Девушка с пистолетом «ТТ» - [11]

Но в этом Женя ошибался. И крупно.           

Ржавый подошёл вплотную к Желтку и, презрев его робкие попытки сопротивления, провёл крюк в печень. Воздух со свистом вылетел из Жени, в глаза полыхнула чернильная синева. Он начал крениться вперёд, как падающий башенный кран, но тут Ржавый встретил его сильным ударом слева по челюсти.      

Жене показалось, что на него с размаху налетела бетонная стена. Было такое чувство, будто все его зубы скопом залетели прямо в желудок. Сказать, что ему было больно, то не сказать совсем ничего. Никогда ранее не участвовавший в дворовых или школьных драках, Женя не обладал даже элементарными понятиями о подобном. Самую сильную боль в своей жизни он испытывал, сидя в кресле у зубного врача, да ещё в детстве, когда ему удаляли гланды.      

Но сильнее боли было ужасающее, подавляющее всё, чувство подверженности насилию. Чувство, что находящиеся рядом люди могут сделать с тобой всё, что захотят: избить, искалечить, убить. Именно это чувство, а не боль, полностью деморализовало Женю, превращая его в кисель, в слизь, в то, что можно топтать ногами.

Тем временем к процедуре присоединился и Горя. Мало-помалу, входя в раж, они с остервенением наносили Жене удары. Ноги его, в конце концов, подкосились, и он безвольно рухнул на пол. Горя и Ржавый продолжили обработку. Били они уже размеренно, выцеливая болевые точки. Женя не мог даже отползти. Тело отказывалось повиноваться, отзываясь лишь конвульсивными судоргами на каждый удар.

Как сквозь плотную вату до него донёсся голос Биты:

- Хорош. Достаточно. Калечить пока не надо. На первый раз будет с него.                   

Избиение прекратилось. Слышно было только тяжёлое дыхание Гори и Ржавого. Потом опять послышался голос Биты. Судя по тому, что голос стал громче, Бита, очевидно, наклонился над Женей:

- Если в следующий раз будет такая же картина – ни одной целой кости не останется. И не рыпайся никуда за защитой. Ни к ментам, ни к кому. Никто тебя не прикроет. А если только вякнешь – можешь сразу заказывать себе место на кладбище. Хотя оно тебе и не понадобится, тебя просто не найдут. Понял? Думай лучше, где бабки взять.                 

В комнате послышалось какое-то движение, шорохи. Мозг Жени уже отказывался воспринимать, что это. Потом раздались удаляющиеся шаги трёх человек, хлопнула входная дверь. Желток попытался пошевелиться, и чуть не закричал от непереносимой боли.

Через какое-то время темнота, толчками накрывавшая его, наконец-то сгустилась и милосердно приняла Женю в свои объятия. Кто-то добрый задул свечу. Сознание угасло.

11.

Если денег взять негде, а они нужны позарез, их следует украсть. К такому выводу пришёл Женя Желтицкий на следующий день после визита к нему Биты со своей командой.      

Может, в этом была виновата встряска, полученная накануне и сместившая что-то в его мозгах, или нервное напряжение, мучившее Женю не меньше, чем боль в избитом теле. Может, сама система Жениного мышления подталкивала его именно к этому. Неизвестно. Но, все другие варианты Желток отмёл напрочь. Как-то: обращение, несмотря ни на что, в милицию (и слава Богу, поскольку заявление оттуда всё равно бы исчезло, а сам Женя уже никогда ничего не смог бы написать, по крайней мере своими руками), или такое сравнительно простое решение, как переезд в другой город, что Женя, почти не раздумывая, тоже отбросил.

Невольным отцом подобной уголовной идеи стал Зыков, заскочивший проведать Женьку, чтобы узнать, как обстоят дела. Он застал Желтка в полнейшей прострации, скрутившимся на матрасике, лицом к стене. Жене было очень больно и очень страшно. Больно было от вчерашнего, а страшно - от того, что может произойти завтра. Хотелось стать малюсеньким муравьём, забиться в какую-нибудь щель и затаиться так, чтоб никакая сволочь уже не смогла выковырять оттуда. Но видеть Витьку он был рад. Пока тот находился рядом, пропадало ощущение полной безнадёги. Чувство, что ты не совсем один, хоть  чуть-чуть, но согревало душу.      

Зыков уселся на колченогий табурет, который никто не захотел покупать, что спасло его от участи остальной мебели, и, поглядев на Женю, сказал:

- Судя по твоему виду, ребятки уже побывали. Ты деньги отдал?            

- Отдал, - отозвался Женя со своего места на полу.           

- Сильно вломили?                 

- Ходить пока трудно. Но вчера было ещё хуже.         

- От с-суки! – воспалился Витька. – Ну и на хера ж такое делать? Видно, что человек собрал всё что мог. За что же его пиздить так? Ты им сказал, что больше взять негде?        

- Сказал.          

- А они?       

- Говорят, чтобы к следующему разу нашёл, а то будет ещё хуже, хотя хуже, по-моему, это только убить, – поморщился Женя, потирая ребра.  

Витька разразился таким отборным матом, что казалось слова, подогретые искренним негодованием, ослепительной россыпью взлетают вверх, на секунду застывают в воздухе, а затем устремляются вниз, подобно бомбам из бомбардировщика.

Желток внимал этому фонтану с удовольствием, поскольку чувства оратора полностью соответствовали его собственным.