Девушка напротив - [4]

Словно жесткость и грубость были где-то совсем в другом месте.

***

Так что это было, Рут? Ложь? Одни лишь твои блядские выдумки?

Я бы не стал за тебя ручаться.

Или, может, для тебя все так и было — пропитало тебя — и правда и ложь слились воедино?

***

Я хочу попробовать изменить это, если смогу. Я хочу рассказать нашу маленькую историю. Искренне, насколько смогу, с самого начала, не отвлекаясь.

И я пишу это для тебя, Рут. Потому что у меня никогда не было возможности отплатить тебе сполна, правда.

Так что вот он, мой чек. Просроченный и превышенный.

Обналичь его в аду.

Глава третья

На следующий день я спозаранку пошел к соседям. Помню, как стеснялся и чувствовал себя слегка не в своей тарелке, что довольно неожиданно, ведь не было для меня ничего естественнее, чем сходить и посмотреть, как там у них дела.

Утро. Лето. Вот как все было: просыпаешься, завтракаешь, а потом идешь на улицу и ищешь себе компанию.

Обычно все начиналось с дома Чандлеров.

***

Тогда Лорел-авеню заканчивалась тупиком — теперь это не так — единственная неглубокая просека в полукруге леса, граничащего с Вест-Мейпл на юге и тянущегося от городка на целую милю. Когда в начале прошлого века дорогу только прорубили, лес был настолько густым, что это место назвали Темной тропой. Ко времени моего детства лес уже проредили, но улица все равно осталась тиха и уютна. Тенистая, и каждый дом непохож на соседний, и промежутки между ними были шире обычного.

В нашем квартале было всего тринадцать домов. Дом Рут, наш, пять других, поднимавшихся вверх по холму на нашей стороне улицы, и шесть — на другой. В каждой семье, кроме Зорнов, были дети. И каждый малец знал любого другого как родного брата. Так что, если требовалась компания, всегда можно было найти кого-нибудь у реки, в яблоневой роще или на чьем-нибудь дворе — обычно у тех, кто в этом году заимел самый большой пластиковый бассейн, или мишень для стрельбы из лука, или еще что-нибудь интересное.

Если же вас посещало внезапное желание исчезнуть, с этим тоже не было проблем. Лес был глубоким.

Ребята с Тупика, так мы себя называли.

Это всегда был закрытый кружок.

У нас были собственный свод законов, свои тайны, свои загадки. У нас был свой порядок клевания, и мы жестко его придерживались. Так уж повелось.

Но тут в нашем квартале появился новичок.

Кто-то новый у Рут.

Это было любопытно.

Особенно потому, что этим «кем-то» была Мэг.

Особенно потому, что в доме Рут.

Конечно, это ого-го как любопытно.

***

В саду я застал Ральфи. Тот сидел на корточках. Было только восемь утра, а он уже успел извозюкаться. Струйки пота расчертили полосками грязное лицо, словно он все утро бегал и падал в пыль. Причем много-много раз. Так оно, видать, и было, насколько я знал Ральфи. Ральфи было десять лет, и я сомневаюсь, чтобы он хоть раз продержался чистым дольше пятнадцати минут. Шорты и рубашка тоже были в грязи.

— Эй, Рупор.

Никто кроме Рут никогда не называл его Ральфи — только Рупор. Чуть что, — и он голосил, как Митси, собака Робертсонов, а то и громче.

— Привет, Дейв.

Он переворачивал камни, высматривая мокриц и сороконожек, тут же бросавшихся от света наутек. Впрочем, я заметил, что они его не интересуют. Он поднимал камни один за другим. Переворачивал и снова опускал на место. У него была банка из-под лимской фасоли «Либбис», и он, переходя от камня к камню, постоянно переставлял ее поближе к своим избитым коленкам.

— Что в банке?

— Червяки, — ответил он.

Рупор до сих пор ни разу на меня не взглянул. Он сосредоточенно хмурился, двигаясь в своей неповторимой дерганной манере. Словно он — ученый на пороге невероятного, фантастического открытия, которому только и нужно, чтобы от него отвалили и шли к чертовой матери, не мешая заниматься делом.

Он отбросил очередной камень.

— Донни здесь?

— Ага.

Он кивнул.

Это значило, что Донни в доме. А я немного стеснялся туда заходить, так что решил постоять с Рупором еще чуть-чуть. Он поднял большой камень. И, по всей видимости, нашел что искал.

Рыжие муравьи. Под камнем их были сотни, тысячи. Все обезумели от внезапного света.

Никогда не любил муравьев. Обычно мы поливали их кипятком, если им вдруг взбредало в голову забраться на крыльцо нашего дома — а они по какой-то причине делали так каждое лето. Идея была папина, но я всецело ее одобрял. Я считал, что что ничего, кроме кипятка, они не заслуживают.

И повсюду витал их йодистый запах, смешанный с запахом влажной земли и свежескошенной травы.

Рупор оттолкнул камень и залез рукой в банку. Вытащил оттуда червяка, потом еще одного, и швырнул к муравьям.

С высоты трех футов, будто бомбу сбросил.

Муравьи в долгу не остались и сразу вцепились в нежную розовую плоть. Черви задергались, заизвивались.

— Ну ты больной, Рупор, — сказал я. — Точно больной!

— Там я еще черных нашел, — сообщил он и указал на крыльцо. — Таких, знаешь, больших. Соберу их и подброшу к этим. Устрою муравейную войну. Поспорим, кто победит?

— Красные победят, — сказал я. — Красные всегда побеждают.

Тут я знал, о чем говорю. Красные муравьи — лихие вояки. Эта игра тоже не была для меня в новинку.

— У меня есть другая идея, — сказал я. — Давай ты руку к ним сунешь? Типа ты сын Конга.