Девушка с белым лицом - [9]

Осененный идеей, я поднялся из-за стола, вышел из комнаты, постучал в соседнюю дверь.

— Открыто! — донеслось из комнаты.

Я помнил щелчок, с которым Рита заперла себя в детской, но дверь действительно была открыта. Рита лежала на заправленной кровати с книжкой в руках.

— Не скучно? — спросил я, кивком показав на выключенный телевизор.

Рита слегка сощурилась, пытаясь угадать в моих словах подвох.

— Ты не видела мой компьютерный корабль.

Мое игровое место действительно заслуживало внимания своим футуристическим видом. Кресло, достойное капитана космического корабля, большой монитор, как окно в звездную вселенную. Даже игра есть, в которой корабль идет по Млечному Пути — туманности, скопления звезд, планеты, которые можно посетить с риском для сохраненной жизни.

— Капитанский мостик? — поднимаясь, с иронией спросила она.

— Могу уступить штурвал.

— И что для этого нужно? — Рита не сводила с меня глаз.

Не верила она в искренность моих намерений, как будто сам нечистый нашептывал ей на ухо.

— Всего ничего. — Я поднял руку, в которой держал смартфон. — Научим программу распознавать твою внешность, будешь капитаном.

— Ты меня обманываешь. — Рита смотрела, как девочка, которую бросал отец, придумывая в свое оправдание глупые небылицы.

На ее глаза навернулись слезы, нижняя губа поднялась, толкая верхнюю — вот-вот, казалось, девочка расплачется. И я почувствовал себя бессовестным отцом, даже виновато отвел взгляд. И еще меня слегка повело в сторону, свет солнца брызнул в глаза, ослепил, обострив чувство вины. Если уж меня наказывают свыше, значит, я на самом деле поступил как минимум подло.

— Но, если хочешь, сфотографируй.

Рита глянула на меня с укором, но вместе с тем, казалось, она готова была пожертвовать собой ради моего блага. Хоть на плаху, хоть в петлю, лишь бы у меня все было хорошо — именно так я и должен был думать.

— Только не обманывай, — добавила она.

— Да я не обманываю, твоя фотография — это пароль в мой компьютер.

— Мне там неинтересно.

— Ну нет, так нет…

— Но ты давай, фотографируй, — кивала Рита.

Она теребила завязочку на своих брюках, как будто собиралась их снять, а затем и полностью раздеться. Как будто я был фотографом, который раскручивал бедную сироту на эротическую сессию. Если мне нужно, она готова, но пусть это безобразие остается на моей совести.

Звонок в дверь стал для меня спасением, лазейкой из скользкой ситуации. Но в прихожей я спохватился: вдруг это пришел дедушка, которым Рита меня пугала? Если так, то появился он как раз вовремя: сейчас у него имелся повод придраться ко мне. И в обмане можно обвинить, и в домогательстве — достаточно будет Рите показать на меня пальцем, и дедушка спустит собак.

Но переживал я напрасно. На пороге стояла Элли, я увидел ее на экране домофона. Высокая прическа, спокойный макияж, закрытое платье с бантом вместо декольте — ко мне пожаловала элегантная скромность в дорогой упаковке, и без мужа. При всем своем противоречивом отношении к бывшей жене я обрадовался: кто-то же должен был разложить по полочкам мое разобранное и рассыпанное сознание. Элли не позволит мне сойти с ума.

Дверь в тамбур открывалась автоматически, достаточно было нажать на кнопку домофона. Я впустил Элли в дом, она прильнула ко мне, поцеловала в щеку, от нее вкусно пахло дорогими духами с цветочным ароматом, на ум пришел букет красивых, но вчерашних роз из чужой вазы. Букет этот шевельнулся в сознании, легонько царапнув шипами подкорку, я почувствовал и ревность, и злорадство одновременно.

Раньше Элли не жаловала меня такими визитами, а я о них мечтал. Думал, вот придет она, бросится на колени, станет молить о прощении, а я буду возвышаться над ней, как Отелло над Дездемоной, и морально ее душить. И вот этот момент настал, только вот что-то нет желания становиться в позу.

Но возникали вопросы. А, собственно, с какой этой радости Элли занесло в мои объятия, и почему ее поцелуй не очень-то похож на дружеский? Между нами — остывшее пепелище, но никак не дружба, нас разделяли взаимные обиды и претензии, и вдруг нежданно-негаданно Элли выбрасывается на мой берег самкой дельфина.

— Ты, наверное, удивлен? — спросила она, цепляя свою сумочку на крючок вешалки, как она обычно это делала, когда приходила с улицы.

Я улыбнулся, не размыкая губ. Элли не видела во мне мужа, но все еще чувствовала себя хозяйкой в моем доме. И еще я глянул на пуфик, на который она обычно садилась, подставляя мне сапог, если он плохо снимался с ноги. Но сейчас тепло, на ней туфли, она и сама их снимет, если захочет.

— Просто я хотела извиниться за Антона, — сказала Элли.

Улыбка сошла с моего лица, правая бровь настороженно приподнялась. Антон, конечно, сволочь, но с чего это Элли за него извиняется? В чем подвох?

— Он так орал на тебя… Ты не помнишь? — догадалась она.

— Наверное, ты зря пришла.

Я помнил, как Антон гнал меня домой, в ушах еще гуляло эхо его крика, но само событие осталось за рамками памяти. Не знаю, как там на меня орали, как позорили перед людьми, но, если Элли решила извиниться за мужа, значит, Антон перегнул и даже сломал палку. Если так, то сам пусть приходит и просит прощения. Могу даже предложить подушечку для коленопреклонения.