Девяносто три! - [15]
Дескать, видим насквозь ваш недорезанный ш-м.
Зрители расходились довольные, особо прощались — указательный палец переплетается с безымянным, словно пасхальные ветки. Месяц — март. Температура — минус четыре. Карибский ветер. Живые картины, залитые маслянистым светом. Краска "слоновая кость", пригодна для радиаторов. Выключи отопление, дитя задохнется.
Всё, никуда не годится. Воткнул в сонную артерию почерневшую от сока шпильку. А ведь мог бы ебать двухметрового блондина из лейб-штандарта. Helas, помешал неправильный прикус.
Садовники ухаживают за кустом белых роз, и так его, и эдак. Перчатки, распылители, шланги. Но мчится гонец, приказывает все бросить, бежать куда глаза глядят. Предположим, подступает неприятель. Да, вот уже катится пыльное зерно энтропии. Не смотрите, что невелико, тут есть чем поживиться. Четыре года не стриг ногти, расцарапал прутья. Раз в месяц прислуга меняла постельное белье, раз в год стригла космы садовыми ножницами. Заинтересует ли вас статья "Тайна черного георгина"? Ладно, присылайте, посмотрим.
Там нет никого, кому бы могло понравиться. Там вообще никого нет. Материк, непригодный для жилья. Умельцы смылись. Ни малейших признаков сострадания. Только стук-постук, костяной индюк. Только каменщик в фартуке белом. Линейкой в горло, мастерком — в грудь, молотом по переносице. Смотри в линзу, не моргай.
26
Небесные сладости, монпансье и грильяж. Приманка для опытов. Нужна жизнь, биение крови, электричество шерстинок, хлипкое блюдце спермы. Ваш вулкан пользуется спросом. Хихикнул в потную муфту.
— Вы ведь понимаете, ни малейшей рекламы. Кругом скоты. Представьте себе мелких алых паучков. Как они забираются под кожу, выедают там все, шебуршат серпами и потом это уже не кожа вовсе а что-то типа вощеной бумаги знаешь как эти подарочные наборы мы еще покупали в херренмоден такие в звездочках искрах и вот сначала ты не обращаешь внимания будто бы красные линии лучи прожилки но потом приходится идти к врачу рутинная проверка на боеготовность братец да у вас же герпес вы спятили все нервные окончания сгнили были ли такие пятна у вашего отца племянника персонального хуесоса? нет ничего подобного не было только помню девяносто три года назад в спальню влетела надувная мышь подарок в день когда прорезался первый клык.
— Перестаньте сочинять.
— Но послушайте, это будет повесть о любви, про приапа, которого разлюбила сперма, высохла, как перпиньянский фонтан. "Проклятье мавров", вот как мы ее назовем. Кому хотелось бы получить пулю в спину (или нож, спицу, даже шприц), шаг вперед. Посмеялись, поцокали копытами, поплелись воплощать дикие идеи. Рынды из лейб-штандарта, ромашка с имбирем. Бронзовые шпоры, иудины серьги, статуя зависимости, жемчуг в мелком супе. Только безумец решится лизать выше первого этажа. Таков короб, собранный за полтора августовских дня. Вышел из больницы, на скамейке в сквере развалился клошар, курил трубку. Цыган дергался в телефонной будке. "Уж небо осенью дышало" — как это точно, изумился, погладил шелк галстука, позвонил брошенному в казематах мальчонке: пойдем к корейцам, угощаю. You have new mail. Fuck you boy you really have it.
— Мсье Прелати!.. Франсуа!..
— Какого хуя?
— Вы обещали рассказать про черный георгин.
Небесные сладости. Ты знаешь, что где-то растет храм, и незачем ходить по стройке, проверять углы, плотность раствора, расположение черепов. Ты — воздушный прораб, можешь тискать хрустальный наперсток, вилять щупом. Там, под бренной оболочкой, кроется иное, нежно-розовое, как ощипанная креветка, световое тело. Вытащить его, стесать рубанком опостылевшую оболочку, расправить эфирные складки: вперед, нас ждет Баррон. То, что нужно для утреннего счастья (адепт извлек блокнотик, застрочил): свежее печиво с вялым камамбером, пара помидоров, уксус и чай. Сразу после ритуала приветствия солнца. Потом — к экрану, сообщения, пришедшие ночью из заатлантических поясов. Звездные линии, светящийся порошок. "Ты даже представить не можешь, кто у меня в гостях" (а это, предположим, оборотень). Подумай только, он — повелитель десятого эфира, его число триста тридцать три. Утренние газеты, домыслы экспатриантов, колониальные сплетни, бюллетени дипломатического городка. Ланч — чечевичный суп, семена тыквы. Гулявшие у озера услышали вопли; кольца расходились по воде, щебетали пузыри, кряквы спешили к суше. Трата денег. Я тебе сразу сказал: этот майонез невозможно есть. Покупатель, снедаемый тщеславием. Вывернуть, как лепесток георгина, все его перепуганные кишки и перемычки. Никакой крови, только шорох бедного вереска. Швы разойдутся, рухнет дом.
Световое тело! Очищенное от грязной кожи, волосков и кровоподтеков, гордость ювелира, покоилось на мраморе в блаженном забытье.
Швырнул скальпель в лохань, поплелся мыть руки, ле-олам, аминь. Кропотливый денщик занес подопытного в реестр: "Жан, крестьянский сын из прихода Нотр-Дам-де-Нант, 24 июня 1438 года. Почти не сопротивлялся".
27
Шаги инвалида на лестнице. Трется жирным боком о стену, тявкает костылем. Зубной камень. Iliac passion, нервные окончания, тайный цветок в желудке. Щуп и хрустальный наперсток, идеальное соседство. На экране новые сведения из электрических миров: "Девяносто три, парни! Я стремился быть лапидарным, но случился конфуз. Понимаю ваше недовольство, дорогой Гриф. Я подразумевал вот что: заклинания не предназначены для вызова ангелов, но все равно привлекают их. Теперь я спрашиваю вас, отчего это происходит, если главный смысл серебряной книги — фиксировать вопли разорванных детских глоток? Теперь я уже догадываюсь, каким должен быть ответ: ХНД столь высок, что его вибрации сотрясают усадьбу ангелов, или как еще назвать то место, где они обитают. Мы лучше всех понимаем, как общаться с высшими силами, как притягивать их пестики и тычинки. Серебряная книга утрачена, и это п-сть нашей скорби. Но в то же время мы знаем, что правильно заполняем страницы. Откуда эта уверенность? Ответ ясен: поведал Баррон".
История о Человеке с экзистенциальным кризисом, у которого возникло непреодолимое желание покрасить статую Ленина в желтый цвет. Как он пришел к такой жизни и как этому поспособствовали непризнанный гений актерского мастерства Вован, Артур Тараканчиков, представительница подвида «yazhematikus», а также отсутствие космической программы в стране Эритрея и старый блохастый кот, вы сейчас узнаете.
Свод правил, благодаря которым преступный мир отстраивает иерархию, имеет рычаги воздействия и поддерживает определённый порядок в тюрьмах называется - «Арестантский уклад». Он един для всех преступников: и для случайно попавших за решётку мужиков, и для тех, кто свою жизнь решил посвятить криминалу живущих, и потому «Арестантский уклад един» - сокращённо АУЕ*.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
В провинциальном городе все чаще стали нападать на так называемую «гопоту» – парней в штанах с «тремя полосками» с пивом и сигаретой в руках, бродящих по кабакам, занимающихся мелким разбоем, живущих без царя в голове. Известны организаторы этих «зачисток» – некие RASSOLNIKI. Лидеры этой группировки уверены – гопота это порождение Советского Союза и она мешает встать на ноги новой стране. Особенно гопота во власти, с которой RASSOLNIKI планируют бороться далеко не маргинальным методом.Тем временем в город приезжает известный журналист Александр Рублев, ему поручено провести расследование и сделать о RASSOLNIKах материал.