«Лгунья», – мысленно обругала она себя.
От звука ее тихого, хриплого голоса, совсем не подходящего серой мышке, по телу султана побежали мурашки. Он сжалился и поднял руку, останавливая поток нелепых оправданий.
«Такая же, как и на фотографиях», – решил Сейдик, оглядев гостью с ног до головы. Было сложно оценить ее фигуру, скрытую мешковатым костюмом. И все же… Интуиция подсказывала Сейдику, что не стоит делать поспешных выводов. Он спрятал руки в карманы.
Самия чувствовала, как горят ее щеки. Ей очень хотелось отвернуться, но она упорно продолжала смотреть султану в глаза. А он просто молча изучал ее. Наверное, лицо стало уже пунцовым, но принцесса не позволила себе поникнуть и решительно вскинула подбородок.
Султан наконец нарушил тишину:
– Мы же уже встречались.
Именно этого больше всего и боялась Самия.
– Я точно видел тебя где-то, но никак не мог вспомнить где. И тут меня осенило… – как ни в чем не бывало продолжал Сейдик.
Сердце принцессы замерло. Самия мысленно взмолилась, чтобы султан не вспомнил именно тот позорный момент.
– Ты что-то не поделила со столиком на одной из моих вечеринок, – произнес он.
Ну вот – он все помнил! Самия вздохнула и протянула руку: его длинные пальцы сжали ее маленькую ладошку. Прикосновение было сильным, теплым и пугающим. Самия еле сдержалась, чтобы не вырвать руку, как будто он обжег ее.
– Да, боюсь, это была я, неуклюжий подросток, – признала она, чуть не задыхаясь от тревоги.
– Я и не подозревал, что у тебя тоже голубые глаза, – задумчиво сказал он, не отпуская ее руку. – Раньше ты носила очки?
– Год назад мне сделали операцию на глаза.
– Такой цвет, наверное, достался тебе от матери-англичанки? – Голос Сейдика был так же прекрасен, как и он сам.
– Моя мама была наполовину англичанкой, наполовину арабкой. Она умерла во время родов. Меня вырастила мачеха, – объяснила Самия, собравшись с мыслями.
Султан наконец отпустил ее руку:
– Она умерла пять лет назад?
Самия кивнула, нащупав позади себя спинку стула, отчаянно вцепилась в нее и посмотрела вниз, словно боялась, что он мог заметить горечь, появлявшуюся в глазах каждый раз при упоминании мачехи. Эта женщина была деспотична и жестока, потому что прекрасно понимала: она никогда не сможет занять место матери Самии, возлюбленной жены эмира.
Самия вновь посмотрела на султана и вздрогнула. Он выглядел слишком хорошо. Рядом с ним она чувствовала себя серой и скучной. С чего ему вообще взбрело в голову сделать ее своей женой?
Султан указал на стул, в который она вцепилась, как в спасительную соломинку:
– Пожалуйста, садись. Желаешь чего-нибудь? Чай или кофе?
Она подавила в себе внезапное желание попросить что-нибудь покрепче, например виски.
– Кофе, пожалуйста.
Через несколько мгновений в кабинет влетела секретарша с подносом.
Сейдик сделал вид, что не заметил, как тряслись руки принцессы, когда она наливала молоко в кофе. Она была ходячей катастрофой с пунцовым лицом, но при этом в ее взгляде читался вызов. Любопытная смесь. Он уже привык к дерзкой самоуверенности женщин, с которыми обычно встречался.
Руки Самии продолжали дрожать, и Сейдик чувствовал жалость к бедняжке, которая чудесным образом умудрилась удержать фарфоровую чашку и не разлить кофе. Она избегала встречаться с ним взглядом, а он не стеснялся рассматривать ее. Самия оказалась не такой уж скучной и некрасивой – это стало приятной неожиданностью. Кожа ее была бледной – еще одно напоминание об английской крови. В светлых волосах, заплетенных во французскую косу, играли розоватые блики заходящего солнца; лицо идеальной формы обрамляли выбившиеся из прически пряди. Она выглядела как восемнадцатилетняя девочка, хотя ей было уже двадцать пять.
Сейдик продолжал рассматривать принцессу. Было в ней что-то неожиданное, необычное. Длинные ресницы скрывали выражение глаз, а султану очень хотелось понять, о чем она думает.
– Итак, принцесса Самия, вы расскажете мне, почему собирались уйти? – протянул он.
Самия подняла голову и встретилась со жгучим взглядом Сейдика. В кабинете стало жарче. Она еле удержалась, чтобы не расстегнуть верхнюю пуговицу блузки. Он рассматривал ее, как экспонат в музее, и, казалось, не придавал особого значения тому, что видит. Это встревожило принцессу еще больше.
– Султан…
Он остановил ее взмахом руки:
– Зови меня Сейдик. Я настаиваю.
Его лицо не выражало никаких эмоций. По спине Самии побежали мурашки.
– Хорошо. Сейдик. – Она сделала глубокий вдох. – Правда в том, что я не хочу выходить за вас замуж.
Она заметила, как гневно сверкнули его глаза, а брови сошлись на переносице.
– Обычно женщине сначала делают предложение, а уже потом она может отказаться.
Самия сжала пальцы в кулаки:
– Обычно женщине делают предложение прежде, чем самонадеянно рассчитывают на ее безоговорочное согласие.
В глазах султана вспыхнула ярость, он откинулся на спинку стула. Самия почувствовала угрозу с его стороны, ей стало еще более некомфортно.
– Полагаю, ты слышала весь разговор.
– Я ничего не могла поделать, – прошептала она. – Дверь была приоткрыта.
Сейдик подался вперед.
– Что ж, прошу прощения. Но этот разговор не предназначался для твоих ушей, – резко бросил он.
