Девушки на выданье. Бал дебютанток - [17]

Шрифт
Интервал

О таком я не говорю ни слова; он ненавистен природе и в тягость обществу. Но неужели холостые мужчины, коих жизненное устройство не всегда соответствует их возможностям, а сердце не в ладах с рассудком; которые искусственным сплетением связей принуждены были отказаться от связей естественных; неужели мужчины, чувствующие свое несчастье, будучи, однако же, не в состоянии переменить оное, не заслуживают никакого снисхождения? «Я с неизъяснимым трудом преодолел препятствия бедности, небольшое местечко достаточно меня прокормит; сердце мое отверсто для всех наслаждений семейной жизни; я бы охотно женился».

«Искать ли богатую жену? – она с насмешкою мне откажет. Избрать ли мне бедную? – я сам едва достаю хлеб для себя. Нет, лучше нищенствовать одному. Видеть дражайшую сердцу своему особу в нужде для меня было бы слишком больно. Я не хочу поработить ее жестокой моей судьбине; ее слезы, стенания, плач голодных моих малюток да не терзают меня отчаянием».

«Нет! я лучше останусь холостым; кончина будет сноснее. Я не оставлю безутешной вдовы, незрелых сирот; при смерти не будет раздирать моего сердца ужасная мысль, что сии любезные творения преданы всем поруганиям нищеты, всем ужасам бедствия».

«Я родился от хилых родителей; семя болезни таится в моей утробе; я – жалкое, природою обиженное творение. Неужели я должен сделать несчастною добрую девицу? Неужели ли я должен жалкую сию жизнь передать моим детям? Нет! я отказываюсь от связи, которой бы нанес только бесчестье. Природа требует существ совершенных; она сама исключает меня из сего круга. Я хочу удел свой сносить терпеливо, пока разрешит меня от него смерть».


Гравюра 1856 г.

Вот мой Онегин на свободе;

Острижен по последней моде,

Как dandy лондонский одет <…>

(А. Пушкин «Евгений Онегин», глава I; IV)


«Я испорчен воспитанием или несчастными случаями. Мой суровый, угрюмый нрав не ладит ни с кем, кроме меня. Общество для меня ненавистно; мне довольно одного меня. Я сущий нелюдим. Я знаю себя; для меня нет уже никакого счастья. Мой брак был бы злодеянием; горе женщине, которая бы стала жить со мною; я хочу, я должен остаться холостым».

«Я художник или ученый; мои занятия служат мне единственным наслаждением; моя к тому привязанность составляет единственную страсть мою. Я не сотворен для супружества; мое богатое воображение, моя исполинская деятельность не могут ограничиваться тесным семейным кругом. Я на все смотрю в увеличительном виде; дух мой не терпит никакой зависимости; я не хочу и не могу жениться».

«Я имел любезную; она составляла надежду моей жизни; ее добродетели для меня незабвенны. Она была моя невеста и некогда долженствовала быть во всем отрадою. Судьба меня ее лишила. Дражайшая, любезнейшая тень! Ты видела мои слезы, ты слышала мои клятвы; я вечно твой! Сердце, тебя обожающее, тобою только могло быть удовлетворено».

Каждому надобно отдавать должную справедливость. Жениться не составляет никакого достоинства; достоинство состоит в том, – а долг требует этого, – чтобы быть хорошим супругом. Не все могут переносить бедность; и одни поэтические чувствования никак не подходящи к супружеской жизни. Не все физически и нравственно годятся для супружества. Что может быть презрительнее, как жениться из одной лишь чувственности, презирая всякую другую цель; и что достопочтеннее, как остаться холостым, несмотря на те выгоды, которые, может быть, и сулит нам предполагаемая женитьба; осознавая один предлежащий долг. Женитесь, легкомысленные, побуждаемые одной лишь чувственностью; но не презирайте почтенного мужа, который, зная свои силы, хочет принять на себя все или ничего.

Отнюдь, старый, безбрачный друг; пусть будешь ты несчастен, но тем более достоин почтения. Ты одолел собственное твое сердце, отказавшись от наслаждений супружества, не желая других сделать несчастными. Ты пожертвовал благороднейшими чувствованиями мужчины. Для службы Музам или Государству ты не оставил свету никакого потомства, но твое существование не было бесполезным. Имя твое не будет жить в деяниях, но твои дарования и добродетели делают оное бессмертным.

Возможно ли сравнить таковых мужчин с распутными холостяками? Конечно, нет. Они столько же различны по своим правилам, как и по нраву. Развратный холостяк нахален, вертопрашен и часто бесстыден; ему все еще хочется представляться юношей, везде срывать розы, забывая свои лета; он советуется с одною лишь своею прихотью.

Холостяки, при всей чувствительности, при всей физической раздражимости отказавшиеся от супружества из бедности, чрезвычайно нежны, учтивы, предупредительны в своих поступках, которые, будучи некоторым образом романтическими, обнаруживают состояние их сердца. Видно и по глазам, что они страдают, чувствуют неестественное свое положение, жалея о потерянном для них счастье. Они чрезвычайно разборчивы в одежде, любят учтивости и церемонии и сдерживают в обхождении порывы молодых своих лет.

Холостяки, оставшиеся таковыми из ненависти к людям, поступают совсем напротив. Они обыкновенно бывают скрытны, нередко нахальны и всегда несносны.

Холостяки, занимающиеся только своим искусством, своею наукою, посвятившие себя своему предназначению, обходятся с женщинами учтиво, но холодно, и кажутся совсем забывшими женский пол. Однако же они отдают им справедливость, коль скоро сие не противно их планам.

Продолжить чтение
Еще от автора Анна Фёдоровна Тютчева
При дворе двух императоров

Это мемуарная книга Анны Тютчевой — старшей и любимой дочери поэта Фёдора Тютчева, которая провела без малого 13 лет при дворе (1853–1866).Эта придворная дама превосходила умом и образованием многих людей своего окружения. Имела собственный взгляд на важнейшие события той эпохи и не боялась о нем заявлять, кроме того, она прислушивалась к тому, о чем говорят в разных слоях общества, и ее записки, в определенном смысле, — барометр общественного мнения. Ее воспоминания и дневник — умные, искренние, проницательные и бесконечно интересные — давно заслужили самую высокую оценку.Текст дневников и воспоминаний публикуется по изданию: Тютчева А.Ф.

В царском кругу. Воспоминания фрейлин дома Романовых

В царской России многие девушки мечтали жить при дворе и служить императрице. Впрочем, наши современники забывают о том, что быть фрейлиной — это не только жизнь в роскоши и бесконечные привилегии, но и настоящее искусство плетения интриг, требующее изрядного ума и безупречного знания этикета. Кто имел право претендовать на место при дворе, что входило в обязанности фрейлин и статс-дам, как проходила жизнь в императорском кругу? Обо всем этом, а также о секретах и подробностях жизни царской семьи, поведают читателю Анна Тютчева, Александра Толстая, Варвара Головина и другие знаменитые фрейлины.

При дворе двух императоров. Воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II

Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны от самых ее истоков. Дневники и воспоминания Анны Фёдоровны Тютчевой, которая провела без малого 13 лет при дворе Николая I и Александра II (1853–1866), принадлежат к лучшим образцам русской мемуаристики. Это ценнейшие источники по истории России XIX века. Старшая дочь великого русского поэта Ф. И. Тютчева превосходила умом и образованием многих людей своего окружения, имела собственный взгляд на важнейшие события той эпохи и не боялась о нём заявлять.

Дневник

Введите сюда краткую аннотацию.

Воспоминания

Введите сюда краткую аннотацию.

Рекомендуем почитать
Гойя

Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.

Автобиография

Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.

Властители душ

Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.

Невилл Чемберлен

Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».

Победоносцев. Русский Торквемада

Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.

Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.

Секреты женщин Ренессанса

Как жили Мона Лиза, Беатриче, Лаура? Как одевались красавицы Ренессанса? О чем предпочитали говорить в светских беседах? Как любили проводить свободное время? Ответы на все эти вопросы вы найдете в этой книге. Автор, знаменитый немецкий историк, рассказывает о том, как из века в век менялись воззрения на брак, моду, супружескую верность, целомудрие, проституцию, адюльтер, ухаживания. Вы узнаете о традициях пробных ночей и поясах целомудрия, пиршествах и жизни монахинь, традициях проведения свадеб и идеалах красоты.

Быть княгиней. На балу и в будуаре

Пышные кринолины платьев могли достигать диаметра в несколько метров. Высота прически ограничивалась лишь одним – высотой кареты, в которой поедет знатная особа. Умывались далеко не каждый день, чтобы сохранить макияж, а под сотнями оборок платья девушки носили вовсе не элегантные туфли, а самые настоящие валенки, так как даже дворцы не отапливались. Даже княгиням в XVIII веке приходилось непросто, тем интереснее воспоминания величайших женщин своей эпохи, мудро и элегантно правящих бал и меняющих ход истории за чашкой чая. Как в совершенстве овладеть искусством плетения интриг? Как быть хозяйкой бала? Из чего складывалась жизнь княгини в XVIII веке? Читайте, и узнаете!

Быть императрицей. Повседневная жизнь на троне

Анна Иоанновна, Елизавета Петровна и, наконец, Екатерина Великая. Те времена прозвали женским веком русской истории. В те годы было положено начало женскому образованию в России, построены красивейшие здания эпохи классицизма, а балы и маскарады, организованные царским двором, проходили чуть ли не каждый день. Чем жили женщины на троне, о чем думали, что радовало их, а что огорчало? Лучше всего об этом могут рассказать сами императрицы. Предлагаемое издание содержит письма и дневники величайших женщин в истории России, раскрывающие все подробности жизни царственных особ.

Институт благородных девиц

Смольный институт благородных девиц был основан по указу императрицы Екатерины II, чтобы «… дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества». Спустя годы такие учебные заведения стали появляться по всей стране.Не счесть романов и фильмов, повествующих о курсистках. Воспитанницы институтов благородных девиц не раз оказывались главными героинями величайших литературных произведений. Им посвящали стихи, их похищали гусары. Но как же все было на самом деле? Чем жили юные барышни XVIII–XIX веков? Действовал ли знаменитый закон о том, что после тура вальса порядочный кавалер обязан жениться? Лучше всего об этом могут рассказать сами благородные девицы.В этой книге собраны самые интересные воспоминания институток.Быт и нравы, дортуары, инспектрисы, классные дамы, тайны, интриги и, конечно, любовные истории – обо всем этом читайте в книге «Институт благородных девиц».