Девушки и единорог - [27]

Когда деньги лорда Барта оказались в руках сэра Джона, он почувствовал, как в его душе открылось нечто похожее на ночной цветок, внезапно распускающийся после захода солнца. Это было воспоминание об острове.

Он сразу же понял, что всегда старался глушить в себе малейшую память об острове, так как не хотел надеяться на невозможное. Но теперь невозможное стало возможным.

С каждым днем образ зеленого острова становился все более отчетливым. Этот образ заполнял пространство вокруг сэра Джона, и он осязал тугой западный ветер, несущий пропахший солью туман. Он видел, как розовеют белые стены в лучах встающего солнца, видел себя, окруженного книгами в круглом кабинете, где будет находиться его библиотека. Он поставит письменный стол между двумя окнами, и ему достаточно будет поднять голову, чтобы увидеть деревья и море. Нужно будет снести несколько перегородок, чтобы хватило места для книг и бумаг. Он сможет заниматься научными исследованиями вдали от шума, вдали от мира, и никто никогда не помешает ему работать. Он, наконец, сможет полностью посвятить себя науке.

Однажды вечером он сообщил жене, что самым выгодным помещением капитала будет приобретение острова, чтобы обосноваться на нем. А дом в Лондоне можно продать, опять же, весьма выгодно. На следующее утро он уехал в Ирландию, не подозревая, какой эффект произвело его решение на леди Гарриэтту. Бедная женщина была потрясена и испытывала отчаяние.

Пока муж вел переговоры с нотариусом, занимался проектами перестройки помещений, приобретал обстановку и нанимал слуг, у нее было время убедить себя в его правоте. Конечно, слуги в Ирландии обойдутся дешевле. На острове очень здоровый климат. Девочкам будет так полезно дышать морским воздухом. Но Боже! Ведь это на краю света!.. Она изнемогала, теряла остатки мужества. Дикая страна!.. Но Джон выглядел таким счастливым. Она давно не видела, чтобы его лицо так лучилось радостью. Как будто он превратился в ребенка.

Леди Гарриэтте в голову не пришло противиться решению мужа. Она любила и уважала его. За все время замужества он ни разу не обидел ее. Возможно, не было у нее и особых радостей, но она даже не представляла, что такое бывает. Она вела себя с мужем так, как должна вести любая жена, и не испытывала при этом ничего неприятного. Она родила мужу детей, вела домашнее хозяйство и старалась, насколько это было в ее силах, облегчить ему жизнь. При этом она все делала с удовольствием. Только вот Ирландия. О Боже!.. И она принялась составлять список всего самого необходимого, что должна была взять с собой. На ее больших светлых глазах то и дело появлялись слезы; создавалось впечатление, что на нее внезапно обрушились все беды мира. Но она тут же одергивала себя. Ей не следовало ожидать ничего плохого. Вообще, есть же люди, которые проводят всю жизнь в Ирландии.

Вернувшийся сэр Джон сообщил, что все в порядке. Он нанял секретаря, чтобы привести в порядок и упаковать книги и рукописи. На эту работу ушло несколько месяцев. И хотя все остальное возлагалось на леди Гарриэтту, она закончила приготовления к переезду раньше мужа. В декабре 1870 года она сообщила мужу о своей очередной беременности. Он был рад, решив, что теперь у него будет мальчик. Ребенок родится на острове, как его отец, и он назовет его Джонатаном, как деда. Климат на острове будет для него самым подходящим.

К маю 1871 года работа с книгами и бумагами была еще не закончена. У леди Гарриэтты заканчивался восьмой месяц беременности. Сэр Джон перепугался. Все, что не было разобрано, в беспорядке распихали по ящикам. Всего таких ящиков оказалось сто пятьдесят два, из них двадцать три ненумерованных и без описей. 10 июня они выехали из Лондона дублинским поездом.

* * *

Черная рука с растопыренными пальцами вынырнула из завихрений пара и прилипла к стеклу. Элис дико завопила и прижалась к гувернантке. Наверное, это глаз дьявола, пытавшегося разглядеть, что они делали в купе. Конечно, он походил на руку, но вполне может быть, что у глаза дьявола вместо ресниц пальцы. Может быть, он проголодался, поэтому из его пасти валил пар, словно из кипящего чайника.

Поезд мчался со скоростью не менее тридцати километров в час. Дверь распахнулась, и в купе вошел дьявол, окутанный дымом, пахнущий углем и пыхтящий, словно дракон, тащивший поезд по рельсам. Элис и Китти попытались слиться со своей гувернанткой.

Дьявол закрыл за собой дверь. На нем была черная каскетка, его лицо и руки тоже были черными. Он говорил по-английски. Поклонившись леди Гарриэтте, он протянул руку сэру Джону, вложившему в эту руку билеты.

— Какие вы глупышки! — сказала гувернантка. — Разве вы не видите, что это контролер?

Дьявол улыбнулся девочкам, вернул билеты, поблагодарил и вышел из купе в новом облаке дыма. Леди Гарриэтта принялась кашлять в кружевной платок, прижав его к лицу. Сердца девочек перестали прыгать в груди, словно сумасшедшие белки.

— Кто такой контролер? — спросила Элис.

— Не будьте такими глупенькими. Разумеется, это человек, который контролирует.

— Что значит «контролирует»? — спросила Китти. Ей было всего пять лет.