Девушка с серебряной кровью - [36]

– Савва Сидорович у себя на службе бандитские рожи не держит. – Семен принял высказывание Берга и на свой счет тоже и, похоже, оскорбился.

Август посмотрел не него снисходительно, как на малое дитя, сказал:

– Много ты знаешь про кутасовских подручных!

Вышло грубо и опрометчиво смело. Если бы Семену или Федору вздумалось донести, зарвавшемуся гению пришлось бы несладко. Или Кутасов так ценит его талант, что готов спускать с рук такие вот оскорбительные вольности?

– А ступай-ка ты, человек. – Август устало махнул рукой.

– Куда? – не понял Семен.

– А куда хочешь, туда и ступай. Хочешь – домой, хочешь – на завод, а хочешь – так и в кабак. Мне все равно.

По выражению лица Семена было ясно, в нем борются сразу два чувства – обида и облегчение. Облегчения, пожалуй, оказалось чуть больше.

– А ты останься! – Указательный палец с обгрызенным ногтем уткнулся Федору в грудь. – Будешь мне помогать. С Саввой Сидоровичем я все решу, на заводе и без тебя молодцов хватает, а я давно ищу толкового помощника.

Федор хотел спросить, откуда Августу знать, что он толковый, но не стал, понял, что вразумительного ответа, скорее всего, не дождется.

– Надолго я к вам?

Август пожал пухлыми плечами, сказал уклончиво:

– Время покажет. А ты, человек, ступай уже! – Он замахал руками на застывшего в нерешительности Семена. – Не мозоль глаза.

Прежде чем уйти, Семен бросил на Федора полный сочувствия взгляд. Август Берг виделся ему чудовищем, пострашнее дракона.

– Как звать? – спросил Август, когда стихли тяжелые шаги Семена.

– Федор Леднев.

– Да ты не бойся, Федор Леднев! Если сработаемся, не обижу.

Слышать такое от этого смешного, неуклюжего человечка было странно. Федор не выдержал, улыбнулся.

– А ты ведь и не боишься. – Август разглядывал молодого человека с удивлением. – Неужто еще не наслышан? – В его тонком голосе послышалась надежда.

– Наслышан.

– Тогда вдвойне странно, для некоторых я пострашнее каторги буду.

От этой невинной фразы Федор вздрогнул, а Август расплылся в улыбке.

– Но ты, как я погляжу, не из робкого десятка. И не из местных, – добавил он как-то особенно многозначительно. Или Федору это просто показалось?

А Берг уже отвернулся, словно потерял к новому помощнику всякий интерес, подошел к одному из больших арочных окон, в которых должны были появляться бронзовые фигуры, раскинул руки, будто для полета, сказал:

– Эх, хорошо! Сколько здесь живу, а все никак не привыкну к этаким просторам. Красота!

Тут Федор был полностью согласен. Вид с башни открывался завораживающий – на городок, на лес с рекой, на завод с водонапорной башней и на озеро с островом. Красота!

– Я бы ее еще дальше от дома построил, – сказал Август задумчиво. – Но Кутасов не разрешил. Да и как оставить без охраны такую красоту! Растащат! Вот поэтому приходится довольствоваться тем, что есть. – Он вздохнул, а потом добавил совершенно другим, деловым тоном: – Ну-с, приступим! Савва Сидорович говорил, ты в механизмах разбираешься. Вот и разбирайся! Понадобятся люди, скажешь мне. Я пришлю. К обеду спускайся в людскую, Анфиса тебя покормит. Это глупости все, что художник должен быть голодным. – Берг похлопал себя по животу, и на сорочке стало одним пятном больше.

Про обед Федор забыл, так увлекся работой. Хотел интересную задачку, вот и получил. Огромные куранты – это тебе не маленькие каминные часы. Масштаб не тот, да и механизмы устроены иначе, если верить прилагающимся чертежам. Он как раз и разбирался с чертежами, когда на площадку взобрался вихрастый мальчонка.

– Анфиса вас есть кличет, – произнес парень скороговоркой и добавил: – Она не любит, когда опаздывают.

Спускаться с небес на землю не хотелось, можно было перекусить тем, что дала с собой Евдокия, но здравый смысл подсказывал, что обижать неизвестную Анфису не стоит.

В людскую Федор прошел вслед за мальчонкой, по пути ополоснув лицо и руки. Не успел сесть за стол, как появилась та самая Анфиса с подносом еды. Кухарка была пышнотела, румяна, и, хоть старалась выглядеть строгой, получалось у нее это не очень хорошо, на пухлых щеках то и дело появлялись ямочки от старательно сдерживаемой улыбки.

– Август Адамович велел покормить. – Она принялась сгружать с подноса тарелки, от которых шел упоительно вкусный дух. В животе у Федора тут же заурчало, и Анфиса не сдержалась, улыбнулась. – С барского стола еда, – сказала с гордостью. – Ты теперь Августа Адамовича помощник, он сказал еды не жалеть.

Будь Федор чуть менее голоден, он бы непременно поддержал беседу, но сейчас все его мысли сосредоточились на еде и на оставленных в башне чертежах. Поэтому ел он молча и быстро, а на любопытные взгляды Анфисы старался не обращать внимания. Возможно, именно поэтому его благодарность она приняла очень сдержанно. Надо было похвалить еду с барского стола. И он похвалил:

– Очень вкусно. Сто лет такого не ел, – сказал Федор как можно более прочувствованно, а Анфиса вдруг расхохоталась.

– Да ты в жизни такого не ел, – произнесла она, вытирая выступившие от смеха слезы. – И не попробовал бы, кабы не Август Адамович.

О Берге она говорила с придыханием и вздыхала мечтательно. Это наводило на размышления. Оказывается, кое-кому невыносимый гений может даже нравиться.