Девушка под яблоней - [46]

- Расскажи лучше, как ты картошкой торговал!

Такой неуместный выпад мог любого ошарашить, только не Селивона.

- У каждого из нас рука не от себя, а к себе загребает! - под общий хохот ответил Селивон.

Селивон очень нелестно отозвался о тех, кто забывает простую истину: сколько б мы ни сеяли, ни заготовляли, ежели не будешь держать хозяйство в кулаке, все полетит прахом! Сами заготовку силоса проспали, перевели зря корм, а теперь райзу за них в ответе!

Казалось, разумные эти слова должны убедить любого. Урущак, например, был вполне согласен с ним, он давно оценил хозяйственные способности Селивона. Вот и в данном случае тот показал себя человеком изрядного опыта и здравого смысла. Когда же Родион со свойственным ему трезвым взглядом на вещи добавил, что сейчас не время искать виновных, а надо прежде всего помочь соседям, Урущак имел случай лишний раз убедиться, что за дельные люди стоят у руководства артели "Красные зори". Победила, таким образом, точка зрения Родиона, и приятели были очень довольны: вовремя ввернули нужное словечко - и доверие оправдали, выручили старшее начальство, и Павлюку по носу дали, и сами предстали в выгодном свете перед Урущаком. Провели свою линию, при случае не забудет, - одним махом столько дел провернули!

Не понравилась, к превеликому удивлению, позиция председателя и завхоза одному Нагорному. Никогда не разгадаешь, что у него на уме, трудно ему угодить. Не поймешь, что он за человек.

Вот и сейчас он взял Павлюка под свою защиту, развивает его мысль. В самом деле, как можно двигать животноводство без крепкой кормовой базы? Как можно вырастить упитанное поголовье? Продуктивное стадо? Получать высокие надои? Обильный настриг шерсти?

Кровь бросилась в лицо Родиону, помрачнел и завхоз, - опять берет верх Павлюк.

Нагорный подчеркнул, как важно при составлении планов изучать потребности каждого колхоза, каждой фермы. Пора привести в порядок заболоченные сенокосные угодья, сеять травы, сочные корма, заботиться о заготовке силоса. И это дело не только райзу, но и всех нас! - твердо заявляет Нагорный.

Урущаку непонятно: неужели Нагорный собирается взять и на себя ответственность за все недочеты, за нехватку кормов? Удивительно, непонятно. О неупорядоченности дела с кормами спорят не со вчерашнего дня. Предшественник Нагорного всегда находил виноватого в райзу, в МТС, в исполкоме, но чтобы он когда-нибудь заикнулся о своем собственном недосмотре - такого еще не бывало. Честное слово, заскок какой-то у Урущака. Вот и угадай, как подступиться к такому секретарю, чем угодить. Не говоря уже о том, что создание кормовой базы - дело не одного года. А Нагорный в районе человек совсем новый.

Нагорный приходит к неутешительному выводу, что скот в наших колхозах заброшен, недоедает. Совершенно нетерпимое дело! Куда это годится концентрированные корма цедим сквозь пальцы. Для развития животноводства, продуктивности молочного стада, мясного нужно побольше сеять белковых кормов.

Селивон переглядывается с председателем, они по глазам читают мысли друг друга. Дескать, Нагорный совсем недавно у нас, еще не ознакомился с хозяйством района - и так круто взял. А чего можно ожидать, когда он изучит каждый колхоз, бригаду, каждую ферму, участок? Не жди тогда добра, Селивон!

Хлеборобы разъезжались с совещания озабоченные новой, поставленной перед ними задачей.

Серьезная трудовая пора! Забот полон рот, а времени в обрез. На другой же день Селивон с председателем взялись за проведение в жизнь своих обещаний. Сено скормили скоту - благо Павлюк обеспечил им ферму, - а сто центнеров соломы продали в Малый Истороп за тридцать пудов муки, в порядке оказания добрососедской помощи. Муку продали на базаре - и, конечно, не продешевили (Соломия не продешевит!), хорошую цену взяли.

Об этом проведал Нагорный ("Откуда?" - мучился, ломал голову Родион и в конце концов пришел к убеждению, что от врагов не убережешься), очень был разгневан, здорово пробрал Родиона за спекуляцию. Долго распекал за недостойный поступок, да еще при народе, знатно отчитал, нагнал страху, пристыдил. Мало того, эти пронырливые селькоры, от которых нигде спасения нет, жалят как осы, высмеяли Родиона в газете. Чьих это рук дело? Марка? А может, Сень удружил? Ославили на всю округу!

Родион сник, сразу растерял всю свою самоуверенность. Совсем еще недавно был он на вершине успеха, на виду, дружки поздравляли его, - кто знает, как далеко он может шагнуть. И вдруг такая незадача. Председатель чуть не заболел, чем вызвал немалое сочувствие, - друзья тесно сплотились вокруг Родиона, не дали упасть духом, вместе переживали беду.

Разве некому утешить председателя? Благодетельнее других влияние Селивона. Не печалься, кум, обвыкнешь помаленьку. К чему такая впечатлительность? Другие, смотри, с газетной полосы не сходят, десятки выговоров имеют - и то не унывают, а ты убиваешься. За общее дело пострадал! Даже исхудал, бедняга, под глазами круги, осунулся, ой, боже ж мой! Разлюбезная Соломия, Татьяна старались развлечь Родиона, жались к нему, пышнотелые, заливали крепкой чаркой боль души. Несмотря ни на что, тоска не оставляла его, подружки прямо-таки упарились, пока немного расшевелили Родиона, к великому удовольствию присутствующих, томительно ожидавших, когда же наконец прояснится лицо председателя и заиграет на нем первая улыбка.