. Недетское, однако ж, чтение, с несколькими весьма пикантными сценами, которые органически вытекают из сюжета.