Девушка в синем - [94]
В самом названии балета Нижинской, поставленного на музыку Франсиса Пуленка еще в антрепризе С. П. Дягилева, содержится легкий оттенок двусмысленности. «Лани» («Les Biches») здесь можно понять и как «Недотроги» или «Кокетки». Идея балета была подсказана творчеством прекрасной французской художницы из группы авангардистов — Мари Лорансен. Навеянное ее полотнами, где юные девушки и лани резвятся на лоне природы, балетное действие, однако, развертывалось в светской атмосфере парижской гостиной 1920-х годов: царящая непринужденность манер, отношений, игривая недоступность девушек-ланей чуть-чуть отсвечивали эротической вольностью… Недаром Дягилеву этот балет виделся подобием современных «Сильфид» и одновременно — в духе Ватто, придворных празднеств галантного века.
Тихонова превосходно описывает Нижинскую в роли Хозяйки салона — элегантной, пожившей, многоопытной дамы, неравнодушной к молодым атлетам, превозносит Немчинову в роли Девушки в синем, утверждая, что заменить ее было немыслимо и «даже мечтать о том бесполезно». Тем не менее роль Девушки в синем принадлежит к числу лучших созданий Тихоновой, где, исходя из своих артистических качеств, она представила героиню балета под неким интригующим флером таинственности и не сняла, но смягчила двусмысленность, сделав ее более скрытой.
Наверное, читатели не без огорчения узнали, что сценическая деятельность Н. А. Тихоновой оборвалась в самом расцвете, когда ей было тридцать пять лет. Оборвалась вскоре после создания роли Земли в балете «Весна», поставленном Ж.-Ж. Этчеверри, где танцовщица вызвала восхищение критиков, да и сама оценила эту работу как свою безусловную удачу.
Тяготы и нестабильность артистической жизни, казалось, исчерпали терпение и силы, не обошлось без препон со стороны Лифаря… Тогда для Тихоновой и начался второй этап творческой деятельности: у нее появились ученики и воспитанники, собственная студия, наряду с работой в Русской консерватории и Университете танца, и даже сложилась прочная дружба с самым блестящим, но, увы, не лишенным некоторых недостатков балетным премьером.
Все же неожиданность и на этом этапе деятельности Тихоновой подстерегает читателя — это начало ее педагогической практики в приютах для детей, потерявших родителей в годы второй мировой войны. Рассказ о «детях „Ренуво“ и „Шамфлер“», о сложных проблемах их воспитания и возвращения к нормальной жизни, о роли искусства в этом процессе, о самоотверженном труде педагогов…
Невольно задумываешься, что же роднит столь разные вехи тернистой и радостной, богатой событиями и впечатлениями жизни?
Скорее всего — нравственная доминанта. С полным основанием можно сказать, что душевная стойкость, благородство и мужество, доброжелательность ко всем окружающим — вообще в традициях семьи Тихоновых. Это проступает со всей очевидностью из рассказа автора книги о бабушке Юлии Анфимовне Зубковой — воистину «духа непокоримого», об Александре Николаевиче и Варваре Васильевне Тихоновых, являющих высокое чувство достоинства при всей сложности их отношений (не говоря уже о деликатно и бережно хранимом ими покое детей), о принявшем на себя с восемнадцати лет долг главы семьи Андрее Шайкевиче. Нравственные устои интеллигентной семьи, интеллигенции в широком смысле, сполна унаследованы Н. А. Тихоновой.
На всех этапах творческой деятельности она обнаруживала редкую душевную стойкость, самоотверженную преданность искусству балета, незаурядный артистический дар. Лишь превратность существования балетных трупп в период между двумя войнами и послевоенного переустройства, а также краткость театральной карьеры не позволили Тихоновой обрести громкую известность в расцвете таланта. Но богатство и своеобразие ее артистической личности недаром привлекали больших хореографов. Она умела восторжествовать над обстоятельствами, в итоге по справедливости завоевав репутацию одной из видных балерин своего поколения, а позже превосходного педагога балета.
В книге Тихоновой меньше всего говорится о ее личных успехах, эта особенность ее мемуаров — тоже красноречивая характеристика автора. Зато эти воспоминания пронизаны светом — светом добра, благожелательности, с которыми Тихонова повествует о людях, встреченных в разные периоды жизни — о петербургской художественной и интеллектуальной среде, в которой прошли дни ее детства, о тех, с кем свели ее перепутья эмиграции и дороги войны, о балеринах своего поколения, о педагогах, хореографах, коллегах по труппам. Книга учит уважению к таланту. Недаром, упоминая о достаточно трудном характера Б. Ф. Нижинской, Тихонова замечает, что только она ни разу с Нижинской не поссорилась: «Я ее уважала, ценила, любила. Вероятно, она это чувствовала». Книга свидетельствует, наконец, о глубокой привязанности автора к юным — будь то возвращенные к жизни дети или начинающие молодые танцовщики.
Одним словом, перед нами пример достойной во всех отношениях жизни.
В. Чистякова
Указатель имен
Адабаш О. 160, 347
Алексеева М. 120
Алефельд Л. 277, 278
Аллой В. 6
Аммадуччи Б. 279–281
Андреев Л. Н. 8, 80
Андреев С. Л. 169, 349
