Девушка с ароматом жасмина - [8]
Она выбросила окурок.
— Я больше не хочу об этом говорить. Я устала. Послушай лучше какой дождь.
Она закрыла глаза и вдыхала запах дождя. Чего я там не видел, подумал я, это же Шотландия, здесь всегда идет дождь. Я посмотрел на нее и тут же забыл обо всем. Она как будто слилась с этим дождем и растворилась в нем. Из нее сплошным потоком лилась какая-то новая энергия. Это было спокойствие, умиротворение. Вот дает! Еще пять минут назад она орала как резаная, а сейчас само спокойствие. И как у нее это получается?
Начались съемки. Было интересно, ей удавалось развернуть сюжет так, как ей хотелось. Она больше не кричала, она брала всех своей волшебной улыбкой, и тем, что она несла. В нее влюбилась вся съемочная группа. Да и как в нее можно было не влюбиться? Прошло два месяца, и мы плавно подходили к поцелую и первому интимному моменту. Я боялся этого. Мне казалось, что когда я прикоснусь к ней, у меня окончательно снесет башню. Я рассматривал ее, какой же красивой она была! В ней все было идеально.
Мы обсуждали с ней первую интимную сцену.
— Я немного волнуюсь, — призналась она, — я не актриса, и я не знаю как себя вести.
— Не переживай, на это есть режиссер. Он четко руководит твоими действиями, говорит что и как ты должна делать. Просто выполняй это. Все как всегда. Мы можем порепетировать вдвоем, если хочешь.
— Хочу, — неуверенно сказала она. — А как это будет происходить?
— Будем мы и режиссер, он поможет. Можно порепетировать у тебя дома, думаю, тебе так будет спокойнее.
— Хорошо, тебе виднее. Здесь я не буду командовать, а буду прислушиваться к вам, — с улыбкой сказала она.
Полина снимала небольшой уютный домик. Днем следующего дня мы с режиссером Диего пришли к ней.
— С чего начнем? — спросил Диего.
— Давайте сразу с интимного, — сказала Полина.
Она улыбалась, впрочем, как всегда. Я волновался в сто раз больше нее, и репетиция нужна была мне самому. Здесь мы будем в одежде, а это в разы лучше, чем прикасаться к ее полуголому телу. На съемочной площадке она будет в полупрозрачной тонкой ночной сорочке. Мы начали проигрывать сцену.
— В этот момент Генрих целует Франческу, — сказал Диего.
— Полина, ты боишься ему отказать, он все же король, но неприязни ты тоже не должна выказывать. Он зовет тебя к себе, и ты садишься на край кровати. Ты просто даешь ему себя поцеловать. Не забывай, Франческа не знает, что будет дальше. Хорошо?
Полина кивнула.
— Давайте с того места где Генрих приглашает Франческу в кровать.
Я лежал на кровати, казалось, мое сердце сейчас выпрыгнет у меня изо рта, как только я открою его. Вот она садится на край кровати. Я сажусь позади нее и медленно глажу ее по шее. От нее пахнет жасмином, я вдруг вспомнил, как впервые услышал этот аромат в лифте Праги. Я чувствую, как ее кожа под моими пальцами покрывается мурашками. В комнате не было холодно, и руки у меня не были холодными, значит это реакция ее тела. Я целую ее в плечо, потом разворачиваю к себе, она смотрит на меня слегка испуганно, но так задумано, она играет. Я провожу ладонью по ее лицу, и мои губы приближаются к ней. Ее губы слегка раскрылись, буквально на два миллиметра, так не должно быть, Франческа боится Генриха, а открывшиеся губы говорят о желании. Боже, как меня манило к ней, я хотел впиться в ее губы. Хорошо, что такие же желания одолевали и моего персонажа. Еще две секунды и я касаюсь ее губ, они такие мягкие и нежные. Я впиваюсь в нее, как в последний шанс в жизни, она раскрывает губы сильнее, и мой язык неглубоко проникает ей в рот. Что встречает там мой язык? Ее язык! Она меня целует, отвечает мне, так быть тоже не должно, но я чувствую, как она едва заметно подалась ко мне всем телом.
— Полина, — вырвал меня из пропасти голос Диего, — не отвечай ему, ты просто даешь себя поцеловать, не сопротивляешься, но и не поддаешься ему.
— Хорошо, — ответила она.
— Давайте заново, — сказал Диего.
Я смотрел на Полину, она слегка покраснела. Надо бы прикрыть подушкой свою эрекцию, подумал я. В это момент Полина садится на край кровати. Все повторяется. Я целую ее, но она уже не отвечает. Дальше я укладываю ее на кровать и сжимаю в руке ее грудь, под пальцем я чувствую ее торчащий от возбуждения сосок. Да! Она меня тоже хочет! Почему-то подумал я, как будто это была цель того, чем мы тут занимались. Я продолжаю целовать ее губы, в это время мои руки блуждают по ее телу, потом спускаюсь по шее, задерживаюсь на ней, дальше мои губы приближаются к ее груди. Полина лежит не шевелясь, так должно быть. Тут я от нее отстраняюсь, и говорю, что не намерен насиловать ее, что привык к тому, что женщины сами прыгают в мою постель и так далее, по сценарию.
— Все не так страшно, как мне казалось, — сказала Полина.
— Вот и отличненько, — сказал Диего, — мы можем репетировать все интимные сцены, пока ты не привыкнешь к Марку.
— Да. Было бы хорошо. Спасибо!
Дома я опять накинулся на Фиону, как голодный зверь. Ей это даже нравилось. Ты просто не знаешь причину, стыдливо думал я. Что же будет дальше, когда будут очень откровенные сцены? Я читал сценарий, и мне становилось дурно. Сегодня был простой поцелуй, это даже не цветочки, а едва завязавшиеся бутончики. Где же твой профессионализм? Спрашивал я себя. У тебя ведь были разные съемки, и интимные в том числе, и тоже не менее откровенные. Что же ты тогда не привязывал свою крышу? Женщины были не те. Вообще, все женщины в мире были не теми. Полина была каким-то оазисом, чем-то нереальным, волшебным и манящим. Я летел к ней, как мотылек на огонь, отдавая себе полный отчет в том, что я сгорю, но я не мог не лететь. Это хуже героиновой зависимости.
Представь, что ты выжил в апокалипсис. Тебе предоставляется уникальная возможность создать новый мир. Каким он будет? Каким ты хотел бы его видеть? Опиши одним словом, в каком мире ты хотел бы жить? Главная героиня этой книги Аня сказала, что хотела бы жить в Счастливом мире. Каким же мир был внутри нее, каким был вокруг нее? Это книга-утопия, почти сказка. Это утопия не только в плане общества, это утопия еще и личностная. Но кто сказал, что сказки неосуществимы и утопия нереальна?
В этой книге три рассказа, все они совершенно разные, но объединены одной темой — человеческой глупостью, не глобальной, а ежедневной. Люди считают себя высшим разумом, венцом творения природы, апогеем развития, но это совсем не так.
Вера грубая циничная 45-летняя женщина. Под этой маской скрывается удивительный, чувственный, трогательный человек. Вера родилась в Советском Союзе, который оставил шрамы на ее душе. Вера не верит в любовь и, пережив много потрясений и разочарований, отказывается от нее. Эта книга о цинизме и близости. О матери и дочери. О поколениях и семейных отношениях. О стране, в которой мы живем, и о том, как она влияет на наши судьбы. О необычных людях, и о том, что бывает, когда они встречаются.
Если ты живешь в криминальном мире, частью которого является твоя семья, но не ты сам, то психологические проблемы неизбежны. Рита не стала исключением. Ее тело выросло, но внутри она так и осталась маленькой девочкой, маленькой Машей без Медведя, которая заблудилась в лесу взрослой жизни. Она вдруг осталась одна, а одной очень страшно, особенно когда попадаешь в секретную тюрьму, и над миром нависает апокалипсис. Всю жизнь Риту спасала вера, но что делать, если и бог покинул тебя?
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.