Девушка мечты (сборник) - [5]

— Проблема была установлена, — огрызнулся Бедлоу, задыхаясь от гнева. Ему показалось, что Мюзертон постепенно побеждает, умно подводя его к тому, что нужно доктору.

Мюзертон снова повернул ручку контроля, и на экране укрупнился следующий отрывок документа: «И тогда клиент соглашается, что признаками проблемы являются...» Далее следовал список жалоб Бедлоу на свою жену.

— Таким образом, — продолжал психометрист, — вы сами видите, что то, о чем вы говорили, были признаками проблемы, а не самой проблемой. В чем заключается проблема, мы решаем, проводя анализ перед терапией.

Бедлоу вскочил с кресла.

— Ладно, значит вы думаете, что я не могу добраться до вас... Запомните, Мюзертон, я весьма влиятельный человек, а вы — не сам господь Бог! Я разнесу вас на куски, Мюзертон, и разнесу на куски весь ваш драгоценный Институт!

Мюзертон откинулся на спинку кресла и спокойно улыбнулся ему.

— Я рад, что теперь у нас все это записано, — холодно сказал он. — Это подтвердит наш диагноз, если будет передано в суд, относительно чего я весьма сомневаюсь.

— Диагноз? — воскликнул Бедлоу таким голосом, будто с ним только что кто-то заговорил на незнакомом ему языке... Будто Мюзертон заявил что-то абсолютно невозможное.

— Мы совершенно уверены, — кивнул психометрист, — что вы еще вернетесь сюда, Бедлоу. — Так случается почти всегда. Видите ли, вы — как и ваша жена — являетесь человеконенавистником. Вы боитесь своих собратьев, как прежде боялась она. Но вы выражаете свой страх по-другому. Вместо того, чтобы пытаться быть незаметным, скрываясь от всех, вы хотите, чтобы все боялись вас — боялись точно так же, как вы боитесь их. Вы просто хулиган. Вам нужна жена кроткая и покорная вместо того, чтобы она была женщиной умной, имеющей собственные желания. И все же достаточно странно, что вы не поняли, насколько любили свою жену, пока изменения не стали очевидными. Она больше не боится вас, но она по-прежнему вас любит — любит настолько, что хочет остаться с вами, несмотря на ваши страхи. Но вот в чем дело — вы хотите вернуть себе старую жену, и состоит эта причина в том, что вы просто боитесь всего нового. Принимая во внимание то, что прежде вас никогда не волновало нравитесь вы ей или нет, теперь вы смертельно боитесь ей не понравиться — не только по внешности или вашему поведению, но и в сексуальном отношении. Не стоит вам говорить, какой эффект это имеет на ваши отношения.

Крупное лицо Бедлоу побагровело от смущения и гнева.

— Я не должен все это выслушивать! Я уже сказал, что разнесу вас на куски, и я сделаю это! Вы не смеете так разговаривать со мной и выйти сухим из воды!

Внезапно он понял, что дальнейшие разговоры бесполезны. Они только приводили его в бешенство. Поэтому он резко повернулся и пошел к двери кабинета.

И ударился о дверь носом.

Дверь должна была открыться автоматически при его подходе, но не сделала это, осталась закрытой — твердо, целеустремленно закрытой.

Буквально кипя от страха, гнева, позора и ненависти, Бедлоу развернулся и выхватил из кармана пистолет.

— Немедленно откройте дверь, Мюзертон, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Откройте ее или, видит бог, я всажу в вас пулю!

— Я очень сомневаюсь, действительно сомневаюсь, что вы станете стрелять, — заверил его Мюзертон. — Конечно, у вас есть возможность разрушать то, чего вы боитесь. А прямо сейчас вы боитесь меня и Институт больше, чем чего-либо другого в мире — возможно, за исключением себя самого.

— Да будьте вы прокляты! — взревел Бедлоу, и тут же раздался хлопок выстрела.

— Ладно, — рявкнул в ответ Мюзертон. — Возьмите его.

Дверь позади Бедлоу бесшумно открылась, пока он стоял, ошеломленно глядя на свой пистолет, и два человека схватили его за руки. Бедлоу вырвал у них руку и снова выстрелил в бессильной злобе.

— Холостые патроны! — обвиняющим тоном прошептал он затем.

Затем произошла возня, когда он попытался отбиваться от двух здоровенных охранников Института, державших его, и Бедлоу, несмотря на свой немалый вес, ничего не смог с ними поделать. Один из охранников вывернул ему руку, и пистолет упал на пол. Тут же магнитные наручники сковали его запястья.

Бедлоу неподвижно застыл, хоть охранники уже отпустили его, и тупо глядел на наручники. Он знал, что если попытается дернуться, то, более чем вероятно, получит жестокий удар электрического разряда, который бросит его на пол.

Постепенно гнев покидал его, но не из-за страха. Затем он посмотрел на Мюзертона.

— Что вы собираетесь сделать?

— Мне очень жаль, что я вынужден был заставить вас взорваться, но это было необходимо, — голос психометриста звучал почти что примирительно.

— Что вы собираетесь сделать? — повторил Бедлоу.

— Провести вам процедуру психотомии. Вырезать из вас этот маниакальный страх. Мы не станем — хотя и имеем возможность — уничтожать обычный страх, который чувствуют все во время опасности. Но вы утратите свой гипертрофированный страх, точно так же, как и ваша жена.

— Вы не можете этого сделать, — тупо пробормотал Бедлоу.

Но это был всего лишь символический процесс, все выглядело так, словно он уже сдался.

— Боюсь, что можем, — сказал Мюзертон. — Контракт столь же касается вас, как и вашей жены. Муж и жена — одна сатана с точки зрения закона, знаете ли. И вы — часть ее проблемы, так же, как часть проблемы, которая есть у вас обоих.