Девушка с зелеными глазами - [13]

Он странно на меня посмотрел.

— Ну да, кажется, это была… суббота.

Получается, когда Мерлин рисовал меня, она уже была в доме, и это ее я видела в саду.

— Разве это важно?

Я слегка махнула рукой.

— Мне просто было интересно, как давно она тут появилась.

— Недавно, но у вас с ней столько общего. Мне кажется, вы будете подругами. Настоящими подругами.

Даже Мерлин был околдован ею, хоть в этом и не было его вины. Он пробыл моим так недолго. И уже сейчас я могла ощутить, что теряю его. Я оглянулась. Вокруг не было ни души; похоже, ни одному, даже самому заядлому, собаководу не хватило храбрости выйти на прогулку в такое ненастье. Я уткнулась Мерлину в шею и кончиком языка прочертила дорожку к его подбородку. Тот был слегка солоноватым от пота.

Я плавно проскользнула поближе так, что оказалась у него на коленях, и начала целовать его.

Он простонал:

— Кэти… раньше ты так себя не вела!

Я засмеялась.

— Может быть, то, что мы на улице, делает меня… эээ…

— Безудержной, — закончил он фразу, отстранившись на расстояние вытянутой руки и с удивлением вглядываясь в мое лицо. — Вот уж не ожидал, что меня застанут врасплох прямо на парковой скамейке.

Мерлин обхватил мою голову, когда я снова стала целовать его, пытаясь стереть все следы Женевьевы. Я расстегнула три верхние пуговицы его рубашки, прижалась щекой к его груди и стала слушать стук его сердца.

— Оно бьется как сумасшедшее, ты слышишь, Кэти?

— У меня тоже.

Все время ожидая ответной реакции, он осторожно запустил руку ко мне под футболку, затем провел вдоль живота и прижал ее к сердцу. Мы замерли как будто на целую вечность.

— Как было бы здорово оказаться совершенно одним, — шепнул он. — Где-нибудь далеко отсюда.

— Где? — вздохнула я.

— Можно было бы поставить палатку в одном из кемпингов.

— Это было бы восхитительно, — выдохнула я, уверенная, что он говорит несерьезно.

— Но может быть холодно.

— Я люблю холод, — сказала я. Это была абсолютная правда. Я всегда чувствовала себя лучше, когда дни становились короче и лето подходило к концу.

— А что ты скажешь маме?

Я отодвинулась.

— Ты что все это, серьезно?

Мерлин улыбался во весь рот.

— А почему нет? У меня дома ты не можешь расслабиться, а в твой дом мне вход воспрещен.

Я не была готова выложить ему весь набор проблем, связанных с мамой, потому что не была уверена, что он будет способен их понять.

— Мама немного… въедлива, — наконец выдавила я. — Это может быть достаточно сложно. Она не любит, даже когда я ухожу ночевать к подружкам, а ты парень.

— Наконец-то ты это заметила, — поддразнил он. — Всего одна ночь, Кэти. Я бы с удовольствием полюбовался с тобой закатом, посчитал звезды… и проснулся бы рядом…

Вообразив это, я попыталась не задрожать и с надеждой улыбнулась.

— Нет ничего невозможного. Я подумаю об этом и попробую составить какой-нибудь план.

— Но ты точно хочешь? — настойчиво спросил он.

— Конечно же хочу.

Было совершенно не похоже на меня соглашаться на что-либо подобное, но я твердо решила заполучить Мерлина целиком, чтобы раскрыть его самые сокровенные мысли. Даже когда мы были вместе, я иногда чувствовала, что он отгораживается от меня, и знала, что есть некое место в его мыслях, которое я не могу с ним разделить. Может быть, если мы окажемся наедине вдалеке от всего привычного и знакомого, то станем ближе.

Мы отправились к моему дому с черепашьей скоростью, пытаясь растянуть каждую минуту, проведенную вместе. Я старалась вытеснить все мысли о Женевьеве. Мы поцеловались на своем обычном месте у дома, но как бы я ни хотела убедить саму себя, что все в порядке, что все как всегда, это было неправдой — от Мерлина будто исходил ее запах.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мама не спала, когда я пришла домой, и в кои-то веки на ее лице был слабый румянец. Дом выглядел по-другому, теплее и уютнее. Было видно, что она пыталась что-то сделать, и в другой раз я была бы рада этому, но новости, связные с Женевьевой, все испортили. Она выжидающе смотрела на меня.

— Кэти, прости, что я не смогла быть там, с тобой. Как все прошло?

— Замечательно, — солгала я и, извинившись, ушла наверх.

Я заперлась в ванной, стараясь не заплакать, и стала смотреть в зеркало, разглаживая волосы и втягивая щеки, чтобы быть похожей на Женевьеву. Но я все равно выглядела до ужаса заурядно, как и всегда. Впав в какое-то неистовство, я распахнула дверцы шкафа, сняла одежду и, без разбора сдирая с вешалок все — футболки, платья, свитера и рубашки, стала мерить все вещи одну за другой, сочетая друг с другом, пробуя разные варианты и принимая различные позы. Хотя это достойно презрения, я пыталась скопировать небрежную манеру Женевьевы, ее тонкую улыбку и легкие движения, потому что поняла, что мой стиль не был чем-то необычным и антигламурным, нет, я скорее выглядела какой-то бомжихой. В отчаянии я закрыла глаза, пытаясь изгнать Женевьеву из своих мыслей, но она эхом появлялась снова. Я высморкалась, пару раз провела щеткой по волосам и спустилась к маме. Дни, когда она чувствовала себя хорошо, выпадали так редко, и я испытывала чувство вины, что оставляю ее одну, поэтому попыталась сделать вид, что все в порядке.