Девушка, переставшая говорить - [7]

Несколько дней назад, когда Даг кричал на нее из-за какой-то ерунды, она, к собственному удивлению, осмелилась напомнить ему, что именно она – главный акционер компании. Он бы никогда не оказался здесь без нее. Его глаза потемнели, и на секунду Бенте показалось, что он сейчас даст ей пощечину. Но он опомнился и процедил сквозь плотно стиснутые зубы, что именно он позаботился о том, что компания все еще существует после смерти отца Бенте. Она не должна забывать об этом, и никто не заберет у него то, что он создал. Никто.

Она поняла это уже давным-давно: Даг женился на ней из чистого эгоизма.

Но в последнее время он как будто изменился, казался взволнованным, еще более вспыльчивым, чем обычно. Наверное, он и сам думал, что так продолжаться больше не может.

Это было бы так хорошо.

Она плотнее укуталась в одеяло и увидела перед собой мертвую Сиссель в кресле, почувствовав, как страх смешался с пустотой, внутри нее – пространство, ничем не наполненное, чувство, что она ничего не значит. Ни для кого. Туне проводила время в своей комнате или в подвальной гостиной. Даг мало бывал дома, а когда бывал, ему никогда не было дела до нее. Они перестали делиться мыслями и чувствами уже очень давно.

Даг страшно злился на Сиссель, эту бедняжку.

Пустота разрасталась и ощущалась остро.

5

3 ноября 1990 года

– Что на ужин? – Отец сел за накрытый стол.

– Рыбные котлеты, – ответила мама.

Она стояла у плиты, отвечая, не смотря на него. Дети сидели, не произнося ни слова, только бросая испуганные взгляды на него.

– Рыбные котлеты? – раздраженно спросил он. – Опять? Они были всего пару дней назад.

– Неделю назад, в прошлый понедельник. – Она поставила картошку на стол.

– Не ставь кастрюлю на стол, – приказал он.

Она поспешила убрать кастрюлю с картошкой назад и переложила содержимое в миску. Затем положила на блюдо рыбные котлеты, жареный лук и морковь и села.

Мальчик протянул руку, чтобы взять еду. Они два часа ждали, когда отец придет домой, сын проголодался и забылся.

Отец с силой шлепнул его по руке, и мальчик притянул ее обратно, сложил обе руки на колени и опустил глаза. Его губы тряслись.

– Чего ты хнычешь? – жестко произнес отец. – Тебе пора выучить, что нельзя брать еду, пока я не скажу.

Они почувствовали в его дыхании запах алкоголя. Они знали: это случилось снова.

– Ты же знаешь, что я не люблю рыбные котлеты, – раздраженно сказал он. – Почему ты не можешь приготовить еду, которую я люблю?

Она прошептала, не глядя на него:

– Извини.

– Извини? Это все, что ты можешь сказать? – Мать не ответила. – Что? Ты что, не слышишь? Я с тобой говорю.

– Я… – начала она, но не смогла ничего больше сказать.

– Я не слышу, что ты говоришь.

Мама быстро посмотрела на старшую дочку, сделав почти незаметное движение головой. Девочка медленно встала, отодвинулась от стола, словно думала, что может исчезнуть так, что отец не заметит.

– Куда собралась? – рявкнул он.

– Делать уроки, – прошептала девочка.

– Пусть идут, – вставила мать умоляющим голосом. – Пожалуйста.

Отец поднялся и встал за стул, где сидела мать. Первый удар пришелся до того, как дети дошли до двери.

– Не смотри, – прошептала девочка, когда брат обернулся.

И она выпроводила его перед собой.

Они пошли в магазин, пробыли там долго, потому что на улице было холодно. Но остаться там они не могли, поэтому отправились в свое укрытие в лесу.

Деревья сбросили листву. Должно быть, около нуля градусов, вот-вот выпадет снег. Они залезли под корень упавшего дерева. По сторонам они поставили несколько больших веток и сделали крышу из елового лапника. На чердаке они нашли старый пенорезиновый матрас и взяли несколько пледов, лежавших в пластиковом пакете, чтобы не намокнуть.

Дети сели, тесно прижавшись друг к другу. Мальчик плакал, и девочка притянула его к себе, крепко обняла, погладила по голове, прошептав утешительные слова, которые часто говорила мама:

– Ну, ну, все будет хорошо. Мы справимся, мы есть друг у друга, – сказала она, пообещав, что всегда будет заботиться о нем.

Должно быть, она была сильной, хотя ей было всего восемь лет, и не плакала.

Девочка сидела, вдыхая запахи леса, думая, что любит лес, особенно по вечерам, когда наступала темнота, превращая его в одно большое объятье, где можно спрятаться.

Когда они вернулись, отец спал в спальне, был слышен его храп. Мама сидела за кухонным столом. На ней была другая одежда, волосы мокрые. На столе перед ней лежала открытая Библия.

– Вот вы где, идите, мы поедим, – сказала она, поднявшись, обнимая и целуя их в щеки. – Все хорошо, – прошептала она. – Все хорошо.

От нее пахло шампунем. Лицо ее было красным и опухшим от слез и от того, что он сделал с ней, здесь, в кухне, а потом в спальне.

– Теперь вам надо доделать уроки, уже поздно, – сказала она совсем обычным голосом.

Как ей это удавалось – каждый раз делать вид, как будто ничего не случилось?

Дети спали в одной комнате, но отец говорил, что однажды у каждого из них будет своя. Когда у них будет больше денег, они смогут купить дом побольше. Никто из детей не хотел свою комнату, они хотели быть вместе.

Девочка вслух читала «Отче наш». Когда она закончила, из второй кровати раздалось: