Девушка с приветом - [3]

— Не смей лезть пальцами в банку! Положи на тарелку.

Мои плохие манеры не надолго отвлекли тетушку от волнующего вопроса.

— Объясни мне, почему ты с ним не расстанешься? Я хочу знать.

— Я сама хочу.

— Чего хочешь?

— Хочу знать, чего я хочу.

— Ничего не понимаю.

— Вот и я о том. Ничего не понимаю. Но как только пойму, сразу сообщу тебе. А может, женить его на себе, теть Кап? Только у него уже есть жена. Ее, конечно, можно убить. Отравить, например. Я в одном детективе вычитала потрясающий способ. Варится грибной суп, подается на стол. Жертве незаметно подсыпается порошок из бледных поганок. И все шито-крыто. Тетя, собери мне летом бледных поганок, ладно?

— Что ты такое говоришь, Юля? — Тетушка ошеломленно уставилась на меня. — А дети?

— Детей тоже отравим, чтобы алиментов не требовали.

— Ты шутишь, — наконец догадалась тетя, — подобные шутки вульгарны. Хорошо, ты не хочешь говорить о своей личной жизни. Я не буду вмешиваться, но хочу, чтобы ты знала мое мнение. Анатолий — бабник, то есть человек лживый и двуличный.

— Почему сразу «лживый»? — огрызнулась я.

Это была ошибка. Если слова моей тети подвергнуть сомнению, то в ответ получишь развернутую аргументацию для бестолковых.

Тетушка разразилась монологом: мужчина, который обманывает одну женщину, обманет и вторую, и триста двадцать третью, ему ничего не стоит залезть в карман товарищу, ограбить банк, забрать игрушку у ребенка или стать политическим деятелем.

Из заурядного адюльтерщика тетя Капа вывела фигуру мирового злодея. В качестве его пособника я выглядела не краше. Тетушка добилась-таки своего: у меня пропало желание ее дразнить.

Почему я не расстаюсь с Анатолием? По той же причине, по которой тысячи женщин живут с нелюбимыми мужьями — значит, им это почему-то нужно. Почему — может ответить психотерапевт. После задушевных бесед объяснит, что ваши комплексы и комплексы вашего избранника монтируются, складываются, как фигуры детского конструктора. В итоге получается уродливое сооружение, но вам оно милее, чем детали россыпью в коробке на пыльных антресолях.

За консультацией к психотерапевту я не обращалась — не хочется получить диагноз нимфоманки. А вы попробуйте послать к чертовой бабушке человека, который с восхищением смотрит на вас бархатными темно-зелеными глазами, чувственная улыбка дрожит на тяжелом мужественном подбородке, а низкий завораживающий голос шепчет:

— Я постоянно ищу твои черты у других женщин. Иногда кажется, что встречаю тебя на улице, бросаюсь вслед, но это не ты. Я люблю придумывать тебе ласковые имена. Ты — мой светлый хрустальный ветерок, мой легкий многоцветный одуванчик, моя нежная перламутровая змейка. Я ищу слова для твоих губ, рук, шеи. Руки твои я буду сегодня звать лебедушками, а губы — медовыми лепестками.

Попробуйте выставить за порог человека, который заявляет, что время для него делится не на день и ночь, недели и месяцы, а на свидания и разлуки с вами. Каждое мгновение встречи запечатлевается в его памяти, он наслаждается, дышит им, как дышит чахоточный кислородом из баллона.

Баллона обычно хватает на неделю-две.

Потом Толик снова появляется и снова бинтует мое сознание липким пластырем нежных слов и комплиментов. Того количества любовных признаний, которое я получила от него за пять лет, хватило бы дивизии старых дев на долгие вечера воспоминаний.

У Анатолия — дар объясняться в любви, природная способность; она, может быть, единственный его талант. И он оттачивает на мне свое мастерство. И в то же время я безоговорочно верю Толику, когда он говорит, что я его вдохновляю, заряжаю энергией и зову в полет его творческую фантазию.

Из моих дверей Толик выпархивает свежий и бодрый. Прямо в лоно родной семьи. Готовый терпеть занудство жены, воспитывать неблагодарных детей и создавать живописные шедевры на спичечных этикетках и почтовых конвертах.

* * *

Тетя Капа, удовлетворенная моим хмурым видом, решила закрепить успех. Она переиначила известную фразу и нанесла сокрушительный выпад:

— Он меняет женщин как презервативы!

Я уставилась на нее и ошарашенно хмыкнула:

— А меня в вульгарности обвиняешь.

— Повторяю: я не собираюсь вмешиваться в твою личную жизнь, — заявила тетушка после того, как полчаса полоскала в щелочи моего любовника. — Я намерена поговорить о твоей работе, о том, что тебе пора задуматься о своей карьере.

Час от часу не легче. На этом фланге мне вообще нечего выдвинуть в свою защиту. И шуточки не помогут.

После института я пришла работать в травмпункт. Мама тяжело болела, умирала от рака. Мы с тетушкой по очереди дежурили у нее, поэтому режим работы в травмпункте меня устраивал. Да и работником я тогда была неважным — беспомощность и горечь предстоящей утраты раздавили мое сознание. Я жила механически, как заводная кукла. Сил душевных хватало лишь на то, чтобы скрывать мрак и отчаяние, которые удавкой стягивали горло. Мама умерла, еще полгода я приходила в себя, пыталась свыкнуться с потерей. Потом появился Анатолий, и мы, как в батискафе, отгородившись от всего мира, опустились на морское дно нашего замечательного романа. Так я застряла в травмпункте на пять лет.