Девушка с тату пониже спины - [76]

После того как Моше сошел со сцены, мама временами с кем-то встречается, и я надеюсь, что она найдет кого-то, с кем захочет состариться, если ей этого хочется. Иногда мне кажется, что она просто хочет жить одна, и эту склонность я тоже понимаю. Хорошо знаю — как человек, живущий в разъездах, — насколько трудно с кем-то делить свою жизнь, когда так привыкнешь жить сам по себе. Нужно спрашивать всякое типа: «Что ты хочешь на обед?» или «Можно мне еще немножко одеяла?» или «Можно мне еще немножко твоего обеда?» или «Можно на обед будут свинки в одеяле?» [98] А это может оказаться труднее, чем вы думаете. Но это может быть и очень неплохо. Так, я отвлекаюсь. Что может быть лучше свинок в одеяле? Чтобы узнать, читайте мою следующую книгу; моя следующая книга называется НИЧЕГО.

А потом однажды, ни с того ни с сего, мой страх состариться, не выйдя замуж, просто улетучился. Я обрела ощущение полной жизни. Несмотря на разнообразные попытки моих родителей вступить в брак, я слышала рассказы о счастливых вторых браках, или о людях, которые встретились, уже когда им было за пятьдесят или за шестьдесят, — и мне стало спокойно. Я мило обустраивалась в четвертом десятке. Временами с кем-то встречалась, но уже не была этим так поглощена, как в подростковом возрасте и сразу после двадцати. Времена «Он сегодня еще не звонил, а уже три — что это значит?» для меня миновали. Я поняла: нет ничего, чего бы мне не хватало. Я чувствовала себя красивой и сильной — такой, какая я есть. Изнутри. Не от того, какое отражение я вижу в зрачках какого-то парня. Я чувствовала, что у меня все есть.

У меня был отличный год. Вы уже слышали обо всем раньше в этой книге… Вышел мой фильм, я провела «В субботу вечером», сделала часовое шоу для НВО — его поставил один из моих кумиров, Крис Рок. Мечты сбывались сразу и в товарном количестве. Куча народа меня заметила — в том числе Барбара Уолтерс: она просто назвала меня «одной из самых интересных личностей» года. Ну да, чего такого? Я себя особо интересной не считала, но если так думала Бабс — наверное, так оно и было. Я записала с ней интервью, во время которого она мне задала такой вопрос — типа, как я себя вижу через пять — десять лет. Я ответила, что хочу писать, продюсировать, ставить и создавать. Она удивилась. Сказала: «Вы не ответили: женой и матерью». Я тоже удивилась, потому что это мне даже в голову не пришло. Посмеялась про себя, а ей сказала: «Да, наверное, вы правы. Я бы хотела всего этого, но не знаю, насколько для меня это реально».

И, возможно, я склонилась к такому ответу, потому что моя работа не очень-то сочетается с семейной жизнью — а еще, в основном потому, что я все больше думала о том, что родители мои, по сути, одиночки. Может, я такая же, как они. Да и что плохого в том, чтобы быть одному? Одному иногда отлично, но все постоянно пытаются исправить твою «проблему», даже если у тебя самой с этим никаких проблем нет.

То, как мои родители «соединяются» теперь — еще более веский довод в пользу того, чтобы жить одной. Иногда мама помогает мне — привозит что-нибудь в больницу, где живет мой папа; и смотреть, как они общаются, очень странно. Они были женаты четырнадцать лет, у них двое детей, но в их нынешних разговорах теплоты и привязанности друг к другу — примерно как будто они учились в одной школе год-другой, но в разное время. Их отдаление друг от друга, возможно, началось в первый день брака. Мне уж точно не нужны все подробности, но уверена, что однажды я их услышу, потому что папа любит делиться. Как-то он рассказал мне про одну женщину — Лану, которая стала его третьей женой. Они встречались еще в семидесятые, когда папа был просто огонь: загорелый, спортивный, смешной и сверх того богатый. (Я не понимаю, сверх чего он был богат. Но вы уже купили эту книжку и вернуть не сможете — поздно.)

Лана была от папы без ума. В семидесятые она притаскивала в его холостяцкую квартиру кастрюльки-сковородки и готовила ему. Она была по уши влюблена — и тусовалась возле него достаточно долго, чтобы набиться ему в девушки. Я, кстати, ее не осуждаю. Вы уже в курсе, как я переехала в Асторию, в Квинс, чтобы затащить парня в отношения, и готовила для него стейк со шпинатом в сливках и печеной картошкой, потому что больше я ничего готовить не умею. (И если вы ко мне зайдете и вслух заметите, что я ни разу не включала духовку, я вас зарежу новехоньким кухонным ножом.) В общем, как-то раз родители Ланы приехали на Манхэттен в гости. Лана и папа тусовались в его пентхаусе, курили «план», как это называет папа. «И, Эм, — сказал он, — план был просто отличный». Они все спустились на лифте, чтобы пойти пообедать, — а когда вышли в холл, в здание зашла красивая женщина. Папа сказал, что он шагнул прочь от Ланы и ее родителей, подошел прямо к ней и сказал: «Простите. Вы когда-нибудь видели здешний пентхаус?» Она сказала «нет». Он спросил: «А хотите?» Она сказала «да». А дальше папа сказал мне: «Тогда меня в первый и последний раз связывали».

То есть повторим: мой отец оставил свою девушку и ее родителей в холле своего дома, чтобы подняться к себе и заняться сексом с совершенно незнакомой женщиной, которая, судя по всему, любила БДСМ. И он счел необходимым рассказать об этом своей дочери тридцать с лишним лет спустя. Отец Ланы без перерыва барабанил в дверь и звал моего папу, потому что тот заперся в квартире с незнакомкой на несколько часов. И все-таки тридцать лет спустя Лана почему-то все равно хотела с ним воссоединиться и стать моей мачехой номер два.