Девушка с глазами львицы - [50]

– Хорошо, ваша светлость! Гонец уедет немедленно. Но через две недели дон Альваро будет здесь, вы хотите, чтобы он увидел сеньориту? – осторожно спросил коннетабль.

– Моя дочь должна покинуть замок ровно через десять дней. Я поручаю её вам, мой друг. Пока Кассандра не выйдет замуж, я прошу вас оберегать мою девочку. Пусть поёт, как её мать. Радует людей. Вы знаете обо всех покупках, которые я сделал для дочери. Сегодня вечером я объяснюсь с Кассандрой, а вас прошу начать готовиться к отъезду. В Париж, и вообще во Францию, сейчас ехать нельзя – туда вернулся Наполеон. Поезжайте в Италию, лучше всего – в Неаполь. Пусть Кассандра занимается с учителями, дебютирует на сцене, а я, проводив вас, буду ждать Альваро.

– Хорошо, ваша светлость, – согласился дон Эстебан, – я отправлю курьера и начну готовить отъезд. Вы разрешите мне идти?

– Да, и, пожалуйста, позовите ко мне Кассандру, – попросил герцог.

Коннетабль вышел, а его хозяин тихо вздохнул. Нужно продержаться ещё две недели. Даст ли Господь?

Когда вошла его дочь, герцог был очень бледен, но спокоен и собран. Он ласково улыбнулся Кассандре и сказал:

– Девочка моя, ты подарила мне перед смертью огромное счастье видеть и слышать тебя, но ровно через десять дней мы должны расстаться. Дон Эстебан нашёл человека, заказавшего убийство твоей матери. Этот же человек много лет назад разрушил и наш с Джудиттой брак. Вся причина в деньгах и власти. После смерти твоего брата старший из моих племянников стал моим наследником, и, хотя титул в нашем роду переходит по мужской линии, у меня есть ещё много имущества, которым я могу распорядиться по своей воле, поэтому Альваро решил убрать с дороги и твою мать, и тебя.

Растерянное лицо Кассандры говорило само за себя. Герцог взял дочь за руку и, ласково погладив её пальцы, продолжил:

– Последние несколько лет я покупал имения и дома за границей, потому что не хочу, чтобы ты жила в Испании. Альваро ответит за свои злодеяния, но тогда мне наследуют другие племянники, а ты в любом случае стала бы для них такой же костью в горле, какой была для Альваро. Людская природа корыстна, этого не изменить, помни об этом всегда и будь осторожной.

Герцог слабой рукой указал на столик, стоящий у изголовья его кровати, и сказал:

– Возьми в ящике этого стола свой новый паспорт. Я купил для тебя титул графини Монтеко, отошедший короне после смерти последнего представителя рода, не оставившего наследников. На это имя я перевёл дома в Риме, Неаполе, Милане, Париже и Вене, поместья в Бургундии и Парме, а ещё виллу на озере Комо, чтобы ты могла там отдыхать. Денег, которые я тебе оставляю, хватит и твоим детям, и внукам, но мне бы хотелось, чтобы ты тоже пела, как твоя мать. Если для этого нужно купить театр – купи его в любом городе мира, твоих средств на это хватит… Ну, что ты думаешь?

Кассандра растерялась. Она уже привыкла к отцу и нуждалась в нём, а теперь он отсылает её… А это огромное богатство? Зачем он предлагает ей такое? Вдруг произошла ошибка, и она герцогу не дочь, ведь её память пуста, она знает лишь то, что рассказали или вспомнили другие… Кассандра задрожала, горло её перехватило судорогой, но она всё же нашла в себе силы и прошептала:

– Отец, но как же так? Вы отсылаете меня? Я думала, что нужна вам… И я не могу принять то, что вы предлагаете. Вдруг произошла ошибка – и я вам не дочь?..

На глаза герцога навернулись слёзы, он поцеловал пальцы Кассандры и просто сказал:

– Я люблю тебя, и мне уже всё равно, есть ли в тебе моя кровь. Не разрушай этого счастья своими сомнениями. Я рад, что ты будешь петь и голос моей любимой Джудитты вновь будет радовать людей. А отсылаю я тебя, потому что не хочу, чтобы ты видела, как я умру. Я хочу, чтобы ты помнила меня живым… Ну а сейчас спой мне, дорогая.

Кассандра проглотила слёзы и села к клавесину. Она взяла свиток, перевязанный голубой ленточкой, развернула его и, как в первый вечер, когда только увидела отца, запела «Аве Мария», а герцог закрыл глаза и слушал, и снова по его щекам текли слёзы.

Десять дней спустя две кареты в окружении отряда из пятнадцати стражников выехали из ворот замка. Впереди на своем вороном коне ехал дон Эстебан. Путешественники миновали Гранаду и отправилась в Малагу, где их уже ждал корабль, зафрахтованный до Неаполя. Поездка по морю тоже прошла благополучно, и четыре дня спустя на причал столицы самого южного из итальянских королевств осторожно свели по сходням вороных лошадей маленького отряда и скатили кареты путешественниц. И только дон Эстебан знал, что именно в этот час старый герцог встречается с человеком, погубившим его семью.

Герцог был настолько слаб, что уже почти не открывал глаз. Но он должен был дождаться Альваро и отомстить. На маленьком столике в изголовье кровати на серебряном подносе стояли два высоких бокала и хрустальный кувшин, оправленный в серебро. Один бокал был пуст, а другой наполовину полон, старик иногда протягивал руку и пригубливал из него красное вино. Он рассчитал верно, и племянник примчался к постели умирающего ровно через две недели.

Скорбно склонив голову, вошёл дон Альваро в спальню своего дяди и в душе возликовал. Старина Эстебан не обманул – герцог умирал. Дня два-три – самое большее, и Альваро станет наконец новым герцогом де Молибра и владельцем всего того, чем столько лет управлял по поручению дяди. Альваро кашлянул, пытаясь понять, в сознании ли старик. Герцог приоткрыл глаза и слабо кивнул.