Девушки в шинелях - [22]

— Интересно посмотреть бы.

— Да вон она, на этажерке лежит. Мне в военкомате дали ее. На той неделе вызывали. Я как повестку получила, перепугалась, страсть! Думала, с тобой что случилось. Ну а потом все разъяснилось.

Развернув газету, Нина увидела свое фронтовое фото и вспомнила, что недели две назад к ним приезжал фотокорреспондент Гребнев. Сверху крупными буквами было напечатано: «Москвичи в боях за Родину!»

— Ух как расписали! — улыбнулась она.

— А как же, заслужила — и расписали. Иди к столу, доченька!

— Пить хочется.

— И чаю приготовлю, садись…

Они сидели за столом. Нина с сестренкой ели жареную картошку, а мать, не отрываясь, смотрела на них. В уголках ее постаревших глаз застыли счастливые слезинки…

На другой день зачастили соседи. Они разглядывали награды, восторгались и расспрашивали о боевых делах на фронте. Уходили довольные, приговаривая: «Ты смотри, какая Нинка боевая стала!»

Не забыли Нину и заводские девчата. Первой забежала Валя Аленина, комсомольский секретарь. Она была все такой же неугомонной: засыпала вопросами и под конец уговорила выступить перед комсомольцами и молодежью на заводе. Нина согласилась.

До хлебозавода было не более километра, и Нина пошла пешком. Со своей улочки с необычным названием — Пышкин огород она свернула на Бутырскую. Здесь стояли все те же тополя, мимо которых не раз бегала и на работу, и в кино. Все окружающее было так знакомо, что слезы радости затуманили ее глаза.

У проходной Обуховскую встретила Валя и повела в красный уголок.

Шли по двору мимо цеха, где когда-то вместе пекли хлеб. Из распахнутой двери вырвался и защекотал ноздри такой знакомый сытный запах свежеиспеченных буханок. Нина с удовольствием вдохнула его всей грудью и улыбнулась.

Вошли в зал, и все притихли. Нина увидела в первом ряду и директора завода Скурихина, и сотрудника отдела кадров Гурину. Кивнула нм, смущенно опустила глаза. А Валя тут же объявила:

— Снайпер Нина Обуховская, воспитанница нашей комсомольской организации, сражается с оккупантами на Прибалтийском фронте. На ее счету более пятидесяти уничтоженных фашистов. Представляете?! Я попросила ее рассказать о своих боевых делах на фронте.

Раздались дружные хлопки, десятки восхищенных глаз смотрели на Нину. Очутившись первый раз в жизни перед такой необычной аудиторией, она оробела, мысли смешались. Сжав в руке пилотку, Нина мысленно подбодрила себя словами: «А ну смелее, гвардия!» — и успокоилась, стала рассказывать о фронте, о боевых подругах и особенно про Аню Носову, как она, забравшись на сосну, выследила и уничтожила фашистского снайпера…

Провожали Нину до проходной Клаша Зайцева и Маша Кочеткова, с которыми она работала в одной смене. Они вместе тушили зажигательные бомбы, падавшие на территорию завода в начале войны, когда фашисты рвались к Москве.

— Возвращайся с победой, Нина! Мы ждем тебя! — кричали они ей на прощанье…

Долго бродила Нина по весенней Москве. Она видела, как похорошела столица по сравнению с суровым сорок первым. От знакомых улиц, беспокойного и тесного Арбата, парка Тимирязевской академии, куда заглянула буквально на пяток минут, повеяло воспоминаниями о веселых и беспечных днях довоенной жизни, припомнились подруги детства, одноклассники… «Где они теперь? Куда разметали их дороги войны? Живы ли?..»

Глава 4 Салют столицы

…Воспитанницы вашей школы, участвуя в боевых операциях армии, метким снайперским огнем уничтожили 2138 немецко-фашистских извергов, посягнувших на свободу и независимость советского народа, на счастье нашей молодежи. В ожесточенных боях девушки-снайперы проявили высокое сознание своего долга перед Родиной и несокрушимую волю к разгрому врага. В самые тяжелые минуты они являлись примером дисциплины и организованности, нм присущи высокая идейность в достижении цели — качества, воспитанные комсомолом, большевистской партией…[6]

Возвращение в батальон

Давно распрощались с Ниной столичные окраины. На окнами вагона уже мелькают луга, перелески. А у нее перед глазами мать, заводские подруги. Она задумчиво смотрит и смотрит в одну точку. Грустно…

Промелькнул первый подмосковный полустанок, и словно бы оборвалась та слабая ниточка, которая связывала Нину со столицей. Но то заветное и близкое, что волнует каждого и зовется одним словом — родина, что щемящей болью отзывается в груди, осталось глубоко в сердце. Оно не подвластно ни времени, ни расстояниям. И где бы ни был человек, он помнит о милом гнезде детства и юности, вскормившем его. И нет такой силы, которая бы порушила эту память.

Поезд прибыл в Невель. Вагон, в котором ехала Нина, замер напротив вокзала. Ступив на перрон, она остановилась в раздумье. Дальше надо было искать попутный транспорт. «У кого бы спросить, как выйти к большаку?» — оглядывалась Нина в растерянности.

В дверях вокзала показался военный. Его лицо уродовал шрам, тянувшийся от уха к подбородку. Нина шагнула к нему и, вскинув руку к пилотке, обратилась:

— Товарищ сержант, подскажите, пожалуйста, как выйти к большаку? — И ее взгляд невольно остановился на щеке сержанта.

— Что, дочка, али на фронт? — тоном старшего, по-отечески поинтересовался тот.