Девушки в шинелях - [21]

— Где, в какой? В дивизионке пли в армейской? — спросила Нина, подходя к столу.

— Во «Фронтовике». За двадцать третье апреля смотри. На первой странице, заголовок — «Молодцы, девушки-снайперы!»

— Ага, есть!

— Нина, читай, послушаем, — попросила Люба Макарова.

— Ладно. — И негромко начала: — «Целыми днями копошились немцы на своей обороне, все усовершенствовали ее. Были даже случаи, когда некоторые фрицы, вконец обнаглев, средь белого дня разгуливали по переднему краю. Мы, конечно, постреливали по ним, но все безрезультатно — дистанция велика, да и не было у нас ни одного снайпера. Несколько дней тому назад прибыло к нам несколько девушек-добровольцев — мастеров меткого огня. Изучив расположение противника, они вышли на свои позиции. Метко стреляют девушки, без промаха. Маринкина, Виноградова и Крестьянинова за короткое время по 7 фашистов убили, а Бычкова — 4. Так девушки-снайперы открыли предмайский счет». Подпись — старший сержант А. Гарусов, — оторвала глаза от газеты Нина.

— Ну-ка, дай я погляжу, — подошла к ней Аня. — Что-то даже не верится. Ой, правда! Полиночка, и твоя фамилия есть.

— Это про нашу «охоту» в 219-й дивизии написано, когда нас туда посылали на несколько дней, — пояснила подругам Полина.

— Верно, — подтвердила Саша Виноградова. — Нагнали мы тогда на фрицев страху — враз перестали носы из траншей высовывать.

— Молодцы, девочки. Я так рада за вас, — сказала Шура Шляхова. — А сейчас пора в дорогу.

— Нам это не впервой, Шурочка, — Аня сняла с гвоздя свою винтовку и стала надевать на нее чехол. — Нинок, слышишь? — повернулась она к подруге. — В самый штаб армии поедем. Поди, там и Еременко увидим?

— Может, и увидим.

— Наверно, и наш комдив, генерал Михайлов, там будет?

— Возможно, — ответила Нина, укладывая в вещмешок свое немудреное солдатское имущество.

— И другие генералы будут. Всех увидим. С девчонками своими встретимся. Новостей будет! Вот здорово!

— Конечно, здорово, Аня! Соберемся все вместе. Концерт закатим. Ты споешь, а мы с Полиною спляшем.

— И я сплясать не откажусь. «Цыганочку» по старой памяти с выходом сделаю, как в Рязани, в госпитале перед ранеными выступала…

— Девоньки-подруженьки, налетайте к столу, перекусим на дорожку, — пригласила Шура, когда все упаковали свои вещи.

Нина с трудом пережевывала зачерствевший ломоть хлеба, даже заболели скулы, а мысли ее были не здесь: она думала о Степане, который с батареей был где-то далеко-далеко отсюда…

На побывку

За окном вагона холодными красками полыхает закат. У горизонта — осколок остуженного солнца.

Нина лежит на верхней полке и смотрит в окно. Она счастлива: нежданно-негаданно за меткую стрельбу по мишеням наградили краткосрочным отпуском. Сам командарм, генерал-лейтенант В. А. Юшкевич, пожал руку и похвалил: «Молодец, землячка, метко стреляешь!»

Едут в свою Рязань и Аня с Полиной. Они уже спят. А ей не спится. «Сколько же не была дома? Год… А будто целая вечность! Мама, конечно, не ждет. Заявлюсь, как снег на голову…»

…Проснулась Нина рано. Донесся голос проводницы:

— Подъезжаем к Москве! Готовьтесь, Москва!

От этих по-будничному сказанных слов гулко застучало сердце. «Вот и дорогая столица! Даже не верится!» — жадно смотрит она в окошко.

— Москва, Нинок! Считай, ты дома! — обнимает ее Дня. — А нам еще дальше ехать, — и вздыхает.

— Девочки, может, сначала ко мне всем табором, а?

— Нет, мы тоже по дому соскучились! Спасибо за приглашение, как-нибудь в другой раз.

— Ну хоть на часок?

— Даже и не уговаривай, Нинок, — ответила Полина. — Нам ведь еще пересадку делать.

Поезд остановился.

— Я приехала, мои милые девочки! — Нина спрыгнула на перрон с подножки. — А мама ничегошеньки и не знает, вот будет сюрприз!..

С потоком приехавших Нина выбралась на Комсомольскую площадь. Вот и часы с разрисованным циферблатом, а выше — башня-с «золотым петушком». Молодец, петушок, не прозевал врагов!

Подошел трамвай. Нина втиснулась в переполненный вагон, пристроилась на задней площадке у окна. Знакомой россыпью тренькнул звонок, и вагончики застучали по рельсам, набирая скорость.

Прислонясь к поручням, Нина жадно глядит сквозь потемневшее от пыли стекло. Мимо мелькают знакомые с детства улицы, бульвары, дома… На душе необыкновенная легкость. Все здесь до слез мило: это ее родина…

Нина почти вбежала в подъезд родного дома, отворила дверь и в волнении переступила порог. В лицо сразу пахнуло теплом и уютом. Она торопливо сбросила на кухне вещмешок и прошла в комнату. Мать сидела на диване около спавшей сестренки и что-то вышивала.

— Мама, здравствуй! Мамочка!

Они крепко обнялись, всплакнули от счастья. А мать, будто не веря, повторяла: «Нина, Ниночка…»

— Нина плиехала! — проснулась сестренка.

— Здравствуй, Люсенька! — взяла ее на руки Нина и поцеловала в щечки. — Какая ты большая выросла! — ласково теребила она мягкие волосы девочки.

— Мама сказала: буду лучше кушать суп, то еще больше выласту…

— А я тебе сейчас конфет дам. Подожди чуточку, разденусь… Мам, а в какой это газете обо мне написали? — спросила Нина из кухни.

— Кто тебе сказал?

— От мальчишек во дворе услышала.

— В «Вечерей Москве», доченька. И твоя фотография там есть.